Железнодорожный транспорт для отправки автомобилей в другие регионы поставлялся железнодорожниками с дичайшими задержками, невнятно обосновываясь их временными трудностями.
Площадки с техникой стояли переполненными, запчасти воровались вагонами, а автомобили испарялись прямо с площадок.
Охрана, сто процентов замененная на новую, активно включилась в процесс — тащи, что плохо лежит и не приколочено. Новые, только, что нанятые охранники пропадали прямо с постов, одновременно пропадали автомобили, вскрывались и опустошались склады с запчастями.
С трудом загруженная на платформы техника, не доезжала до получателя, растворяясь на границах Самарской области и в пути следования в неизвестном направлении.
Выехавшая все-таки за пределы области техника удручала своей комплектацией и внешним видом — снятые фары, выбитые стекла, поврежденная окраска. На каждом перегоне эшелоны с техникой встречали градом камней науськанные и направляемые бандитами компании молодежи.
Милиция и прокуратура Тольятти и Самарской области самоустранились, разводили руками и жаловались на недостаток финансирования, отсутствие бензина и малую численность, составляли протоколы, возбуждали уголовные дела по фактам хищений и ущерба, сразу закрывая их за отсутствием обвиняемых.
Президент Ельцин распорядился приостановить работу автопредприятия до решения вопроса с декриминализацией обстановки в области и городе Тольятти и уволил главу администрации, министра внутренних дел и прокурора области с первыми заместителями.
Спровоцированные местными властями, ангажированной прессой, подзуживаемые администрацией завода, не получающие месяцами зарплату рабочие объявили забастовку.
Не дождавшись ожидаемого результата от правительства страны, рабочие вышли на улицы. К демонстрации присоединились и предприниматели, которым нечем стало предпринимать, заводя и подзуживая толпу обозленных людей. Демонстрация превратилась в погром, летели камни и бутылки с бензином в окна магазинов, переворачивались и поджигались машины, вспыхивали потасовки и драки.
Руководство Самарской области прилетело в Москву с предложениями по исправлению ситуации, и гашению "народного гнева" сводившимися к одному — давайте вернем, как все было, ведь работало, однако! Пока нехороший президент не покусился на свободу предпринимательства и оставил без куска хлеба тысячи честных тружеников автобизнеса по перепродажам автомобилей и девяносто тысяч рабочих АвтоВаза.
Парламентский орган в лице "Российской газеты", "Московский комсомолец" и ряд других изданий клеймили и позорили правительство страны, ставящее палки в работу честного бизнеса и практически уничтожившее ведущий автозавод страны, бездумной политикой и непродуманными решениями.
* * *
— Абубакар Алазович! Здравствуйте, это Порошенко.
— Здравствуй дарагой! Чито случилось, пачему так поздно звонышь? — Коверкая русский язык отозвался Абубакар Арсанамаков — директор и владелец Мосиндустбанка, по совместительству председатель объединения граждан, вынужденно покинувших Чеченскую Республику.
— Проблема у вас Абубакар Алазович! Заявление на вас в прокуратуру поступило от директора молокозавода, обвиняет вас во всех смертных грехах от вымогательства до шантажа и похищения людей.
— А ты на что, как подал, так пускай обратно заберет, — чеченец от удивления позабыл про акцент, — ну и извинения занесет за беспокойство уважаемых людей.
— Прокурор, после недавней министерской проверки чихнуть боится, заявление уже зарегистрировал, а я человек маленький, на него повлиять не могу. Вас вот, по старой дружбе, предупреждаю.
— Не понял, подполковник, — рассвирепел чеченец, — как с прокурором девочек мять в моей сауне вы первые, конвертик премиальных ежемесячно получить не гнушаетесь, а как проблемку какую решить вы тут же соскочить пытаетесь. И с чего ты решил, что это у меня проблема, это у тебя брат проблема!
— Абубакар Алазович, вы же меня не первый год знаете, я всегда, я со всей душой, любую помощь! Но сейчас у меня связаны руки, этот указ президента поощряющий стукачество...
— Слушай сюда, ментяра, — заткнул невнятное блеянье Порошенко Арсанамаков в гневе перестав коверкать язык, — один умный человек сказал, нэт человека — нэт проблемы. И мне абсолютно безразлично если проблема решится вместе с исчезновением колбасника, или одного ретивого прокурора, а может и хитрожопого мента. Я тебе даю два дня на решение проблемы своими силами, потом не обессудь!
Арсанамаков раздраженно посопел, обдумывая пришедшую в голову мысль, прикинув так и эдак спросил, в молчащую телефонную трубку:
— Эй, подполковник, ты еще там?
-Да, да! Абубакар Алазович! Слушаю.
— Скажи прокурору или сам вызови колбасника на допрос на конспиративную квартиру...
— У нас нет такой квартиры, — перебил Арсанамаков Порошенко.
