Гельмут Коль с опаской взял в руки плоский алюминиевый диск и прочитал вслух: — J.E.B. — Infanterie-Ersatz-Bataillon. Это, — в глазах канцлера мелькнуло узнавание, — солдатский медальон?
— Все верно, — подтвердил Примаков, — мой помощник привез пятьсот девять Erkennungsmarke. Вот фотографии места нахождения, это фотографии места захоронения.
Примаков передал две толстых пачки фотографий помощнику и кивком головы направил его для передачи немецкому канцлеру.
Гельмут Коль растрогался, — спасибо, это очень человечно, но... какое отношение имеет к теме нашей встречи?
— Самое прямое, дорогой Гельмут, — включился я, — посмотрите фотографии пристальнее.
Все лето и до поздней осени, пока ненастье не поставило крест на поисковой работе, сотни юношеских, студенческих поисковых отрядов работали в лесах и болотах Белоруссии, под Ленинградом и Севастополем, Волгоградом и Тулой, перелопачивая и просеивая тонны земли. Хорошо сохранившееся оружие, образцы вооружений и техники передавались в местные краеведческие музеи. Останки бойцов Красной Армии после опознания направляли по месту призыва, неопознанных, которых было более девяноста процентов, хоронили в братских могилах в населенных пунктах по месту нахождения. Останки солдат Вермахта хоронили в таких же братских могилах на общественных кладбищах.
Каждому поисковому отряду придавался штатный фотограф, задачей которого была съемка всего процесса поиска и захоронения.
Гельмут Коль взял в руки пачку фотографий двадцать на тридцать и, рассматривая по одной, откладывал в стороны сидящего рядом Буша.
Заплывшие линии окопов, перепаханные воронками взрывов. Разрушенные прямым попаданием блиндажи, скрученные в спираль адской силой стволы пушек, мертвый лес, укоризненно вздымающий в небеса обугленные стволы, заболоченные поля с проржавевшими, грозными табличками "Axtung Minen!", с нарисованным черепом и скрещенными под ним костями. Десятки костяков выложенные в ряд, пробитые каски немецких солдат, архивные снимки руин Твери, Чернигова, Орла, Новороссийска, Новгорода, Минска, Курска, Вязьмы.
Я монотонно пояснял, — своих мы подняли и перезахоронили более пяти тысяч, с площади не более десяти квадратных километров и такой работы нам еще лет на полста. Эти фотографии не архивные, а сделанные в этом году. К ним прилагается статистический отчет по уничтоженным заводам, городам и деревням, по вышедшим из сельскохозяйственного оборота землям, лугам и пашням, лесам опасным для жизни и здоровья даже сегодня. Слишком много еще в нашей земле смертоносного металла ждущего свою жертву. Нет в моей стране достаточно средств, устранить все последствия далекой войны сразу. Общая площадь потерь сельскохозяйственного земельного фонда превышает всю таковую, имеющуюся, в Германии. Примерная сумма ущерба — можно построить еще пару Германий, а репарации главным виновником до конца не выплачены. Как, ущерб экологический сравнивать будем?
За столом повисло тягостное молчание. Молчал немецкий канцлер трясущимися руками перекладывающий фотографии. Молчал президент США, смотря на растущую перед его глазами стопку преступлений германского вермахта.
Я откашлялся, продавил комок в горле в желудок и сказал: — Для моей страны вот это реальность, этот кошмар наяву, он не виден сразу, нужно выйти за околицу, или осознать, что вы не знали отца, у ваших детей никогда не было деда. До сих пор лучшее пожелание в любых тяжелых ситуациях в России — "лишь бы не было войны!"
Четыре года тяжелейших боев, тысячи километров политой кровью советского солдата земли и пять лет на убраться обратно? Подкупленный вами предатель Родины, Нобелевский лауреат мира, подмахнул договор за тридцать сребреников и вы пытаетесь заставить меня, исполнять его в таком виде? Мне проще взорвать все склады и казармы и своим ходом пройти Победным маршем от Берлина до Москвы! Что делать будем господа?
Джордж Буш переглянулся с Гельмутом Колем и достал из папочки лежащей перед ним на столе пару листов бумаги скрепленных скрепкой. Скептически посмотрев на растерянного немецкого канцлера, президент США сказал: — Мы подготовили ряд предложений, на наш взгляд, долженствующих способствовать выходу из тупика скоропалительных решений и не продуманных обязательств, взятых СССР при подписании договора. Давайте возьмем перерыв до завтра, вы изучите наши предложения, а мы с Гельмутом займемся подготовкой текста нового договора, учитывающего интересы всех сторон.
Полночи мы с Примаковым и Чуркиным изучали новые предложения "партнеров". Торгаши они и есть торгаши, большая часть предложений касалась выделению очередного неограниченного кредита, списании трети внешних долгов СССР, ты только признай все долги за Россией, так сразу треть и спишем, и как морковка перед носом — предложение в скорейшем порядке рассмотреть вопрос о вступлении в ВТО, МВФ и Совет Европы.
