Трудная профессия: Смерть

— Мне нужно уехать, сегодня вряд ли смогу вернуться на работу.

— Что-то с сестрой?

— Арестована за кражу.

— Так... Что собираешься делать?

— Пока не знаю. Поеду в отделение, узнаю подробности... попытаюсь ее вытащить.

— Давай я тебя отвезу?

— Да, если можно. Мне кажется, я сойду с ума...

В отделении я долго извинялась, уговаривала и униженно просила следователя и потерпевшую, кошелек которой в магазине попыталась украсть Танремия. Рассказала о сложной ситуации в семье, о проблемах с деньгами. Я выгребла все имеющиеся деньги с карточки и из карманов, предлагая их потерпевшей, что бы она не предъявляла к Танре официальных претензий. Клялась, что буду следить за сестрой и больше не допущу с ее стороны таких поступков.

Танремия не говорила ни слова, она была очень бледна, с остановившимся взглядом, еле держалась на ногах. То ли ее состояние, то ли моя отчаянная искренность, но все благополучно разрешилось и нас отпустили домой, даже не взяв материальную компенсацию. Некруев велел обеим садиться в машину, я села рядом с ним на переднее сиденье, Танремия, по-прежнему не произнесшая ни слова, послушно села сзади.

— Пристегнись, — сказала я ей.

Она так же безучастно закрепила ремень безопасности.

Дома Танремия, так и не заговорив, поднялась в свою комнату. Я пила кофе, пытаясь понять, что мне делать с ней дальше. Наверное, с ней надо как-то поговорить. Но как? Что сказать? Лузза растерянно смотрела в окно.

— Ксю, я понятия не имею, что ей говорить. Я от нее такого никак не ожидала. И про жениха впервые слышу... Он хочет таким образом решить жилищный вопрос?

— Надеюсь.

— Почему надеешься?!

— Потому что если этот жених действительно такой больной на голову романтик, что через месяц уже страстно мечтает жениться за чужой счет и, даже не познакомившись с семьей возлюбленной, переехать в дом к невесте... Танре сказала, что он еще и безработный. Я такое чудо в доме просто не выдержу!

— Да, ты права.

В кухню вошла расстроенная Катя.

— Ксюар, сделай что-нибудь! Она не хочет со мной разговаривать, только повторяет: "уйди"!

Я поднялась в комнату Танре, она стояла у окна, вцепившись побелевшими пальцами в подоконник и стиснув зубы.

— Давай поговорим.

— Уйди.

— Послушай, я не собираюсь тебя упрекать и воспитывать. Просто хочу понять, что с тобой происходит.

— Уйди от меня.

— Почему?

— Я воровка.

В ее негромком голосе было столько отчаяния, что у меня сжалось сердце.

— Неправда. Ты была расстроена, растерялась и сделала глупость, это еще ничего не значит. Мы просто это забудем. А сейчас ты умоешься и ляжешь спать.

Танре не отреагировала на мои слова, но покорно пошла, когда я повлекла ее в ванную комнату. Я включила воду, она смотрела в пустоту и ничего не делала.

— Наклонись к раковине и обопрись. — Сказала я, закатывая рукава свитера.

Как только я смочила ладонь и дотронулась до ее лба, Таня горько заплакала, судорожно вздрагивая. Я осторожно ее умыла, дала полотенце, в которое она уткнулась лицом, продолжая рыдать, отвела обратно в комнату, уложила в кровать. Заснула она нескоро, всю ночь мне пришлось сидеть с ней, гладя по голове и держа за руку, потому что стоило только отстраниться, как она снова в слезах просыпалась. Утром я задремала, когда проснулась, Тани в кровати не было, мне на плечи было наброшено одеяло, а из душевой слышался плеск воды. Она вышла уже твердой походкой, но все еще очень бледная, села на стул, неестественно выпрямив спину.

— Ты не спала всю ночь из-за меня? — спросила она.

— Я нормально подремала, почти выспалась, — соврала я. — Ты как?

— Лучше, чем заслуживаю. Это больше не повторится. Ксюар, я вчера была на тебя зла, но я считаю тебя нашей старшей. Неподчинения больше не будет.

