Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Нет. Кошек, собак, хомячков нет?
— Нет, — слегка удивилась я. — А что?
— Животных обычно прошу где-нибудь закрыть, если есть, — пояснил он, открывая чемоданчик. — Мало ли, все-таки, чужой человек в доме. — Он уже как-то ловко осуществлял какие-то манипуляции со вскрытым выключателем. А я, забыв про все, раскрыв рот, таращилась на его руки. Так вот как это бывает, когда человек знает, что делать.... Ух ты...
— Вы что-то хотели спросить? — поинтересовался Захар, не отрываясь от потрохов выключателя. Я захлопнула рот и помотала головой.
— Я просто засмотрелась, извините, — брякнула я и поскорее ушла в комнату. У меня там, между прочим, посередине матрас надутый лежит, а вокруг чего только нет. Надо было не в своих бумажках ковыряться, а порядок навести, — мысленно стала я выговаривать себе, и через минуту поймала себя на интонациях Костика. Тьфу ты, расстройство одно.
Я упинала матрас в спальню, поставив на ребро к стенке, подобрала выпавшие из коробки вещи, пристроила на подоконник домашний телефон и полила заскучавшую юкку.
— Хозяйка, принимай работу, — вывел меня из задумчивости голос Захара.
— Так быстро, — удивилась я.
— Да там делов-то, — вроде бы, польщено хмыкнул Захар. Я добросовестно пощелкала выключателем (работает, скотина), вышла в подъезд и насладилась переливчатыми трелями звонка. — Пойду сантехнику гляну.
Я проводила его задумчивым взглядом и ушла на кухню. Надо наварить кастрюлю борща, потому как с послезавтра у меня начинается очень насыщенная жизнь, и торчать у плиты будет некогда. А может, ну его, этот борщ, завтра сварю?
Тут я покосилась на общую с ванной стену и решительно достала кастрюлю. Вот возьму и сварю борщ по всем правилам, с зажаркой. И заставлю Захара со мной пообедать. Должен же быть на свете хоть один мужчина, которому бы понравился мой борщ и моя готовка в целом?
С этим мне не везло всегда. Первый мой молодой человек после снятия пробы с моего первого в жизни борща, слег с отравлением. Второй просто пропал с горизонта. Я утешилась тем, что просто еще не умею готовить, и приложила усилия к усовершенствованию собственных навыков. Муж мой, отведав борща, деликатно сказал, что вкусно, но так жирно, и зажарка эта, а у него изжога.... Короче, борщ я стала готовить редко, в самой маленькой кастрюле — для себя.
Нарезая лук и обливаясь слезами, я забылась и стала привычно декламировать с чувством и французским прононсом:
— Я вас любил, чего же боле. Что я еще могу сказать. — Я от души шмыгнула носом и вытерла слезящийся глаз об предплечье. Деликатное покашливание за спиной чуть не привело к производственной травме.
— Ой, мама, — выдохнула я.
— Извините, — кажется, я качественно произвела впечатление пациентки психоневрологического диспансера. Наверняка, человек думает, что именно там мы с Машкой и познакомились. — Не хотел вас пугать, просто...
— Вы извините, я что-то забылась, стою тут стихи декламирую.
— Мне понравилось, — неожиданно засмеялся он. — С краном и бачком тоже закончил. Вы мне скажите, какой-нибудь план сборки мебели есть у вас, или будем наугад собирать?
— Мы эдак гроб вместо кровати соберем, — проворчала я, ополаскивая руки. — Какие-то бумажки мне отдали, сейчас...
Я ломанулась на выход, и со всего маху наступила Захару на ногу. Этот стоический мужчина даже бровью не повел, а я испугалась не на шутку.
— О господи, я вас раздавила, — всплеснув руками и неловко приседая, охнула я. — Я такой слон, меня нельзя к нормальным людям подпускать!
