Свет во тьме

Дожевав булку и допив молоко, я сумрачно смотрел на оставшуюся наличку и думал, где б пожрать нормального мяса с картошкой. Без этих любимых япошками сладких соусов, риса, рыбы, непонятных салатов и прочей ерунды. Обычного МЯСА с обычным картофельным пюре! С маслом, молоком и сметаной! Или отбивных навернуть... Или пельмешков. Мясных, а не местных, с силосом каким-то.

Вот хрень-то! Долбанная Япония! Знал бы, что так встряну, учился бы готовить!

Я сгреб бабло со стола, взял три штуки, остальное сныкав обратно, подхватил куртку и потопал на улицу. В кафешку! И праздновать! У меня сегодня праздник! Важный! Новая жизнь началась! Ночью! И День Рождение наступило. Это надо отметить! А местную дрянь пусть жрет патлатый со своей Злюкой и братцем!

* * *

Небольшая фотография в простой темно-коричневой, практически черной рамке стояла на комоде: коротко стриженный черноволосый мужчина и миловидная хрупкая женщина улыбались на камеру в погожий солнечный день. По-летнему яркое небо и зеленая листва, пронизанная золотыми лучиками света, легкие облачка на заднем плане. Молодая чета счастлива, искренне радуются прекрасному дню и тому, кто их фотографирует.

Мальчик отвел взгляд от единственной сохранившейся фотографии погибших родителей и опустил взгляд в пиалу.

— Масару, я тоже хочу мяса... — едва слышно прошептал мальчик, аккуратно подцепляя палочками рис.

Его старший брат виновато опустил взгляд.

— У меня скоро будет новая работа... Тогда и поедим. — Като сжал пальцы на палочках. — Очень скоро... Мы уедем из этого дома, мы сможем снимать свою комнату...

Мальчик счастливо улыбнулся, но улыбка быстро угасла.

— Братик... А где ты был вчера вечером?

Старший замер.

— Это ведь ты бросил тот зонтик на станции...

Като молчал, невидяще глядя перед собой. Воспоминания всплыли сами собой, возвращая в тот злополучный вечер: упавший на пути бомж, Кей, приближающийся поезд, отчаянная попытка спастись, ужасающий удар и желтая комната с черным шаром.

Младший встревожился.

— Что случилось, братик?

Като отмер.

— Ничего, Аюми. Все будет хорошо. — спокойно произнес он, улыбнувшись брату.

Младший расплылся в ответной улыбке и активно заработал палочками, доедая рис с соевым соусом. Улыбка старшего подувяла. Слова Ниши, сказанные после миссии, громом отдавались в голове: "Время от времени, это все повторяется. Снова и снова. Каждый раз. Как сегодня", накладываясь на спокойные, равнодушные слова черноволосой девушки: "Или ты убиваешь, или ты умираешь". Массару Като, с трудом разжав пальцы, положил палочки на подставку, упрямо поджав губы.

Хватит с него смертей! Он не будет убивать!

Глава 5: Право выбора

Есть в Токио изумительные места. Не те, которыми пестрят рекламные проспекты туристических фирм и куда сползаются люди со всего мира ради ярких впечатлений, шопинга или возможности оттянуться в чужой стране. Иные. Те, о которых узнают от местных или случайно, набредя во время неспешных прогулок по городу, когда сворачиваешь с главных дорог и убредаешь в узенькие улочки. В таких местах нет огромных суперсовременных небоскребов, искрящихся рекламой и яркими огнями, здесь не найдешь широких улиц и толп иностранцев. Там старые кварталы, узенькие, захламленные, но чистые улочки, на которых можно дотянуться до дверей находящихся напротив ресторанчиков просто раскинув руки, крохотные бары на три-четыре стульчика у стойки, в которых хозяин является и барменом, и поваром. Со своей неповторимой атмосферой, куда местные заходят перекинуться парой слов с владельцем, съесть какую-нибудь мелочевку и что-нибудь выпить. В таких местах можно отдохнуть душой, поговорить ни о чем с доброжелательными людьми или помолчать, вкусно и недорого поесть свежайшей еды, узнать новости или просто посидеть наедине со своими мыслями. И никто не будет приставать и лезть в душу, наоборот, отнесутся с пониманием и уважением, даже если упьешься до невменяемого состояния. Здесь это вообще в порядке вещей: в конце рабочего дня упахавшиеся до обморочного состояния мужики напиваются, выкладывая свои проблемы бармену или просто пиале с крепким пойлом... если на хостесс не хватает денег или нет желания получать продажные чувства.

