...Рон улыбался, как всегда — чуть глумливо, по клоунски. Впрочем, он всегда был таким, даже когда говорил совершенно серьёзно. Разговор был 'виртуальным', происходящем в 'пространстве сна', невесть где. Но слова Рональда были его, настоящими, из телефонного разговора, состоявшегося неделю назад.
-Не, в физике я ничего не понимаю. Молекулы это твой крест, Лати, выбрала, так неси. Но ты наверняка всё поймешь, я уверен! Именно ты. Причём не формулами-циферками, а вообще.
-Почему, Рон? И поумнее меня люди найдутся! Уже начали понимать, кстати.
-Чутьё. Знаешь, как зовут Вьюгу, в реале?
-Darya.
-Да. У русских это популярное имя, но оно иранское, на самом деле. И значит 'королева', 'правительница'. То же самое, что твоё, Латифа! Есть такая штука, сродство к чему-нибудь. В симпатической магии у кучи разных народов...
Возразить девушка не успела, её вернул в мокрый непроглядный реал Зубастик. На правом фланге были слышны звуки боя — соседям-христианам приходилось несладко, но те держались, судя по голосам в рации, и даже пока не просили подмоги...
-Умняшка, иди в фургон, к миномётчикам. И пришли мне Крокодильчика, хватит ему расслабляться в домике. Ты уже хорошо повоевала, обсушись и отлежись пару часов.
Латифа кивнула — геройствовать ей совершенно не хотелось. Хотелось спать и... и солнца над головой. Крокодильчик, пятнадцатилетний двоюродный племянник сержанта, беспрекословно повесил на плечо свой АКМ и удалился в мокрую пустоту. Кое-как отжав грязный камуфляж, студентка устроилась в машине на каком-то тряпье, и моментально провалилась в глубокий сон...
...В мире Латифы, круглом и довольно большом, всё ей подчинялось. Все, до единой молекулы, атомы, ионы и всякие частицы, были связаны сверхтонкими нитями с её сознанием. Она не удивлялась — она же 'правительница'. И она правила всем в этом мире — могла сдвигать газы, жидкости... твёрдые тела были слишком 'липкими', и так легко их молекулы не подчинялись, но она их могла разделять... и соединять вновь... это было поразительно. Интересно, легко и весело...
-ХРЮСОВ СБИЛИ С ДОРОГИ!!! Правый фланг, держим!! — Рёв Салеха выбросил девушку из её прекрасного сна моментально. В сыром мраке метались чёрно-зелёные ополченцы. Грохот стрельбы, вспышки трассеров, взрывы совсем рядом...
...Командир Третьей Сотни был не прав, но он не мог этого знать. 'Хрюсов' не 'сбили'. Неполная сотня христиан, 'соседи' справа отряда Салеха, приняла на себя основной удар войска Страшного Капитана, чёрное расписное половодье. И полегла вся, до последнего человека. В ходе пятнадцатиминутного смертельного боя выбив половину 'тачанок' ПСов, и буквально завалив свои позиции тысячами трупов врагов, эти восемьдесят два человека остались на перекрёстке дорог за излучиной навсегда. Своих окопов не оставил ни один из них. Такие эпизоды в истории человеческих войн нередки, некоторые из них стали именами нарицательными, для обозначения доблести и героизма, как 'триста спартанцев', или 'подольские курсанты', большая же часть несправедливо осталась в безвестности. Все эти люди, честные и не очень, добрые и злые, сделали то, что должно, в понимании любой религии, 'жизнь положив за други своя'. Будь они мусульманами, они бы стали шахидами, достойными вечного лучшего райского винограда, почитай Старых Богов хауса — удостоились места в строю войска по правую руку Храброго Героя Уебо, в тот Последний День, когда Небесный Крокодил проглотит Солнце и Луну...
Латифа не знала, что произошло. Не разбираясь в военном деле, она, тем не менее, отлично понимала одно — сейчас, скорее всего, ей придётся умереть. Равно как и всем прочим ополченцам. Просто потому, что десяткам не устоять против тысяч, что очевидно даже человеку, никогда в жизни не державшему в руках автомат.
