Трудная профессия: Смерть

После решения воистину шекспировского вопроса, быть или не быть шашлыкам до официального посвящения (сошлись на мнении, что все мясо останется на вечер, а пока хватит бутербродов), продолжили обустройство лагеря. В виду низкой полезности в других делах, меня отослали собирать хворост, чем я успешно занималась, пока не столкнулась спиной с Дягилевой. Просто карма какая-то! Впрочем, в этот раз я своевременно прикусила язык, ограничив выражение эмоций коротким и приличным "ой!".

— Что ты здесь делаешь? — возмущенно и зло спросила Анжела.

— То же, что и ты. Приехала на посвящение, собираю хворост для костра, — спокойно пояснила я.

— И тебе еще никто пинком не объяснил, куда пойти?

У меня на языке вертелось немало язвительных вариантов ответа на ее вопрос, но вместо этого я совершенно искренне сказала:

— Послушай, я перед тобой виновата, я понимаю. Прости, пожалуйста.

— Издеваешься?!

— Не издеваюсь, я говорю серьезно! Ну хочешь, громко повторю извинения при всех?

— Лучше повтори свою предыдущую эффектную речь, — ядовито предложила она, желая вывести меня из себя.

За минувшие два месяца мои нервы, однако, заметно окрепли, я не ринулась в драку, не обматерила ее и даже не расплакалась.

— Могу повторить и ту речь, даже без финальных угроз, — согласилась я.

Было бы что терять, здесь нет никого, кто не знал бы ту историю в деталях...

— Этого будет достаточно, что бы ты удовлетворилась?

Вместо ответа Анжела яростно швырнула мне под ноги ветки и с шумом удалилась. Я вздохнула и направилась в сторону лагеря, проигнорировав соблазнительный трофей.

— Что-то случилось? — спросила удобно устроившаяся на бревне Женя, когда я задумчиво пристраивала результаты своих трудов к общей куче.

— Да в принципе, ничего. Просто с Дягилевой лес не поделили.

— Кто больше пострадал?

— Невинные деревья. Там две новые просеки, проложенные нашими лбами, — я закончила складывать из хвороста художественную композицию и уселась рядом с ней.

— Ксюша, но это ведь ты начала, — осторожно заметила она.

— Я помню.

— Тогда ты и закончи.

— Думаешь, я не пробовала? — прорвало меня, — Да я ее за километр обхожу! Пять минут назад предложила публично извиниться, но она все равно на меня зла. Что я могу с этим сделать, у нее все основания, я перед ней виновата...

— Так, стоп! — вдруг остановила меня Женя. — Не бросайся в другую крайность. Вы обе хороши, а уж изводила она тебя значительно сильнее, чем ты ее. И исподтишка, ты-то у нас больше по лобовому столкновению специалистка. Сколько ты из-за нее объяснительных написала? Там из тех батарей бутылок хоть одна реально твоя была?

— Нет, я с весны не срывалась.

— Только с весны? — удивилась Женя.

Я плотно сжала губы, не в первый раз жалея, что умею говорить. О срыве знали многие сотрудники института, о его реальной продолжительности и последствиях было известно только Некруевым, Топотовой и Набоковой. Никто из студентов до этого момента был не в курсе, мне меньше всего хотелось это менять.

— Ты можешь никому это не рассказывать? — глухо спросила я.

— И не собиралась, — сказала Женя.

— Хорошо, пойду дальше собирать хворост.

— Подожди. Ксюша, постой! — она потянула меня за джинсы, заставив сесть обратно.

— Не делай так больше, они без того с меня сползают.

— А ты покупай своего размера, а не на пять больше. Извини, просто я не видела тебя... после твоего возвращения, когда вы с... елки-палки, Ксеня! — вдруг выругалась Женька. — Как по минному полю иду!

— Ты не видела меня нетрезвой после моего возвращения из побега с Ариной, — сформулировала я за нее. — Мои чувства необязательно так трепетно беречь, говори как есть.

