Телепатический удар (книга I)

Возможно, просто решил смягчить разговор. А может и правда хотел сказать мне что-нибудь приятное... Королева должна была бы принять подобное заявление с холодным одобрением, но женщину так и тянуло рассмеяться.

Выбрав середину, я позволила себе весёлую улыбку и не сочла нужным изгонять смешинки из глаз.

Минуту помолчав — вероятно, наблюдая за моей реакцией — Дмитрий продолжил:

— И, пользуясь тем, что нахожусь не при исполнении служебных обязанностей, просто пройдусь вместе с вами... если вы не против.

— Не против, — ответила я, снова направляясь к выходу из-под колпака.

Радиоактивные кроны деревьев сияли над нами, затухая к земле, и река, к которой мы вскоре вышли, тоже казалась каким-то живым бурлящим переплетением сияний. Это было чарующе и красиво; в местном спектре преобладали фиолетово-красные, но удивительно мягкие тона — и я почему-то пожалела эйлов, живущих тут и не способных оценить красоту родной планеты.

Неожиданно для себя я поделилась этой мыслью с Дмитрием.

Мы пошли вдоль пустынного берега, углубляясь в густеющий лес, потому как переправы не наблюдалось.

— Каждый не способен оценить что-то, что лежит вне его восприятия, — задумчиво ответил Дмитрий. — Мы тоже не можем объять тех ощущений, которых лишены, и кто знает, вдруг какой-нибудь сентин, побывав на Земле, поразится, что там пропадает некая потрясающая энергетика, которую мы не в состоянии даже заметить...

Он немного помолчал и вдруг добавил:

— Но лучше никогда и не знать, чего мы лишены, чем однажды увидеть это и потом всю жизнь мучиться от невозможности достичь.

Я прямо-таки вздрогнула от этих слов — конечно, не внешне, — и с трудом переборола страстное желание взять его под руку, а ещё лучше — просто за руку, и идти так с ним всё равно сколько и безразлично куда. Довольно долго молчала, но потом всё же не выдержала и спросила — вероятно, вопрос показался ему странным по истечении такого количества времени:

— Что вы имеете в виду?

Но, похоже, мысли его ещё не успели убежать от предмета разговора, и он произнёс:

— Вот живёшь, и неожиданно врывается в твою жизнь нечто прекрасное, что кажется чуть ли не реализовавшимися мечтами, приобретшими такую материальность, о которой даже и не представлял, и не подозревал никогда... — Дмитрий на секунду замолчал, посмотрел куда-то вдаль... Перевёл взгляд на меня:

— А потом в какой-то момент понимаешь, что это гораздо ужаснее, чем несбыточные мечты... потому что оно существует на самом деле, но остаётся таким же недосягаемым, как и раньше, только намного более мучительным. Потому что начинаешь отчетливо представлять, чего хочешь... и если раньше все стремления были... лишь туманной дымкой сиюминутных желаний, могли выливаться во что угодно и разлететься в разные стороны... то теперь начинаешь чётко осознавать, что именно тебе нужно, и даже можешь знать, где оно находится, — он едва уловимо вздохнул и окончил: — Но только не имеешь ни малейшего шанса получить.

— Почему? — вырвалось у меня, и я в темноте сильно прикусила губу, напомнив собственному разуму, что некогда он принадлежал королеве и умел контролировать гораздо более серьёзные и опасные ситуации. Тот, пожалуй, огрызнулся, что раньше ему не мешали всякие там души и сердца, но я его уже не слушала, так как мой спутник отвечал на неосмотрительный вопрос:

— Почему? Потому что мы лишены всё тех же возможностей реализации. Если эйлам показать, как красива их планета, они остаток жизни будут плакать, что лишены зрения. Если человеку, например, показать... Какое может ожидать его прекрасное... чувство, — Дмитрий умолк, задумчиво проведя рукой по губам.

— Например, любовь? — произнесла я.

— Например, любовь, — согласился он.

— А потом? — не выдержала я.

— А потом... отобрать.