Помнится, я не единожды отсиживалась в тихом неприметном ресторанчике после очередной кровавой бойни, топя обиду и злость в ароматном чае и заедая вкуснейшими обаняки, которые делал улыбчивый старикан, Ясуши-сан, в соседней кафешке. А владелец бара, Хитоши-сама, умудрялся всего парой слов сбить черную злобу и ненависть, от которых я буквально задыхалась, возвращая мне душевное спокойствие и умиротворение.

Жизнь любого гантзера полна смертей и боли, бессмысленных битв и разочарований. В этом все мы схожи. Но помимо регулярных боев есть еще и мирная жизнь, вне накрытого силовым куполом поля боя, и вот в это время все мы разные. Кто-то пытается сохранить иллюзию обычной, привычной с рождения жизни. Кто-то ударяется во все тяжкие, от души пользуя возможности полученного на руки обмундирования и, нередко, заканчивает разлетающейся от взрыва головой. Кто-то тупо ждет следующего вызова, едва дотягивая до этого момента, оживая лишь в вакханалии кровавого угара, найдя смысл жизни в этом наркотике, иногда — дополняя другими, чтобы ярче и веселее был уродливый мир. А кто-то ломается, не выдерживает постоянного стресса, убийств, крови и потерь, выгорает изнутри и быстро погибает. Иногда утаскивая с собой на тот свет всю команду. Но, порой, попадаются... ошибки Гантза. Как Кишимото Кей, наглядный пример недосмотра оператора черного шара, не сумевшего захватить жертву и подселившего в созданное по образцу тело кого-то иного. В прошлый раз — это была я. В этот... Да кто знает, чья душа по милости Гантза обрела новую жизнь в теле юной красотки, получив в довесок ее память и навыки? Пройдет месяц, душа ассимилируется в теле, и только тогда начнет проявляться настоящий характер и сформируется истинная личность, выкованная в кровавых боях.

Мне безумно интересно, кто может появится из наивной домашней девочки-отличницы Кишимото Кей. Особенно, если ее не бросать на произвол на улицах Токио, а помочь подростку, чей мир внезапно рухнул, превратился в непонятный кровавый кошмар. Кей ведь далеко не дура. Она очень умная, с хорошим аналитическим умом и способностью делать верные выводы из ситуации, но классическое воспитание правильной и послушной японской девушки слишком сильно давит на ее разум, не позволяя полноценно проявить свои способности. А еще она слишком быстро погибает в канонной истории, так и не проявив истинную личность. И это открывает огромные возможности, ведь неизвестно, какая она на самом деле. Новая Кишимото Кей.

Эта жизнь дала мне очень много шансов и возможностей, которых я была лишена в прошлой. Глупо будет их упустить. Например, глупо упускать малышку-Кей. Сейчас она растеряна, выбита из привычного уютного мирка, не знает, что делать и куда идти. У нее нестабильная, но очень гибкая психика, готовая зацепиться за любой Якорь. В каноне этим Якорем стал Като, как образец стабильности и привычного мира. Наивный, порядочный и честный парень, который ей помог и защитил в нужный момент. Ничего удивительного, что она в него влюбилась. Но сейчас события пошли по другому пути, Като не сделал то, что должен был, а девочка не получила вещи Кея, в которых должна была найти его ученический с адресом. Сейчас ей некуда идти. Зато я знаю, где ее искать.