— Хорошо, говорю как есть. Я считала, что ты бросила тогда, поэтому и удивилась.

— Весной меня снесло, но вообще да, тогда. Аришка заставила.

Память вдруг четко прорисовала лицо подруги, как всегда заставив что-то внутри тоскливо сжаться.

— Она... при тебе? — тихо спросила Женя.

Я посмотрела вдаль на затянутое серыми облаками небо, потом на желтеющую траву под своими ногами и наконец, сказала:

— Да, у меня на руках. Ей не было больно.... Думаю, страшно тоже не было. Она к тому моменту уже приняла это.

— Почему вы убежали?

— Я не могу сказать, Жень. Врать тебе не хочу, а сказать не могу, прости.

— Хорошо, — Вересная грустно посмотрела в небо, потом тоже опустила глаза вниз. — Я просто все время об этом думала, это так на нее не похоже... Мои родители дружат с ее родителями, мы с ней знакомы были еще со школы. В институте не слишком много общались, а вечерами иногда засиживались друг у друга в гостях допоздна.... Что такое? — отреагировала она на мою грустную улыбку.

— Когда мы с ней вспоминали институт и сокурсников, она никогда не говорила, что вы дружите. Видимо, делала поправку на нашу с тобой взаимную "любовь".

Женя тоже слабо улыбнулась, потом опять погрустнела.

— Я по ней скучаю.

— Я тоже.

Мы молча сидели какое-то время, пока я решительно не встала и не сдернула совсем затосковавшую Вересную с бревна.

— Хватит прохлаждаться, — сказала я ей. — Скоро уже посвящение начнется, нужно прихватить еды и вытеснить второкурсников с хороших мест, а то они там нагло окопались чуть не со вчерашнего вечера.

— Никакого уважения к старшим, — серьезно подтвердила Вересная, встряхиваясь. — Термос свой тоже возьми, горячий кофе по такой погоде нам не помешает.

Глава 29

— ...Торжественно клянусь любить и защищать горные породы и руду, клянусь делиться конспектами лекций с товарищами, клянусь не бросать в экспедиции геологического молотка...

Избранный первокурсник крепко сжимал в одной руке упомянутый геологический молоток, вторую держа на учебнике "Основы геологии". Вид у него был гордый и смущенный одновременно, текст клятвы он читал старательно и с выражением. Стоящие за его спиной другие первокурсники нескладным хором повторяли слова: если бы каждый делал это лично, понадобилась бы вечность.

Мы сидели на ступеньках административного корпуса базы, наблюдая за действом, и одновременно негромко делясь друг с другом немудреными, но от этого не менее привлекательными планами на вечер.

— ...клянусь с честью носить гордое звание студента Московского Государственного Геологического Института имени Евгения Никаноровича Николаева!

— Ура! — закричали уже всем лагерем.

Посвящение можно было считать состоявшимся. Утомленные предварявшими финальную клятву конкурсами и речами студенты радостно разбрелись по пойме, к небу потянулся дым костров, в воздухе разлились аппетитные запахи, зазвучали гитары. Многие переходили от костра к костру, от компании к компании, стремясь пообщаться с как можно большим количеством людей. Я к таким кочевникам не относилась, смирно сидя в привычном мне кругу одногруппников и стараясь не привлекать внимания заглянувших на огонек.

Настроение было хорошим. Проблемы и беды будто остались в Москве, а здесь на базе "Солнечная" можно было бесконечно смотреть на пламя костра, слушать песни под гитару, вдыхать приправленный дымом воздух и никуда не спешить. Мне было тепло и уютно, я радовалась, что поддалась соблазну поездки. Только желудок не вполне разделял эти взгляды, требуя немедленно его накормить, что заставляло меня жадно следить за процессом приготовления мяса.

— Держи, вечно голодающее создание, — протянул мне шампур Никита, усаживаясь рядом.

— Спасибо! — я немедленно вгрызлась в шашлык.