— Да я не почувствовал ничего, — придерживая меня за локоть, сказал Захар. И тут мы, в конце концов, встретились взглядами. Я не люблю смотреть людям в глаза — ничего криминального, конечно, в этом нет, просто лицо у меня обычно становится идиотское, и отвлекаюсь я тут же, ерунда всякая в голову лезет. А тут он поймал мой взгляд, и я тут же впала в ступор, забыв и про ногу, и про мебель, и про зажарку на плите. Никогда таких глаз не видела. И вообще, лица. Совершенно черные брови, густые, красивые, и до жути светлые глаза. А зрачки — как дула. Длинный тонкий нос с горбинкой, высокие скулы, острый подбородок с ямочкой и чувственные губы. И лысый. То есть, бритый. А зрачки — не дула, это уже какие-то черные дыры, расширяющиеся, поглощающие свет. Я невольно сглотнула и переступила ногами.
— План мебели, — я схватилась за спасительную мысль. — Сейчас.
Господи, возможно ли выглядеть большей идиоткой в глазах незнакомого человека? Вряд ли. Но я справилась, чего уж там.
— Вот, все, что мне отдали, — пробормотала я, протягивая ему листы и спасительно отворачиваясь к плите.
— Угу, — задумчиво протянул он, уходя в комнату. Я тихонько перевела дух и растерянно оглядела рабочий стол. Капусту ж пора кидать! Ё-моё. — Вам музыка не помешает? — спросил он из зала.
— Нет-нет, — торопливо вскинулась я и тут же зажмурилась. А если он сейчас шансон врубит, или рэпчик дворовой? Беруши втыкать? Я против ничего не имею, но и того, и другого я наслушалась досыта — поклонником шансона является мой папа, а по рэпу улетал Костик.
— Наушники сломались, теперь как... орех какой-то, — вполголоса пояснил Захар. Я усмехнулась.
— Помните, в семидесятые, по Америке ходили негры с магнитофонами на плече? Теперь вот...
— Орехи с мобилами, все правильно, — Захар тоже усмехнулся, прислонившись плечом к косяку.
— Ну, орехи это уже как-то... грубо. Тем более, такая черта характерна не для национальности, а для образа жизни, социального слоя, если быть точнее.... В общем, тема скользкая, давайте ее оставим!
— Грубо заставлять людей слушать то, что нравится только тебе.
— Это просто невоспитанно, — возразила я.
— Это ж вы меня сейчас под невоспитанного подписали, — засмеялся Захар, а я снова смутилась.
— Простите, я вовсе не это имела в виду, я не хотела вас...
— Нина, — вдруг серьезно сказал Захар, и я осеклась на полуслове. — Перестаньте. Я просто шучу, а вы все время пугаетесь.
— Я не пугаюсь, — промямлила я ему вслед.
В зале тихо-тихо заиграл Кипелов. Я вздохнула с облегчением и принялась шевелить губами в такт словам. Сколько лет уже песне, а все популярность пользуется.
* * *
Забавная девчонка. По виду — лет двадцать пять, а на него смотрит, как на двухголового. И зашуганная какая-то. Муж, что ли зашугал? У нее на безымянном пальце широкий такой граненый ободок обручалки. Если муж, то скотина. Как можно так с женой обращаться, что она от каждой шутки чуть ли не в слезы, в глаза не смотрит, а если и смотрит, то замирает, как кролик перед удавом? Это что ж с бабой делать-то надо? Нет, понятно, что у всех свои недостатки, но если так, с виду — нормальная, обычная. Симпатичная.... Вон, фигуристая какая, хотя на ней свитер почти до колен и штаны еще какие-то, никаких тебе фифти-фифти с посторонним мужиком, то есть, с ним, с Захаром. Волос таких вообще он сто лет не видел — плотные спиральки, тугие на вид, блестящие, забранные в пучок, из которого три кудряшки выбились и смешно качаются над шеей. Моська бледная, несчастная какая-то. Точно, муж козел. Чего надо от человека? Вон, в ванне был — никаких потеков на зеркале, а всякие бабские штучки аккуратно стоят, а не раскиданы как попало. И полы чистые. А из кухни запах идет — елки-палки, какой запах — все мысли из башки улетели, так только у мамки дома пахнет, когда она в настроении, только мамка еще и поет, когда готовит....
От размышлений его отвлек звонок в дверь, в такт которому на кухне что-то загремело и раздалось жалобное ойканье. Он усмехнулся и покачал головой. Мимо него к входной двери прошмыгнула Нина, на ходу вытирая руки полотенчиком.
