Рассеченное время

— Я к этой штуке даже прикоснуться не могу, развеет моментально. Не говоря уже о том, чтобы в карман положить.

— Возьми мои перчатки. А пистолет пока побудет у меня, я передам его тебе в нужный момент.

— Ладно, — Ассасин кивнул. — Думаю, шансы победить все-таки есть. Но не свети ствол раньше времени, иначе этот тип моментально раскусит план и тогда всем конец. Его недаром звали 'все видавшим'.

— А что это за 'штука'? — спросила Сакура.

— Если кратко, пуля, выпущенная из этого пистолета, расщепляет эфирные тела, запуская реакцию схожую с токсической. Вне зависимости от количества и концентрации, эфирная составляющая будет уничтожена на концептуальном уровне.

— Серьезно, — Рин приподняла бровь. — Вот бы мне таких знакомых.

— Я вас познакомлю, когда все закончится. Ладно, — он спрятал оружие и поднялся. — Мне нужно еще навестить Эмию и Сайджо. Если у тебя в запасе есть магия, позволяющая быстро переместиться в безопасное место — советую ее приготовить. Гильгамеш не станет специально преследовать мастеров, это ниже его достоинства.

— Ты с ним давно знаком?

— Три года. Просто чтобы ты знала, — Синдзи запнулся, будто с трудом подбирал слова. — Этот... это существо... оно умеет внушать благоговение. Признаю, что первое время я был почти очарован им. Даже сейчас, желая ему смерти и планируя убийство, я не могу не испытывать уважения.

— Надо же. Неужели и правда есть кто-то, кого ты уважаешь?

— А что не так? Я много кого уважаю. Просто это не всегда заметно.

— Меня беспокоят мастера Райдера и Кастера. Про них ничего пока не слышно.

— О, на этот счет можешь не волноваться. Не думаю, что они доставят проблемы.

— Ну, тогда последний вопрос, — Рин посуровела. — Что за претензии имеет к тебе церковь?

— Ну, они считают, что я проклят. Приношу несчастья.

— И только из-за этого приставили к тебе конвоира?

— У нас все-таки Грааль под боком. Вероятно, они опасаются, что это 'проклятие' подействует и на него.

— А проклятие — реальность?

— Сложно сказать, — Синдзи пожал плечами. — Я не ощущаю себя проклятым, но специальных обследований не проходил. Есть несколько не связанных между собой событий, но они больше выглядят как обычные случайности. Наконец, я в этом городе провел почти всю жизнь, и тут ничего дурного не случалось.

— Если не считать твоего дома.

— Его я сам поджег. А сейчас он выглядит получше. Светлее, во всяком случае.

— В таком случае, конвоир — просто пустая формальность? — уточнила Сакура.

Синдзи только развел руками. Молчавшая до сих пор монашка перевела взгляд на Сакуру и ровным голосом сказала:

— Я лишь исполняю приказ. Мне сказали следовать за этим человеком.

— Ну, он уже уходит, но вернется самое большее через пару часов. Не могли бы вы задержаться здесь? Я хочу с вами поговорить с глазу на глаз. Синдзи, а тебе пора. Ты, если не ошибаюсь, еще и с бывшим мастером Берсеркера хотел поговорить о чем-то.

— Хотел, но...

— Тогда чего до сих пор теряешь время? — Сакура улыбнулась.

Синдзи смерил ее странным взглядом, после чего резко развернулся и поспешно ушел. Ассасин глянул ему в след и нагнулся к Рин.

— Могу я его сопровождать? Просто на всякий случай? Если тебе будет угрожать опасность — призови меня командным заклинанием.

— Разрешаю, — одними губами ответила девушка, и Слуга моментально исчез.

Хлопок входной двери заставил Рин вздрогнуть. Атмосфера в гостиной из просто напряженной моментально превратилась в угрожающую. Сакура, все так же сидела в кресле, сложив перед собой пальцы горкой. Она вежливо улыбалась, не меняла расслабленной позы, но от излучаемой ею жажды убийства перехватывало дыхание. В этот миг Рин поняла, что сейчас случится.

