Истинная свобода воли.

— Так, стоп, — британец снял очки. — Это как, не замечает?

— Ты заметил бы под подошвой сапога бумажного журавлика? — невесело хмыкнул я.

— Так они же бетонные!

— Ему по...й, — я свалился в кресло и блаженно расслабился. — В упор не замечает. Я с дуру хотел повернуть на скорости, а он так прямо и поехал. Прикинь! У меня разряд по тяжелой атлетике, а рулю похрену на мои потуги! Пролетел развязку как птичка!

— Это как?

— Вальяжно махнув крылами и исторгнув восторженное "курлы-курлы"... — хмыкнул я.

— А дальше что? — нетерпеливо поерзал Альберт.

— Приземлился в чей-то огород... Там было три грядки морковки, ряд капусты, немного картошки и грядка со зреющими арбузами...

— Мда... — британец покачал головой. — Пусти козла в огород...

— Чего?! — возмутился я. — Ты мне тут эрудицией не блистай, я человек православный, Божью благодать и в табло оформить могу. Ты мне лучше скажи, чего там по результатам пострелушек было?

— А тут такая ситуация, — подобрался беляк. — Дезертировали: взвод снайперов Богаевского, два взвода пехотинцев Андерса и Бригсона, и практически все орлы Гартнера. Вначале была свалка...

Все против всех. Каждый потерял около четверти сил, затем Богаевский, Андерс и Бригсон, объединившись, насели на Гартнера. Тот яростно отстреливался. Каждый потерял около трети живой силы, но подошли отмывшиеся подкрепления. А затем Бригсон учинил мятеж, расстрелял Андерса и примкнул к Гартнеру. Богаевский отступил, занял какие-то развалины и яростно отстреливался. Потом подоспела вторая волна отмывшегося подкрепления. Разъяренный Андерс устроил натуральное мясо, обставив ребят Богаевского по всем статьям. Лупили исключительно в маски. В результате из игры выбыли Гартнер и Богаевский. Снайпера не стерпели предательства и снова началась свалка...

— И они так всю ночь? — ошалело охнул я.

— Ага, — Альберт широко улыбнулся. — Такого фарша я давно не видел...

— У-у-у... — я схватился за голову. — Ну вы, блин, даете...

— Это еще что, — беляк достал бумагу официального вида. — Нас уже приглашают на соревнования между контингентами.

— Уже? — я скорчил гримасу. — Хто?

— Янки, русские, сборная СС и сборная NERVа. Китайцы мнутся.

Придвинувшись к столу, я со стоном уперся лбом в потертую столешницу.

— Найди мне лучше владельца участка, в который я влетел... — пробурчал я через какое-то время.

— А где участок-то?

— На двадцать третьем километре, за развязкой. Там какой-то частный сектор...

— Понял, выясню... — британец кивнул и вернулся к бумагам, которые ранее отложил.

— И смех, и грех... — я снова откинулся на спинку кресла. — И как мне с такой армией мир спасать? Хотя... Командир у такой оравы тоже не явление добра и порядочности...

— Хам, лихач и русский... — согласно буркнул Альберт, не отрываясь от дела.

— А в табло? — поинтересовался я.

* * *

— Сэр, поздравляю, сэр!— пафосно гаркнул вытянувшийся по струнке Рольф, едва я вывалился из кабины "Саламандры". На лице подполковника прочно засела глумливая ухмылка.

— С чем? — фыркнул я, стащив с головы шлем.

— Янки в бешенстве! Они послали на мое имя ноту протеста из-за того, что какой-то немец-м**ак сбил их "Раптор" — гаркнул Гартнер.

— Прямо так и сказали? — я тоже ухмыльнулся. — Какая трагедия... у них сломалась одна единственная игрушка, а они сразу же нашли виноватого...

— Как это, сломалась? — наигранно задумчиво спросил Гартнер.

— Ну, как это бывает... — я почесал затылок, — Усталость металла... Ну в самом же деле, не могло же у них крыло отвалиться просто так? В журнале у нас что записано?

— "Саламандра" без БК, учебный вылет.

