Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Да?
— Привет, Нинок, — веселый Костин голос помог справиться с наваждением, и я окончательно взяла себя в руки.
— И тебе не хворать. Чего звонишь?
— А чего я, просто так не могу, что ли?— обиделся бывший муж.
— Нет, не можешь, — фыркнула я, бесцельно передвигаясь по кухне и выглядывая в окна.
— Ладно, ладно, — проворчал он. — Нам на домашний звонил этот, из центра, как его...
— Мишель, — подсказала я.
— Он самый. Я, короче, номер ему твой дал.
-Спасибо, Костя, — совершенно искренне поблагодарила я. — Он мне уже звонил.
— Да? И чего хотел? — с показным равнодушием спросил он.
— На работу берет, — слегка приукрасила я.
— Ну, ты теперь женщина свободная, — засмеялся Костя, и этот незнакомый, неприятный смех резанул вдруг по ушам. — Можешь себе позволить ночные выезды! — На заднем плане раздался негромкий женский смех, и у меня от злости аж пальцы свело. Ну, сейчас я тебе...
— Ну, во-первых, никаких ночных, Костя. Массажисты в ночую не работают, это ты меня со своей нынешней любовью попутал, — с удовольствием ответила я. Бывший муж оторопело молчал — раньше я так с ним не разговаривала. — Во-вторых, солнце мое, я женщина несвободная, сам помнишь!
— Ты про того хмыря в кино, что ли? — отмер Костя, а я улыбнулась еще шире.
— Кстати, больше так здороваться не кидайся, а то...
— А то что? — задиристо спросил он.
— А то я своего больше останавливать не буду, набьет тебе морду, как пить дать, — обидно засмеялась я. — Впрочем, у тебя же есть адвокат, есть кому за честь твою поруганную вступиться, да, Костик?
— Да ты дрянь, оказывается, — с бездной удивления сказал он, — как заговорила!
— Пошел в задницу, — радостно сказала я и бросила трубку.
В дверь неожиданно постучали, и я на адреналине распахнула ее не глядя.
— Ты опять не спросила, кто, — сердито сказал Захар, а я решительно приложилась к холодным с мороза губам, жадно втягивая запахи. Выветрить, выгнать из головы предателей-воспомнания, всю эту гнусь и глупую обиду!
— Ого, — слегка растерянно оглядел меня Захар, снимая, впрочем, куртку. — Может, давай я снова выйду и зайду?
— Зачем? — не поняла я.
— Мне понравилось, — хмыкнул он, притягивая меня к себе за талию.
— Совершенно не обязательно для этого куда-то ходить, — неуверенно пробормотала я, кладя руки ему на плечи.
— Здорово, — его взгляд пробежался по моим красным ушам, щекам, припухшим губам... Сзади неожиданно оказалась стенка, к которой меня прижали очень уверенно, а губы, оказавшись в миллиметре от моих, вместо поцелуя неожиданно спросили:
— Что происходит, Нин?
— В смысле? — шевельнула я непослушными губами.
— Ты взвинченная. И на меня с порога кинулась.
— Вовсе не кинулась, — стушевалась я окончательно и отвела взгляд. Потом вздохнула и уткнулась лбом ему в шею, пусть для этого мне пришлось слегка наклониться.
— М? — он запустил ладонь мне в волосы.
— Бывший звонил, слово за слово — вывел из себя... Ну, и я его тоже.
— Хочешь, я ему ноги переломаю? — совершенно серьезным голосом спросил Захар. Я подняла голову и заглянула ему в лицо.
— Зачем?
— Тебе приятно будет, — он пожал плечами, и я заподозрила, что про ноги было совершенно серьезно.
— Мне можно сделать приятно другим способом, — покраснела я, а ладони на моей талии сжались, переползли на спину, подтолкнули ближе...
— Говори, — предложил Захар. — Рассмотрим все варианты.
— Ты меня дразнишь, — попробовала рассердиться я, но не вышло — Захар мотнул головой, прижал к себе тесно и плотно, и я уж вспыхнула как огнетушитель, прижавшись к тугому и жаркому.
— А ты меня нет?
— Захар, — жалобно сказала я, и руки с моей спины исчезли, а Захар с улыбкой спросил:
— Чаем напоишь перед работой?
