Прикладное Праховедение

  «Ошибка!»

  Из-под щита, на мгновение закрывшего обзор, показывается острие катаны, окутанное настолько плотной и структурированной Аурой, что белоснежное свечение становится видимым невооружённым глазом, движущееся настолько быстро, что потоки раскалённого воздуха янтарной полусферой стекают с цубы.

  Пирра, в последний момент, помогая себе Проявлением, блокирует колющий удар полотном своего ксифоса...

  С тихим, хрустальным треском, Аура, окутывающая Майло, разбивается и катана протыкает металл лезвия, словно дешёвый пластик, и летит дальше, заливая светом концентрированной ауры левый глаз, и Пирра отстраняется, буквально дёргает себя Проявлением.

  По полу арены со звоном катится покорёженный Майло.

  Сбившись с движения, едва не подвернув лодыжку, Пирра спотыкается, чудом ловит крохи равновесия и падает на колени.

  Вайсс Шни разводит руки в стороны молниеносным движением, а затем поднимает вверх и сгибает в локтях, направляя рапиру и катану точно в устья ножен.

  — Госпожа Шни, — хмурится Глинда Гудвич, — бой ещё не закончен, у вашей соперницы больше половины Ауры.

  Шелест замолкает, сменяясь слитным металлическим щелчком — Вайсс вернула в ножны оба оружия одновременно.

  Пирра же...

  Пирра начинает весело смеяться звонким, переливающимся голосом.

  — Я сдаюсь, госпожа Гудвич! — весело выкрикивает мистральская чемпионка.

  По лицу Пирры катятся капли крови. Вокруг её левого глаза наливается кровью свежий двойной разрез, напоминающий по форме букву «V».

  — Вайсс прорезала мою Ауру, — поясняет рыжеволосая. — Не отведи она катану в последний момент вверх — пробила бы мой череп насквозь.

  По аудитории поползли шепотки, заставив Вайсс поморщиться. Подняв руку, наследница Шни несколько мгновений смотрела на свою едва заметно подрагивающую ладонь, а затем раздражённо зачесала назад чёлку и медленно провела по хвосту белоснежных волос, успокаиваясь, сохраняя контроль над тяжёлым дыханием, не позволяя никому увидеть, насколько она вымоталась за эти несколько секунд боя.

  — Вы действительно брат и сестра, — с улыбкой произнесла Пирра.

  Рука Вайсс замерла на середине движения и едва заметно стиснула волосы.

  — Конечно, — совершенно безэмоционально произнесла наследница. — У нас одна фамилия, если ты не заметила.

  — Заметила! — колокольчиком рассмеялась Пирра Никос.

  Только немного расширившиеся зрачки да заметавшийся по аудитории в поисках брата взгляд выдали состояние наследницы Шни. Через секунду она выдохнула с облегчением — младший брат снова стоял прислонившись к стене возле входа, сложив руки под грудью, удерживая в одной трость за середину, а в другой развёрнутый свиток.

  — Этот каскад ударов, — внезапно продолжила Пирра. — Сначала я подумала, что ты тренировала его специально против меня, но ведь это не так, Вайсс?

  Шни медленно обернулась через плечо и вопросительно изогнула бровь.

  — Много размашистых ударов, — принялась пояснять чемпионка, так и не поднимаясь с пола. — Рапира часто уводится за спину, чтобы отбить или заблокировать. Очень много горизонтальных круговых росчерков катаной, частые удары, заканчивающиеся наверху, позволяющие атаковать цель в верхней полусфере. И твои движения головой. Да, ты не спускала с меня глаз, но ты постоянно контролировала всё вокруг боковым зрением. Нет, Вайсс. Этот каскад не против меня. Он против мощного, быстрого и бронированного противника, окружённого множеством мелких противников, которые в любой момент могут атаковать с боков, со спины, и даже сверху. Этот каскад ударов не против людей. Он против гримм, не так ли? Множество гримм-свиты вокруг большого и бронированного, вроде дезсталкера. Ты просто слегка адаптировала эти удары против меня, не меняя их сути, верно?

  Витли Шни, что-то читающий на вновь раскрытом свитке едва заметно ухмыльнулся.

  — Нет, Пирра, — едва слышно произнёс он. — Эта цепочка ударов не против гримм. Она против демонов.

Глава 1. Слабость.

  Изъеденная временем, увитая плющом... покосившаяся... сломанная...

  Детская качелька-лошадка.

  Рядом с поросшей высокой травой песочницей.

  В Отцом забытой площадке. Рядом с домом.

  За моей спиной дрожало и трещало разрезанное крест-накрест пространство, но это не то, о чём я беспокоился. Реальность сама всё исправит.

  Не первый раз.

  И здесь я тоже... не первый раз...

Но тяжело во мрак

  Я играл здесь.