Я вновь внутренне сжалась и задала вопрос, все последние дни не выходивший из головы и периодически приобретавший формы навязчивой идеи:

— Вы о Дили?

— Дили? — удивился он, и у меня наконец-то отлегло от сердца. Но я слушала с замирающим трепетом. — А, нет, конечно, нет. Я... если честно, никогда не любил её. А в день смерти Пэттэн узнал, какая она на самом деле. Но... этот разговор ни к чему не может привести. Давайте лучше прекратим его.

— Как хотите. Говорите о чём-нибудь другом. И смотрите, мы уже довольно далеко зашли — не пора ли поворачивать? А то начинаются густые заросли.

Действительно, сияние разгоралось с возрастающей силой, переплетения нежно-фиолетовых крон мерцали загадочно и очень живописно... Воздух словно был пропитан то ли предвкушением, то ли насыщением... Замок на Скорпионке и даже моя королевская жизнь казались такими далёкими, почти нереальными.

Над нами сверкнули огни снижающегося космолёта — сквозь его защитное для атмосферы поле никаких шумов не проникало. Дмитрий бросил на него внимательный взгляд, однако корабль быстро удалялся и вскоре скрылся за сплетениями сияний.

Мы повернули и молча пошли обратно.

"Тем лучше, — говорила я себе. — Это ни к чему не приведёт. Это невозможно."

— Смотрите, отсюда созвездия очень похожи на земные, — внезапно оторвал меня от внутренней борьбы мягкий голос Дмитрия.

— Вы долго жили на Земле? — поинтересовалась я, запрокидывая голову и глядя вверх.

— Почти всю жизнь.

Мы продолжали медленно идти, разглядывая созвездия, и во мне клокотало желание возобновить предыдущий разговор, с которым я стойко и безуспешно боролась.

— Интересно, — вдруг произнёс Дмитрий, — а если бы эйлам предложили сделать операцию, чтобы они могли видеть окружающее, пошли бы они на это, или предпочли остаться в родном и привычном мире?

— Значит, выход всё-таки есть?

— Операция — это не естественно. Ведь зачем-то же эволюция обделила их...

— Но, с другой стороны, зачем-то же эволюция подбросит им того, кто может сделать операцию.

— Логично, — усмехнулся он. Снова долго молчал, потом сказал: — Но это другое... а если хирургическое вмешательство невозможно? Нет, что я несу! — он опять усмехнулся.

— Говорите... — прошептала я, бессознательно дотронувшись до его руки.

Он остановился, секундное колебание во взгляде сменилось внезапным порывом. Он взял мои руки, кинув горящий взгляд в мою душу:

— Я вас люблю!

Несмотря на то, что я так давно и так страстно желала этого, подобные слова стали для меня неожиданностью. Взглянула ему в глаза, он отпустил мои руки и пробормотал:

— Простите...

"Нет же! — кричало всё во мне. — Нет! Говори!"

Он повернулся и продолжил путь, я двинулась за ним, но он чуть отступил и пошёл рядом со мной.

— Быстрые же у вас смены привязанностей, — бросила я, совершенно не понимая, зачем это говорю. Он глянул на меня, и в глазах его почудился огонёк боли. Но он ответил:

— Это впервые. Со мной никогда такого не случалось. Однако вашему величеству ни к чему подобные проблемы. Так что давайте лучше забудем об этом навеянном ночью и звёздами разговоре...

— Ну, если он всего лишь "навеян ночью и звёздами"...

— Зачем вы дразните меня? — Дмитрий снова остановился и посмотрел в мои глаза.

— Я? Ну что вы! — откликнулась я, тоже переставая идти. — Лишь хочу докопаться до сути. А чего хотите вы?