— Вот и снимай "Гиперболоид" и ставь пушки обратно. А инспекции покажешь журнал... А то какие-то звездные войны получаются...

* * *

Белый халат поверх черного панциря навевал нехорошие ассоциации. Повязка на левом глазу — тоже.

Во всяком случае, как я полагал, Ешиюки Садамото в достаточной мере пришел в себя, что осознавать, что завтрак ему принес очень нехороший человек.

— Доброе утро, — жизнерадостно поздоровался я, ставя перед ним столик и усаживаясь на рядом стоящий стул. — Время завтракать! Итадакимас, простите мне мой корявый японский...

Мужчина покорно взял ложку и начал есть пюре, не обращая на меня ни малейшего внимания.

Несмотря на свой отстраненный вид, ел он вдумчиво, смакуя каждый кусочек. Именно поэтому врачи сделали вывод, что пациент приходит в себя.

Дождавшись, пока он доест нехитрый, но питательный паек и допьет чай, я убрал столик с посудой, и, придвинув стул, уселся поближе.

— Как вы себя чувствуете?

Реакции не последовало. Ешиюки продолжал смотреть мутным взором в пространство, не утруждая себя даже пошевелиться.

— Хорошо, попробуем по-другому, — кивнул я. — Кивните, если вам стало легче, чем было. Покачайте головой, если вас что-то не устраивает. И можете не шевелиться, если вам все равно.

На секунду глаза Садамото стали ярче, после чего он медленно кивнул.

— Замечательно, — улыбнулся я. — Вы знаете, кто я?

Потухший было огонек в глазах японца, разгорелся ярче. Он немного развернулся и достал из-под подушки сложенный вчетверо лист бумаги. Развернув его, он положил лист на одеяло и, стараясь не загородить рисунок, прижал его рукой указам пальцем в изображение.

На вырванном из истории болезни листе, карандашом, было изображено помещение. Прерывистые линии обозначали две стены, большое окно, плоскую лампу дневного света на потолке, черный прямоугольник-зеркало на одной из стен, тумбочку, пару стульев, койку и двух человек.

На койке лежала безликая фигура, обозначенная лишь общими контурами. А рядом, на стуле, сидел четкий, но грубо прорисованный силуэт в белом одеянии с черной дырой на груди и серым пятном на месте левого глаза.

Садамото указывал пальцем на второго персонажа.

— Замечательно, — я снова улыбнулся. — Луи сетовал мне, что посеял свой любимый карандаш. Он обрадуется вашей прозорливости. А теперь скажите мне, вы хотите рисовать, или вы должны рисовать?

Рука, прижимающая рисунок, сжалась в кулак, и, через некоторое время, разжалась. Японец показал два пальца.

— Ясно, вы испытываете необходимость рисовать постоянно, — я снова кивнул.

Помедлив Ешиюки кивнул.

— Вы видите то, что вы рисуете?

Садамото слабо сдвинул брови, слегка нахмурившись, и кивнул.

— Ясно. Вам принесут все необходимое, — я еще раз посмотрел на рисунок. — Думаю, на сегодня можно закончить наше знакомство, да?

Японец кивнул.

— Тогда до скорой встречи. Отдыхайте.

Я встал и, поставив стул на место, вышел из палаты.

Мужчина никак не отреагировал на прощание, но в его взгляде остался слабый огонек.

* * *

Испытания "Гиперболоида" авиационного дальнобойного, сокращенно "ГАДа" выявили существенный недостаток. Он заключался в его одноразовости. Штатного заряда хватало на четыре односекундные вспышки, а вот фокусирующий кристалл разрушался после первой же из-за перепада температуры.

"ГАД" отправлялся на доработку обратно в "Монолит", а вот прилетевшее из цитадели "SEELE" пополнение привезло с собой очень интересные документы, которые я ждал несколько позже.

— Еще раз, и поконкретнее. — Альберт сел на край стола и сложил руки на груди. — Меня ждет командировка?