— Сакура, стой! Это не выход, — она подскочила к сестре и схватила ее за руку. — Это всего лишь официальное лицо.

— Как будто мне не все равно, — фыркнула та и щелкнула пальцами.

Отбрасываемая Сакурой тень моментально потемнела, приобретая плотность и объем. Она стремительно развернулась сплошным черным покровом, и захватила в себя монашку быстрее, чем она успела хотя бы вскрикнуть.

— САКУРА, НЕ НАДО!

Она лишь протянула вперед руку и сжала кулак.

Раздался явный хруст сломанных костей. Потом тень обмякла, осела, возвращаясь к своему обычному виду, но никаких следов монашки в комнате уже не было. Ни одной капли крови, ни единого волоса.

— Зачем? — глухо спросила Рин.

Увиденное ее шокировало. Не сам факт убийства — к подобному ее готовили. Ее поразила абсолютная безжалостность родной сестры, которую она всю жизнь считала довольно безобидной.

'Почему ее волосы такие белые?!'

— Но ведь ничего особенного не произошло. Верно, Рин? — Сакура встала с кресла и притянула ее к себе. — Мы поговорили с конвоиром, потом она пошла дожидаться Синдзи у него дома. Мы не знаем, куда она делась. Синдзи ее тоже не видел — и сможет поклясться в этом на любом детекторе лжи.

— Ты не понимаешь! Просто из-за пропажи конвоира могут начать охоту!

— Не во время такого важного ритуала. Если попытаются причинить ему вред малыми силами — им же хуже. Всего через год ты отправляешься в Часовую Башню, и если вы там будете вдвоем — то вас точно никто не посмеет тронуть. А еще через год присоединюсь я, и все будет хорошо.

Рин была точно уверена в одном — Сакура ее пугала.

— Думаешь, Синдзи обрадуется, узнав об этом?

— Ему я уже все сказала. Ему не придется марать руки, если с этим могу справиться я. Понимаешь, о чем я говорю? — Рин ощущала тепло от тела сестры, чувствовала ее дыхание на своей коже. — Если он так решил, то я готова поделиться с тобой. Мы приняли тебя, хотя ты знаешь его лишь с одной стороны. Но если кто-то посмеет ему угрожать — я уничтожу угрозу. Вот и все.

* * *

Резиденция Эмия

— Срочные новости. Сегодня с раннего утра в полицию стали поступать многочисленные сообщения об обнаруженных телах. По словам представителя полиции, все жертвы были обнаружены убитыми в собственных домах, на дверях которых были следы взлома. Всем жертвам были нанесены единичные колото-резаные раны, характер которых, по предварительной оценке экспертов, свидетельствует о высокой подготовке убийц. По пока неподтвержденным данным, на местах преступлений были обнаружены надписи на арабском языке. Пока мы не располагаем точным переводом, но предположительно это лозунги радикального религиозного содержания. Всего на данный момент подтвердилась информация о тридцати погибших, но полиция полагает, что эта цифра может вырасти. В связи с этим занятия было принято решение...

— Поработал Слуга, — уверенно заявил Арчер.

Сейбер молча кивнула.

— Зачем понадобилось убивать простых людей? — с трудом сдерживая ярость, спросил Широ.

— Человеческая душа для призрака — естественная пища, — тихо сказала Илия, не поднимая головы от тарелки с жидкой перетертой кашицей — ничего другого она бы сейчас не выдержала.

Она первый раз пришла в себя еще ночью, но только чтобы выслушать краткие объяснения Широ и наложить на себя исцеляющие чары, после чего снова отключилась. Теперь же она не только могла оставаться в сознании, но и двигать руками и говорить. Ходить пока у нее не получалось.

— Если кто-то из мастеров решил усилить своего Слугу, заставить его убивать людей — простейший способ.

— Чудовища, — Широ непроизвольно стиснул кулак. — И я еще сомневался, стоит ли участвовать...

— Ты готов пожертвовать близкими и идти спасать чужих людей? — спросила девочка со странным выражением лица.