Танремия говорила спокойно и отстраненно, но была как натянутая струна, в глазах у нее застыло чувство вины и обреченность. Она сейчас выглядела взрослой уставшей женщиной, а не восемнадцатилетней девчонкой.

— Танре, все будет хорошо, я постараюсь найти тебе деньги, просто дай мне время, пожалуйста.

— Уже не надо, он меня бросил, — также безучастно сказала она.

— Из-за сорвавшейся свадьбы?

— Сказал, что да.

— Ты же сознаешь, что это не любовь? — осторожно спросила я.

— Да, — вдруг с горечью сказала она, низко наклоняя голову и опуская плечи, словно сдаваясь тяжести непосильного груза. — А где она, любовь? Просто мне она тоже нужна, понимаешь? У меня нет ни друзей, ни семьи, ни любимого мужчины. Я просто хотела не быть всегда только смертью, не руководствоваться только долгом. Мне хотелось обрести хоть кого-то, кому мое существование было бы в радость...

— А как же мы?

— Мы? Ты обо мне заботишься, Ксюар, но разве для тебя я имею значение сама по себе? Ты просто осознаешь мое значение для жизненного баланса. Мы все неразрывно связаны одной судьбой, но не душами.

— А для тебя мы сами по себе имеем значение?

— Да, — помедлив, сказала она так, будто выдавала мне страшную тайну. — Но я осознаю, что это просто мои эмоции и я с ними справлюсь. Я вовсе не жду от вас ничего подобного, Ксюаремия. Я все понимаю.

У меня на душе вдруг стало тепло и хорошо. Я с нежностью посмотрела на Танремию.

— Наоборот, ничего ты не понимаешь! — сказала я, вставая с кровати. — Мы семья, просто... мы это плохо умеем.

— Ты о чем?..

— О том, что у меня ничуть не меньше этих эмоций, о которых ты говоришь. Я вчера вообще не думала о нашем долге, я думала о тебе, мне было страшно и больно за тебя. Катька вся извелась и я готова поручиться, что она тоже забыла про то, что ты смерть и нужна нам для выполнения работы. Лузза весь вечер пила чай, не замечая, что он зеленый, а ты же знаешь, она его терпеть не может. Ты наша сестра и мы тебя любим.

Танремия еще ниже опустила голову и по ее щекам потекли слезы. Я подошла к ней и обняла, она неуверенно прислонилась к моему боку.

— Прости меня...

— Уже простила. Не переживай по этому поводу, — я наклонилась и прижалась щекой к ее растрепанным волосам. — Ладно, Танюш, извини, мне пора на работу. Не расклеивайся, я постараюсь придти пораньше и куплю нам тортик. Думаю, нужно себя побаловать.

Глава 26

— Как сестра? — спросил Некруев, едва я утром переступила порог лаборатории.

— Наверное, лучше, чем могло быть, — сказала я. — Но вообще плохо, конечно. Плачет, просит прощения...

— Вы поговорили?

— Да, немного утром. Вечером у нее была истерика, ей было не до разговоров.

— А что этот ее жених?

— Какой там жених... Сразу исчез с горизонта. Надеюсь, совсем. Хорошо, Таня все сама понимает.

— Понимает?

— Да. Знаете, мне бы не хотелось, что бы вы думали о ней плохо из-за случившегося. Это вовсе не в ее духе, до того, как случилась автокатастрофа, она была образцом хорошего поведения. Ей просто слишком тяжело пришлось эти полтора месяца.

— Я не думаю плохо о твоей сестре, — успокоил меня Виктор Андреевич.

— Хорошо, что все обошлось, надеюсь, она быстро придет в себя. А вообще... — Он подошел к столу, взял с него большой коричневый конверт, — у меня для тебя есть небольшой, но думаю, приятный сюрприз.

— Вот как? — удивилась я.

— Да, посмотри на девятой странице, — он протянул конверт мне.

— Серьезно, опубликовали? — поняла я, о чем речь, вытаскивая свежий номер журнала "Геология" и торопливо пролистывая до девятой страницы.

