Фанфик на Гп (общий файл)

Я вышла в лес с четким пониманием, куда мне идти. Тропинка вела по редколесью и я издалека сумела разглядеть несколько ругающихся фигур. Остановилась за деревом, прислушалась.

Различила голоса близнецов, отнекивающегося Хагрида и Северуса, а еще девчачий плач. Все были в сборе.

Неожиданно легко вышла на связь со Снейпом, передав, что я недалеко.

За моими невербальными словами последовал взрыв негодования профессора. А еще через минуту он остался один в лесу. Тогда я решила выйти из-за дерева. Хотела все рассказать, но он с такой силой вдавил в мою кисть свои давно нестриженные ногти и поволок через лес с такой скоростью, что о каком бы то ни было разговоре не могло быть и речи.

В кабинете уже с неохотой, растирая набухающий синяк, рассказала ему все по порядку.

Он отпустил. Я вернулась в спальню. Девочки спали и не заметили моего появления.

Хотела расспросить их, что и как было, но разговор пришлось отложить хотя бы до утра.

Я засыпала, не понимая поведения пожилого кентавра, а проснулась с чувством, что и половины не рассказала отцу. День для разговоров вышел неудачным. Был финал по Квиддичу. На обеде даже в библиотеке царил такой хаос, что уединиться было невозможно, а Северус и вовсе был занят. В финале команда Слизерина боролась с командой Гриффиндора. Времени добежать до уютного подземного зала не было, а посидеть поболтать там — и подавно.

К четырем часам замок опустел. Девочки пошли на матч, оставляя меня наедине со своими мыслями.

Как только я заснула, сразу начали происходить непонятные вещи. Сначала было темно и мне просто казалось, что меня ждет очень тяжелое лето, а потом стали появляться неясные образы. Незаконченные и безликие. Вот мне больно, а после — очень хорошо... Снег, холод, спокойствие, черные каменные пики замка, не похожего на Хогвартс. Веселье, счастье и вдруг... Я очень четко почувствовала, что стою на лестнице перед входом в Большой зал и ищу кого-то глазами... Образы сменяли друг друга, становясь все мрачнее и мрачнее. И в этом мраке все больший контраст приобретали чувства. Страх перемешивался со счастьем, неуверенность со спокойствием. Все хорошее приобретало горьковатый вкус. Все отчаяннее, на исходе сил я радовалась. У меня щемило сердце, а улыбка не сходила с лица. Я хотела орать от отчаяния, но делала все наоборот. Потом неясная мешанина чувств создала картинку. Я видела себя намного старше. Я стояла над обрывом. О черные скалы разбивались огромные волны. В нос ударил запах соли, а на плечо легла ласковая ладонь. Я "заготовила" улыбку, обернулась и с ужасом поняла, что в очередной раз не сбросилась вниз. И я знала, почему еще жива. Знала очень хорошо, от чего не становилось легче.

Я не думала, что сон был предвидением (может быть, в чем-то). В нем было собрано все, что я только могла пожелать и все, на что я могла пойти ради какой-то высокой цели. Это был сон, после которого я стала лучше понимать себя. Сон-ключик к разгадке самой себя. Только вот почему-то я захотела почувствовать заново все ощущения без исключения. Я будто бы поняла, что без контраста нет счастья или несчастья. Нет настоящих глубоких чувств. Мне было рано об этом думать, но именно тогда сон, подаренный кентавром, научил меня мечтать. Мечтать так, чтоб каждая мечта превращалась в самую невероятную и потрясающую идею-цель.

В таких вот раздумьях я переделала массу домашней работы и легла спать. Видимо, Снитч не давался Ловцу, так как матч шел уже более пяти часов. А без поимки золотого мяча специально принятым игроком-Ловцом для этой цели, матч не мог быть завершен.

