Резкий удар буквально выкинул в ледяную пустоту космоса восемьдесят капсульных клеток, а спустя миг мощные двигатели включились, чтобы как можно быстрее доставить свой смертоносный груз на борт вражеского корабля, стремительно проносящегося мимо. Активировались электронные мозги запущенных к цели ракето-снарядов, каждый из которых нёс по два мутанта, любовно выращенных и прошедших трансформацию в автоклавах падшего генетора. Автоматика должна была сделать всё возможное для того, чтобы как можно большее число отродий попало на звездный галеон.
Но не стоит думать, будто только твари являются основной ударной силой в этой операции. Нет, они должны лишь посеять панику, да отвлечь защитников на себя, нанося как можно больший ущерб, в то время как стартующие второй волной штурмовые лодки типа 'Акула' несут в своих чревах по полсотни отборных штурмовиков дома Лотту. Запакованные в герметичные скафандры, усиленные броней, они накачаны боевой химией по самые брови, и готовы к битве. В задачи абордажников входит прорыв к капитанскому мостику, реакторам и орудийным палубам вражеского корабля, чтобы можно было вначале захватить самые важные элементы и отсеки, а затем и пристыковать обезглавленный и ослепленный корабль к легкому крейсеру.
И вот тогда, когда 'Алчный Странник' вцепится клыками своих абордажных шлюзов в борта галеона, огромные толпы наемников, солдат и простых матросов бросятся на штурм основных помещений и палуб корабля-цели. Во всяком случае, отступники планировали именно это...
Ауспики распознают сигнатуры, микропроцессоры принимают и анализируют потоки данных, вырабатывая алгоритмы прохождения систем ПКО, а траектории сближения резко меняются, приобретая хаотичные, совершенно не прогнозируемые элементы, выходящие за грани возможностей обычных когитаторов.
Да, проклятые колдуны К'Сала и в самом деле хорошо поработали...
Треть капсул первой волны всё же погибает ещё на подходе, ведь заградительный огонь на удивление точен. Трассеры вольфрамовых болванок корежат корпуса, пробивают броню, разносят в клочья электронные и биологические потроха.
Ментальный вой умирающих от декомпрессии или близкого знакомства с вакуумом созданий разносится по космосу, ещё больше разъяряя остальных и словно подстегивая проклятую электронику абордажных ракето-снарядов. Резко ускорившись, оставшиеся капсулы буквально прорываются сквозь стену сверхскоростных стрел. Корпуса многих повреждены. Какие-то из них сбиваются с курса и тут же уничтожаются, другие самоликвидируются. Но всё же около половины из них прорываются к своей цели.
Визжит установленный в передней части корпуса мультилазер, разжижая и нагревая до огромных температур бронекорпус корабля-цели. Феррокрит и пласталь теряют целостность, начинают оплывать и вминаться внутрь, а затем туда, в пышущую жаром каверну в броне, вонзается заостренный нос абордажной капсулы.
Страшный удар, с которым снаряд пробивает броню, ещё больше выводит из себя в край обезумевшую тварь, но спустя миг тяжелые створки клетки распахиваются, выпуская монстра наружу.
Прямо внутрь корпуса звездного галеона...
И в этот же момент гигантский корабль начинает на первый взгляд медленный, но совершенно неудержимый разворот кормой прямо к приближающимся абордажным катерам и лодкам. Маневровые двигатели завывают от чудовищного напряжения, направленные струи газа вырываются из многочисленных дюз, а где-то в сотнях километров отчаянно вопят пилоты хаоситских летательных аппаратов, осознавая замысел капитана лоялистов.
Пылающие белым, девственно чистым плазменным шлейфом, дюзы основных двигателей галеона направлены точно на приближающихся врагов. Они готовы испепелить до молекул глупцов, которые рискнут прорваться сквозь эту преграду.
А зенитные орудия продолжают стрелять...
