Прикладное Праховедение

  Рапира вернулась в защитную позицию прежде, чем я извлёк саблю.

  Вайсс отбивает один за другим целую связку моих ударов и даже контратакует, вынуждая меня отшагивать в сторону от рискующего пробить мне глаз укола. Пошатнувшись, девушка переводит укол в рубящий удар, я подныриваю под рапиру и широким рубящим ударом заставляю... ухожу в перекат от ещё одного рубящего удара рапиры, так и не завершив свой удар, а затем отбиваю ещё и ещё один, атакую ножнами...

  Вот оно!

  Удар, удар, скользящий блок, хруст в правом колене, блокировать ножнами, увернуться, контратаковать в шею, обогнуть блок, отшагнуть от укола, контратаковать...

  Вот оно!

  Встретить силовой блок, ещё один, ударить ножнами в лицо, рубануть саблей по кисти, ножнами под дых, поднырнуть под рубящий удар и ударить в ответ гардой, сразу переведя в восходящий рассекающий...

  Вайс уходит от удара колесом назад, снова максимально разрывая дистанцию. И я со стоном распрямляюсь.

  Мышцы ноют от нагрузки, картинка перед глазами немного дрожит, и я смаргиваю выступившие от напряжения слёзы. Напротив — тяжело дышащая сестра. Глубоко вдохнув, она медленно выдыхает, неотрывно следя за тем, как я возвращаю саблю в ножны.

  На несколько секунд я дрался с ней как с равной. Я не успевал читать бой, её атаки стали дёрганными и неуклюжими, она даже промахивалась, но я... я не успевал!

  Из меня вырывается протяжный разочарованный стон, пока я привычным движением зачёсываю назад непослушную чёлку. Уже всё? Это всё, на что её хватило?

  — Что ты там стоишь, Вайсс? — спрашиваю с просочившимся в голос раздражением. — Я разве не сказал тебе? Атакуй. Непрерывно!

  Выдохнув, девушка поднимает рапиру.

  — Да! — коротко отвечает она на мои слова, срываясь с места.

  — Дистанция! — рычу, отбивая атаку эфесом. — Сначала сближайся, потом атакуй!

  Отбиваю укол, второй... Вайсс пропадает из поля зрения — так быстро сдвинулась — и понимаю, что ушёл в перекат уже после того, как тело выпрямляется и тянет из ножен Айсблюмме.

  Застёжка не даёт извлечь саблю.

  Я смотрю на замершую возле шеи рапиру и чувствую, как рот распахивается в радостном оскале. Удерживающая лезвие рапиры Вайолет недовольно качает головой, поджав губы, но ни слова не говоря.

  — Застёжка, — поясняю я сестре, несколько раз щёлкнув снежинкой на ножнах. — Она меня замедлила.

  Делаю шаг назад и глубоко вдыхаю, подняв лицо к потолку.

  — Отпусти, Вайолет, — спокойно приказываю, не опуская взгляд. — Мы продолжим.

  Когда я опускаю взгляд, Вайсс стоит в средней стойке. Служанка уже не держит рапиру, она даже сделала несколько шагов назад.

  — Ты стал медленнее двигаться? — с ухмылкой спрашивает сестра.

  Колено протестующе хрустит, когда я расставляю ноги на ширину плеч. Мышцы болят и простреливают, действительно замедляя меня, но...

  Но именно этого я и хотел!

  Чуть приседаю, подтягивая ножны на уровень пояса. Палец сдвигает застёжку в форме снежинки. Вторая рука ложится на рукоять, не обхватывая, лишь касаясь безымянным и мизинцем...

  — Что ты там стоишь, Вайсс? — спрашиваю, невольно вновь оскаливаясь. — Разве я не сказал тебе? Атакуй непрерывно, не давай противнику возможность ответить! Или же непрерывно атаковать будут тебя!

  Ухмылка сестры, действительно сестры, внезапно превращается в радостную улыбку, и она срывается с места. Сближается. И атакует уже сблизившись.