  На этой самой качели, в этой самой песочнице... На этой забытой всеми площадке в этом самом дворике...

Смотрит Земля слепая

  Рядом с домом...

Свет иссяк!

  Рядом с домом, где все началось.

Камень и прах!

  И где всё закончилось.

В горе склонилась глава седая.

  Сжав переносицу от боли и воспоминаний, я склонил голову. В горе. И в ненависти.

  Я пошатнулся, но всё же не упал.

  Сползший капюшон растрепал волосы, и пряди снова упали на глаза. Я зачесал их назад привычным движением.

  И продолжил идти. Туда, к дому. К месту, где всё началось. И где должно всё закончиться.

  Да, всё началось здесь. В этом доме. Небольшом, двухэтажном, покрытым позеленевшей от времени черепицей... раньше она была красной... кажется...

Море меня сдавило.

  Или же красным был огонь?

Зависть звезд извела,

  Демоны, что были сильнее меня...

Как могила,

  Прямо на моих глазах... мою маму...

Мне тело изрыла

  По приказу проклятого...

Ярость Отца Мирового Зла.

  А я...

  Я ничего не смог сделать. Я был слишком далеко, слишком шокирован, слишком медлителен... Слишком... слаб...

  Несмотря на то, что отец...

Низкий себялюбец Творец!

  ... учил меня сражаться с демонами...

Злобный завистник Страх!

  Я был слишком испуган.

Утру обещанная,

  И слишком слаб.

Обесчещена,

  Я не смог...

Стонет на дыбе Невинность в цепях!

  Не смог никого спасти.

  Только Данте выжил. Но не потому что я защитил его, нет. Он просто сбежал.

  И отбросил всё своё наследие, став простым наёмником.

Вешнему ветру нельзя не веять,

  Как же так сложилось, что струсивший тогда, Данте стал настолько сильным?

  Как получилось, что он смог убить меня...

Почкам — не набухать.

  Как он смог вырасти таким сильным?

Может ли сеятель

  Как он смог стать тем...

Ночью сеять,

  Кто убил Мундуса?

Пахарь — во тьме пахать?

  — Данте? — выдохнул я в пустоту обветшалого особняка.

  Данте... может ты и стал сильнее меня, но ты не должен...

  Я старший брат. Я старший сын Отца, унаследовавший силу нашего Отца... Я должен был защитить тебя... маму...

  Она стояла прямо здесь. Где стою я.

  А смотрела... нет, не в сторону камина.

  Развернуться.

  Да, она смотрела на вход. На меня... говорила мне... бежать...

  Я стремился к силе, сравнимой с силой Отца, но не достиг её.

  Я стремился в бой с извечным врагом Отца, но не справился с ним.

  Он поработил меня.

  Неудачника.

  Эти воспоминания — лишние.

  Эти страдания — лишние.

  Мои ночные кошмары — лишние.

  Даже моя человечность — лишняя.

  Я отсеку их. С помощью Ямато.

  Ножны — лишние — катятся по полу.

  Упираю остриё лезвия себе в грудь.

  — Холод звёздных оков ледяной, — шепчут мои потрескавшиеся губы.

  С хрустом Ямато входит в мою грудь. В душу. В самую мою суть.

  — Кости мои пронзил!

  И вгоняя лезвие по самую рукоять я отсекаю от себя всё, что не нужно мне, как демону.

  Немощное человеческое тело.

  И человеческое сердце, из-за которого я слаб.

  Я не нуждаюсь в этом!

  Я избавляюсь от этого!

Страшный! злой!

  Становлюсь совершенным!

Любуясь собой,

  Завершённым!

Радость и рабство ты слил

  Но почему я всё ещё... помню?

  С судорожным вздохом открыв глаза, я подскакиваю... с кровати?

  Действительно, кровать. Закрытая балдахином. Мягкая, гораздо мягче, чем я привык.

  Голова лежит на большой подушке, наполненной чем-то желеобразным. Настолько мягкой, что моя голова буквально тонет. Укрыт я относительно тонким одеялом в тёмно-синих цветах с геометрическим фрактальным орнаментом.

  В ухо ввинчивается писк.

  Как я здесь оказался? Это явно не мой дом, и не дом моей семьи, где я был только что. Где я отделил от себя всё лишнее.

  Где я?

  С трудом выбираюсь из слишком мягкой кровати, отдёргиваю в сторону балдахин, встаю...

  Падаю.

  Зеркальный пол... очень хорошо отполированный мрамор. На полу — тёмно-синий ковёр с высоким, мягким ворсом и бело-золотой отделкой. На него я и упал, и теперь снизу оглядываю помещение.

  Большое окно во всю стену, сейчас задёрнутое тёмно-синими шторами. Заполненные книгами шкафы. Письменный стол.