* * *
Непривычная маска, герметично закрывавшая лицо, мешалась и вызывала сильное желание почесаться, натирая область вокруг глаз и подбородка. Вега поправил гофрированный шланг, выступающий из нижней части неудобного шлема. Недлинная конструкция уходила к поясу штрафника, где в отдельном кармане располагался патрон регенерации воздуха. По заверениям раздававшего их медика, одной такой штуковины хватало на один час активного ведения боя, а затем патрон кончался и надо было или заменять его, или умирать в муках, добирая последние крупицы кислорода.
Внешне эта небольшая и неказистая штука, от которой сегодня зависели жизни тысяч таких же, как он, напоминала то ли банку из-под консервов, то ли крак-гранату. Некоторые остряки, подметив последнее, уже отпустили пару шуточек насчёт того, чтобы никто не перепутал, что бросать в противника, а что оберегать всеми силами. Скват, до сих пор оставшийся со сводным штрафным миллениалом, пресек шуточки почти моментально. Хватило одной единственной фразы.
— Если бы такое на Ксальдра Онем у нас было, может быть и не сдохли бы там три моих лучших родича. А теперь заткнулись и проверили, у всех ли плотно фильтры зафиксированы? Кто вздумает сдохнуть из-за криворукости, будет драить сортиры у подножия Золотого Трона, это я вам обещаю!
Желание что-то там спрашивать, равно как и зубоскалить, у бойцов отпало моментально. А затем, по достоинству оценив хмурый вид их временного командира, а также общую мрачность прибывшего в усиление штрафникам взвода каких-то очень круто экипированных солдат, бывшие заключенные прониклись и пошли готовиться к бою.
Доставшаяся им для обороны позиция, на взгляд Веги, отличалась преизрядной дерьмовостью. Длинное и, главное, высокое помещение вплотную примыкало к общей галерее этой палубы, кольцом проходящей вокруг центральных грузовых отсеков корабля. Потолок резко уходил вверх, теряясь во тьме, освещение почти не функционировало, а четыре прохода от примыкающих к внешней обшивке отсеков скалились черными провалами.
Востроянцы, которыми оказались те самые круто экипированные бойцы, разместились наверху, устроив позиции за парапетом той самой галереи. Камень и ферросталь усилили баррикадами из того, что попалось под руки, а с помощью мешков быстро застывающего феррокрита удалось даже оборудовать нечто вроде стационарных огневых точек с бойницами для тяжелого вооружения. Вот только заключенные должны были принять на себя первый удар внизу, на баррикадах перед коридорами. При этом имевшееся вооружение совершенно не впечатляло, а гранат не было вообще.
Вега, оценив перспективы, пошел к своему нынешнему начальнику. В итоге получил четыре ящика горнопроходческой взрывчатки, тихой сапой вывезенной с поверхности Слейда, и предупреждение о том, что если он решит всех тут взорвать, то его в любом случае из-под земли достанут.
Тем не менее, имелись и хорошие новости. Атмосферу из примыкающих непосредственно к бронекорпусу отсеков тут уже откачали, сами отсеки частично заварили или заблокировали техножрецы, сервиторы и сами штрафники, а выходящие в общую галерею проходы превратились в настоящие 'коридоры смерти' для почти любого врага.
Вот и сейчас, например, несколько добровольцев, до того занимавшихся подрывом породы в шахтах планеты-каторги, вместе с востроянскими саперами и под бдительным руководством хирдмана Фраара тщательно минировали там всё и вся, готовя незваным гостям дополнительные сюрпризы. Ну, а на позициях заключенных буквально из воздуха появились тяжелые болтеры. Особенным шоком для Веги, да и для всех остальных заключенных, стало то, что востроянцы приволокли с собой мельта-бомбы, и теперь совершенно спокойно минировали ими буквально все условно-опасные направления.
Хотя казалось бы, вот четыре коридора, чего думать...
Корпус корабля мелко вздрагивал от залпов бортовых орудий и иногда немного сотрясался от резких маневров, но к этому все давно привыкли. Как мрачно буркнул Фраар, на данный момент пустотные щиты уверенно держали удар.