На ней сверху крупным шрифтом был написан заголовок нашей статьи и сразу под ним фамилии авторов, в том числе моя. Потрясающе, я — автор научной публикации! Я бережно положила журнал перед собой на стол и перевела взгляд на Виктора Андреевича.

— Ты прямо светишься, — сказал он, добродушно посмеиваясь над моим восторгом.

— Ага... Можно мне копию снять на память?

— Ксюша, всем авторам полагается экземпляр. Этот специально для тебя.

— В самом деле? Замечательно! — я повернулась обратно к столу, осторожно перевернула страницы, полюбовалась на иллюстрации. Как здорово, не верится даже!

— Виктор Андреевич, спасибо вам огромное, — очень искренне сказала я.

— Не за что. Тебе спасибо за хорошую работу, — улыбнулся он.

На лекцию я так и пошла, нежно прижимая журнал к груди.

— Ты чего это обнимаешься с периодическим изданием, как с любимым мужчиной? — спросила Лабутчер, привлекая внимание и остальных в группе.

— А у меня статья вышла... — вырвалось у меня, и я сразу об этом пожалела.

Вот зачем рот открыла, похвастаться захотелось? Перед кем, отличниками, которые только что помогали доделывать работы, что бы меня, двоечницу, не отчислили?!

— Статья? — переспросил Бабушкин. — В "Геологии", что ли? Можно посмотреть?

Коля аккуратно вынул журнал из моих рук и полез в оглавление, нашел нужную страницу. Через его плечо свесилась гроздь любопытных носов других одногруппников.

— Ого, базы данных! — восхитился Игорь. — Дашь почитать? Я тоже интересуюсь.

— Да, конечно... — я была сбита с толку их воодушевлением.

— Здорово, ты молодец, — высказал мнение обычно молчаливый Стасенко, вгоняя меня даже не в краску, а в панику.

— А почему такая тема статьи? — снова влез Игорь. — У тебя по ней курсовая работа?

— Ну да...

— Когда защита, завтра? Я бы пришел послушать.

— Зачем?! — перепугалась я. — Если хочешь, могу все материалы и литературу дать...

— Давай, — легко согласился Игорь. — Но послушать все равно приду, вдруг какие вопросы интересные будут?

— И я, пожалуй, загляну, — присоединился Коля.

— Давайте уж все сразу организованно соберемся и пойдем, — предложила Лабутчер.

Прозвенел звонок на пару, я принялась грызть ручку. Своими же руками устроила себе очередные проблемы. Как бы всех аккуратно подвести к мысли, что нечего им делать на этой защите? Чем меньше свидетелей моего очередного публичного позора, тем лучше. Но разве их переубедишь?..

Днем я поехала в больницу — на очередные медицинские манипуляции по приведению Джуремии в чувство. Евстигнеев выглянул в коридор и позвал меня.

— Могу поздравить, Женя пришла в сознание. Скоро она опять уснет, но вы можете пару минут попробовать поговорить; возможно, она вас поймет.

Я зашла в палату, едва справляясь с волнением, подошла к кровати. Джуремия лежала с открытыми глазами, в них был испуг.

— Женя... — позвала я, склоняясь к ней.

Ее глаза встретились с моими. Она определенно меня узнавала, хотя едва ли была этому рада. Знала бы я заранее, что она придет в себя, позвала бы Луззу... Но теперь поздно.

— Женя, вы с тетей попали в автокатастрофу. Ты долго была без сознания, но теперь идешь на поправку. Ты меня понимаешь? — она плотно прикрыла и снова открыла глаза, давай мне понять, что услышала и осознала.

Я смотрела на нее, не зная, что еще сказать. Обездвиженная, лишенная возможности говорить, она пришла в себя в больничной палате, окруженная людьми, к тому же незнакомыми. Она не знала, что с наставницей, она наверняка с удивлением видела мою сущность старшей... Мне было страшно представить, в каком смятении сейчас находится Джуремия.

— Тетя жива, с остальными все в порядке, — постаралась как можно спокойнее сказать я. — Выздоравливай, мы очень ждем твоего возвращения.