— Кто там? — испуганно спросила она.
— Открывай, медведь, весна пришла! — на два голоса, мужской и женский, отозвались из-за двери. Нина засмеялась, тут же расправив плечи и весело мотнула головой.
— Ребята, — радостно сказала она, — а как вы меня нашли?
— Я позвонила дяде Паше, — сообщила невысокого росточка женщина, цепляясь за локоть мужика. — И он моментально выдал мне эту сверхсекретную информацию.
Неожиданные гости занимали почти всю прихожую, заполнили полупустую квартиру голосами, и он, искоса наблюдая за всем этим действом, обнаружил, что из фигуры Нины исчезла напряженность, плечи расправились, на губах сияла радостная улыбка, а щеки даже разрумянились. Видимо, гости относились к разряду неожиданных, нежданных, но приятных.
— Звонить мы тебе не стали, — пояснил мужчина. — Ты бы стала канючить, что у тебя великое переселение народов, и тебе неудобно. Стала бы ведь?
— Конечно, стала, — с удовольствием согласилась Нина. — На кой ляд вы мне тут сейчас нужны? У меня тут вещи не разобраны и мебель не собрана!
— И мужик какой-то в гостях, — радостно подхватила женщина. — Мужик, ау!
— Зоя, — строго сказал мужчина. — Опомнись, рыба моя. Ты в приличном месте, а не у нас дома!
— Здрассте, — он, все-таки, решил откликнуться, пока Нина заново не испугалась чего-нибудь. — Захар. Наемный работник, скажу сразу, чтобы избежать недоразумений.
Женщина окинула его цепким рентгеновским взглядом, очевидно, сделала какой-то вывод, и протянула узкую ладошку:
— Приятно сделать знакомство! Меня зовут Зоя.
— Анатолий, — мужчина дождался своей очереди и тоже окинул Захара рентгеновским взглядом. — Мебель собираешь?
— Собираю, — ровно ответил Захар. Ему не нравилось, когда незнакомые люди сразу переходили на ты.
— Ну, вдвоем оно сподручнее будет, — неожиданно подытожил Анатолий и сунул Зое в руки свою куртку. — Рыба моя, ступай на кухню, не крутись под ногами.
— Есть, шеф, — Зоя моментально испарилась и увела за собой Нину. В кухне сразу же прибавилось шума.
* * *
Я прижимала ладони к горящим щекам и таращилась на Зойку. Толик остался в зале с Захаром, и оттуда слышались размеренные мужские басы.
— Борщик? — деловито спросила Зойка, сунув нос под крышку. — Борщик. Прелестно. А где пакет, с которым я пришла?
— Понятия не имею, — пожала я плечами, и быстро подобрала ноги под стул. Зойка протопала сначала в прихожую, потом обратно. Всунулась в свою торбу чуть ли не по пояс, стала там шуршать и тихо ругаться. Я с удовольствием за ней наблюдала. В присутствии Зои невозможно было грустить, сердиться, унывать, киснуть. Злиться и беситься — сколько угодно, а вот грустить — нет, никак не выходило, не стоило и пытаться.
— На, погляди, — она сунула мне планшет. — Накропала немножко.
— В фотках? — поинтересовалась я.
— Нет, в тапочках, — ехидно фыркнула бывшая родственница и настоящая подруга. — Конечно, в фотках.
— Ух ты, — восхитилась я. — Твое мастерство растет, радость моя.
— Ты думаешь? — с беспокойством отозвалась она, продолжая чем-то шуршать.
— Я убеждена, — с уверенностью сказала я. — Альбом — просто шедевр. Если бы у меня был ребенок, я бы такой альбом купила бы и не раздумывала ни минуты.
— Уже купили, — хмыкнула Зойка. — Я на ярмарку съездила.
— И как наторговала?
— Чистой прибыли осталось тридцать процентов, — отозвалась практичная подруга.
— Неплохо, — не очень уверенно похвалила я, не особо отчетливо понимая, сколько есть эти самые проценты — много, или мало.
— Ну, самый пристойный результат, — откликнулась Зойка.
— А что ты делаешь? — опомнилась я, поднимая голову от фотографий.