Усмешка сама собой расползалась по губам. Не думаю, что будет так сложно найти девчонку, если знать, где начинать поиски. Сейчас время... Я глянула на часы. Половина второго дня. Бомж должен был разбудить малышку где-то в одиннадцать, может — половину двенадцатого. Времени прошло не так мно...

Осторожное прикосновение холодных пальцев к щеке заставило меня вздрогнуть, мысли разбежались, я заморгала, подняла взгляд от поверхности чая, который гипнотизировала уже минут пять, погрузившись в свои мысли. Притом, настолько далеко и глубоко, что перестала слышать и видеть, что происходит вокруг меня.

— Прости, задумалась.

Ива едва заметно улыбнулся, скользнул кончиками пальцев по щеке и убрал руку.

— Появились какие-то планы?

Я широко улыбнулась, отпила ароматный, вкусный травяной напиток и согласно кивнула. Хитоши-сама в этой жизни делает такой же превосходный чай, как и в прошлой. А обаняки Ясуши-сана, особенно эти, со сливочной начинкой, еще вкуснее, чем запомнились.

— Малышка-Кей — ошибка шарика. — ответила на том же языке я, чем привлекла внимание Олтры, с непередаваемым выражением искреннего удивления на смазливой физиономии медленно жующего тайяки с такой же сливочной начинкой, держа уже остывшую рыбку-печеньку за хвост обеими руками. — Оригинал выжил, а наша красотка оказалась без крова над головой и йены в кармане. На улицах родного города, который она совершенно не знает. Уточню — юная девушка, совершенно неприспособленная для самостоятельной жизни и не знающая, что делать в такой ситуации.

Ива обхватил пальцами пиалу с еще горячим чаем, чуть заметно щуря яркие голубые глаза.

— Ты хочешь ее найти.

В его словах не было вопроса. Утверждение.

— Хочу. Сейчас она растеряна, не знает, что делать и куда ей идти. В памяти реципиента нет нужной информации, а чужая душа, засунутая косоруким оператором в тело клона, скорее всего, дух не сохранила. А если и сохранила, то без воспоминаний.

Олтра подавился печенькой и надсадно закашлялся, но не выпустил рыбку из рук. Прокашлявшись и почти залпом выпив чай, парень судорожно продышался, с каким-то непонятным выражением глядя на хозяина бара, наливающего ему в опустевшую кружку горячий напиток. Скомкано поблагодарив улыбчивого мужика, он вновь укусил тайяки.

— Если ее вовремя взять в оборот, можно получить верного человека. — продолжила я, как только парень угомонился. — Но мозги придется вправлять, и делать это надо будет крайне аккуратно: они отягощены ненужной нам моралью традиционного патриархального общества и воспитанием, совершенно неподходящим для жизни гантзера. Хотя я тешу себя надеждой, что шарик не совсем уж лихо напортачил и выцепил душу, которая сможет не только выжить в этих кровавых боях, но и прижиться, принять правила нового мира. — я поморщилась. — Это можно будет узнать только на практике. У нас есть от десяти до тридцати пяти дней, пока новая душа не сживется с полученным телом и не начнет его менять под себя. Сейчас Кей должна быть очень уязвимой. Не только физически. Психически. Ей нужен новый центр мира, ведь прошлый, такой знакомый и стабильный, рухнул. Если мы сможем занять это место, у нас появится возможность стать для нее осью существования и сделать из девчонки то, что нам требуется. Иначе это сделает кто-то другой.

— Но? — чуть приподняв золотую бровь, уточнил Ива.

— Но она станет серьезным балластом и доставит множество проблем. Без гарантии, что она оправдает надежды.

Тихий хмык, и все тот же вопрос:

— Но?

— Но я бы рискнула. — ответила я.

Ива согласно склонил голову, чуть прикрыв глаза.

— Ну, раз ты согласен, стоит пойти и поискать нашу потеряшку. — я улыбнулась.