Два танка, тачанки и ревущая толпа врагов. В сотне метров. Студентка залегла за какой-то осклизлой колодой, взвела свой АК, прицелилась, готовясь умереть, как и положено охотнице хауса — в бою с врагом. Страха не было, она слишком устала, за эту жуткую, бесконечную ночь. Было лишь вязкое, отдалённое сожаление, что придётся умереть, так и не поняв воздушной тайны Вьюги, не прочтя релизы группы Чекана, про всю эту 'новую магию', не обсудив её с преподавателем и Пати. И недосмотрев свой волшебный сон...
И тут неожиданно проснувшееся природное любопытство Латифы отшвырнуло в сторону даже ожидание неминуемой смерти. ЧТО-ТО БЫЛО НЕ ТАК.
Через мгновение девушка поняла, что.
-А почему я всё вижу-то?! ДО РАССВЕТА ЕЩЁ ДОЛГО!!!
* * *
-Вот скажи лучше мне, рептилоид... в чём Сила? Твоя сила, личная?
Дворкевич усмехнулся, отхлебнул чай и поставил чашку на столик у дивана. К манере общаться, своего похитителя-демиурга, он успел привыкнуть. Вторые сутки (смены дня и ночи в Звёзном Доме не было, отсчёт времени бывший вице вёл по отображающим и дату электронным часам на стене) тот эпизодически задавал десяток иногда банальных, иногда странных вопросов своему пленнику. После чего вновь утрачивал к нему интерес, чтобы внезапно 'вернуться' через час-другой. Причём разговор хозяин строил в классическом стиле общения 'любопытного быдла', столь нелюбимого чиновником. Впрочем, было заметно, что этот стиль сейчас старательно имитируется довольно образованным молодым человеком, изрядно младше возрастом своего теперешнего собеседника. Так бы говорил классический 'книжный мальчик', доведись ему изображать своего социального антагониста. Преувеличенно-борзоватые, 'блатняцкие' интонации, частые цитаты, 'киношные' мемы всех времён и народов... Аркадий знал, как НА САМОМ ДЕЛЕ говорят 'во дворе'. Довелось пообщаться. Достаточно, чтобы возненавидеть этот 'русский мир' навсегда, до зубовного скрежета.
Смысла кривить душой свергнутый 'смотрящий за Россией' не видел. И отвечал 'демиургу' совершенно честно. Любая ложь была бессмысленна, в столь непонятной ситуации, и лишь отнимала бы 'машинное время' мозга чиновника, которое тот пытался использовать с куда большим толком — разгадать личность своего похитителя. И не напрасно. Аркадий помалу уже понял, что тот, как минимум, не является для группы Чекана посторонним человеком. Но и в дружбе с новоявленными мироправителями не находится. Это стало ясно Дворкевичу по множеству косвенных признаков, деталям интонаций вопросов, пауз в разговоре. И хотя ни одной прямой проговорки собеседник не допустил, вице сейчас уже понял, что будет искать в социальных сетях, когда очередной странный 'допрос' окончится. Благо интернет у него в Звездном Доме был, работая с невероятной, для тридцати миллионов километров удаления от Земли, скоростью.
'То ли слишком детальная имитация, то ли связь мгновенная, как минимум, очень сильно сверхсветовая. Квантовая, вроде'
В голове у Аркадия всплыло слово 'нелокальность'. И это тоже надо было погуглить...
-В ньютонах, анонимус. — В тон собеседнику ответил Дверкевич.
-Боян. А всерьёз?
-А всерьёз... я умею хотеть. Хотеть чего-то. Я хотел власти, влияния и богатства — и получил всё это. И вообще с детства умел желать. Всё исполнялось, как-то само собой. Те, кто мне мешал, враги и просто недоброжелатели, сами собой рассасывались с пути. Со школы ещё заметил. Кто куда, а кто и туда. — Вице сделал жест римского патриция, повелевающего гладиатору, на арене Колизея, добить его раненого противника.
-Типа, как у хохлов было, 'сгинут наши вороженьки, как роса на солнце'? Сами собой?
-Да, вроде. Я-то для этого ничего особо не делал. Ну, интриговал, конечно, как все. Но у меня всё получалось, а них — хрен, стоило им мне дорогу перебежать. Я правильно понял, что тебе именно эта моя 'сверхспособность' нужна? Судя по релизам Чекана, они у многих есть, и теперь это всё наружу полезло.