  Ноги практически не держат. Слабость во всём теле. Голод.

  Писк над головой. Прерывистый, раздражающий.

  Переворачиваюсь на спину, чтобы рассмотреть источник звука.

  Какое-то устройство. В воздухе висят графики, цифры.

  Зрение, к счастью, не подводит, и фокусируется легко и привычно.

  Самая большая цифра — 212. Рядом надпись «пульс». Самый крупный график... прислушиваюсь к ритму собственного сердцебиения и убеждаюсь — самый крупный график показывает мой пульс.

  Несколько графиков и цифровых полей поменьше.

  Все с подписями. Язык незнакомый, но спасибо моему демоническому восприятию — я этот язык понимаю.

  Устройство регистрирует моё состояние? Сигнализирует, что я пришёл в себя?

  Используя подставку устройства как дополнительную опору, поднимаюсь на нетвёрдые ноги. Меня пошатывает. Кружится голова. Подташнивает, несмотря на сосущее чувство голода.

  Почему мне так плохо? Хуже, чем было до того, как я отсёк от себя...

  Верно...

  Я отсёк от себя всё лишнее.

  Ненужные воспоминания. Страхи. Человечность.

  Мусор, от которого легко избавиться, чтобы стать настоящим, полноценным дьяволом.

  Вот только я не подумал, что именно случится со всем этим. Может ли то, что я вырезал из себя с помощью Ямато, существовать отдельно, без тела?

  Похоже, может.

  И вот я здесь. Существую.

  Отбросы.

  Мусор.

  То, что я выкинул за ненадобностью.

  То, что делало меня слабым.

  Всё это —... всё это — я.

  Немощное тело опять валится на пол. На ковёр. Смягчает падение.

  Такое слабое тело...

  Демоническая сила...

  Я должен усилить себя с помощью неё!

  Тогда я смогу...

  Я...

  Я не чувствую её.

  У меня нет ни капли демонической силы?

  Что-то едва заметное, едва осязаемое, что-то крошечное бьётся и толкается в моей груди, рядом с сердцем. Но оно слишком крошечное. Оно слишком слабое. И я это... я не могу дотянуться до этого.

  Какой я...

  Беспомощный!

  Неужели «Я», тот другой я, который был прежде, неужели «Я» забыл, каково это?

  Забыл, насколько ужасающе — быть беспомощным?

  Всё, что было лишним — было выброшено.

  Оно было создано, чтобы тут же умереть.

  Но, похоже...

  Похоже эти отбросы... я... нынешний я настолько не хочу умирать, что вновь стал... человеком?

  Я... не хочу умирать?

  Я цепляюсь.

  Цепляюсь за свою ничтожную жизнь.

  Цепляюсь за подставку устройства, чтобы подняться на эти слабые ноги.

  Утвердиться на двух ногах.

  Стоять.

  Не падать!

  Насколько же я слаб?

  — Проклятье!

  Надоедливо пищащее устройство разлетается осколками.

  Надо же, оказывается я всё ещё не настолько слаб... Я всё ещё...

  Что это... за чувство?

  Простреливает от сжатого кулака до самого плеча, заставляет трястись...

  Я смотрю на свою руку и вижу... кровь. Рассаженную, разодранную кожу. Осколки пластика, застрявшие в этих порезах.

  Это чувство... боль?

  Скрючиваюсь, опять падаю на пол, закусив губу чтобы не завыть, баюкаю руку, зажав между коленей...

  Когда вообще последний раз я испытывал боль?

  Ах да, верно. До того, как стал Нело Анджело. До того, как распечатал Теннен-ни-Гру. До того, как вообще стал стремиться к силе.

  В тот день, когда демоны убили маму на моих глазах.

  В тот день я испытал боль последний раз.

  И почему опять?.. Хотя да, верно. Потому что боль для «Меня» тоже была лишней, и отсёк и её — с помощью Ямато.

  И теперь моё слабое, ничтожное... моё собранное из сплошных недостатков тело испытывает ещё и боль. Так, словно я всего лишь ребёнок.

  Может быть...

  Может ли быть...

  Может мне стоит просто...

  Умереть?

  Лечь здесь — и умереть.

  Потому что такое слабое, немощное, беспомощное существо, каким я стал... не должно существовать.

  Я не должен... существовать?

  — Нет! — хрипло шепчут мои губы, когда я цепляюсь за кровать, чтобы подняться на ноги.

  Как глупо, как наивно!

  Я всё равно исчезну.

  — Нет!

  Я был создан, чтобы «Я» стал сильнее, и более ни для чего.

  — Нет!

  Я мусор, который выбросили...

  — Нет! — балдахин кровати рвётся, но я уже стою на ногах. — Нет!

  Я не хочу умирать!

  Нетвёрдые ноги всё же держат моё тело в вертикальном положении.