  Я смещаюсь вниз, ухожу от удара и выхватываю саблю в подобии йай. Удар прочерчивает полосу через живот Вайсс, заставляет её отшатнуться, и я продолжаю атаку возвратным движением клинка. Вайсс его отбивает, гардой рапиры блокирует удар ножнами, пропускает уже мой укол, но не задерживаясь контратакует, вынуждая меня провалиться назад, уйти в перекат, встретить наступающую сестру встречным ударом практически из сидячей позиции, встать, приняв рапиру на скользящий блок, ударить ножнами, увернуться от укола, резануть по шее, поднырнуть под размашистый рубящий удар, резануть по руке, перекатиться от укола, тут же в другую сторону — от рубящего нисходящего — встать, встречая укол скользящим блоком, ткнуть ножнами в живот, рубануть саблей по руке, довернуть торс, пропуская укол, ударом гарды о гарду не дать нанести рубящий удар и самому уколоть в ответ, поднырнуть под рубящий, уколоть снова...

  Вайсс уходит назад, пируэтом избежав укола, ещё сильнее разрывает дистанцию, сделав колесо.

  Я рвусь вперёд, возвращая саблю в ножны, вижу, как сестра проводит по гарде рапиры пальцем, отводит светящийся палец назад — и бросаюсь в сторону, уходя с траектории глифа, от которого Вайсс оттолкнулась. Я вижу, как она в полёте выносит руку вперёд и тут же ухожу в перекат назад, не встаю, видя как Вайсс, промахнувшись мимо меня, оттолкнулась уже от третьего глифа и встречаю укол — которым она бы всё равно неуклюже промахнулась — разрезающим ударом на выхвате, бледным подобием правильного йай, одновременно поднимаю ножны вверх, блокируя возможный рубящий удар — которого не следует — поворачиваю саблю и наношу колющий удар, одновременно вставая, Вайсс отбивает гардой, жёстким блоком встречаю её укол — просто не успеваю скользящим — и морщусь от боли в мышцах.

  Вайсс отпрыгивает, и я вижу, как плавно истаивает свечение вокруг её тела.

  Аура истощилась.

  Однако, на лице сестры довольная улыбка. Ей нравится наше сражение!

  Так же, как и мне!

  — Твоя аура истощилась, Вайсс, — с улыбкой сообщаю ей.

  Под ногами девушки расцветает глиф, белый сменяющийся чёрным, я перекатываюсь от стремительного рубящего удара и рублю в ответ. Жёсткий блок, отсушивающий мою руку, удар ножнами по пальцам сестры. Она вскрикивает, и пропускает режущий удар в живот, в последний момент уходя назад колесом, отделавшись лишь разрезанной юбкой.

  Я срываюсь вперёд, догоняю, блокирую — и так прошедший бы мимо — режущий удар рапирой и бью ножнами по лицу, сдирая сестре кожу с левой скулы.

  Внезапно появившаяся рядом Вайолет блокирует мой укол, направленный под рёбра сестре. Мгновением позже замечаю, что второй рукой служанка удерживает рапиру, направленную мне прямо в печень.

  — Аура госпожи истощилась, — недовольно качает головой Вайолет Велюр. — Движения господина сильно замедленны, и вы рискуете травмой колена. Вам обоим стоит взять перерыв и...

  — Мы все заметили, что моя аура истощилась, — спокойно произносит Вайсс, тыльной стороной ладони стирая кровь со скулы. — Брата не остановило то, что у него ауры нет изначально.

  Вайолет вздохнула и отпустила наше оружие.

  — Он сражается со мной на равных даже без ауры, — тем временем продолжила Вайсс. — А это значит, что не важно, есть у меня аура или нет. Я буду продолжать, пока я могу продолжать!

  — Отличные слова! — кивнул я, улыбаясь. — Достойные моей сестры!

