И я жду обсуждения и принятия этих законов незамедлительно. Все вылезающие нестыковки будем править по ходу изменениями в законы. Но, как я сказал, "правила игры" нужно определить сразу! Депутаты должны пахать на износ! Да и вообще надо поставить задачу профильным комитетам и заинтересованным министерствам подготовить проекты изменений в существующие законы, либо если изменениями не обойтись — подготовить в кратчайшие сроки новые законопроекты если старые уже не актуальны.
— Эк, как вы меня озадачили, мне надо хорошенько поразмышлять и посоветоваться с товарищами, — задумчиво выдал Хасбулатов, — на днях загляну со своими предложениями.
— Ну вот и ладненько! — я облегченно прихлопнул по столу.
— До свидания, Борис Николаевич! — Хасбулатов, встал и бодренько пошагал к выходу.
— Руслан Имранович, — бросил я ему в спину, когда он взялся за дверную ручку.
Хасбулатов оглянулся с вопросительным выражением на лице, что, мол тебе еще надо?
— Чтобы вы с себя не снимали ответственность за события в стране, приглашаю на запись новогоднего поздравления народу, пообещайте ему хороших законов вместо хлеба, глядишь, народ оценит. И еще, поймите меня правильно, когда я говорил про "вчера", я не шутил, так что жду вас после Нового года первого января, ... у нас под ж...задом бочка с порохом, и фитиль уже догорает, панимашь! А вот теперь идите.
Хасбулатов ушел, а я остался с сомнениями. Уж больно мне его хмурая рожа не понравилась. И послезнание ничего не говорит о том, какую роль он играл в том расстреле Белого дома, что приснился мне накануне.
Как бы мне его ухватить поплотнее за цугундер, чтоб не рыпался?
"Есть у него грешок, вернее будет, — откликнулось подсознание на повисший вопрос, — на улице Щусева есть домик с номером десять, построенный в семьдесят восьмом году по заказу управления делами ЦК КПСС для членов Политбюро и секретарей ЦК КПСС".
"Слышал про такой, не новость, мне там квартиру предлагали", — отозвался я сам себе.
"Там еще в октябре прошлого года управляющий делами ЦК КПСС Павлов выпал из окна унося с собой тайну партийного золота и вкладов", — добавило перчинки подсознание.
"И что?"
" На шестом этаже восьмикомнатную квартирку для Брежнева строили на весь этаж, с потолками четыре с половиной метра, площадью пятьсот шестьдесят квадратных метров. Брежнев осмотрев ее устыдился объемами, не решился вселиться и жил на даче в Заречье", — тянул кота за хвост внутренний голос.
"И что, повторяю, мне ее тоже предлагали", — раздражаясь поторопил я шизу.
"А получил ту квартирку служебную Председатель Верховного Совета Хасбулатов, в начале девяносто второго года и успешно приватизировал! Та, дам, та, да дам! — повеселился второй голос и усугубил, — а твой вице-президент, герой СССР Руцкой, так активно поддерживающий своего приятеля Хасбулатова, после разгона Верховного Совета в губернаторы Курска подастся, прикупит за счет бюджета квартиру четырехкомнатную и приватизирует. По окончанию срока на военную пенсию в девять тысяч рублей и скромные накопления с зарплаты губернатора, в двухтысячном году прикупит в Москве семи комнатную квартирку в четыре сотни квадратов на ул. Нежинской, четырнадцать для себя. Для среднего сына квартирку на Новом Арбате, двадцать девять с видом на "Белый дом". Ностальгия по власти, однако, не помацать так хоть позырить. Дачку пенсионер принялся строить, в шестьсот квадратных метров, на принадлежащих ему и жене двух участках в деревне Николина Гора Одинцовского района (Борвихе). Сосед наш с тобой, панимашь!"
"Но, но, панимашь не трожь!"
"Пяток машинок прикупит: две Волги для удовлетворения ностальгии, три джипа "Гранд-чероки", "Форд-экскурсион" и "Крайслер Пи Ти Крузер, и все на пенсию, все на нее, других источников дохода генерал не имеет!" — довел внутренний голос свою мысль до логического завершения.
" Мда", — только и нашелся я, что выдать в ответ.
31.12. 1991 года
Тридцать первое декабря в девяносто первом году выпало на рабочий день. Петр Кузнецов, технолог Московского станкостроительного завода им. Орджоникидзе стоял в длинной очереди в заводскую столовую самообслуживания.
В столовой витал запах блестящих от жирных разводов подносов, липких, плохо протертых столов, пыльных, задубевших, чудом сохранившихся портьер, засаленных снизу от использования в виде отсутствующих салфеток.
На раздаче стояли вымытые холодной водой такие же блестящие, захватанные ложки-вилки. На стойке просвечивали сквозь отпечатки пальцев стаканы с бледным чаем и традиционным общепитовским компотом.