— Хорошо, я скажу! — сверкнул глазами разгорячённый Дмитрий. — Суть в том, что я... действительно люблю вас... Понимаю, вас любят многие, вся стража вас боготворит, все знающие вас обожают вас! Но... впервые в жизни на меня обрушилось нечто во много раз сильнее меня! Да, я был несколько увлечён Дили, но это... Это не идёт ни в какое сравнение с тем, что я испытал рядом с вами! Силы! Я сознаю, моя любовь бессмысленна... и даже если у вас возникнет чувство, вам никогда не позволит положение... И я не собирался заговаривать с вами об этом, но будь что будет. Лучше вышлите меня, чем видеть вас и знать, что вы недосягаемы! — взгляд его снова обжёг мою душу.

— Лучше?.. — произнесла я, ощущая, что всё сложнее и сложнее оставаться королевой...

— Не знаю... — тихо откликнулся он.

Притягательные, манящие глаза его снова вспыхнули — будто в нём вдруг прорвались все скопившиеся эмоции. И он заговорил — кажется, не вполне отдавая себе отчёт в том, что происходит:

— Честно говоря, всегда был далёк от политики, да и вас видел лишь мельком в новостях. Только встретившись с вами... В последние дни я часами не вылезал из Космонета, пытаясь найти как можно больше о вас, и то, что узнал... леди Луэлин, у меня нет слов передать, что я испытываю к вам! — он чуть приподнял руку, будто хотел дотронуться до меня, но остановил себя.

Меня посетило захватывающее ощущение, словно мы с ним вовлечены в единый духовный порыв, каждое его слово находило отклик во мне — только королева всё ещё пыталась удержаться на грани разумного. Что ей не слишком-то хорошо удавалось...

Впервые в жизни мне было не до неё — я не могла и не хотела просчитывать и анализировать, внезапный вихрь чувств вскружил всё моё естество...

Глаза его так же горели, и он жарко продолжал:

— Я хочу видеть вас, прикасаться к вам, говорить с вами, слушать ваши суждения, ваши ответы, ваши шутки, и узнавать, узнавать вас всё глубже! Хочется быть с вами ежесекундно, всё больше и больше; я никогда не подозревал даже, что другой человек настолько может заполнить мои мысли, мою душу, всего меня, что для самого меня места там и не останется! Всё, что я ни делаю, мне хочется делать с вами! Но я вполне трезво оцениваю вероятность любви между солдатом (пусть сержантом), и королевой... — он всё же взял мою руку и поднёс её к губам:

— Поэтому я не знаю... что лучше... тщетно пытаться забыть вас... сгорая от желания встретиться ещё хоть раз... или каждый день видеть вас и помнить о том, чего я лишён...

— Вы говорите... забыть... или видеть издалека... Но ведь есть и другая возможность... — я взглянула на него, сама несколько поражаясь, каким образом слова эти вырываются из души без моего контроля...

Он отпустил мою руку и молча смотрел, кажется, высказав всё, скопившееся у него на сердце, и не зная, что ещё можно добавить.

— Как я умудрилась настолько влюбиться... — произнесла я, ощущая, что остатки королевской недосягаемости начинают растворяться в фонтане эмоций. Но он не дал закончить хвалебный дифирамб, тихо сказав:

— Ваше величество, не говорите мне о любви. Если бы вы были... если бы вы не были Королевой, я давно бы... взял номер вашего телепорта... пригласил бы вас на свидание... и не отступился бы, пока вы не согласились бы! Но... вы сказали однажды, что Королева не имеет права поддаваться порывам, которые способны сделать её уязвимой. Я не хочу... компрометировать вас. Наши чувства не смогут иметь продолжения.

— Не смогут... но если бы... вы были просто мужчиной, а я просто женщиной... И вот я приняла ваше приглашение... Что дальше? — я взглянула на него, еле сдерживая себя.

— Дальше... Я бы поцеловал вас.

— Давайте отбросим все титулы. Хоть на миг... Нет королевы и солдата, есть Вы и Я.

Дмитрий чуть опустил голову и пристально посмотрел мне в глаза, которые, я в этом была уже точно уверена, больше ничего не могли скрывать от него. Какая-то тень сомнения промелькнула по его лицу — видно, воспоминание о том, что я всё же королева — но он наклонился и нежно прикоснулся губами к моим губам.

