Хаос заказывали?

— Ты не знаешь? Это была саламандра. Что она тебе говорила?

— Ничего особенного. — Ответил я. Не признаваться же в своей глупости.

— Заешь, я думаю, что тебе необходимо завладеть большими Силами, чем у тебя осталось. Хочешь, покажу дорогу к Воздуху?

— Хорошо.

— Но с тобой не пойду. — Предупредила она, когда начало сквозить из разреза.

— О'кей. — Отозвался я, шагая через пространство.

Словарик N10.

Шсухешс аххешс — Букв. — "Убей слово". — Заткнись. (Змеиный)

Ссшахх сшесш — Букв. — "Многохвостая." — Название для других рас. (Змеиный)

Сшесх хашшс аххешс — Букв. — "Безголовый хвост." — Обвинение в идиотизме. (Змеиный)

Ссяах — Зд. — Вопросительный знак. (Змеиный)

Хашшсаххешс сшаххехашшс — Букв. — "Двуротое огненное тело" — Сила двуязыкого. (Змеиный)

Сахше — Зд. — "Движение" (Змеиный)

Ссяах — Зд. — Вопросительный знак. (Змеиный)

Шсухешс шсехшессш — Букв. — "Смерть слова". — Затруднение в словах. (Змеиный)

Хашшс сшаххесшесх — Букв. — "Рот двухвостых." — Предложение говорить на языке человека. (Змеиный)

Ашхесс — Зд. — "Нет". (Змеиный)

Хессехшаа шсухешс — Букв. — "Тёмное слово" — Согласие. (Змеиный)

Шассеххаххешс — Букв. — "Покрывало огня". — Защитник огня. (Змениный)

Хашшсашхесс — Зд. — "Пустая" (Змеиный)

Хашшс — Зд. — "Змеи". (Змеиный)

Хшессшаххешс — Букв. — "Смертельный огонь". — Почтительное отношение к сильному. (Змеиный)

По воздушным следам.

Седок — поэт, а конь — Пегас.

В. Высоцкий. "Пожары."

Я шагнул через постранство и сразу же понял опрометчивость поступка. Под ногами не оказалось ничего. Перейдя в огненное состояние, я поплыл по воздуху к едва заметной платформе, при этом медленно, но неумолимо падая вниз. Она приближался медленно, но быстрее, чем заканчивалось моё тело, и наконец я вцепился зубами в неё.

Сократив тело, я забросил его на платформу. Отдышавшись, я превратился обратно, обернулся и невольно залюбовался извилистым огненным следом своего продвижения.

— Браво. — Сказал голос за моей спиной. — Не зря я убрал оттуда платформу.

— Так это было нарочно? — Спросил я, оборачиваясь. Шест, что непонятно как удерживался рядом со мной во время "полёта" до платформы, был в правой руке.

— А как же. Сразу вычисляешь, кто здесь достоин, а кто — турист. — При последнем слове он сплюнул вниз. — Ты подходишь под первое. И так, что здесь надо отмеченному печатью Агни?

— Кем? — Спросил я

— Слушай, от тебя за километры палёным пахнет.

— Естественно, я только что из Огня.

— Из Стихии, что ли? И что ты там делал? Нет, не говори. Помогал. Какой-нибудь фее. То-то вышел через их выход. Ладно, вид твоей Силы был лучшей рекомендацией... — Я наконец перестал напрягаться и рассмотрел не только его стальные глаза, но и сандалии-крепиды с крыльями и жезл-кадуцей, обвитый змеями.

— Интересно, а что здесь делает один из олимпийцев? Ты Гермес, верно?

— И никакого пиетета. — Он поднял вверх глаза. — Сам-то кто? И что здесь делаешь?

— А кто его знает? Меня зовут Зонтом. Можно Седым...

— Можно Гором. — Дополнил бог. — Лорд Преисподней, Двуязыкий, владелец личной частицы Тьмы, двух тёмных клинков, хозяин секирицы... Я должен был сразу догадаться. Мало кто шеголяет оружием от младшей Силы. И это подводит к вопросу. Что ты здесь делаешь? Впрочем, сюда вваливаются либо за Силой, либо в качестве туристов. — Он смерил меня взглядом. — Так вот, просто так ничего не бывает.