Покрытые темно-зеленой краской стены столовой щербились выбоинами и царапинами. Пол, вымощенный гранитной плиткой, был затерт и замызган грязной водой до такой степени, что с трудом подвергался цветовой идентификации.
Большие окна в зале столовой не мытые, наверно, со дня ее постройки пропускали тусклый рассеянный свет, такие же пыльные плафоны дневного света не добавляли яркости в унылую картину.
В меню на обед была солянка и тушеная капуста с минтаем.
Петр стоял и костерил про себя последними словами поваров, надоевший хуже черной редьки ежедневный рыбный день и тушеную квашеную капусту, прогорклый запах которой перебивал все, по мере приближения к раздаче. Рабочие в очереди, вполголоса обсуждали свои проблемы, в столовой стоял устойчивый гул человеческого муравейника.
Внезапно атмосфера в столовой изменилась. Сзади наступила недоуменная тишина, сменяясь удивленными восклицаниями. Сквозь гул пробивались слова — директор, Ельцин, обед. Рабочие стоящие в очереди начали оглядываться, чтобы понять причину переполоха.
В конце зала распахнулась дверь запасного выхода из "греческого зала" и в общий зал выкатился директор завода — Семенихин Владимир Петрович. Директор быстро оглядевшись, трусцой побежал в конец очереди, вытирая платком жирные губы и причитая:
— Как же так, никто не предупредил! Как же...
Народ стоящий в очереди расступился и Петр увидел причину беспокойства. В очереди стоял Ельцин, за ним пристроились еще три представительных товарища, держа в руках пластиковые подносы.
— Борис Николаевич! — ринулся к президенту Семенихин, но резко затормозил уткнувшись носом в плечистого охранника.
— Борис Николаевич, — выглянув из-за плеча охранника, продолжил взывать Семенихин, — пройдемте в отдельный кабинет, я приглашаю отобедать.
— Ближе к народу надо быть, батенька, — я ехидно улыбнулся оглядывая директора завода, — что же вы отрываетесь от коллектива, вставайте рядышком, сейчас и пообедаем и пообщаемся!
— Да что здесь кушать! Борис Николаевич! В меню выбор небольшой, смутился директор.
— Вот и посмотрим и на меню и на тебю, — прервал я его пререкания. — Вставайте передо мной, берите разнос и вперед!
Я с интересом смотрел на поднявшуюся возле раздачи суматоху. Дородная тетка, в белоснежном халате, — "Надо же хоть что-то белоснежное", — чуть ли не тычками подгоняла персонал тащивший какие-то нарядные судочки и кастрюльки. И стоя на страже принесенного добра, начала подгонять раздатчиков и рабочих, — быстрее, быстрее берите, что хотели и проходите на кассу, не задерживайте очередь!
Под чутким руководством могучей тетки очередь перед нами начала активно сокращаться.
— Товарищи рабочие, вам новые блюда вынесли, пробуйте, когда еще удастся, — подлил я маслица в суматоху.
Очередь закипела, уже расплатившиеся и приблизившиеся к кассе рабочие с сожалением оглядывались на везунчиков тыкающих пальцами в принесенную тару и делающих заказ.
— Мне заливного, — опознав блюдо, пробасил угрюмый мужик, — и тефтелек пяток с пюре положите и.... икорки... И...
— Имей совесть Семен, — выкрикнул кто-то из очереди, — оставь нам что-нить попробовать!
Когда мы приблизились к раздаче, в судочках и кастрюльках показалось дно...
— Чем потчевать будешь хозяин, — радостно хлопнул я по плечу директора завода. — Отведаем, что бог послал? — И подтолкнул его в спину в сторону раздачи.
Затравленно оглянувшись, директор обреченно ткнул пальцем в кастрюлю с тушеной капустой и попросил одну порцию минтая.
Весело улыбнувшись раздатчице я попросил, — мне того же, что и директору вашему, отведаем чем пролетарий питается! И компотик берите, смотрите как искрит на солнышке, — ткнул я пальцем в захватанный стакан.
Тут очередь застопорилась на кассе, как я понял, из-за отсутствия в меню вкуснятинки с директорского стола.
Кассир замахала руками, подзываю заведующую столовой, — Ирина Николаевна, что пробивать? В меню только капуста и рыба, — донеслось до меня.
— А чем тефтели не рыба, а икра есть рыбьи яйца значит тоже рыба! — подключился я к уточнению меню, — пробивай как минтай красавица, не держи очередь, пюре картофельное — те же овощи, сойдет за капусту!
Наконец мы расплатились и я направился к столику, за которым сидел, как я запомнил, Семен.
— Не помешаем Семен?
— Что вы! — сделал попытку привстать работяга.
— Сиди, сиди, — махнул я рукой, располагаясь напротив.
— И вы садитесь, присаживайтесь господин директор, — обратился я к растерянно стоящему с подносом директору завода. Я провел пальцем по липкому столу и достав из нагрудного кармана носовой платок тщательно вытер руки и брезгливо бросил платок на стол.