— Глядите, бегут! — Крикнул кто-то из заключенных.
И в самом деле, добровольцы-минеры, возглавляемые скватом, быстро возвращались на позиции. Вибрация палубы под ногами тоже немного изменилась, а в звуки работы многочисленных механизмов вплелись новые ноты. Словно злые серые шершни, гнездящиеся в трубах мануфакторумов проклятого Странивара, некстати всплыла мысль. Вега аж встряхнулся от неприятных воспоминаний, стараясь отвлечься.
— Всё! Бросай кирки, хватай лазганы! — Проорал скват, в лихом прыжке с грохотом перемахивая через импровизированные баррикады. — С мостика сообщают: к нам гости! Много!
Бойцы с матом и руганью шарахнулись в стороны, пропуская своих товарищей и востроянцев на их позиции. Защелкали затворы автоганов, вылетали из гнезд пломбы и фиксаторы, блокирующие спусковые механизмы. Раньше за такое можно было быть расстрелянным, как за попытку бунта, но теперь на это все плюнули и просто готовились встречать незваных гостей.
Слева на бруствер взгромоздили тяжелый стаббер. Мощный ствол качнулся из стороны в сторону, словно жало гигантского радиационного скорпиона, и замер в ожидании, пока его расчет склонился над своим оружием. Со всех сторон смолкли шутки, нервные смешки и мат. Позиции погружались в напряженную, гнетущую предбоевую тишину. Нервы у всех были на пределе.
Вдруг захрипели старые, едва работающие динамики громкой связи, установленные под потолком помещения. Хриплый голос полковника прерывался помехами и каким-то шелестом, но был достаточно неплохо различим.
— Напоминаю особо одарённым! Ваши ошейники активированы! Всякий, кто оставит позиции без приказа, сдохнет, лишившись башки. Рекомендую поверить мне сразу, так вы проживете подольше. Помните, мясо, только смерть в бою избавит вас от грехов перед Империумом!..
Вега скривился. Слова полковника совершенно не воодушевляли, а очень даже наоборот. Нужно было что-то делать, иначе найдутся идиоты, которые решат проверить сказанное. В том, что трусы всё равно побегут, заключенный не сомневался, а потому включил динамики своего скафандра на полную мощность, радуясь, что их миллениалу вообще выдали герметичное снаряжение и какую-никакую связь. О важности координации действий бывший бандит знал на собственной шкуре.
— Братишки, полковник, конечно, гнида, но он наша гнида! — Вскочил в полный рост Вега, — А вот те мрази, что к нам щас летят, они, сука, гниды уже не наши! Они нас щадить, кормить и вооружать не станут! Просто порвут во славу своих божков, да рванут дальше. Братва! Вы все здесь видели, что творится, когда такое дерьмо прорывается в реальный мир! Не остановим их тут, и завтра сдохнет в десять раз больше народу!
— А какое мне дело до того народу? — Удивился кто-то из зэков. — Мне он что дал? Может, я солдат, али ополченец? Не-е-е, братка, шутишь. Бандиту плевать за что умирать! Главное, чтоб лавэ имелось!
— Да пусть даже и за лавэ! — Вега понимал, что собравшийся здесь жжёный и битый жизнью народ на сказочки не клюнет, — Нам за каждого трупака башлять обещали. Всё в общак! Погибших доля на похороны идёт, а остальное между собой поделим честь по чести! Главное здесь удержаться! А ежели дрогнем, побежим, сдохнем все, как собаки! Ну, братва, вы с кем?
— Да куда ж мы отсюда денемся? — Весело и зло ответили ему, — А подыхать, так с музыкой! Чтоб запомнили как следует!
Штрафники подхватывали эти слова, матерились, поминали начальство, раззадоривали себя перед боем, целенаправленно накачиваясь злостью и куражом, чтобы задавить липкий, въедающийся в нутро страх.
— Хорошо сказал, — хмыкнул скват на внутренней командирской волне небольшого подразделения, — Далеко пойдешь.
И добавил, немного подумав: — Если не убьют, конечно.