— И что же я должен сделать? — Я прекрасно понимал эти слова. Шест был проплачен, во время штурма цитадели, сила Огня досталась ценой боли.

— Ничего особенного. Поймать гиппогрифа. Только учти, он должен остаться живым, а не стать фаршем или жарким. — Гермес погрозил пальцем. — Там дальше летающие сандалии, бери. Но только на время охоты, учти.

К крепидам я привык быстро, хотя они значительно отличались от моей обычной обуви. Более того, они оказались значительно удобнее.

Мягко поднявшись с платформы, я осмотрел бескрайние воздушные просторы и увидел маленькие перемещающиеся точки. Кроме них в воздухе плавало много чего, начиная с облаков и заканчивая скалами и островами травы. Крепиды уловили моё намерение и понесли меня в сторону предполагаемых гиппогрифов.

Уже через какой-то десяток минут я был над их стадом. Если меня не обманывали мои скудные знания, то это были именно они: лошади с огромными птичьими крыльями. Мне особенно понравился один из них, вороной, чьи крылья переливались от чёрного до красного, через синий и фиолетовый. Его я и избрал для охоты.

Испуганные крылатые лошади кинулись врассыпную, когда я камнем упал сверху на избранную жертву, но та не хотела так просто сдаваться, понеслась прочь.

Гиппогриф решил укрыться среди летающих скал. Он летел подобно истребителю, я следом. Скала слева, справа, сверху, снизу, мёртвая петля, бочка, пике, я ногами вперёд в какую-то пещеру, оттолкнулся от её стены, впереди мелькнул конский хвост... Вот он приземлился на какое-то летающее поле и помчался по нему, прижимая себя крыльями к поверхности, как болид "формулы 1". Здесь мне уже было не угнаться...

Вороной гиппогриф настороженно шёл где-то посередине травяной равнины, ему ещё не верилось, что охотник за его свободой отстал. Трава шуршала успокаивающе под копытами, как бы говоря, что никто не может подобраться незамеченным. Внезапно шуршание изменилось и конь настороженно поднял уши. Его глаза обшарили окрестности, ноги неуверенно переступили на месте и... поверхность под ним взорвалась гибким чёрным змеиным телом, мгновенно обвившем ноги, крылья, и змеиная пасть оскалилась клыками перед конской мордой.

— Ессеш. — Прошипела змея, размахивая хвостом.

— Ладно, человек, ты выиграл. — Сказал гиппогриф.

— Как ты узнал? — Спросил я, для чего мне пришлось преобразить свою голову в огненный череп.

— Здесь змеи не водятся. — Ответил конь. — Ладно, седлай. Поймал, так поймал.

Я вернулся в человеческий облик и невольно залюбовался добычей. Он вздохнул.

— Ох, как я бы бегал в табуне. — Вспомнилось мне. — Но не под седлом и без узды.

— Что. — Спросил он.

— Ты линяешь? — Спросил я.

— Почему такой вопрос?

— Перья твои нравятся. Чёрное, синее, фиолетовое, красное.

— Держи. — Сказал гиппогриф, взмахнув крыльями, отчего в воздухе закружилось восемь перьев, по два на цвет..

— Благодарю. — Отозвался я. — Лети.

— А... как же Сила? — Спросил конь.

— А зачем? — Спросил я. — Сила приносит свободу, это верно, но... не за счёт чужой неволи.

— И как ты отсюда выберешься?

— Просто. — Моя улыбка повторила контур разреза пространства.

Слово.

Ессеш — Зд. — "Больно" (Змеиный)

Вторая сторона медали.

Мы не умрём отравленною жизнью,

Мы лучше верной смертью оживём.

В. Высоцкий.

"Окованные шофёры."

Я оказался совсем не там, где ожидал. Вокруг были только синие всполохи с красными жилками. Я задержал дыхание и попробовал опять, но на этот раз выбрал другую цель. Цвет синего разреза был неразличим среди своих собратьев. Ощущение того, что попался в чью-то колбу, начало выводить из себя вернее, чем успокаивающая расцветка больничной палаты.

— Ну уж нет. — Прорычал я, подражая Каре. — Есть нечто, что пройдёт во всё. — Воспоминание из детства проплыло перед глазами, и среди сине-красных цветов появился огненный разрез. И меня всосало туда, как пылинку.