— Война ко мне сама пришла, не спрашивая моего мнения. Сейчас жертвами были незнакомцы — но следующими легко могут стать и близкие мне люди, — он вдруг осекся. — Секунду, мы же встречались и прежде! Ты меня откуда-то знаешь?

— Я не знаю тебя. Но я знала того, кого ты несправедливо зовешь отцом.

— Ты знала Кирицугу?

— Он мой отец. Настоящий. Был.

Повисла тишина. Которую нарушил звонок в дверь. Широ кинулся открывать, радуясь в глубине души отсрочке крайне серьезного разговора.

— Эм, — протянул он с некоторым сомнением, открыв дверь. — Привет, Синдзи.

— Привет— привет. Зайти можно? Есть важное дело.

— Ну проходи...

На его появление и Слуги, и Аяка отреагировали настороженностью. Это было понятно, после того, что им наговорили ночью служители церкви, трудно было ожидать другого. Илия же лишь изобразила вежливый поклон, насколько позволяли сломанные кости.

— Приветствую наследника Макири, — холодно и сдержанно произнесла она. — Примите мои соболезнования по поводу кончины вашего предка, Макири Зокена.

— Приветствую Мастера Айнцебрн, — Синдзи тоже ответил поклоном. — Рад, что ваше здоровье так быстро идет на поправку, — он повернулся к Широ. — Ты уже видел новости?

— Ты про убийства?

— Да. Я знаю, кто это сделал.

— Что?! Кто это?!

— Скажем так, с этим типом лучше в одиночку не связываться. В полночь ты и мастер Арчера должны быть готовы. Сейчас я не знаю местоположения, как только выясним — поедем брать.

— Стой-стой, помедленнее. Это Слуга, верно? Райдер или Лансер?

— Нет. К призванным в этой войне Слугам это существо не имеет никакого отношения, — ответил Синдзи, глядя ему в глаза.

Широ по жизни был честным человеком, но ложь и неискренность чувствовал отменно. Он верил, что Синдзи сейчас не произнес ни единого слова лжи, но вместе с тем ухитряется скрывать что-то очень важное.

— Тогда кто это?

— Не могу сказать прямо. Я связан целой кучей различных договоров. Могу сказать точно — легкого боя не будет, даже если навалимся все разом. Рин я тоже предупредил, Ассасин сможет помочь.

— Послушай, тут ночью приходили люди из церкви. Тебя искали.

— Они меня нашли. Мы кое о чем договорились, в ближайшие дни от них проблем не будет. А там, думаю, спустим проблему на тормозах. В конце концов, за ними должок... пусть они в тот раз и расплатились.

— Если у тебя проблемы...

— Да, черт побери! У меня проблемы! Ты даже не представляешь, какие у меня проблемы! Я уже забыл, когда я мог просто поспать, не балансируя на лезвии ножа! Но знаешь, это мои проблемы. Мои и ничьи больше. Не забивай себе голову. Кстати, ты не в школе?

— Сегодня воскресенье, — ответил Широ, радуясь, что разговор перешел в более мирное русло.

— А, ну да... забыл день недели... летом я будут удивляться, когда успел пройти апрель. А еще восстанавливаться после академического отпуска... Кстати, что-то Тигры я не вижу. Она же постоянно к тебе покушать заходила?

— Да, Фуджи прибежала сегодня утром, увидела Илию. Не знаю, больше она умилилась или пришла в ужас, но она тут же кинулась звонить своему деду, чтобы помог с сиделками. Кое-как объяснил ей, что Илии нельзя в обычную больницу, и что она родственник моего старика, но кажется, она поняла это по-своему.

— О, вот как... леди фон Айнцберн, я прошу вас оставаться под защитой этого дома еще некоторое время. Не хотел бы встречаться с почтенным Джубстахейтом фон Айнцеберном и сразу же приносить ему дурные вести.

— Значит, сегодня в полночь?

Синдзи кивнул.

— Слушай, вот у тебя была отличная возможность срулить, тогда, в церкви. Чего ты полез в эту мясорубку?