* * *
— Приготовиться! — Зычная команда разнеслась над позициями, и всё живое здесь замерло, будто окаменев.
Где-то в десятках метров слышались странные хлопки, удары и скрежет, словно кто-то ржавым и старым напильником медленно пилил адамантивевые прутья гигантской клетки. Звук был такой, что даже дешевые шлемы не могли полностью заглушить его. Противное шарканье и скрежетание впивалось в уши, терзая какие-то струны в глубинах зачерствевших, сухих душ.
Вега громко сглотнул, ощущая, как в миг пересохли губы. Возникло нестерпимое желание провести рукой по лицу, словно сбрасывая липкую пелену не страха, нет, но давящего, терзающего ожидания чего-то страшного и неотвратимого. Самое поганое время перед боем, когда секунды становились минутами, а минуты растягивались в часы...
Но вот очередные особо громкие хлопки отгремели, и в коридорах там, в пугающей тьме, установилась тишина. Мрачная, давящая, холодная пустота. А затем миг, другой, и в динамиках звучит хриплое, напряженное дыхание сотен штрафников.
— Что там? — Собственный голос показался Веге чуждым и безразличным.
— Пусто всё, босс, — откликнулись из-за стаббера, — Ни варпа не видно, только темнота!
И в этот самый миг...
— Движение! — Громкий и внезапный, несмотря на долгое ожидание, возглас доносится откуда-то из-под верхотуры галереи: — Всем огонь!
— Огонь! — Дублирует команду Вега, и в тот же миг перед ним разворачивается настоящая феерия.
Огненные струи трассеров мчатся к проходам. Воздух разрезают сотни злых, жужжащих пуль. Громыхают многочисленные стволы автоганов, заходятся глухим лаем стабберы, басовито рычат тяжелые болтеры, и во всё это вклинивается визгливое, отрывистое шипение хеллганов.
Рубиновые росчерки уносятся в пустоту, корежа тела неизвестных пока что врагов. С громкими хлопками детонируют мельта-бомбы и мины, собирая богатую жатву. Несколько мощных прожекторов светят прямо в проходы, чтобы ослепить штурмующих. Одновременно с этим громыхают и ракетометы...
И Вега видит.
Серые, размывающиеся фигуры мечутся под перекрестным огнем, издавая чуждые, нечеловеческие вопли. Они быстры. Очень быстры и вместе с тем живучи, потому что штрафник видит, как пули тяжелого стаббера рвут на куски одну из непонятных тварей, а та, не обращая никакого внимания на это, несется прямо на позиции обороняющихся.
— Сверху! — Истошно вопят откуда-то со стороны, — Потолок!
Вега поднимает голову вверх, только чтобы увидеть проворно перебирающихся прямо по отвесным поверхностям и стенам тварей. Они карабкаются прямо по потолку, не обращая никакого внимания на заградительный огонь, а затем прыгают на обороняющихся сверху. Истошные вопли и крики звучат со всех сторон, к этому добавляется противное стрекотание и хруст...
На расчет тяжелого вооружения слева приземляется одна из странных, пугающих тварей. Время словно размывается, замедляясь, и Вега получает возможность как следует рассмотреть сцену расправы над заключенными.
Наводчик стаббера, до того стрелявший прямо в проход, успевает заметить тварь, и даже переводит ствол своего орудия в сторону, но поздно. Слишком поздно. Сгорбленная низкая фигура приземляется прямо на позицию, и выстреливает во все стороны потоком противных щупалец, хлещущих по обороняющимся и сбивающих людей на палубу. Уродливые руки, увенчанные пугающих размеров когтями, вскидываются, а затем опускаются на тело наводчика.
Его истошный вопль прерывается, не успев начаться, когда тварь распахивает огромную, словно мешок, пасть, а затем одним движением откусывает заключенному голову. Второй номер пытается убежать или хотя бы уползти, но его лодыжку обхватывают сильные щупальца и тянут, тянут завывающего в ужасе человека прямо к пасти монстра, жаждущего людской плоти.