  Стоящая напротив Вайсс вздрогнула, глядя на меня широко раскрытыми глазами. Она открыла рот, собираясь что-то сказать, но так ничего и не сказала, лишь немного покраснела, глядя на меня во все глаза.

  — Ну и чего ты замерла? — приподнял я вопросительно бровь. — Уже забыла, что я сказал? Атакуй непрерывно, не давай противнику возможности ответить!

  Тряхнув головой Вайсс выпрямилась, подняла клинок на уровень головы и выдохнула:

  — Как скажешь... брат!

Глава 7. Самопознание

  Гулко хлопнули страницы упавшей книги, нарушая ритм надоедливой мелодии, доносящейся из старого патефона.

  Я вздрогнул от резкого звука и... проснулся? Ха, похоже я задремал. Надо же. Не думал, что настолько плохо себя контролирую.

  Зашумлённым помехами голосом звучит песня о переключателе дьявола.

  Ненавижу её.

  Поднимаюсь с кресла, сдёрнув плед, которым кто-то меня заботливо укутал, и поднимаю книгу с пола.

  Пролистываю несколько страниц... залитых абсолютной чернотой чернил страниц.

  Непроизвольно вздрагиваю и оглядываюсь вокруг: привычная обстановка, привычное кресло с невысокой книжной полкой. Деревянные панели стен, такой знакомый дубовый паркет. Но в свете закатного солнца, заливающего всю комнату нежно-алым цветом через косую декоративную решётку окна, чужеродными смотрятся погружённые в ночной полумрак рабочий стол и огромная, укрытая балдахином кровать. Даже тени от них ложатся перпендикулярно свету, ведь отбрасывает их расколотая луна, что виднеется в высоких стрельчатых окнах стены по правую руку.

  Вот я дурак. Это же подсознание.

  Я сам стремился попасть сюда. Попасть и найти тот источник силы, что питает местных Охотников и Специалистов Армии Атласа. Найти собственную Ауру и выдернуть её наружу за шкирку.

  Я здесь ради силы.

  Заполненная чёрными страницами книга летит вниз, к другим таким же. Я легко поднимаюсь с кресла, потягиваюсь... тело такое послушное. Нет привычно ноющих от постоянных тренировок мышц, нет едва заметной, то нарастающей, то отпускающей головной боли. Даже несмотря на то, что это было не моё тело, а того мальчишки, жившего в этом мире до меня.

  Забавно, насколько сроднился я с ним за такое короткое время. Даже здесь, в подсознании, появились элементы из "новой" жизни — кровать, рабочий стол, прячущиеся в полумраке противоположной стены книжные шкафы — они не отсюда — они из той комнаты, что я унаследовал вместе с этим телом.

  Делаю несколько шагов по переходящему в мрамор паркету, внимательнее оглядываясь вокруг. Где-то здесь должна быть подсказка, что-то, что приведёт меня к способу открыть ауру.

  Отдёргиваю в сторону балдахин кровати.

  Внутри пульсирует аморфная чернота, похожая на пузырящийся сгусток чернил, из которого выплетаются извивающиеся щупальца, опутывающие изъеденные останки. Кусок правой руки, правое плечо, где-то две трети грудной клетки и огрызок головы с клочком волос. Тело, ниже груди, оканчивается отломленным позвоночником, в который проникают чернильные щупальца, извивающиеся где-то в глубине, под рёбрами. Эти же щупальца выплетаются из обрубка руки, омерзительно шевелясь под остатками кожи, и они же виднеются через пустую правую глазницу внутри черепа. Клочок белоснежных волос, гораздо короче моих нынешних, ложится на остатки кожи на лбу жиденькой чёлкой, а в потолок смотрит пустой взгляд единственного светло-голубого глаза. Знакомый глаз, знакомая причёска... знакомое лицо. Лицо Витли Шни.

  Похоже это всё, что осталось от предыдущего «хозяина» тела.

  Задёргиваю балдахин обратно. Здесь Ауры точно быть не может.