"Наверно думают, что Россияне спят и видят как бы побыстрее стать членом этих почтенных организаций. Да век бы их не видать! Но вот предложение о списании долгов очень даже здравая и своевременная мысль, хотя я рассчитывал на списание половины долгов — как для Польши". Это требование и будем дальше продвигать, а вывод войск предложим провести до конца тысячелетия, а если спишут все — то выведем за три года.
Три дня работы пролетели как калейдоскоп.
Наши делегации подготовили и согласовали совместный текст нового договора о выводе войск и план финансового обеспечения мероприятий, финансирование которого взяла на себя Германская сторона.
США отделались невнятными обещаниями по снятию торгового эмбарго на поставку продукции и оборудования двойного назначения, в обмен на такие же мутные обещания по продаже оружейного урана и плутония. Цену я задирать не стал, сбросил предварительно на тридцать процентов от рыночной. Американцы рады были, что выкупят наш оружейный уран и плутоний, разоружат, так сказать, частично. От денег я отказался, потребовав в обмен на ядерное сырье лицензии, технологии и оборудование для производства электронных элементов, микросхем и процессоров, упирая, что телевизоры и магнитофоны не из чего производить. Как, мол, голодный народ развлекать? Мне и устаревшие технологии подойдут, только дайте.
Никаких поддавков как в той истории, когда Ельцин номер два можно сказать отдарился ураном, извлекаемым из уничтожаемых советских ракет, по цене в сорок пять раз меньше рыночной.
Больше всего меня восхищал американский подход к уничтожению ракет. Боеголовки извлекались и закладывались в специальные шахты на длительное хранение, типа потом переработаем со временем, а ракеты, двигатели, корпуса, аккуратно разбирались и складировались. Чего добру пропадать. Только в России и Украине в той истории пилили самолеты, ракеты и плющили бульдозерами остатки. В этой тоже семьдесят процентов раскурочили, пока я не вмешался и не притормозил процесс.
От вступления в кружок капиталистов по интересам — всемирную торговую организацию, я, от лица России, отказался, слишком уж непосильные для моей страны требования по вступлению. Предложил руководствоваться в торговле здравым смыслом, порядочностью и взаимной выгодой. Кто если хочет чего купить у нас — те купят, а вот их "залежалые" товары по демпинговым ценам в России не нужны, ни в каком виде. Если открыть рынки можно смело ставить крест на всей промышленности и сельском хозяйстве. Именно так и произошло в моем прошлом, свое все сдохло, а цены на нефть упали до десяти долларов за баррель, что на такие деньги купишь? Поэтому страна и сидела на голодном пайке до конца девяностых.
Каждая сторона уезжала из Берлина с чувством пусть и не абсолютной, но победы.
Немцы радовались, что процесс вывода войск, остановившийся в январе, сдвинулся с мертвой точки.
Американцы тешили себя мыслью, что внесли решающий вклад в капитуляцию России от своей позиции на начало переговоров, не затратив ни доллара, порешав вопросы с транзитом войск несколькими телефонными звонками в Польшу, Украину и Белоруссию.
Российская сторона, те, кто причастны — я да Примаков, гордились, что вдвое увеличили сроки вывода войск и вытрясли кое-какие репарации в виде передачи на совместно создаваемые предприятия автомобиле и станкостроения, некоторых лицензий и технологий.
Чуркин пищал от восторга, от обязательств немецкой стороны по строительству необходимого количества военной инфраструктуры для размещения выводимых воинских частей и запасов материальных средств, а также оплаты расходов по содержанию и коммунальному обеспечению воинских частей на территории Германии до их вывода. Немецкая сторона склонилась к данному решению после обещания увеличить объем поставок газа и снизить его цену на двадцать процентов в ближайшие пять лет.
В ходе трехсторонних консультаций, в преддверии наступающей зимы, я пообещал немедленно возобновить поставки газа и нефти через территорию Украины с единственным условием — продажи объемов углеводородов в требуемых объемах только на границах России. Арифметикой, что осело в закромах Украины, Белоруссии и Прибалтики в ходе транзита пусть получатели занимаются и о стоимости транзита своего купленного газа самостоятельно договариваются.
Для исключения влияния стран транзитеров, я предложил немцам создать две совместные транзитные компании и начать прокладку нескольких ниток газопроводов по дну Балтийского и Черного морей, пропускной способностью втрое превышающей возможности трубы через Украину. Подписанный договор мы везли с собой.
Для ускорения работ и финансовой заинтересованности в проникновение на российский рынок, я предложил американцам и немцам открыть в России, на паритетной основе, заводы по производству труб большого диаметра, насосного и компрессорного оборудования для перекачки и добычи углеводородов и пообещал освободить их от налогов на набившие оскомину двадцать пять лет.