Проспать удалось не долго. Победа в финале Слизерина не могла не разбудить все, что находилось в подземелье. Пришлось выползти из-под теплого одеяла, нацепить тапочки, набросить мантию и выйти в гостиную. В гостиной я с трудом отыскала своих соседок. Еще труднее было оторвать их от бутылочек невесть откуда добытого сливочного пива. На мой вкус это была полнейшая гадость, как и излюбленный студентами тыквенный сок. Но на вкус и цвет, как говорится...

Я с трудом увела возбужденных девочек в спальню.

— Так что случилось? — спросила я.

— Поль, мы победили!!!!!!!! — налетела на меня Алис.

— Лис, я не такая тупая, как ты думаешь. Что было вчера в лесу? — я неловко выкрутилась из ее объятий.

— Вчера? А откуда ты... — удивилась Лис, с трудом расставаясь с мыслями о квиддиче.

— Я в окно наблюдала. Вы вошли в лес, а за вами туда же — близнецы Уизли! Потом яркая вспышка света и Снейп бежит на помощь! А вы молчите, как партизанки на расстреле, уже сутки! — я постаралась изобразить обиду.

— Но, — замялась Лис.

— Никаких "но"! Я вам всегда все рассказываю!

До сих пор молча наблюдавшая за сценой Хилари сказала:

— Ничего особенного. Пошли в лес. Хагрид привел на поляну, дал мешки со всякой тухлятиной. Мы одели перчатки и стали эту тухлятину разбрасывать по поляне, а куски исчезали, не долетая до земли, а еще что-то чавкало. Было страшно. А потом недалеко от нас раздался взрыв. Близнецов выбросило на поляну, а мы не поняли, кто это. Они были все в саже. Испугались и разбежались в разные стороны. Я замерла за каким-то деревом, где меня и нашел Хагрид. Алис побежала к выходу из леса и налетела на Снейпа, который всех нас собрал, отчитал, отправил в замок, а сам потащился в лес. Вот такая душещипательная история. Хоть новое наказание не назначили и то ладно.

Да, я надеялась на более интересный и познавательный рассказ о лесных монстрах.

Прогулка по Запретному лесу вышла не такая опасная и замечательная, как хотелось.

— Могла б хоть на финал придти. Тебе надо приобретать соревновательный дух, а то надежды Хогвартса не оправдаются! — фыркнула Лис.

— А о моих планах на лето знает весь Хогвартс? — съязвила я.

— Может быть. Мой отец в этом году будет судьей на соревнованиях. Он вчера написал, что от нашей школы едут трое старшекурсников и ты. Ты могла б нам рассказать, кстати, — надула губки Алис.

— Извини, я думала... Что все может перемениться еще тысячу раз, а на соревнования ехать не хотела! — я действительно как-то не подумала, что об этом следовало кому-то рассказать.

— Я б на твоем месте тоже ехать не хотела. Отец сказал, что уж лучше провести лето в Азкабане в компании Дементоров, чем сутки в компании твоего тренера. Шутят, что его не оправдали, а просто таких отморозков даже Дементоры боятся. Вот он и гуляет на свободе.

— А как его зовут? — имя мне не могло ничего сказать, но было интересно.

— Не помню. Папа, кажется, не писал. Он только пошутил, — пожала плечами Лис.

Шум в гостиной начал стихать и Алис пошла умываться. Хилари нагнулась под кровать, будто что-то забыла:

— Ты была вчера в лесу? — буравила она меня взглядом.

Я кивнула.

— И ничего не случилось?

— Поболтала с кентавром и все. Почему ты на меня так странно смотришь?

— Ты бледная какая-то. Ужасно выглядишь.

Я отвернулась и пробурчала:

— Спасибо за комплимент.

На счет моего больного вида Хилари все-таки была права.

С утра я сползла с кровати с ужасной головной болью. С трудом умылась, оделась и приползла на сдвоенные Зелья.

Мое плохое самочувствие профессор отметил сразу выразительным взглядом, но не стал делать его всеобщим достоянием. Зелья я пережила, хоть и ограничилась приготовлением стандартного зелья, за которое не ждала выше Тролля. Северус и мои произведения искусства не шибко жаловал, лишь изредка выставляя отметку Превосходно.