— Может, рассольника и котлет? — взбодрилась я, за руку таща его на кухню.
* * *
Без тепла, идущего от ее тела руки сразу как будто замерзли, и он сунул их в карманы, наблюдая, как она суетится, набирая чайник, проверяя заварку. Перепугалась. Они общаются-то неделю, а он уже тут зажимает, к стенке припирает. Отвык он, с ней нельзя так. Надо, чтоб красиво было, какой-нибудь антураж создать свечи — не свечи, но придумать что-нить. Красивое. А если вести себя как горилла в брачный сезон — так вообще можно и потерять. Чайником по башке — он мимолетно улыбнулся — бить не будет, а вот свести все общение на нет естественно и непринужденно — это как пить дать.
А хочется сгрести ее в охапку, усадить себе на колени, зарыться лицом в волосы, поцеловать ямку над ключицей.... твою ж дивизию!
— Ошпарился? — всполошилась Нина, вскакивая и подхватываясь к нему.
— Не, увернулся, — успокоил он ее, беря из ее рук полотенце и промокая табуретку. Замечтался, придурок! — Как день провела?
— Да как-то в бегах, — она села рядом и подперла щеку ладошкой. — В пятницу с утра иду на собеседование, кстати, — слегка оживилась она.
— Класс, — одобрил он, осторожно отхлебывая чай. — Куда?
— Видел на Крошке новое здание?
— Мимо проезжал, вроде, — он дернул плечом.
— Там теперь большой центр реабилитации. А заведующий пришел со стороны, он раньше в другом месте работал, я туда хотела устроиться давно, лет пять назад. Вот он мне и позвонил.
— Все ясно, — кивнул он. — Все нормально будет, не дергайся, ты пройдешь, — он неуклюже потрепал ее по плечу и замер, когда она уткнулась носом в его плечо. Осторожно положил руку ей на плечи, погладил по волосам. — Ты же умница, Нин.
— А ты откуда знаешь? — слегка невнятно спросила она.
— Это издаля видать, — хмыкнул он и шутливо добавил, — не жуй мой свитер, мне в нем еще на работу идти.
— Тебе ко скольки, — деловито уточнила Нина, садясь ровно.
— Минут через пятнадцать надо выдвигаться, — с сожалением констатировал он, кидая взгляд на часы. — На завтра какие планы?
— Работать до упаду, — невесело улыбнулась Нина, заправляя прядку волос за ухо.
— Понятно, — вздохнул он. — Тогда до пятницы?
— Похоже на то, — кивнула она и пересела ближе и снова пристроила голову к нему на плечо. — У тебя одеколон такой вкусный, — пробормотала она, поднимая к нему лицо.
-Да? — глупо переспросил он и попытался сглотнуть, но в горле пересохло.
— Ага, — подтвердила она, целуя его, — и вообще...
— Что, вообще? — решил он уточнить в паузе, пока они переводили дух. Руки он предусмотрительно держал на ее шее, не решаясь опускать ниже.
— А? А, вообще... Скучать буду, — улыбнулась Нина, обнимая его за плечи.
— Я тоже, — он все-таки, передвинул руки на спину и теперь боялся последствий. Посидев так пару минут, он с сожалением отстранился, и Нинка тут же вскочила, таращась на часы.
— Ты опоздаешь!
— Не успею, — хмыкнул он, как наркоман за дозой потянулся к ней, сгреб в охапку и шутливо зарычал ей в ухо, — уууу, я медведь.
— Ох, — она обмякла у него на руках и приложила кисть ко лбу, он засмеялся и поцеловал беззащитно открытое горло, прижался губами и замер, чувствуя глубокое биение чужого пульса почти у себя в голове.
— Эй, ты медведь, а не вампир, — она выпрямилась и пихнула его в плечо.
— Я вообще метис, — скромно ответил он и снова зарычал ей в ухо. Нинка захохотала, и он понял, что еще пара минут, и на работу он не пойдет, зато про красивости все мысли из башки мигом улетели.
* * *
Закрыв дверь и потаращившись на себя в зеркало, я вспомнила, что не мешало бы и убраться, раз уж на пятницу гостей назвала. С готовкой обещала помочь Зойка — знаменитые бризоли вызывали неконтролируемое слюноотделение не только у меня.