— Ушёл. — Произнёс довольный, знакомо красивый голос. — Молодец. Хотя нельзя назвать приход добровольным, но рано или поздно... Только вот не все спешат. — Я порморгался и увидел его хозяйку. Отослав шест, поклонился Смерти как мог. — Красиво и с достоинством. — Сказала она. — Здравствуй. Ты ещё жив, сообщаю на всякий случай.

— А что было? — Спросил я.

— Ловушка, что ещё. Блокировка всех "разумных" желаний.

— В каком смысле, разумных?

— В таком. Она думает, что добровольно встречаться со мной никто не хочет.

— Да... я предпочту умереть свободным... впрочем, я ведь жив, верно, младшая? Стихия.

— Сила, не Стихия. — Поправила она. — Не льсти.

— Не умею. — Покачал я головой. — Сказал только то, что думаю.

— Хм. Я не могу быть всей стихией, я же враг жизни.

— Ага. И себе заодно. Неужели думала, что отговорка про раннюю смерть, годная для детских мозгов, сейчас пройдёт?

— Пройдёт, пройдёт. — Сказал ещё один голос, и рядом с той, что я считал олицетворением стихии, явилась её точная копия. — Хотя про врага себе ты заметил верно.

— Здравствуй, сестра. — Сказала Смерть. — Упрямец, верно?

— Нормальный тёмный. А вот его враг точно сумасшедший, та воронка мне больно досталась. Давай перья. — Обратилась Жизнь ко мне. Я вытащил из-за пазухи перья, которые остались такими же блестящими, как на гиппогрифе. — Вот видишь? Он вовремя ушёл, пока враг не сообразил, что твой подарок может означать. А если бы задержался до официоза?

— Вы о чём? — Спросил я.

Но Жизнь не обратила на меня внимания.

— У тебя ещё остались те, нерождённые? — Спросила она у сестры.

— А зачем?

— Ты сама знаешь, что бы было, если бы Зонт остался в ловушке.

— Да. Отплатишь? Держи.

Рядом с ними сплёлся большой алый шар, куда Жизнь бережно опустила перья. Следом за ними в шар нырнули четыре тени, напоминающие змеиные, но с непонятными выростами на спинах, которые были похожи на зачатки крыльев. По одному на тень.

Шар погас, и перед нами оказались висящие в воздухе крылатые сандалии. Чёрные крепиды, застёжками которым служили змеиные головы.

— Знаешь, что означает пойманный гиппогриф, независимо от того, что потом с ним стало? — Спросила Жизнь у меня.

— Нет. — Неуверенно ответил я.

— Только то, что ты овладел силой Воздуха. Только Силой, а не Стихией, она никому не подвластна. И доказательство — это. — Она протянула крепиды.

— Владей, Двуязыкий. И лети отсюда, тебе надо кое-кого выручить.

Сандалии сами защёлкнулись вокруг лодыжек. Вытянув крылья вокруг ступней, они стали неотличимы от обычных кроссовок, только оказались куда

теплей. Я поклонился на прощание обоим Силам и опять рассёк пространство.

Стилистка.

...и они породили постыдную судьбу,

то есть последнюю из оков изменчивых:

она такая, что (в ней) все изменчиво.

И она тягостна и сильна, та, с которой

соединены боги и ангелы, и демоны,

и все роды по сей день.

Апокриф Иоанна.

Навылет время ранено, досталось и судьбе.

В.Высоцкий. "Пожары."

На сей раз я присовокупил к разрезу свою Силу, и поэтому ничто не смогло противостоять средней Стихии на моём пути. Это было то место, где я надеялся вернуть себе остальные подвластные мне Силы. Что-то говорило мне, что времени осталось слишком мало.

— Хозяин? — Разнесся голос частицы по главному залу цитадели.

— Да, Кася. То есть...

— Мне нравится это имя.

— Хорошо. Возвращайся ко мне. Где говорящие? Здесь.

— Здесь мы, здесь. — Пробурчала Ксаоса. — Рядом. — Кася обволоклась вокруг меня, а я подошёл к мечам и подобрал их. Тома бережно обернула их, помещая в себя.

— Я так и думал, что ты окажешься здесь. — Разнёсся по залу голос Денницы. — Рано или поздно.

— У нас опять проблемы, Повелитель?

— Верно отметил, у нас. Можешь подойти ко мне?