Я, как обычно, осталась после пар в лаборатории. Северус бросил в дверь сложным запирающим заклинанием и опустился на ближайший стул.

— Когда Вы почувствовали недомогание?

В отличие от мадам Помфри, Снейп говорил очень сухо и без тени волнения. Как не странно, это вызывало беспокойство.

— Только утром, но вчера вечером Хилари сказала, что я выглядела больной.

— Вы не можете предположить, что послужило причиной плохому самочувствию?

— Понятия не имею!

— А если вспомнить все, что мы с Вами изучали, то Вам ничего это не напоминает?

Не сложно было догадаться, куда он клонит. Кроме защитной и боевой магии мы занимались только Зельями, а единственным затронутым нами разделом, связанным с плохим самочувствием, был раздел Яды. Если напрячься еще, то можно было вспомнить, что подобные запоздалые симптомы вызывали лишь некоторые органические яды. Но готовить противоядие я бы не решилась. Во-первых, их формулы были чрезвычайно сложны и мы изучали их пока лишь обзорно, а во-вторых действия многих ядов были схожи, а противоядия — различны.

— Меня мог кто-то укусить в лесу, — предположила я, — Меня там что-то несколько раз больно укололо.

— Укололо? — недобро усмехнулся профессор, — Не предполагал, что укусы Сонного Тарантула кто-нибудь сравнит с уколами. Укусы этих существ дарят жертвам перед смертью несколько дивных сновидений, в которых присутствует то, что могло бы быть будущим жертвы, если б не яд.

Я растерялась, так как наивно предполагала, что сон мне подарил кентавр, а не Тарантул! Зачем тогда было все представление, зачем меня заманили в тот шалаш. А еще бутылочка с синеватой жидкостью, которую пришлось отдать Северусу...

— Сонных Тарантулов некоторые волшебники используют в качестве несколько рискованного, но довольно точного, предсказания своего будущего.

— А почему рискованного?

Северус рассмеялся.

— Потому что противоядия в общепринятом смысле не существует.

— А не в общепринятом? — перепугалась я.

— Есть специальные заклинания, которые волшебник должен последовательно накладывать на себя сам, — на доске появилось несколько слов с транскрипцией, — Если от палочки к Вам протянется сиреневая молния, то заклинание наложено верно.

Профессор был спокоен, а я, напротив, разнервничалась еще больше. Еще "кентавр" лез в голову. Вот когда я действительно хотела избавиться от навязчивой мысли.

Выбора не было. Пришлось действовать несмотря на слабость и головную боль.

С каждой попыткой нервное возбуждение нарастало. Меня захлестнуло немое отчаяние, когда из кончика костяшки вылетела первая сиреневая молния. Она ненадолго замерла, соединяя палочку и меня, а затем медленно впиталась в кожу. Еще немного и была получена вторая молния. К последнему заклинанию я взмокла так, что к спине прилипла не только рубашка, но и мантия.

Победа была за мной, вот только Северус остался чрезвычайно недоволен.

Я вернулась к себе с раскалывающейся от боли головой и ощущением, что разговор с деканом породил больше вопросов, чем дал ответов.

Глава 19 Взрыв

Мне долго не удавалось заснуть. Я ворочалась и вспоминала детали своего сна, но помнила лишь ощущения. Еще вчера казалось, что я видела быстро сменяющиеся картинки, а сейчас... Ощущения, чувства, эмоции... и все! Такой вот парадокс. Приходилось делать вывод, что жизнь должна получиться весьма интересной.

К рассвету удалось задремать. Завтрак я нагло прогуляла, не обращая внимания на позывы желудка.

Девочки вернулись и передали, что Флитвик просил зайти к нему через часик. Пришлось разодрать слипающиеся веки и выползти из-под одеяла. Никогда не понимала, почему температуру в спальне поддерживают круглогодично на такой низкой отметке. По коже побежали мурашки, а я — быстро под горячий душ.