— Готовлю бризоли, — невозмутимо отозвалась Зоя. — А что? Тебя скрутил панкреатит железной рукой, и тебе нельзя даже самую малую бризольку?
— Нет у меня панкреатита, — я помотала головой, обозрела кухню, и поняла, что Зойка настроена серьезно. Два десятка яиц, полкило фарша, ведро майонеза....
— А сковородка есть? — деловито спросила она, взбалтывая яйцо в миске.
— Нижний ящик, — я решила смириться с неизбежным. — Выбирай.
— Аха, — она брякнула сковородку на плиту. — Ух ты, керамика?
— Вроде как, — пожала я плечами. — Еще не готовила на ней ни разу.
— Ну ты даешь, — возмутилась Зойка. — А зачем тогда покупала?
— Свекор подарил, — проворчала я, утыкаясь в планшет.
— Дядя Паша может, — согласилась Зоя. — Как он, остыл?
— Вроде бы, да, — не очень уверенно ответила я.
— А ты?
— Я точно остыла. До состояния айсберга.
— Не ври, — бодро пожурила меня подруга, и кухня на миг потонула в шипении, исходящем от сковороды. — Какой из тебя айсберг? В лучшем случае получится сосулька.
— Зоя, я не хочу об этом говорить.... — Попыталась я остановить каток, надвигающийся на мою психику.
— Не говори, — с готовностью согласилась она. — Говорить буду я, ты, главное, слушай.
— Слушать тоже не хочу, — отрезала я.
— А что хочешь?
— Я хочу плюнуть и растереть.
— Умница. А бризольку?
— Бризольку тоже хочу, — согласилась я, сглатывая слюну.
— Плюнула?
— Так точно.
— Растерла?
— Пока нет.
— Давай вместе плюнем? — энергично предложила Зойка, а я чуть не обожглась, и невольно рассмеялась.
— Как ты себе это представляешь?
— Как-как.... Я тебя убедю... убежду.... Помогу тебе убедиться, что жизнь только стала налаживаться.
Я невольно метнула взгляд в коридор, где ворочали доски мужики.
— Тааак, — хитро протянула Зойка. — Кстати, о птичках, откуда дровишки? — она выразительно повела карими очами и подернула подбородком.
— Сарай разобрали, — буркнула я, впиваясь зубами в половину бризоли.
— Уууу ты какая, — протянула Зоя. — И все-таки?
— Видишь, мебель у меня?
— Ну, вижу. Сборщик, что ли?
— Нет. Как это...
— Муж на час, — подсказала догадливая Зойка.
— Примерно, — уклончиво отозвалась я, выключая газ под кастрюлей. — Ты долго еще будешь возиться?
— Если ты будешь мазать — нет, недолго. — Она подвинула ко мне миску с майонезом.
— Буду, куда мне деться....
— Где новый год будешь встречать?
— Какой новый год, нафиг, — изумилась я. — Начало ноября!
— Вот-вот, времени с гулькин нос осталось, — согласилась Зоя.
— Два месяца, — поправила я ее.
— Время — очень ненадежное и относительное понятие, — поучительно сказала она, подняв палец вверх. — Так что?
— Зой, я вообще об этом не думала, — слегка раздражаясь ответила я. — К вам не пойду точно, к вам Костик придет, с новой любовью, чего праздник людям портить....
— Да кто его звать будет, — фыркнула Зойка. — Нужен он сто лет. Его последние три года терпели исключительно ради тебя, если хочешь знать!
— Зой, его будет звать Толик, они братья... — начала я, продолжая раздражаться.
— Это я еще посмотрю, — ухмыльнулась она. — Они позавчера страшно разругались, если тебе интересно.
— Мне совершенно неинтересно, — отрезала я. — Вот ни капельки. Они и так постоянно цапались, и ничего.
— Ладно, — неожиданно вздохнула Зойка. — Ты права. Вернемся к нашим баранам. К нам ты не хочешь.
— К родителям я тоже не хочу, — пожала я плечами. — Мама будет весь вечер меня пилить, папа молчать и смотреть Голубой огонек.
— К дяде Паше.
— Отпадает по первой же причине. Там будет Костик. Первую половину вечера. Плюс от папы тяжело добираться, а в новогоднюю ночь так тем более....
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |