Трудная профессия: Смерть

— Луз, возьми сумки, пожалуйста, — попросила я, разуваясь на пороге.

Мы, наконец, осознали, что проходить в уличной обуви до самой комнаты хорошо только там, где у жильцов есть привычка мыть полы ежедневно и отсутствует привычка ходить пешком по грязи. Лузза взяла сумки, я убрала кеды и мы прошли на кухню. Там уже сидела Каттер с кружкой. Луззаремия принялась меланхолично рассовывать продукты по местам, Катька также меланхолично пила чай. Нет, так не пойдет.

— Послушайте, все не слишком хорошо, но не надо оплакивать Джури и наставницу раньше времени, ладно? — сказала я. — Каттер, ты узнала, когда у тебя инспектор учебной части будет в доступе?

— Да, завтра после обеда. Думаешь, получится?

— Поговорить точно получится. И другие варианты мы пока тоже не отбрасываем.

— Может быть, мне стоит отчислиться?.. — сглотнула она.

— Исключено, — твердо сказала я. — Что-нибудь придумаем. В крайнем случае, я возьму кредит, но обещаю, что возможность получить образование я тебе обеспечу.

— Я для тебя сейчас обуза...

— Кать, не говори глупостей. Ты мне очень помогаешь, ты делаешь все, что от тебя требуется. Ты моя опора, а не обуза, — Катька слабо улыбнулась, ее взгляд потеплел.

— Я купила печенье, давайте немного отдохнем и выпьем чаю. Луз, бросай ты эту курицу, все равно сегодня за ужин отвечаю я, а значит, она будет безнадежно испорчена; не все ли равно, каким образом? Садись к нам, я давно хотела с тобой поговорить. Не расскажешь мне, где и кем ты работаешь?..

Если Каттер любила учиться, то Лузза любила свою работу и это было нам хорошо известно. Мы сидели, пили чай и ели печенье, Луззаремия негромко рассказывала о работе, Катька об учебе. Из их глаз немного уходили боль, страх и отчужденность. Я уже решила, что больше не допущу никаких совместных ожиданий новостей в больнице, соученицы слишком тяжело это воспринимают. Завтра утром я поеду одна, новости они узнают от меня, а не от врача. Я старшая, это мои заботы. Надо же, как быстро я привыкла к мысли, что я старшая... Пару месяцев назад мне такое и во сне бы не приснилось.

Если Джуремия вернется в сознание, то она сможет занять это место. Хотя... навыков старшей у нее нет, ей нужна длительная реабилитация после случившегося, да и неизвестно, какой она после всего этого станет. А так, пожалуй, она намного лучше меня подходит на эту роль. Она ответственнее, работоспособнее, да и девочкам всяко больше меня придется по душе. Мне не нравится отношение Джуремии к умирающим, да. Но думаю, она ничуть не больше меня стремиться отнять у кого-то жизнь.

Для группы было бы лучше, если бы старшей стала она. Хотя в любом случае, не мне принимать такие решения и не мне учить ее видеть детали жизненного баланса. Но если в конечном итоге группу возглавит она, я сумею подчиниться и выполнять ее требования, теперь я слишком хорошо знаю, насколько это важно. А лучше всего для группы, что бы к нам вернулись они обе... Очнется ли наставница? Баланс раскачивался сильнее, сколько у нее еще времени я не знала.

Остаток дня я готовилась к экзаменам, вечером приготовила ужин. То ли я лучше стала готовить, то ли мы за это время так оголодали, но курица была съедена подчистую, тарелки вылизаны. После ужина Танремия вымыла посуду и протерла пол. С ней происходило что-то, что мне подсознательно сильно не нравилось, но я не могла понять, что именно. Вопросы задавать было бесполезно, она реагировала боевой стойкой и резким "не твое дело!". Оставалось ждать и надеяться, что само пройдет.

Воскресным утром я снова стояла в коридоре и надеялась на лучшее. Надежды сбылись, вышедший из палаты Евстигнеев улыбнулся и сообщил:

— Ксюша, у меня хорошие новости. Ваша сестра сегодня положительно отреагировала на наши манипуляции, теперь дело должно пойти на поправку. Думаю, через пару дней она начнет понемногу открывать глаза, затем осознавать происходящее.

— Это замечательные новости, спасибо вам огромное!

— Я также подготовил план лечения вашей тети, пройдемте в мой кабинет, я введу вас в курс дела.

Из кабинета Евстигнеева я вышла еще больше приободрившись, стоимость намечавшегося лечения была не такой большой, как опасалась. Думаю, я это вполне потяну, хотя пока, к сожалению, у меня нет возможностей отдать долг Некруевым. Хорошо, что они с меня его не требуют. Да что там, эти деньги мне фактически подарили.

Я позвонила Луззе и обрадовала ее новостями. Потом зашла в палату и поговорила с Ларисой и Тамарой Викторовной, убедилась, что здесь все в порядке. Можно отправляться домой, сегодня еще наведаюсь к Элиремии, а может быть и к Оксаремии. Должны же они мне, наконец, хоть что-то сказать?! До дежурства меньше недели! А после разговора с ними, боюсь, что бесплодного, отправлюсь домой отсыпаться — нужно дать себе хоть немного отдыха перед предстоящей тяжелой неделей.

Я не стала дожидаться лифта, а направилась к лестнице. Наставница и Джуремия лежали на шестом этаже, я спустилась до второго и обнаружила на лестничной площадке заплаканную Вересную.

— Женя?!

— Привет...

— Что случилось? — осторожно спросила я, подходя к ней.

— Крестной стало хуже, ее забрали на экстренную операцию. Там сейчас вся семья, а я... я ушла сюда, потому что у меня уже нет сил сдерживаться... — она снова расплакалась.

Я совершенно растерялась. Понятия не имею, что делать в таких случаях. Мне никогда не доводилось утешать подруг, потому что их попросту не было, за исключением Арины. Но в случае с Ариной... это она утешала меня, я ее утешить не умела. Дома же у нас просто не было принято плакать. Я и не помнила, что бы кто-то из моих соучениц давал волю слезам. Каттер последнее время можно было застать с красными глазами, но не более. Хотя сама я за этот год перевыполнила план по истерикам на пять лет вперед. Как же помогали мне?..

— Жень, — неловко подошла я к ней. — Все будет хорошо. Хочешь... я побуду с тобой?

Она судорожно кивнула. Хорошо, что теперь? Наверное, надо взять ее за руку, обнять... не знаю! Да и как она вообще отреагирует, если это сделаю я?

Но пока я сомневалась, Женька сама шагнула ко мне и обессилено уткнулась носом в мое плечо. Я потихоньку обняла ее и успокаивающе погладила по спине.

— Тише, тише, успокойся. Пока ничего непоправимого не случилось, будем надеяться....

Когда Женька немного успокоилась и привела себя в порядок, я отвела ее к родным и вместе с ними дожидалась итогов операции. Крестная Жени была одновременно ее двоюродной тетей со стороны матери. Здесь находились и Женькины родители, и ее брат Никита, муж и дети ее крестной. Мне в этой компании было неловко, но Вересная не хотела меня отпускать и я честно оставалась с ней все это время.

К счастью, операция прошла успешно. Я не удержалась, отлучилась в туалет, приняла истинный облик и заглянула к Жениной крестной, что бы посмотреть на нее взглядом старшей смерти. Нет, не мой клиент, к счастью. По крайней мере, пока на это ничто не указывает. Я вернулась к Жене и ее родным, муж и дети больной пока оставались в больнице, Вересная с родителями и братом собирались домой.

— Ксюша, тебя подвезти? — я, было, хотела отказаться, но поняла, что и так уже сильно задержалась по времени.

— Точно не сложно?

— Нет, конечно, вообще по пути, — заверила меня Женя.

— Тогда давай.