С полчаса я честно убиралась, потом чувство беспокойство, жужжавшее надоедливой мухой, окончательно взяло верх, и я швырнула тряпку в таз, а таз сунула в ванну. Покусала губу, взяла телефон, положила. Взяла снова. Чертыхнулась, набрала номер, прокашлялась, чтобы голос звучал нормально.
— Привет, — бодро начала я.
— Привет, — рассеянно отозвался Захар.
— Я же говорила, что скучать буду, — засмеялась я на немой вопрос. — Что делаешь?
— Домой еду, заказ сорвался, — ответил Захар, а у меня на лбу выступила испарина. — Вернее, не сорвался, его перенесли на завтрашнее утро.
— Понятно, а где едешь?
— На Республики сейчас сворачивать буду, Нин, тут перекресток сейчас, мне говорить неудобно, давай перезвоню?
— Нет, — во рту окончательно пересохло. — Паркуйся немедленно где угодно.
— Что?? — изумился Захар.
— Немедленно паркуйся, хоть на газон заезжай, — я очень старалась не сорваться в истерику. — Слышишь??
— Я слышу, — спокойно отозвался Захар. — Я торможу и сворачиваю, успокойся. Что происходит-то, а?
— Ничего, — я устало опустилась на стул и вытерла лоб. Меня потихоньку отпускало.
— Нин, — начал Захар, но поперхнулся, а я даже через две телефонные мембраны услышала скрип тормозов, визг покрышек и грохот. И мат. Матерился Захар, очень цветисто и заковыристо. — Я перезвоню, — отрывисто бросил он и отключился.
Я осторожно положила телефон на стол и потерла лицо ладонями. Напомнила, что все сделала правильно. Шмыгнула носом, глянула на себя в зеркало и отвернулась — собственное лицо отчего-то вызвало тошноту. Умылась. И решительно взялась за уборку. Не можешь навести порядок внутри себя — наведи порядок вокруг себя, и тогда полегчает. Периодически я поглядывала на телефон, но Захар не звонил. И вряд ли вообще позвонит когда-либо. Часа через два я убедила себя в этом окончательно и закончила уборку, даже полы помыла.
В очередной раз посмотрела на телефон, пожала плечами и решительно кинула его в спальне на кровать, а сама ушла на кухню. Пару салатов я на пятницу запланировала, а на них надо яйца варить и картошку. В холодильнике я обнаружила открытую бутылочку виски — Зойка притащила, но мы почему-то налегли на вино. Поставив кастрюлю на газ, а бутылку на стол, я полезла в морозилку — кажется, лед я замораживала.... В морозилке обнаружился и лед и задубевшая бутылка колы, что добавило мне задумчивости. Сунув колу под струю кипятка, я пошаркала в зал — пить так пить, из красивого бокала. Первая порция прошла с трудом — уж больно ледяной получилась смесь. Зато и в мозгах все вымерзло. Я помахала руками, передернулась и с сомнением посмотрела на оставшуюся половину в бокале. Решив не пасовать перед трудностями, добавила виски и зажмурившись, глотнула.
— Закусывать надо, матушка, — сказала сама себе, поймав свое отражение в полировке шкафчика. Сказано — сделано, я безжалостно содрала пленку с дареной коробки конфет и взяла первую попавшуюся. Повезло — оказалась с ликером. От звонка в дверь я чуть не облилась, и нога за ногу поплелась открывать.
— Ну когда я научу тебя спрашивать, кто, а? — устало спросил Захар, вваливаясь в прихожую.
— Наверное, никогда, — я шмыгнула носом и уставилась на него во все глаза. Вид у него, конечно....
— Руки помою, можно? — он шагнул в ванну, а я снова пожала плечами и ушла на кухню — допивать. Покачалась на носках на пороге, развернулась, пошла обратно.
— Тебе бы целиком помыться.... — начала я, сунувшись в ванну, и заткнулась, потому как он и так по пояс залез под струю воды. Грязная футболка и свитер валялись на полу и по виду напоминали тряпку половую обыкновенную. — Я думала у тебя одна татуировка, — ляпнула я, сдергивая с крючка полотенце побольше. Захар вытер голову, грудь, спину, пристроил полотенце на машинку и шагнул ко мне. Я сдуру шарахнулась назад и чуть не грохнулась, но меня поймали. Я замерла в его одеревеневших руках, чувствуя, как мышцы чуть подрагивают, как от нервного тика. У него.