Меня обжёг страстный огонь, но всё это случилось так неожиданно — я даже не подозревала, что пребывание на Эйлианне может завести нас настолько далеко!

Через несколько секунд мои губы перестали его ощущать, и я тут же пожалела, что потеряла драгоценное время на убеждение себя в реальности происходящего, вместо того, чтобы насладиться поцелуем.

До колпака мы дошли в тишине. Я всё ждала, что он возьмёт меня за руку, или обнимет, или подхватит, или, на худой конец, хоть что-то ещё добавит к сказанному — но он лишь молча шёл рядом.

Когда мы подошли к колпаку, Дмитрий отворил нашим стереоключом проход, такой же низкий и круглый, как и остальные двери в круглоэтажном домике, и я, пригнувшись, вошла туда.

Самими эйлами "калитка" наверняка открывалась-закрывалась мысленно — а их способности в этом отношении гораздо мощнее почти всех галактических рас, и у них нет таких чувствительных приборов, которые могли бы принимать наши мысленные приказы.

Ручное управление, скорее всего, приделывалось к ней при перестройке под гуманоидов — поэтому Дмитрию пришлось хорошенько подержать её, так как она всё норовила захлопнуться. Мне понадобилось пройти прямо рядышком с ним, и тут уж все мои чувства окончательно не выдержали.

Внутри было темно, поскольку деревья не сияли, а освещение тоже отсутствовало. Горел лишь кружок двери да пара круглых окошек в доме — вероятно, чивит сканировал окрестности, прикрывая мою прогулку.

Дмитрий на пару секунд задержался, бросив взгляд на взлетающий вдали космолёт — показалось, он тот же самый, который недавно садился, но в данный момент вопрос этот не волновал меня...

Как только Дмитрий закрыл проход, и свет, доносившийся из-за колпака, тоже стал смутным и малоосвещающим, он почти наткнулся на меня, потому что я не отходила далеко.

— Простите, — сказал он, но я закинула руки ему на шею и наконец-то осуществила сумасшедшее желание последних дней и всех последних стремлений моей жизни: горячо поцеловала его. Я чувствовала, что сам Дмитрий очень удивился этому, но губы его и без помощи разумного совета со стороны мозга сообразили, что им нужно делать.

— Ваше величество!.. — прошептал он чуть погодя.

— О нет, только не величество! — пробормотала я, сама не вполне представляя, что говорю. Он замялся, и я подсказала:

— Луэлин...

— Луэлин, это... это... Что всё это?

— Какая разница? Наверное, любовь?

— Любовь? Или прихоть?

— О! Я теряю голову с самого твоего появления, я схожу с ума с тех пор, как только увидела тебя, а ты... Ты думаешь, если бы я позволяла себе хоть иногда подобные прихоти, это не стало бы всеобщим достоянием?!

— Простите.

— Простите? Я не могу думать ни о чём, кроме тебя, и от этого невероятно страдают все мои королевские дела! Я безуспешно боролась с собой, чтобы...

Я замолчала, и в этот момент его губы вновь нашли мои, уже больше не отвлекаясь на извлечение звуков.

Глава 12. Вычислить телепата

Несмотря на то, что больше всего на свете я желала услышать от него признание в любви, но после того, как всё это произошло, у меня не осталось ощущения удовлетворённости и возвращения в норму. Наоборот, на следующее утро ещё сильнее хотелось быть с ним и не расставаться ни за что на свете, казалось ещё более невыносимым скрывать чувства, и уж совсем невозможным вернуться в прежний образ Луэлин Грэт Рабэллы...

Будто мы пережили некое глубинное единение, сбросив слои и маски, сбросив всю шелуху, мешавшую нам нормально общаться...

Мне не хотелось больше насмехаться над ним — из души вырывались только самые нежные слова. И в нём тоже я обнаружила неожиданно чуткого, даже в какой-то мере мягкого человека. Который, кажется, не мог до конца поверить во всё, с ним происшедшее...