Очередная маленькая победа грела душу.
* * *
Борьба с урожаем продолжалась до самых заморозков.
Началась она как заведено исстари с посевной.
Сколько сил мне стоило сохранить опытные семеноводческие хозяйства, а в последствии, убедить зерно, фрукто и овоще производителей приобретать у них семена, кто бы знал. Только прямой запрет приобретать семена за границей, под страхом гигантских штрафов и конфискации земель, способствовал покупке семян в России. Мне в России одноразовые, генно-модифицированные семена мадэ ин "Монсанта" ни разу не нужны, от нектара этой продукции даже пчелы дохнут, да и семена генномодифицированной продукции не жизнеспособны. Так подсядешь на иглу Монсанты и прощай продовольственная безопасность.
Первые урожаи снимали уже в июне и, как всегда, в зоне "особо опасного" земледелия, типа Новосибирской области, зерновые убирали уже под первым снежком.
Не смотря ни на что, хлеба собрали сто пять миллионов тонн. Более чем достаточно для России, если сохранить в полном объеме, но учитывая, что среднеазиатские республики не преминут попросить на прокорм, а население скотину тоже хлебом прикармливает, то проблема встанет во весь рост.
Хлопком единым и арбузами с абрикосами сыт не будешь, а пшеницу в Средней Азии отродясь не садили. И как теперь быть? Кормовое зерно покупать не на что, а с кормами в России напряженка.
Часть хлеба туда уйдет, в частном секторе без всяких сомнений! Придется вводить талоны на хлеб, мясо свое употребим, а недостаток закажем в Аргентине, у них трава круглый год растет, есть чем скотину кормить. Построим им в обмен несколько подводных лодок.
Собранный урожай выкупили по фиксированным ценам и заложили большей частью на вновь построенные областные склады, обеспечили "северный завоз". Водка, хлеб, овощи, фрукты, крупы, молоко, масло и сметана, мясо птицы отпускались по талонам по фиксированным ценам. Реализация указанных продуктов в коммерческой торговле была запрещена. Туда перекочевали дорогие колбасы, копчености, сыры, элитный алкоголь, икра красная, полуконтрабандные продукты питания из-за кордона.
Попутно со сбором урожая пограничники Тихоокеанской и Каспийской флотилий, МВД и военные с переменным успехом боролись с браконьерской добычей красной икры на Сахалине и в Приморье, черной на Каспии, омуля и Байкальского осетра в Бурятии, крабового мяса и красной рыбы в акватории Курильских островов. Приказ по противодействию был прост как пять копеек, команда на остановку и досмотр, при попытке к бегству топить без разбора наш или нет. Если найден хоть один хвост — помимо уголовного дела конфискация орудий преступления и средств доставки: катеров, лодок, автомобилей.
Чтобы на равных противодействовать скоростным катерам браконьеров задействовались вертолеты и патрульные самолеты авиации Вооруженных Сил. Посменно барражируя на границе территориальных вод России, они предупредительным, пушечно-пулеметным огнем загоняли удирающих от пограничников, в направлении нейтральных вод, браконьеров обратно в ласковые руки групп досмотра.
Ноты протеста Японии и Ирана по утопленным рыбакам, по нарушению Россией международных норм судоходства, презумпции невиновности завалили наши посольства в Тегеране и Токио. Как можно топить браконьеров? Их же ловить надо и судить! Чуркин дал ответ, если надо ловите и судите, когда они приплывут на вашу территорию, а на своей будем топить. Ну, поймаем, если догоним. Торопиться, на износ движков, точно не будем.
Китайцы строили свои мосты через Амур железнодорожный и автомобильный и выделенный участок автострады Владивосток-Москва, самостоятельно решая вопросы доставки, проживания, питания рабочих, их смены вахтовым методом. Металлопрокат и цемент, бетон и дорожно-строительная техника шли только с Российских заводов.
И ведь хорошо строили, что мосты, что дороги. Проблемы начинались при стыковке нашей части дороги с китайской. У них, сволочей она почему-то на пол метра шире оказывалась поначалу. Да и при контрольной проверке состава асфальтобетона и его толщины, увы...
Вот, что значит не везет так не везет — русского языка китайские рабочие не знают, кому стройматериалы толкнуть проблема, себе домой двор заасфальтировать везти далеко. Правда для русских вахтовиков, экономящих стройматериалы в свою пользу, последствия в таком случае были другие, чреватые продолжить стройку в другом качестве, на поселении, за тридцать процентов от прежней зарплаты.
Порт Владивостока начал прорисовываться в грандиознейший мировой терминал. Проект заказали китайцам, с задачей учесть строящийся новый шелковый путь, автотранссиб и скоростную железнодорожную магистраль. Они с задачей справились успешно и получили подряд на строительство порта со всей сопутствующей инфраструктурой.