Мозг приобрел способность мыслить. Получалось, что сегодняшняя тренировка должна будет проходить в кабинете Флитвика или у чародея.

Я поднялась к декану Райвенкло и поскреблась в дверь.

— Да-да! Войдите! — донесся звонкий, жизнерадостный голос профессора.

Я проскользнула внутрь. Осмотрелась. Снейпа не было видно.

— И так, я предлагаю заняться многоуровневым волшебством! — радостно объявил Флитвик.

Я не разделила его энтузиазма и предупредительно сморщилась:

— Я думала заняться этим на старших курсах, — вспомнила муки самолевитации, которые так ни к чему и не привели. Мечта осталась, а попытки одолеть заклинание становились все реже и реже.

— Не беспокойтесь. Мы начнем с простейших слияний.

Флитвика невозможно было в чем-либо переубедить. Если решил меня измучить, то не отступится ни на шаг.

Прозанимавшись впустую четыре драгоценных часа, я смогла улизнуть из кабинета. Решила пройтись короткой дорогой. Не зря же составляла карту и разведывала закоулки. Ни кого не хотела видеть и ни с кем разговаривать. А на главных лестницах Хогвартса невозможно было пройти незамеченной.

Я свернула в неприметный тускло освещенный уютный коридорчик. Отодвинула картину в странной раме. Именно из-за этой рамы я и нашла потайную лесенку в подземелья. А точнее, из-за ее отсутствия. Картина, изображавшая мужчину в голубой пижаме, уютно устроившегося на голом камне в позе лотоса, парила в воздухе на расстоянии пальца от стены. Неровные пожелтевшие края холста не были заключены в раму. В первый раз мои руки сами потянулись к картине. Я не успела дотронуться до холста, как что-то щелкнуло и она отъехала.

Хотела уже ступить на лесенку, как человек в пижаме резко открыл глаза и монотонно пробасил:

— Расслабь живот, закрой глаза, найди ось. Как только почувствуешь холод на кончиках пальцев, оглядись и увидишь новый мир, — вдруг его взгляд стал осмысленным, а в голосе появилась интонация, — Только не открывай глаза! — это походило на крик шепотом, если такое возможно.

Я испугалась такой смены настроения персонажа картины и юркнула на тесную лесенку. Вышла из прохода через исчезающую плиту в стене подземелий, находившуюся между кабинетом и лабораторией Северуса. Но стоило мне приблизиться к дверям лаборатории, как около стены раздался хлопок. Меня откинуло назад и ударило спиной об стену, а потом кобчиком об пол.

Это только в американских блокбастерах после подобных полетов герои соображают, а еще быстро поднимаются на ноги и бросаются в бой. Я же супергероем не была и, наверное, несколько минут не могла дышать. Ребра горели синим пламенем. Ноги я сперва не чувствовала, а потом их свело судорогой. Все это время мои глаза были открыты, но я ничего не видела кроме черных точек.

Когда зрение восстановилось, я обнаружила, что вход в лабораторию взорван, а на мне лежит целый сантиметр серой пыли.

Я пошевелила пальцами. Руки были целы. Только вот подняться не смогла, даже на бок завалиться не получилось.

Из пыли начали возникать студенты, а затем и преподаватели зачем-то глупо открывавшие и закрывавшие рты.

Только когда ко мне подбежала разъяренная Минерва и продолжила разевать рот как рыба в аквариуме, я поняла, что оглохла. Мне вспомнилось слово "контузия", смысл которого я до конца не понимала и тогда не могла сказать точно, контузия ли у меня.

Макгоногалл поняла, что орать бесполезно, и провела поверхностный осмотр моего тела. Ее выражение лица мне ничего не говорило. Оно оставалось строго-каменным. Я закрыла глаза и попробовала сглотнуть. Я не слышала этого, но, скорее всего, я застонала, так как барабанные перепонки будто бы сдавили изнутри.

Подбежал Флитвик, который аккуратно ощупал мою спину и покачал головой. При этом он не прекращал спорить с профессором Макгоногалл.