— Я лишь хочу сделать все возможное, чтобы не пострадали невинные люди. Что в этом плохого?

— Может и ничего... Хочешь стать героем, да? Пусть безымянным и неизвестным — но чтобы сделать что-то великое, чтобы всех спасти? Не юли, по глазам же вижу.

— Допустим, — пожал плечами Широ. — И?

— И ничего, — Синдзи зачем-то уставился в потолок. — Слушай, если что-то в этой войне пойдет не так, я дам тебе такой шанс — стать настоящим героем-спасителем.

* * *

Вечер того же дня

— Да уж, ну и история... Кажется, все же придется поверить.

— Можно подумать, тут есть к чему придраться.

Синдзи и Ассасин сидели на крыше дома Тосака в компании бутылки крепкого ликера и смотрели, как город погружается в темноту. Точнее, на город смотрел только Ассасин, а Синдзи смотрел преимущественно в горлышко бутылки, пытаясь разглядеть там дно. Или найти на дне истину. Пришлось усмирить симбиотов, чтобы те не так резво расщепляли алкоголь и дали ему хоть немного опьянеть.

— Слишком много произошло одновременно. Если бы по отдельности... я бы это пережил. Даже экзорцизм рвал мою душу на куски, это еще не было концом. Но сперва из-за недопонимания они холодно встретили меня... потом Сакура... потом дом... а потом я развернулся и ушел. Наверное, точку невозврата я прошел именно там.

— Знаешь, я искренне восхищаюсь твоей решимостью сделать все самостоятельно, — Ассасин отобрал у Синдзи бутылку с ликером и приложился к ней. — Но иногда принять помощь, довериться кому-то — это не проявление слабости, а тяжелое волевое решение. Ты слишком увлекся тешеньем своих комплексов, не давал себе труда оглядеться по сторонам. В результате мой мастер винит в том, что ты докатился до такого, себя. А Сакура... нет, ты молодец конечно... но ты сам же уничтожил плоды своей работы, оставив ее одну в критический момент.

— Я оставил ее с Рин. Не хотел напоминать собой о пережитом.

— Рин для нее тогда была почти чужим человеком, надо было понимать. Но ты не нашел в себе воли наступить на горло собственной трусости, не смог заставить себя смотреть ей в глаза. А теперь ей в глаза боюсь смотреть даже я..

— Что не так то?

— Да все не так... она слишком точно копирует тебя. В том числе манеру идти по трупам без зазрения совести.

— Хватит на больное давить... я уже не знаю, что делать. Возможно, лучше и правда будет пойти с Седьмой. Может, получится выторговать себе уединенную келью, чтобы дожить оставшиеся годы.

— Не раскисать! — Ассасин влепил ему несильный подзатыльник. — Доживать он собрался.

— Но что если она права?! А я чувствую, что она права. Что это проклятие избрало меня своим сосудом.

— Раз уж ты знаешь о моей жизни, вспомни, как я прожил год, последовавший за войной в моем осколке. Это было подлинное счастье, а ведь я был отмечен касанием истинного Ангра-Манью.

— К чему ты клонишь?

— Он не дает силу сам по себе. Он — пустота, цвет, не имеющий формы. Он не имеет собственной силы, а лишь окрашивает ту, что уже есть. И если есть чем этот цвет перебить — ему можно сопротивляться. Пока у меня была любовь — я, простой смертный, мог противиться богу зла. Теперь понял? У тебя есть якоря, удерживающие тебя от падения. Целых два. Пока эти сестрички с тобой — ты сможешь продолжать держаться, будь спокоен. На счет Седьмой не беспокойся, у меня всегда неплохо получалось убеждать, а в крайнем случае организуем ей бетонную ванну.

— А потом на Солнце?

— А у тебя есть ракета?

— Не-а.

— Тогда просто в море.

Молчание.

Только ветер тихо свистит над крышей.

В краткие мгновения покоя сознание рассыпается в прах, который уносит ветер.

Исповедь далась тяжело, но не принесла не то облегчение, которое ожидалось.