— У тебя кофе в термосе? Можно глоток? — я кивнула, он открутил крышку и отхлебнул.

— Где Женька?

— Ее какая-то очередная компания утащила песни петь. А ты почему сидишь, как приклеенная? — я пожала плечами.

— Так мне никуда не надо. Еда здесь, палатка здесь.

— Понятно, удобно, — улыбнулся Никита.

Пока мы ели, все куда-то разбрелись, остались лишь мило воркующие Вадим с Аней — кажется, у них назревали романтические отношения.

— Скучно, не хочешь ноги размять? — предложил Никита.

— Давай, — согласилась я, потому что сама хотела прогуляться.

— Куда пойдем?

— Не знаю. Куда-нибудь, где народу поменьше.

— Тогда к яблочным садам. Не далеко тебе?

— Нормально, если не быстро. До темноты вернемся?

— Думаю, как раз.

— Хорошо, только термос возьмем.

Место, на котором располагалась база "Солнечная" всегда считалось одним из самых красивых мест окрестности. Населения здесь было относительно немного и сохранились немалые площади лесов и лугов. Жители ближайшего поселка, в числе прочих занятий, зарабатывали на хлеб насущный выращиванием яблок и недалеко от базы находились красивейшие яблочные сады. Они вызывали у студентов помимо эстетического еще и гастрономический интерес, несмотря на откровенную незрелость плодов в период практик. Впрочем, какого-либо заметного урона набеги студентов не наносили и местные жители относились к ним без возражений.

Мы прошли к старому мосту, перебрались через него и неторопливо зашагали вдоль реки к садам.

— Ты в садах много раз была? — спросил Никита.

— Всего пару раз забредала. Мне понравилось, красиво.

— Яблок натаскала?

— Нет, не стала. Неудобно как-то...

— Отчего же, здесь это нормально.

— Не знаю, все равно неудобно. Тем более сторож был.

— Это разве проблема? Здесь сторожа можно не только не бояться, но и попросить помочь с выбором самого вкусного плода, — я пожала плечами и Никита засмеялся.

— Ничего, сейчас компенсируем. Яблоки как раз созрели.

Когда мы дошли до садов, Никита в самом деле подошел к сторожу, получил от него разрешение в комплекте с ценными указаниями и поманил меня в дальнюю от дороги часть сада.

— Налетай! — я неуверенно скрутила с ближайшей ветки маленькое яблоко.

— Что так скромно? — Никита достал небольшой складной рюкзак из кармана, сунул его мне и занялся собирательством.

— Ребятам отнесем, — пояснил он, складывая добычу внутрь.

— А сторож точно не против таких масштабов?

— Конечно, я его спросил. Ксюш, здесь этих яблок столько, что потеря даже пары центнеров не скажется. К тому же у них в этом году очень большой урожай, собирать не успевают. Так что не волнуйся, ничего плохого мы не делаем.

Когда было собрано достаточно, что бы угостить всю нашу компанию, мы любезно попрощались со сторожем и пошли в обратном направлении. Небо уже заметно потемнело, но идти было все еще легко.

— Погоди минутку, камешков много в кеды попало, — притормозила я Никиту.

Усевшись на пригорок, я сняла многострадальную обувь и принялась вытряхивать лишнее. Кеды уже откровенно просились на помойку, но мне было жалко денег на новые, тем более скоро можно будет перейти на зимние ботинки.

— Тебе нужны другие.

— Этими обойдусь.

— Здесь же дырка на дырке!

— Ничего, приеду и зашью.

Никита наклонился, утянул у меня из под носа обсуждаемый предмет и скептически повертел в руках.

— Тебе нужны другие, — безапелляционно припечатал он. — Сколько раз ты уже это зашивала?

— Не сосчитать, — вздохнула я. — Что вообще-то не твое дело, отдавай мою собственность!

После того, как я обулась, Никита подал мне руку, помогая подняться, мы двинулись дальше. К лагерю добрались уже в сумерках, увидев нас с яблоками, собравшаяся у костра компания обрадовалась.