Долгая пауза выдала верность предположения вице. Впрочем, сейчас чиновник чуть покривил душой. Исполнялись ПОЧТИ все желания. Но была одна история... может быть, похититель уловил оттенок сомнения, в его ответе?
-Сам всё увидишь.
Дворкевич вновь хмыкнул. У них с 'демиургом' установилась странная, циничная доверительность. Даже ситуационные прозвища 'анонимус' и 'рептилоид' не звучали как попытки оскорбить собеседника. Скорее, как констатация 'статуса'.
-Увижу, но одно не пойму. Ты же сказал, что 'у нас будет много работы'? Помнишь, в самом начале? Я 'работу' как-то по-другому представлял, честно, чем в инете сидеть, спать и на звёздочки любоваться.
-Так мы УЖЕ начали.
* * *
С Латифой случилась странная вещь. Тело действовало совершенно независимо от разума. Само по себе, выполняя, невесть откуда взявшуюся, стандартную программу 'решительный боец в безнадёжной ситуации'. Тело прицелилось, и отстреляло, короткими экономными очередями по набегающей, страшно визжащей толпе 'расписных' два автоматных магазина. Патроны окончились, и тело, действуя с холодной рациональностью, утопило бесполезный автомат в глубокой луже — незачем вооружать ПСов, у которых один огнестрел на десятерых. После чего вытащило из кармана разгрузки две гранаты...
Разум смотрел на происходящее вокруг с отстранённым любопытством. Впрочем, 'смотрел' — это было не совсем правильно. Латифа закрыла глаза — ничего не поменялось, только вспышки яростного боя вокруг утратили цветность, как бы накладывающуюся на непонятную основную 'картинку'. Дождь перестал, в разрывах туч появились звёзды. Студентка отлично видела, как чёрной волной несутся на неё и залёгших товарищей 'зомби' — семьдесят метров, шестьдесят...
...Как идёт, ни за что не держась, с невероятной для его сложения ловкостью, крепкий толстяк Муса, по горизонтальной ветке огромного дерева, под которой как раз проезжает танк ПСов, держа в руках свой РПГ с последней гранатой. Идёт, не обращая внимания на злой вой пуль вокруг, ощущая уже вкус первой грозди райского винограда. В Кадуне, за спиной ополченцев, у него была красавица-жена, пятеро детей и могилы ещё двух, которых Аллаху было угодно забрать себе ещё младенцами. Гранатомётчик, в мирной жизни автомеханик, честно заканчивает свою последнюю работу, как всегда надёжно и аккуратно. Мгновение — и, не встретив преграды, впархивает, в открытый люк командира танка, остропёрая граната... Ещё миг — и взрыв боекомплекта срывает с погона лысый череп башни, превращает экипаж в горелые ошмётки плоти. В тот же самый момент, когда падает вниз, с улыбкой на лице, тело Мусы. Истерзанная десятком пуль и осколков, пустая, отработавшая своё оболочка...
...Как, воя от боли, страха и ярости, и неловко подвернув раненую ногу, одной безнадёжной очередью 'на расплав ствола' высаживает в набегающую толпу зверолюдей свою последнюю ленту Зубастик. И вряд ли хоть одна пуля не находит свою цель, что, впрочем, никак не может спасти положение...
...Как съёжился, держась, за раздробленный пулей локоть, у колёс 'чертокосилки' Крокодильчик. Двуствольная зенитка лупит смертной огненной струёй снарядов по 'чертям' в упор, на месте наводчика, скинувшая с него тело своего убитого мужа-ополченца — Зарема, полицейская, вторая женщина в отряде Салеха. Лоб рассечён осколком, глаза залиты кровью, губы в пузыристой пене боевого бешенства...
Сорок метров. Тридцать пять. Тело Латифы бросило гранату, потом ещё одну. На секунду зомби замешкались, трое упали. Толпа была настолько плотной, что свою жертву находили почти все осколки... Осталось только 'ожерелье смерти'. Латифа легла на спину — ей было всё равно, она всё видела и спереди и сзади, непрерывным кругом. Пальцы нащупали оба кольца. Осталось только потянуть кольца вниз, одним рывком, и... и всё. Тело, исполняя программу, ждало наиболее резвых ПСов, чтобы и эти гранаты не пропали даром...