— Зато у меня есть, — отрезал Арсанамаков, — адресок я тебе подкыну и пару опэратывныков прышлю в помощ. Встретишь сосисочника лично, а дальше мои помощники будут решать ТВОЮ, — выделил интонацией Арсанамаков, — проблему.
Раздраженно ударив несколько раз зажатой в руке трубкой телефона о стол, Абдукаримов быстро набрал хорошо знакомый номер. После нескольких длинных гудков в трубке послышался вальяжный басок:
— Соловьев, слушаю.
— Арсанамаков ....И как это понимать Иван Игнатьевич? Почему я узнаю о поклепе со стороны директора мясокомбината от совершенно посторонних людей? Я думал мы с вами уже давно пришли к всестороннему консенсусу и больше нет и не может быть никакого недопонимания. Я плачу, вы обеспечиваете всестороннее прикрытие. Я пока не давал оснований сомневаться в себе как в надежном деловом партнере. Крайнее дело с авизо из Дагестана очень неудачное для меня, в свою очередь удачно позволило завершить строительство одного особнячка на Рублевке, одному уважаемому чиновнику. И что я вижу? Плевок в кормящую руку! — угрожающим голосом прошипел банкир.
— Абубакар Алазович, вас неверно проинформировали, — спохватился прокурор, — и я прошу не распространять открытым текстом всякие инсинуации. Все под полным моим контролем, я гарантирую вашу безопасность. Заявление принято, такой порядок, я не хочу расширять круг лиц сопричастных к нашим отношениям. А вот дать ход делу или развалить его на стадии принятия решения полностью в моей прерогативе.
— Ты сказал Иван Игнатьевич. Я услышал, — с сомнением в голосе проскрипел Арсанамаков, — приглашаю в субботу к себе на дачу, у меня пополнение в штате, две сестрички — близняшки, нимфеточки — конфеточки, не пожалээте!
Соловьев гулко сглотнул в телефонную трубку, смутился и буркнул в ответ: — Я подумаю и перезвоню, до свидания.
* * *
Вован дергающейся походкой подошел к связанному старлею, лежащему в углу КПП. Во рту офицера торчал кляп из солдатского вафельного полотенца. В соседнем углу сидели привязанные друг к другу, спиной к спине, помощники дежурного — два солдата срочной службы, с пустыми ножнами от штык ножей на поясе.
— Ну чо офицуцер допрыгался? А те чо уважаемые пацаны терли, а? Вооо! Делиться надо! — Вован утробно рыгнул, отхаркнул полную пасть соплей и смачно сплюнул на грудь офицера, с ненавистью глядящего на него.
— Другой раз умнее будь, — делился блатной премудростью бритый под ноль качок, — говорят тебе в общак взнос делать — делай. Общак это святое. А ты чо? Я! Офицээр! Ум, честь и совесть эпохи чо-ли? И все в одно рыло? — Продолжал изгаляться Вован, оставленный на контрольно-пропускном пункте на шухере, пока братва споро загружала загнанные внутрь территории терминала машины.
— Вот че тебе стоило дать разрешение на проезд? Глядишь и поимел бы денежку малую. И тебе хорошо и людям приятственно, уважение, как сказал бы наш пэрэзидэнт, панимаишь! — Учил жизни офицера Вован, выглядывая периодически во двор.
Два загруженных Камаза уже стояли возле КПП, в готовности к движению. Третий Камаз с прицепом стоял возле распахнутых дверей продовольственного склада терминала. Из склада бодро вырулил погрузчик и, крутнувшись на пятачке возле дверей, поднял вверх поддон с грузом и втолкнул внутрь кузова.
Вован закрыл двери КПП, подошел к окну, взгромоздился на подоконник и оглядел прилегающую к проходной территорию. Терминал конфиската в Курске, располагался на территории умирающего завода по производству электроприборов.
Из-за отсутствия заказов торговли, срыва поставок материалов и комплектующих производство простаивало, в складах для сырья и продукции гулял ветер. Поэтому в соответствии с указом президента большая часть территории завода была изъята в пользу города. А город заключил соответствующий договор с погранотрядом и предоставил территорию и помещения под склады конфиската.
Ежедневно с пунктов пропуска на границе с Украиной везли тысячи тонн нелегальной, полулегальной продукции, описывали, учитывали и продавали с аукционов, часть пускали в реализацию через торговую сеть Курска.
Погранцы, задержавшие нелегальный товар, своими силами сопровождали его до таможенных терминалов конфиската и сдавали на оценку и хранение.
Владельцы отправляемых грузов и несостоявшиеся покупатели, торгаши, спекулянты, криминальные авторитеты, с утра до вечера роились возле терминала, осаждали кабинет начальника в надежде — одни вернуть, другие получить, третьи купить подешевле, отжать, присвоить, поделить и так далее.
В шесть вечера терминал прекращал работу, единственно что разрешалось — загнать на территорию вновь прибывший груз и разместить до утра на охраняемой часовым стоянке.