Допив чай и расплатившись, я поблагодарила Хитоши-сама за вкусную еду и чай, попрощалась, и мы покинули крохотный бар дружелюбного мужика, купив по дороге еще упаковку сливочных обаняки и пару тайяки с классической начинкой из сладких бобов у старика Ясуши-сана для малышки-Кей. Она сейчас уже как раз должна проголодаться и сильно замерзнуть после ночевки на каменной скамье у фонтана.

Найти девушку в крупном мегаполисе — задача из разряда практически невыполнимой, но если знать стартовые данные, можно резко сузить зону поиска. Где живет Кишимото Кей я знаю: память реципиента по прошлой жизни передалась в полном объеме благодаря оператору Гантза. Канонную историю я помню хоть и довольно смутно, но помню: наша Кей, после того, как узнала новости о выживании своего оригинала, в панике убежала из дому в легких вещах и без денег. Далеко уйти шестнадцатилетняя девчонка не могла, половину ночи и все утро она повела в парке, а в ее районе есть только один парк с прямоугольным фонтаном в зоне пешей доступности. Оттуда и стоит начинать поиски.

Такси довезло нас до нужного парка, остановившись, чуть-чуть не доезжая до входа. Оплатив проезд и попрощавшись с водителем, мы чинно покинули машину под традиционные вежливые слова. Ива подал мне руку в привычном его народу жесте, позволяющий четко обозначить намерения: ни к чему не обязывающая прогулка. Но на лице — хорошо знакомые мне признаки тревоги: едва заметно хмурился, глаза — чуть сощурены, губы сжаты сильнее, чем обычно.

— Что тебя беспокоит? — тихо спросила я, кладя ладонь ему на предплечье чуть выше запястья.

— Мы сильно отличаемся от местных. — ответил он на родном языке.

— Это к лучшему. Мы воспринимаемся иностранцами, а к иностранцам в этой стране отношение другое. Мы — априори гости. — ответила я, чуть сжав пальцы на его запястье. — От нас не требуется соблюдение множества местных традиций, нам простят нарушение этикета и незнание очевидных для местных вещей. К нам будут вежливы и приветливы, но мы всегда будем чужаками, которых не допустят во внутренний круг. — я хмыкнула. — Не думаю, что тебя это сильно огорчит.

Он согласно прикрыл глаза, неспешно идя ко входу в парк. Я — по левую руку. Олтра идет справа, неся пакет с печеньками и бутылкой воды и глазея по сторонам. Он уже видел этот город, но тогда он смотрел на него совсем другими глазами. Ему будет полезно увидеть мирный Токио, познакомиться с его обитателями и узнать людей... с разных сторон. Дерьма он насмотрится во время миссий. Пусть хотя бы сейчас увидит другую сторону. Более светлую и лучшую. Но важнее, если в людях увидит хоть что-то хорошее Ива, потому как дерьма он уже насмотрелся вдоволь.

Я шевельнула пальцами, сдвигая их вправо по его запястью, показывая, куда нам надо идти, Ива послушно свернул с главной дороги и пошел по тропинке. Чуть дальше, за роскошными кустами, как раз будет тот самый прямоугольный фонтан, у которого в свое время я ночевала. Оттуда уже можно будет начинать поиски.

Но искать не пришлось. Уж не знаю, что это — удача, слепая случайность или воля каких-то высших сил, но до фонтана мы так и не дошли: взгляд сам собой зацепился за яркое розовое пятно, особо контрастное на фоне цветущего куста камелии. Одинокая девушка в знакомом розовом свитере и короткой синей юбочке в складку, сидящая на скамейке, обхватив себя руками за плечи. На ногах — тонкие колготки с черными гольфами и легкие туфли. Голова опущена, короткие коричневые волосы, стриженные под каре... Кишимото Кей собственной понурой персоной.

— Вот и наша потеряшка... — едва слышно сказала я, кивком указывая на поникшую фигурку.

Мы дружно направились к порядком подмерзшей девчонке, погруженной в свои мысли и не обращающей внимания на происходящее в округе. Притом, настолько, что не заметила, как мы подошли и остановились в паре метров от нее.