Машину вел Женин отец, рядом с ним расположилась ее мама, а я оказалась на заднем сиденье вместе с самой Женей и Никитой. Ехали молча, все устали и перенервничали, тут не до разговоров. До моего дома было недалеко, через полчаса я уже попрощалась с семейством Вересных. Женя вышла из машины вместе со мной.

— До завтра?

— Да, завтра нам к первой паре, а у меня с утра еще работа.

— Экзамен тоже завтра?

— У Германовой. Точнее, у комиссии.

— Допуск ты ведь получила?

— Да, вашими стараниями, — Женька слабо улыбнулась.

— Это было несложно. Думаю, ты все хорошо сдашь... Ксюша, спасибо тебе. Ты меня очень поддержала сегодня. Прости, мне так неудобно, у тебя самой ситуация — врагу не пожелаешь...

— Брось, Жень, все нормально. До завтра.

— До завтра, — улыбнулась она.

Я ненадолго зашла домой, переговорила с обрадованными новостями девочками, сегодня даже Танре никуда не пошла и держалась почти дружелюбно. После этого я уточнила наши планы на неделю, раздала задания, пока они все в приподнятом настроении и не настроены со мной спорить, направилась к Элиремии.

— Здравствуй. Как ваши дела? — как обычно спокойно приветствовала меня она.

— Здравствуйте. Потихоньку справляемся. Но меня беспокоит предстоящее дежурство, нас по-прежнему только четверо. Эта проблема вообще как то решается, или про нас все забыли?

— Не разговаривай со мной в таком тоне, Ксюаремия. Сядь и успокойся, — я пододвинула стул к столу и уселась, хотя боевой настрой не растеряла.

— Расскажи мне, что с твоими наставницей и соученицей.

— Можно подумать, вы не в курсе.

Элиремия откинулась на спинку стула, ее губы чуть дрогнули от сдерживаемой улыбки.

— С чего такие выводы?

— Я же понимаю, что вы пристально следите за нашей группой. И Оксаремия тоже. Знаю, что разговариваете с моими соученицами.

— Они тебе это сказали?

— Нет, конечно, я и не спрашивала. Но по ним видно, особенно по Каттер. Да и не могли вы просто пустить все на самотек.

— Сегодня еще проследить не успела, не знаю, как дела у Джуремии, — насмешливо сказала старшая, — просветишь сама?

Отчего же не просветить. Я старательно передала ей слова врача, рассказала и о своих наблюдениях.

— Значит, Джуремия к вам возвращается.

— Да, но очевидно, что не на это дежурство. Вряд ли и на следующее. Послушайте, я серьезно, эту проблему нужно срочно решать. У меня просто сил не хватит каждый раз дежурить по три дня. Уже началась учеба, я работаю одновременно на двух работах.

— Я знаю. К сожалению, проблема не так просто решается, но относительно ближайшего дежурства ты можешь не беспокоиться. В твоем распоряжении буду я и Оксаремия.

— Спасибо! — облегченно выдохнула я. — Просто камень с плеч. А кто из вас будет руководить дежурством, Оксаремия, как наставница?

— Руководить дежурством и всеми его участниками будет, конечно, старшая группы, то есть ты, — иронично сообщила Элиремия.

Глава 24

— У нас нет богатых родственников, вообще нет родственников, — танком напирала я на инспектора учебной части медико-биологического института, в котором учились Каттер и Танре.

— К сожалению, у нас не предусмотрена возможность перевода на бюджетное отделение, — отбивалась она, — если только две сессии подряд не сданы на исключительно высшие баллы и даже тогда только по решению комиссии. У вашей сестры в последней сессии была одна четверка.

— У нас тяжелая ситуация в семье, как вы знаете, мы не можем себе позволить дальше оплачивать ее обучение. Но Катя хочет учиться и она хорошо учится, разве нет? — не сдавалась я.

— Да, но такая ситуация не предусмотрена!

— Я всего лишь прошу вас подсказать варианты. Подсказать, к кому пойти с этим вопросом.

— Разве что к кому-то из ректората!

— Подскажите, к кому конкретно, пожалуйста.