— Все, показатели ухудшаются, для нее это большой стресс, ей нужно поспать, — распорядился Евстигнеев.

Я склонилась к Джури.

— Не бойся, все будет хорошо. Завтра придет Лиза, ты меня понимаешь? — Джуремия опять утвердительно прикрыла глаза.

На нее быстро действовало снотворное, не прошло и минуты, как она снова спала. Я позвонила и обрадовала Луззу, разобралась с накопившимися делами, попрощалась с Евстигнеевым. Затем в растрепанных чувствах направилась на другой этаж, заглянула в палату и негромко позвала:

— Женя...

— Привет, что хотела?

— Выйдем в коридор? — Вересная, болтавшая с идущей на поправку крестной, поднялась со стула и вышла со мной.

— Что-то случилось? — взволнованно спросила она.

— Женька в себя приходила. Ненадолго.

— Это замечательно! А... почему ты не рада?

Я пожала плечами.

— Да не то, чтобы не рада, но как представлю себе, что ей еще предстоит... Ладно... Я собственно, чего позвала. Хотела попросить: ты можешь сделать, чтобы никто из нашей группы не пошел на эту мою защиту?

— Но почему?

— Просто не хочу, — мрачно ответила я.

— Не знаю, вряд ли... — покачала головой Женя. — Все как-то очень нацелились выяснить, что там у тебя за базы данных, да и вообще, поддержать хотели. Ты из-за этого переживаешь?

— Я не хочу, что бы вы приходили, — повторила я, не собираясь с ней откровенничать.

— Ксеня, ты просто неприступная крепость, — вдруг в совершенно другом, иронично-пафосном тоне заявила Вересная. — Вся группа уже пару месяцев добивается твоего расположения, но ты не сдаешься! Умоляю, скажи, есть ли у нас хоть малейший шанс на взаимность?!

— Тьфу на тебя! — я не удержалась от улыбки. — Ну, на что вы смотреть собираетесь? Как я буду заикаться у плакатов?

— Почему сразу "заикаться"? Ты доклад выучила?

— Наизусть, но в моем случае не помогает.

— А кому-нибудь рассказывать пробовала?

— Нет, кому?

— Я думала, тебя Некруев прослушает заранее.

— Он хотел, но я сбежала, — созналась я.

— Зря. Давай я тебя послушаю.

— Не нужно...

— Стоять! — со смехом ухватила она меня за рукав, потому что я уже начала попытку физического отступления. — Поехали в институт вместе, я на машине. Сходим на последнюю пару, а потом потренируем твой доклад.

Как у меня так получается?! Мне вообще нужно держать рот закрытым и ничего не предпринимать! Я заговорила с Вересной о докладе, потому что хотела избавиться от внимания одногруппников, а в результате теперь стояла в лаборатории и нервно кусала губы перед Женей.

— Ксюш, все нормально с докладом, только попробуй параллельно показывать по слайду.

— И говорить громче? — обреченно озвучила я обычную претензию ко мне.

— Наплюй. Кому надо, услышат, — огорошила меня Женя нетрадиционным подходом. — Давай еще раз.

Я с тяжелым вздохом зашла на второй круг доклада, старательно водя по экрану с презентацией пальцем в нужных местах. После второго круга последовал третий, когда Женя вручила мне указку, затем четвертый и так до тех пор, пока Вересная не сочла результаты удовлетворительными и не перешла к вопросам.

— С вашей точки зрения, есть ли практическое применение у результатов данной работы? — она демонстративно почесала пальцем нос, изображая любимый жест Подбельской для таких ситуаций.

С трудом сдерживая улыбку, я ответила.

— Как вы считаете, каковы перспективы расширения предлагаемой вами структуры базы данных? — теперь Женя изображала Стеклову, характерно дирижируя кистью руки в воздухе в такт вопросу.

— Перестань, — я не выдержала и рассмеялась.

— Отвечайте на вопрос, пожалуйста! — отказалась выходить из образа Вересная.

Давясь смехом, я начала отвечать, но меня перебил звонок телефона.