  Что-то чёрное, свисающее с кровати, недовольно дёргается в ответ на мои телодвижения. Что-то, похожее на... хвост?

  Поднимаю взгляд выше и смотрю на недовольную морду огромной чёрной пантеры, лежащей поверх карниза балдахина. Встретившись со мной взглядом, зверь недовольно ворчит и, дёрнув ухом, спрыгивает на пол. По шкуре пробегают алые разводы демонической энергии, а в следующее мгновение пантера ныряет в тень от кровати, растворяясь в ней без остатка.

  Замечательно!

  И что ещё я здесь найду?

  — Ничего, кроме своих кошмаров, принцесса!

  Непроизвольно вздрагиваю от звенящего потусторонней силой, одновременно звонкого и сипящего голоса... птицы? Явно довольной моей реакцией птицы.

  Покрытая полночно-синим блестящим оперением, слишком большая для нормальной птицы, она сидела на рабочем столе и мерзко хихикала, раскрывая изогнутый клюв. Раскрывая сразу в три стороны, как не умеет ни одна из живых птиц. Из-под нависающего над бровями раздвоенного хохолка, подозрительно похожего на причудливые рога, на меня смотрели веселящиеся глаза. С тремя мерцающими и блуждающими с места на место зрачками.

  — Что с тобой, принцесса? — с издёвкой прокудахтала птица. — Ты словно демона увидел!

  Снова начавшееся мерзкое хихиканье захлебнулось, когда я ухватил индюка за клюв.

  — Что ты такое? — веско спросил я, слегка ослабляя хватку, давая существу возможность говорить, но не вырваться.

  Действительно, кстати, похожее на индюка существо возмущённо заклекотало, но всё же ответило:

  — Что, раньше никогда говорящих птиц не видел? — в голосе птицы прорезалось мерзкое хихиканье. — Я — воспоминания, миледи. Твои... точнее, «его» отвергнутые воспоминания. Не только тебя «он» отсёк с помощью Ямато. «Он» избавился от всего, что посчитал лишним. Даже от воспоминаний, что терзали «его» всё это время. «Он» выбросил за пределы нашего мира не только свою человеческую половину, но и... кошмары.

  Затихший было старый патефон мерзко щёлкает, и песня начинает играть сначала.

  И вместе с нарастающей мелодией внутрь черепа ввинчивается острая боль, приносящая с собой образ Нело Анджело.

  — Почему я не видел вас раньше? — раздражённо потирая переносицу, спрашиваю у птицы.

  — О, ты видел! — мерзко хихикает освобождённый от хватки индюк. — Ты видишь нас каждую ночь! Стонешь и страдаешь, ворочаясь в своей роскошной кроватке. Вот только это не совсем «ты», а скорее тот «ты», что огрызком остался в другой милой кроватке, здесь, куда ты заглянул совсем недавно. Мы пожираем его, словно изысканный деликатес, и за то тебе, вам обоим, наша бесконечная благодарность!

  — И что будет, когда вы с ним покончите? — решаю я уточнить.

  — Примемся за тебя! — пожал плечами индюк и мерзко расхохотался.

  — Попытаетесь — и я вас уничтожу, — ставлю я птицу в известность. — Можешь рассказать об этом своим друзьям.

  Отворачиваюсь от замершего с открытым клювом кошмара и снова внимательно оглядываю комнату.

  — Эй! — заполошно вскидывается птах. — Так дела не делаются, принцесса! Если есть кошмары, то их кто-то должен видеть! Сны вообще существуют только тогда, когда их кто-то видит!

  — Тогда постарайтесь не съедать его, — киваю я в сторону кровати, — слишком быстро. Иначе я вернусь и избавлюсь от вас. Что вообще мешает мне сделать это прямо сейчас?

  Так и не услышав ответа, с любопытством оборачиваюсь, но кошмара там уже нет. Нигде в этой комнате больше не осталось ни души. Разве что в кровати, или под ней, но заглядывать туда — никакого желания.