Инспектор со страдальческим вздохом написала мне на листочке несколько фамилий, указав должности и рабочие контакты. Кажется, она была очень рада, когда я, наконец, ушла. В ректорате я записалась на прием и поехала обратно в свой институт, так как отпросилась с работы всего на пару часов.

— Как дела? — спросил Некруев, когда я, запыхавшись, вбежала в лабораторию.

— Пока никак, у Катьки одна четверка в том семестре, на бесплатное отделение ее так просто не переведут. Попробую завтра помучить ректорат ее института, может что подскажут.

— Попробуй поговорить, что бы ей дали возможность пересдать экзамен, — посоветовал Некруев. — Если она пересдаст на отлично, появится официальное основание для перевода на бюджет.

— Спасибо, сделаю. Получилось бы. Хорошо хоть согласились дать отсрочку с оплатой, пока отчислить не грозятся.

— Хорошо. А сейчас сосредоточься на экзамене, тебе обязательно нужно его сдать.

Комиссия из пяти человек восседала напротив меня и за исключением Германовой состояла из незнакомых мне педагогов, представителей другого факультета. Мне повезло с билетом, на вопросы я ответила, хотя не слишком бодро. На дополнительных растерялась, но в итоге свою честную тройку получила.

— Ну как, сдала? — спросила Вересная, увидев меня выходящей с зачеткой из пыточной.

— Да.

— Хорошо. Теперь еще Подбельской?

— Угу. В среду. Как крестная?

— Пока все нормально. Сказали, это последствия первой неудачной операции, но теперь вроде все должно быть в порядке, не сглазить бы. А у тебя как?

— Сестре немного лучше, тетя без изменений.

— Сочувствую. В больницу сегодня поедешь?

— Нет, сегодня Лиза съездит. Старшая сестра, — пояснила я на вопросительный взгляд Вересной. — Жень, а... можно у тебя лекции сегодняшние отсканировать, я пропустила?

— Я все свои конспекты сразу сканирую и сохраняю в электронном виде, так что могу тебе отправить на почту.

— Здорово, давай, — я записала ей адрес своей электронной почты, мы разошлись по делам.

На следующий день я снова бегала как ошпаренная с работы до медико-биологического, с медико-биологического до занятий в своем институте, с занятий на хозяйственную базу, разбираться с сантехниками... с базы в больницу, откуда вышла в растрепанных чувствах, потому что наставнице опять стало хуже, но Джуремия на несколько минут открывала глаза... А затем снова в институт, а лабораторию, где сидели в подсобке Валентина Владимировна и Смоленская. Я торопливо поздоровалась и заметалась, разбирая вещи.

— Ксюша, ты хоть на минутку присядь, кофе выпей! — Набокова попыталась перегородить мне дорогу.

— Валентина Владимировна, некогда! У меня сейчас уборка и домой, там дел полно. А завтра экзамен, мне сегодня лечь бы пораньше. Да! Еще Виктору Андреевичу обещала позвонить, отчитаться... — я схватилась за телефон.

— Ксюша, слушаю тебя.

— Виктор Андреевич, все, я поговорила там с одним из проректоров, он обещал помочь. Катьке, наверное, на следующей неделе дадут возможность пересдать экзамен. Ну и тогда комиссия, решение вопроса о переводе на бюджет. В общем, появился шанс, что все получится. Спасибо огромное за подсказку.

— Отлично, будем надеяться, все пройдет гладко. Как тетя с сестрой?

— Женя открывала глаза сегодня, но вряд ли что осознавала. Врач говорит, что она сейчас быстро идет на поправку. А тетя... тете хуже.

— Ясно. Ксюш, сама как, держишься?

— Да, я в порядке. Передавайте привет своим!

— Обязательно. До завтра.

— До завтра, — я отключилась.

Валентина Владимировна настойчиво подсунула мне мою кружку, в которой уже находился горячий кофе.

— Ой, спасибо, ну зачем вы... не стоило.

— Садись и отдохни полчасика. Быстрее дела пойдут.

— Да, Ксюша, не нужно так себя выматывать, — присоединилась Смоленская.