— Угу, — я кивнул и протянул ему пару листов. — Наше отделение, стараниями Коха, заканчивает сборку капсулы для Евы 05 в ударном темпе. Ты будешь заниматься калибровкой оборудования и общей обкаткой комплекса "Е" как пилот. Альберт Лоренц, тридцати пяти лет от роду недавно таки скончался от рака, и экспериментальная сыворотка никак ему не помогла. В "Монолит" ты приедешь как Альберт МакКэллен. И будешь ты первым в мире искусственным человеком-пилотом, шестнадцати лет от роду. У тебя ведь в июле днюха?

— Семнадцатого, — ошалело крякнул британец.

— Вот и будешь отмечать семнадцатилетие, — я ухмыльнулся. — Вылетаешь через пару недель.

— А чей я клон-то?

— Мой разумеется. По сути, ты им и являешься, так что секрета из этого делать не будем. Мол, у всех сыны да дочери на Евах катаются, то чем я хуже?

— Ты что, мой папаня? — беляк окончательно сполз со стола.

— Опекун, — улыбнулся я. — И донор, и воспитатель, и Царь, и Отец-командир...

— Боги... — британец хлопнул себя по лбу.

— Не помогут, — еще шире улыбнулся я.

* * *

— А я все думал, когда я такую картину увижу... — злорадно пропыхтел Махмуд.

— Изыди, шайтан окаянный... — буркнул я из-под днища джипа. — Накосячил, а мне исправлять.

— Почему накосячил? — удивился араб. — Сделал все в высшем качестве и строго по вашим рекомендациям...

— А какого хера эта хреновина отказывается поворачивать на скорости?! Почему в повороте машину качает, как шлюпку в шторм?! Почему вентиляции нет?!

— Что успел сделать за две недели, то и сделал, — пожал плечами Махмуд.

— Ага, а мне значит — самому все доделывать? Хорошая логика. До сих пор дуешься из-за сбритых усов?

Араб поморщился, но промолчал.

— Ладно, сделаем тебе поблажку. Отращивай усы как у Коха.

— Издеваетесь? — нахмурился Махмуд.

Я выкатился из-под днища и внимательно посмотрел на араба.

— Неа, — я качнул головой и закатился обратно. — Это приказ.

В ответ до меня донеслись тихие, но яростные ругательства.

* * *

— Итак, товарищи бойцы! — воодушевленно начал я, заняв место за трибуной. — Наш наниматель, особый институт NERV, одобрил мое прошение об укреплении внутренней обороны института, в частности, поддержал идею создания мобильного отряда быстрого реагирования. Поясню простым языком. Мне дали по башке за слишком умную мысль и обязали создать вспомогательный отряд, прямая задача которого — зашита операторов комплекса "Е". Наши штабные умники, по моему запросу, выдали мне схему построения сил. Со своей стороны я отшлифовал эту схему, внес названия отрядов и обозначил размеры обеспечения. Вопросы?

Аудитория хранила молчание.

— Вопросов нет, — кивнул я. — Продолжаем. Состав будет поделен на четыре группы. Две средние мобильные группы, одна тяжелая штурмовая и одна группа связи. Задача первых двух постоянное наблюдение за объектами, а при появлении угрозы — моментально эвакуирование объектов из опасной зоны. Задача третьей группы — прикрытие и разгром противника, в случае, если первые две группы не смогут подавить угрозу самостоятельно. Четвертая группа поддерживает связь с первыми тремя и проводит постоянный мониторинг ситуации. Вопросы?

— Транспорт? — раздалось с заднего ряда.

— Шесть джипов, один БТР, два вертолета и передвижная станция.

— Численность групп?

— Десять человек — каждая.

— График дежурств?

— Мобильные группы дежурят сутки, сменяя друг друга. По тревоге поднимаются обе и немедленно выдвигаются на точку. Третья группа остаетсяв походном положении. Выдвигается только по запросу или приказу. Четвертая группа делится пополам и несет вахту посменно, курируя все три группы.

— А названия групп?

— Первые две группы обозначаются как "Боромир" и "Фарамир", третья группа — "Гимли", а четвертая — "Саурон".

Повисла тишина.

— Еще вопросы есть? — невозмутимо спросил я. — Вопросов нет. Бойцы — на обед, командиры — ко мне в кабинет. Бегом!