...Видео, на планшетке Салеха, всплыло в памяти. Вьюга, зависшая в метре над палубой парохода. Рядом с ней парит, с дурацко-ёрническим, чуть деланным, испугом юный корреспондент бостонского 'Байта', бритый 'ёжиком' белобрысый парнишка, держа русскую ведьму за руку. Мол, смотрите, нормальная же девчонка, в камень и лёд меня не превращает.
-Офигенское ощущение. Будто в невидимом бассейне плаваю!
И пояснение рыжей феи, на смешном, плохом английском.
-Я управлять движением молекул. Газы воздуха под мой контроль в примерно семьсот метров от меня, во все стороны. Шар, я его центр. Всё есть в наших релизах, это сложная наука, но если просто, как игра, то у меня способности — элементаль воздуха.
Латифа вдруг поняла, что своим странным чутьём-зрением видит никакой не круг. Это была лишь раскисшая, грязная и кровавая арена войны на земной поверхности, очерченная ШАРОМ. Вниз — всё липко и плотно. Вверх — легко и послушно. На поверхности — кровь, плоть, огонь и зомби. Очень-очень много зомби. Сейчас она 'видела', как кричит что-то в рацию Салех...
-Салех, брат! Дай мне двадцать минут, продержись! — Кричал с той стороны эфирной нити генерал Азиф, — Вся арта твоя, координаты дай! Весь резерв к тебе! Двадцать минут, и отскакивай, я тебя в промке подопру!
Это была ненаучная фантастика, и умный Салех прекрасно это понимал. Ни двадцати, ни даже двух минут у Третьей... уже полусотни не было. Удержать стократно превосходящие числом силы врага ночью на неподготовленной позиции... И командир отлично 'просёк', что стояло за двусмысленным 'вся арта твоя' генерала. Отскакивать же в промзону Кадуны, по чисту, точнее, по грязну-мокру полю, от врага с танками и тачанками смысла не было от слова совсем...
Латифа не могла видеть, как в штабе слышит разговор Салеха и Азифа отец, сжимая посеревшими пальцами цевьё бесполезного карабина, как безостановочным речитативом вымаливает что-то у Аллаха мама. Нет, уже не спасение, это было бы слишком много. Просто безболезненную смерть для дочери и племянника...
И командир сказал то, что от него ждали.
-На меня, Азиф. Аллах акбар!
...Пятнадцать метров. Несущийся первым, на бревно-позицию Латифы, огромный расписной амбал устрашающе замахнулся копьём. Но девушка и не подумала повернуться лицом к своей смерти.
-Я... такая же, как Вьюга?
Мироздание не ответило, но... но Латифа вдруг поняла, что у её 'мира' есть граница. И оттуда в её 'шарик' лезут всё новые и новые зомби. Лезут из тьмы и грязи.
Десять метров.
'Так. Вот и 'нитки', как во сне. Если за них чуть-чуть потянуть...'
Сырой ветер ударил Латифу в лицо.
Пять метров. Зомби увидел девушку, в свете догорающего корпуса танка, ещё каких-то пожаров вокруг и факела палящей чуть в стороне 'чертокосилки'...
И вдруг студентку захлестнула злая, весёлая ярость. Она выбрала свои волшебные нити, ведущие от её души к сдвоенным и одинарным шарикам вокруг. Маленьким, быстрым и могучим.
'А если не чуть?! НА, ПОЛУЧИ!!!'
Ушам было очень больно. Больнее даже, чем при взрыве снаряда 'Града', которым Латифу несколько часов назад и ранило. Кровь, брызги над грязью, сплющенная коробка рёбер неудачливого зомби, внутренности, разлетевшиеся по грязным лужам. Новоявленную повелительницу воздуха, впрочем, не стошнило, ярость перешибала отвращение. Напротив, Латифа с ужасом поняла, что хочет и желает убивать врагов. ВСЕХ врагов, до единого. А от желания до действия...