Время нападения было выбрано в период приема-сдачи постов новым караулом у старого с восемнадцати до двадцати часов. Так-как пост был дополнительным для караула воинской части, разводящие, пока осуществляли проверку предыдущих постов, добирались до терминала только через три часа. Чем и воспользовались криминальные "бизнесмены" проникнув на пост под видом колонны с конфискатом, разоружив дежурного по КПП и часового третьей смены, бродящего по территории складов, бьющего копытом в ожидании смены.
Дверь КПП распахнулась и внутрь заглянула еще одна дегенеративная рожа. Оценив обстановку рожа распорядилась: — Вован! Кончай пургу гнать. Давай по быстрому — пост сдал, пост принял!
Вован спрыгнул с подоконника, потянулся, расстегнул кожанку и достал пухлое портмоне. — Во, видал, какой лопатник? Всосал, как жить надо? Ну не ссы. На вот тебе на бедность. — Вован достал из портмоне две сотки и, смяв в горсти, бросил старлею на грудь.
— Проникся? Два часа поскучал в углу, пока настоящие люди делом заняты и бабла поднял ни за чо! Так что в другой раз я тебе маякну, а ты сразу ворота распахивай, не кипешуй и все путем будет.
Вован всхрюкнул и многозначительно задрал нос, проникнувшись осознанием своей исключительности. Харкнув скопившиеся во рту сопли на пол, Вован повернулся и, хлопнув дверью, покинул КПП.
* * *
Государственный комитет по статистике к февралю порадовал меня предварительными результатами хозяйственной деятельности СССР за девяносто первый год. И что же мы имеем? Или кто имеет нас?
Благодаря активной помощи зарубежных партнеров и доморощенных бизнесменов уровень падения производства за девяносто первый год составил от тридцати до пятидесяти процентов в различных областях экономики.
Если в девяностом году вывезли из страны треть произведенного, то в девяносто первом вывезли от пятидесяти до девяноста процентов, всей произведенной в РСФСР продукции.
Поступление товаров нищему советскому потребителю упало до тридцати, по отдельным позициям — десяти процентов, по сравнению с доперестроечными годами.
Так продукция легкой промышленности — швейной, трикотажной, обувной с приличным дисконтом гналась за рубеж в полном объеме, оседая выручкой на личных счетах руководителей производств, высокопоставленных министерских чиновников, крышующих их бандитов и покрывающих бандитов спецслужб.
Станкостроение загибалось потому, что вместе с изделиями вывозилось и оборудование цехов, запчасти, комплектующие и сырье для производства. Все уходило по цене металлолома, под видом реконструкции и замены устаревшего оборудования. Только новое оборудование в цеха не поступало и валюта не возвращалась.
Советский суд самый гуманный суд в мире, воскликнул на суде небезызвестный гражданин в известной комедии!
Если бы, в Советском законодательстве даже нет такого понятия — экономическое преступление. А в законодательной базе не то, что дыры и огрехи, самых нужных законов нет от слова совсем. Воруй, присваивай выручку, торгуй, перепродавай, обманывай — все это теперь предпринимательство и бизнес, а не спекуляция.
Не смогли передрать законы, регламентирующие частный и государственный бизнес, предпринимательство, уголовное и административное законодательство, в части касающейся, у Германии, к примеру, или Франции, я уж не говорю про Швейцарию, честно сказать явно не прогадали бы.
Отечественные убогие экономисты, ничего кроме политэкономии и марксистко-ленинской философии не изучавшие, родили в муках творчества пару фраз о частной собственности, включили их в конституцию РСФСР и пятый год ждут роста экономики, ежегодно удивленно пожимая плечами и строя брови домиком, что же она не растет, зараза такая!
Нет, мы пойдем своим путем, будем долго и упорно рожать в муках творчества то, что уже успешно работает в других странах. А может.... может и специально так задумано, а как иначе воровать и скрываться с уворованным?
Урожай собрали даже лучше чем в девяностом году, а в стране нечего есть, торгаши вывезли прямо со складов магазинов и баз, а где-то и с полей и ферм семьдесят процентов произведенной сельхозпродукции.
Сто процентов прибыли, за которые удавятся буржуйские фабриканты и развяжут империалистические войны, покрывая любые преступления, обернулись для нашей страны убытками в десятки миллиардов долларов и прибылями для чиновничьего ворья в две-три тысячи процентов.
Алюминий стратегический материал и на его вывоз нужна квота? Без проблем налепим миски и кастрюли по программе конверсии и вот она продукция, по цене металлолома, с небольшой скидкой покупателю на затраты по обратной переплавке. Было время вьетнамские гастарбайтеры тащили домой закупленную на свою зарплату алюминиевую посуду, а теперь и европеоиды от нее не отказываются. Особенно если она дешевле чем алюминиевые чушки со своих заводов втрое.