— Приятного аппетита, — взяв вилку, дал я отмашку и ухватив пальцами кусок минтая принялся выковыривать рыбий хребет.
Вся моя команда расположилась за столиками рядом и поглядывала на меня, не проявляя явного энтузиазма к приему пищи.
Директор завода, пока я расправлялся с рыбой, покраснев от смущения, смолотил всю капусту и нерешительно поглядел на стакан с компотом.
— Ну как обед, — разделавшись с рыбой, спросил я у Семена.
— Замечательно, — справившись с попыткой вскочить, выдавил из себя работяга.
— Вишь как бывает? — подмигнул я Семену, — а вот нам с директором не повезло.
— Дай бог не в последний раз, спасибо — поддержал меня он, подымаясь из-за стола.
— Выводы сделал какие, нет? — взглянул я на потупившегося директора, когда мы остались одни — стыдно стало да? А молотить за соседней стенкой деликатесы в одно рыло, бесплатно, не стыдно? Или уже собственником себя почувствовал, господинчиком?
— Да какие это деликатесы возмущенно воскликнул директор.
— По сравнению с тем, что в наших тарелках.....
— Простите Борис Николаевич! — вскочил с места директор.
— Не сделал....
-Что не сделал?
— Выводы не сделал! Меня-то о чем прощения просишь? Я не говорю, что ты должен в очереди со всеми стоять и в общем зале питаться. Я тебя в очередь поставил, чтобы ты прочувствовал эту тошнотную атмосферу, — обвел я рукой зал, — это убожество.... Вот за что стыдно должно быть, пусть бедно, но чисто, пусть стол небогатый но с душой накрытый и питательный. А вот на столе у тебя должно быть тоже, что и у него, — кивнул я на место ушедшего Семена. И посмотрев на довольные лица отдельных счастливчиков, подумав, поправился — у него как у тебя.
— Собери ка мне весь инженерный состав где-нибудь, пообщаемся!
— Есть Ленинская комната, — воспрянул директор завода.
— Пойдем в Ленинскую, — поморщившись от набившего оскомину названия, и подымаясь из-за стола распорядился, — сбор через полчаса, а пока пройдем по заводу.
"Вот оно какое дежавю" из моих снов. Узнаваемый облик завода сквозь призму сновидений всплывал у меня еще когда мы подъезжали к проходной, и подтверждался теперь когда шли по его территории наяву. Хотя точно никогда не был здесь, но почему-то перед глазами, как вживую, стояли пустые цеха с выбитыми глазницами стекол, сменяемые многоуровневыми парковками и огромным торговым центром.
— Ашан, — произнес я растерянно.
— Не понял, какой ашан, — удивился директор.
— Не обращай внимания, это я так о своем, о девичьем, — усмехнулся я, — веди Сусанин к Ленину.
"Действительно какой Ашан, откуда это мне навеяло? Какое-то слово монгольское, причем оно тут".
Завод впечатлял, кругом что-то грохотало, жужжало и стучало. Народ, вывалившись из столовой, тянулся по своим цехам, навстречу спешили рабочие на обед во вторую смену. Грязный снег, сдвинутый трактором, кучами лежал по всем свободным углам, подчеркивая общее неблагоприятное впечатление.
Подойдя к зданию администрации завода, мы поднялись на второй этаж и ведомые директором, зашли в Ленинскую комнату.
— Здравствуйте товарищи, — произнес я со входа и направился к трибунке, стоящей на столе, напротив сидящих в зале людей. Бурбулис и Гайдар расположились на первом ряду, а Шахрай присел за стол возле меня, приготовившись изображать секретаря. Директор завода присел рядом с Шахраем и окинул взглядом собравшихся.
Немаленькое помещение было заполнено почти полностью, только первые два ряда кресел были свободны, как обычно бывает в больших аудиториях институтов. Негромкий гул разговоров при нашем появлении стих и люди внимательно смотрели, ожидая разъяснений для чего мы их собрали.
— Я думаю представлять меня особенно не надо, — улыбнувшись, я обвел глазами сидящих в зале. — Хочу донести до вас свою тревогу и одну мысль, что бы вам было о чем поразмышлять, на досуге.
А перед этим... кто тут главный экономист, — я пробежался глазами по сидящим напротив.
Сидящий с краю пожилой мужчина привстал и громко представился.
— Я экономист, Буров Виктор Сергеевич.
— Замечательно, поведайте нам как вы замечательно работаете, сколько станков произвели в этом году и какой процент объем продукции составляет в сравнении с прошлым девяностым годом и восемьдесят пятым, для примера.
Экономист поднял глаза к потолку и бодро выдал, — по сравнению с прошлым годом объемы снизились на пятьдесят процентов, а в сравнении с восемьдесят пятым годом в пять раз. [21]