— У меня вроде ничего срочного. Сейчас подойду.

— Жду.

— Подожди, Седой. — Остановила меня Кася. — Тебе надо переодеться. — И я впервые обратил внимание, что до сих пор больничной одежде. Конечно, она была неотличима от нормальной повседневной, но не для тех, кто отлично знает, как эта самая одежда выглядит. — Твоё любимое. — В голосе Томы была лёгкая улыбка. И на мне действительно оказалась моя водолазка и обтрёпанные джинсы. — Прошу. — Сказала Кася, открывая передо мной настоящий портал.

— Привет. — Поздоровался владыка Ада. — Неплохо выглядишь, хотя должен ещё реабилитироваться. Знаешь, какой шухер навёл в больничке?

— Представляю. Ладно, какая у нас проблема?

— Вот это. — Вельзевул махнул рукой и над его столом вспыхнула голограмма с изображением Сёбекона, Шолада, Кноны и Коверда. Далее раздался голос:

— Для обмена пришлите так называемого Двуязыкого. Только он должен оставить всё своё оружие и то, что можно использовать в этом качестве.

— Ловушка. — Сказал я очевидное. — Но я пойду. — Тома стекла на пол кабинета. — Посторожи.

— Удачи. — Сказал Сатана. — Портал видишь?

Я кивнул и шагнул в полупрозрачную стену.

Мелькнувшие знакомые по пленению бароном разноцветные сполохи не оставили никакого сомнения, что и силу Огня из меня выдернут. Что и произошло. Переход закончился, и я оказался опустошённый, закутанный в цепи и лишённый желаний, стоящим около стены.

— Сбрось цепи. — Пронёсся шепоток. — Признай себя судьбоносным...

Я расхохотался:

— И всё? Сбросить одни цепи ради других? — Я пошевелил пальцами ног и обнаружил, что моя обувь ещё на мне. — Жди! — Продолжал смеяться я, принимая силу Воздуха в себя и становясь ею. Становясь воздухом, вихрем. Как ни цеплялись цепи за пустоту, они всё равно оказались на полу.

Вряд ли кто заметил, как в вихре мелькнуло одиночное лезвие моего шеста, но исчезновение этого вихря не увидел бы только слепой.

— Здесь? — Спросил я дьявола про пленников.

— Разбежался. Не успел ты пройти, как мне тут же объявили, что у тебя с собой оружие...

— Наверное, имелась в виду моя Сила. Которая ещё там. Ладно, не хотят по хорошему, будет как всегда. — Я укутался Касей и перешёл прямо туда, где оставались пленники. Там оказалась вся десятка, пока здоровые, и тот же нашёптывающий голос.

Кроме них на полу сидела белая тварь.

— Истина. — Сплюнул я на пол.

— А ты наблюдателен. — Ехидно заметила Кара, тряся стильной цепочкой. — Что нибудь ещё замечаешь?

— А как же. Не идущие всем украшения.

Истина оскалила все свои зубы, но рисковать прыгать на девятку лезвий не решилась.

— Сейчас тебя поймают. — Полусломленно простонала Кнона. Я улыбнулся в ответ и разъединил половинки шеста.

— Всё здесь идёт по моей воле. — Произнесла женщина, ранее не замеченная мной, стоящаяя рядом с дверью, ведущей во внутренние помещения.

— Если ты освободишь их от оков — это в моей власти, нет — тоже. Уйдёшь или останешься — моя прихоть, хоть ты и думаешь, что свободен.

— Теперь я тебя узнал. — Улыбнулся я. — Ты — Судьба. Скажи, а если я тебя убью, это тоже по твоей воле?

— Ты? Убьёшь? Бред. — Она рассмеялась. — Мне подчиняются всё и все.

— Посмотрим, что ты будешь делать с инерцией. — Я вернул ей смешок и метнул "ромашку" из лезвий. — Цветочек даме.

— А? — Выдохнула она, когда среднее лезвие проткнула её точно по середине груди. Прыгнувшая было истина, увидев в моей руке одиночное лезвие, благоразумно вернулась на место.

— Можешь погадать. — Рассмеялся я, направившись к своим боевым друзьям с Ксаосой в правой руке, но держа Судьбу в поле зрения. Хрипящую в бессилии истину накрыла решётка из тьмы.