— Не загонял он тебя? — спросила меня Женя позже, когда мы пошли к палатке за теплыми вещами, с темнотой резко похолодало.

— В смысле?

— Значит, не загонял. Он просто очень быстро ходит, я за ним обычно угнаться не могу, — пояснила Вересная. — Но тебя, смотрю, пощадил.

— Наверное, не хотел тащить на себе обратно, — пожала я плечами.

Женя улыбнулась.

— Пойдем к костру...

Спать мы улеглись почти на рассвете. Самые стойкие еще хорохорились и собирались устроить плавное перетекание ночных посиделок в завтрак или даже обед. Однако основная масса людей распределялась по палаткам, памятуя о том, что днем предстоит двинуться в обратный путь и нужно восстановить силы. Я устраивалась согласно планам, в палатке с Вересными. Палатка была рассчитана на двоих, но Женя уверила меня, что при желании туда можно утрамбовать на ночлег всю нашу группу. До того, как мы принялись готовиться ко сну, я проблемы не видела, а сейчас вдруг занервничала, глядя на тонкие тканевые стенки.

— Ты где ляжешь? В серединке или с краю? — внимательно посмотрела на меня Вересная.

— Не знаю, а где надо? — поеживаясь, спросила я.

— Ты в палатке никогда не ночевала? — уточнила Женька.

Я отрицательно покачала головой. Женя правильно поняла мое состояние и уверенно сказала:

— Ложись в середину, так тебе будет спокойнее. А вообще в палатке спится отлично, это ты просто с непривычки. Диких зверей тут нет, опасных насекомых или змей тоже. Так что бояться абсолютно нечего.

— А маньяки? — нервно пошутила я.

— Желающие напасть на большой студенческий лагерь? Настолько безрассудными даже маньяки не бывают. Все, Ксюш, выключай фантазию и ложись.

Она забралась в свой спальник, я несколько неловко заползла в свой и застегнула молнию. Появилось неприятное ощущение, что меня спеленали и без посторонней помощи я не выберусь. Посмотрев на мое, должно быть, красноречивое выражение лица Никита улыбнулся и сказал:

— Ты не застегивай, сейчас не так холодно. Будет удобнее.

Я послушно расстегнула молнию и почувствовала себя лучше.

— Улеглись? — спросил Никита.

— Ага, — сообщили мы с Женей.

— Тогда я выключаю свет, — он погасил фонарик и устроился слева от меня.

Через короткий промежуток времени они уже оба сопели носами, а я не могла уснуть из-за непривычного места для сна и даже больше от их присутствия. Это было очень странное чувство. Я с ранних лет засыпала одна, большую часть жизни вообще одна в комнате. Поэтому сейчас чувствовала себя совершенно не в своей тарелке, а когда мне все же удалось заснуть, сон был безжалостно прерван огромным монстром, издевательски проведшим когтистым пальцем по моему лицу. Я заметалась, пытаясь сбросить коготь, но он не поддавался, цепко следуя вслед за мной.

— Ксюша, тише! — Никита потряс меня за плечо. — Что с тобой, кошмар приснился?

Я проснулась и поняла, что монстров нет, а по моему лицу что-то ползает. Мне стало еще страшнее, я со сдавленным писком стряхнула это "что-то" и отползла в угол, даже не заметив препятствия в виде ойкнувшего Никиты.

— Что случилось? — проснулась и Женя тоже.

— На меня... по мне... где оно?! — заплетающимся языком пожаловалась я.

— Не понимаю тебя, но сейчас все выясним, — в палатке ярко загорелся фонарик.

При свете стало не так страшно, зато стыдно за свое поведение. Впрочем, я все рано ничего не могла с собой поделать, дрожа с перепугу и обшаривая глазами место, где еще пару минут назад спала.

— Ксюш, кто там тебя обидел? — спросил Никита.

— Монстр... то есть... блин, да я не знаю! Кто-то по мне полз! — брат с сестрой неделикатно засмеялись.