* * *

— Герр Лоренц, вы поклонник творчества Толкина? — недоуменно поинтересовался Эдер.

— Ни в коем разе, — я ухмыльнулся. — Напротив. Я до сих про даже не начал читать его произведение.

— Серьезно что-ли? — Кесслер не смог удержать удивления.

— Ага, — моя ухмылка стала еще шире.

— Просто у него дурацкое чувство юмора, — буркнул со своего места Альберт.

— В точку, — кивнул я. — Да что за день сегодня такой? Все вдруг стали такими умными. Они прекрасно знают, о чем думает начальство! Я поражаюсь вашей эрудиции!

— При таком начальстве лучше загодя научиться понимать, что это самое начальство задумало... — буркнул Хесс.

— И тогда становится ясно, от какой балды плясать, — мрачно закончил Бальц.

— Ребята, с вами хоть к черту на рога... — довольно закивал я. — Но такой фигни я предпринимать не буду. Вернемся к делам насущным. Нам поручена защита, ни много, ни мало, ударной мощи человечества. Вы все видели запись недавнего боя. Вы видели, кто наш противник. Общепринятые системы вооружения показали слишком малую эффективность против такого врага. Но есть новейшее, сверхтяжелое оружие. Это комплекс "Е". А у комплексов "Е" есть операторы. Именно они — цель нашего пристального внимания. Их защита — ваша основная задача.

— Правда, что это дети? — подал голос Кесслер.

— Да, — я кивнул. — Это тринадцатилетние подростки.

— Но почему именно они? — нахмурился Эдер.

— Я не знаю ответа на этот вопрос, — я поморщился. — Наша головная боль — их целость и прекрасная сохранность. Итак, наши объекты это: Икари Синдзи, тринадцать лет и Аянами Рей, тринадцать лет...

* * *

Этим утром аэродром проснулся пораньше. Намечалось большое событие, и я принимал в нем непосредственное участие. В ангарах выли прогреваемые "Саламандры", на ВПП гудели "Голиафы". Проводилась последняя проверка техники перед большим вылетом. Специальный сопроводительный авиационный полк сегодня выходил в первый боевой дозор. Все самолеты несли БК, и у каждого была инструкция на случай столкновения с угрозой. В нагрузку было решено провести учебный сброс истребителей в воздухе. И не по одному-двум, как на испытаниях, а всю группу разом. Естественно, что именно факт такого сброса нервировал даже больше, чем вероятная встреча с инопланетной дурой исполинских размеров.

Пока "Саламандры" со сложенными крыльями загружались в носители, я проводил инструктаж.

— ...в этом квадрате "Сова" и "Филин" нас сбросят, после чего пойдут обратно на базу, — я ткнул монтировкой в район находящийся южнее острова Хонсю. — Далее мы всем составом идем в этот квадрат. Отметившись в точке 23С, сдаем пост ООНовским коршунам и уходим домой. Еще один момент. На провокации не поддаваться. Янки все еще злятся из-за сломанной игрушки и морально изнасилованного пилота...

Послышались смешки.

— ...поэтому заходите особо наглым динозаврикам в хвост. Сбивать машины нам нельзя, а вот лишение душевной девственности я поощряю...

Смех стал громче.

— И последнее предупреждение, — я положил инструмент на стол и взял свой шлем. — Снаряжение подогнать на земле. Как только загрузимся, возможности не будет. На этом все. По матрешкам!

— Есть! — дружно рявкнуло пятьдесят пять глоток.

Вскочив с мест, пилоты трусцой побежали к "Голиафам", которые принимали последних "Саламандр".

На выходе из ангара меня поймал британец.

— Последние сводки о погоде, — он протянул мне лист. — Везет тебе, она идеальна.

— Везет, блин, как покойнику... — буркнул я, потирая шею. — Позвонки стреляют...

— Опять будет свалка? — понимающе кивнул Альберт.

— Такая чуйка редко врет... — я поморщился. — Только б не ангел. Только не в мою смену. Нам силы беречь надо, а не геройски сшибаться с этими говнюками. Наш противник не они, а люди.