— Ты понимаешь, что сегодня было? — слегка невнятно спросил он мне в макушку. Я неловко дернула плечом.
— Давай не будем об этом, — вполне по-киношному ответила я.
— Если бы ты мне не велела тормознуться, — он сглотнул, — я бы щас не тебя обнимал, а лежал бы в морге. И вид бы у меня был очень неприглядный.
— Мм. — Я решительно не знала, куда себя девать.
— Угу. И спасибо за такое не скажешь.
— Я вот сейчас что сказать должна, — попыталась я разозлиться, окончательно и бесповоротно уютно устраиваясь на гладкой и твердой груди.
— Ты вполне можешь молчать.
— Хочешь виски?
— А водки нету? — с надеждой спросил он.
— Мерзавчик. Но я тебе ее не дам, потому что она на компрессы и наверняка паленая, — я не поднимала лицо и бубнила куда-то ему в подмышку. Он тихонько засмеялся и поцеловал меня в макушку.
* * *
Когда он глубоко за полночь ввалился в родной дом, с трудом удерживая себя на ногах от накатившей усталости, Анька высунулась из спальни и сделала зверское лицо, мол, Темка только уснул. Разглядев, в каком он виде, лицо ее вытянулось, и она поспешно закрыла дверь детской и шагнула к нему.
— Ты что, опять дрался, придурок? — с беспокойством, впрочем, спросила любящая сестра.
— Нет, — он пристроил куртку на вешалку, и вытряхнул из пакета заскорузлые от крови свитер и футболку.
— Ё-моё, — протянула Анька, утаскивая его в ванну. — Штаны снимай. Захар, я не знаю, отстирается ли... Давай спалим, а? — она с отчаянием уставилась на него блестящими от слез глазами.
— Дура, что ли? — изумился он, открывая воду и ставя таз в ванну. — Не отстирается — буду у мамки в огороде ковыряться!
— Захар, — жалобно позвала она, и он со вздохом уселся прямо на пол. — Ты что, убил кого-то???
— Совсем сбрендила? — спать хотелось невероятно.
— Ты весь в кровище, и сивухой от тебя несет, — осторожно сказала сестра, щедро наливая в вещи Ваниша.
— Не сивухой, а виски, — хмыкнул он через силу, — хотя на вкус не отличишь. Пошли на кухню, а?
— Да объясни ты мне по-людски, изверг, — взвыла Анька, но шепотом, а потому впечатления ее вопль не произвел.
— Щас, Ань, щас. — Он через силу поднялся и побрел в кухню. Сестра как привязанная шла за ним, пытаясь подлезть под локоть и поддержать.
— Ну? — уже грозно спросила она, усадив его на стул и убедившись, что на нем ни царапины.
— Короче. Поехал я на заказ, там какую-то фигню надо было сделать. На полдороги звонит мне клиентка, говорит, мол, извините, на работе задержали, давайте завтра.
— Так, — сосредоточенно кивнула Анька.
— Я порадовался, и так умотался... Развернулся, еду потихоньку домой. Тут мне Нинка звонит.
— Это твоя кудрявая. — Уточнила Анька, ставя перед ним тарелку с супом и щедро накладывая майонез.
— Моя. — Он неохотно зачерпнул и сунул ложку в рот.
— И?
— И требует немедленно остановиться, — он усмехнулся, вспомнив, что подумал, услышав это нелепое посреди трехполосной дороги требование.
— Чего? — изумилась сестра.
— Того. Остановись, говорит, где угодно, хоть на тротуар заедь.
— Я не поняла, она при чем тут? — Анька потрясла головой и уставилась на него.
— Я и припарковался. Даже никого чудом не подрезал, встал, стою как дурак, мимо все едут, выражают знаками все, что обо мне думают.
— Я думаю, — хмыкнула сестра.
— Я ей в телефон — мол, что такое-то, — он передернулся и отложил ложку. — А впереди меня начинается замес.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |