Цветик

Цветик.

ГЛАВА 1.

1980, конец августа.

Заканчивалось лето, в зале аэропорта небольшого азербайджанского городка было шумно и многолюдно — шла регистрация рейса на Москву: огромные сумки и чемоданы, суетящиеся провожающие своих чад на учебу, родственники... и двое, стоящие в конце гомонящей очереди, резко выделяющиеся изо всех своим очень спокойным поведением.

Невысокий, худенький, весь в веснушках солдатик в форме с голубыми погонами и эмблемами ВДВ, и молодая девчонка — потерянная, с покрасневшими глазами...

-Возьми, — она совала солдатику зелененькую бумажку в три рубля, — это же дорого для тебя, вы и получаете-то за месяц рубль с копейками.

Молодой человек с гордостью ответил:

-ВДВ бедными не бывают.

Девчонка с тоской оглядела очередь, опять вздохнула:

-Это надолго... А ты куда-то летишь тоже?

— Нет, — он мотнул головой, — просто увидел, что тебе нужна помощь, все равно в увольнении. Здесь, кроме как в кино идти, делать нечего.

-Ну вот, — расстроенно проговорила она, — мне так неприятно...

-Не переживай... а кто тебя обидел, ты ж всю дорогу в такси сопливилась?

-Да ник... — она прервалась на слове, удивленно уставившись на возникшего перед ней, казалось из ниоткуда, прапорщика Завиновского:

-Ой, Толик! А где?.. — чуть повернув голову, она увидела стоящего рядом лейтенанта в изрядно потрепанной полевой форме и с дыркой на коленке.

Счастливо выдохнув, она повисла на нем и притихла, уткнувшись носом ему в верхний карман кителя.

-Не стыдно тебе со мной таким, вот, в драной форме, стоять?

-Стыдно! — сильнее прижавшись к нему, девчонка расплывалась от счастья, глядя в самый красивые, самые любимые и самые нужные ей — карие в крапинку глаза.

Завиновский взял у неё документы, ужом ввернулся в толпу и через десять минут у Альки в руках был посадочный талон.

— Пошли отсюда, вон кафешка, там почти никого нет.

Оба с каким-то высокомерием осмотрели солдатика:

-Это Виктор, он меня спас, я опоздала на рейсовый автобус, а в аэропорт одной ехать с такими прилипчивыми мужиками... вот и подошла к солдатику.

-Откуда ты родом? — спросил лейтенант.

-Душанбе.

-О, а чё такой конопатый, там, вроде, все смуглые? — пошутил Толик.

В кафешке Алька держала своего ненаглядного за руку и не вникала, в то, о чем переговариваются мужчины, одна мысль билась в голове: -"Не реветь!!"

Народ потянулся на посадку, и Алька уже ничего и никого не видела...

— Миша, ты только пиши мне иногда, — попросила она, зная, как он не любит писать никому.

-Напишу, сказал, напишу. Ты, это, сильно-то не переживай, — он как-то смущенно посмотрел на неё.

— Я же тебе сказала, что лучше ты, чем кто-то другой!

-Прошу тебя, только не реви! — попросил Мишка.

-Не буду!

Увидев, что стюардесса машет ей, пошла на подгибающихся ногах в самолет, а вслед ей неслась жутко популярная, появившаяся недавно песня, усиленная динамиком:

-"Вот и всё что было, ты как хочешь это назови, для кого-то просто лётная погода, для кого-то проводы любви" — которую пел Кикабидзе, и не знала Алька тогда, что песня окажется пророческой для неё.

Сил хватило обернуться, помахать рукой, в самолете найти свое место (какое счастье, у иллюминатора!), отвернуться от соседа-капитана, и слезы потекли рекой. Капитан подкрутил настройки, сделал более сильную струю воздуха, направив на неё, попросил стюардессу принести воды, а Алька сидела, не поворачиваясь и не издавая ни звука — слезы лились сами.

Сосед тронул её за плечо: -Выпейте, скоро посадка!

— Сспасибо!

В Домодедово прибыли по расписанию, Альке оставалось ещё три часа ждать самолета на Пермь. Выйдя из автобуса, подвезшего их к зданию аэровокзала, она покрутила головой, определяясь, где переждать оставшееся время, и не видела, с какой непонятной грустью смотрел ей вслед капитан, жалея девчонку.

-Алька, Цветик, как я по тебе соскучилась!! — налетела в общаге на неё Валюха Поречная. С её легкой руки Алькину фамилию из Цветковой переделали в Цветика.

-Да я тоже, — улыбалась во все тридцать два зуба Алька. -Сегодня вечером наши все подъедут, устроим небольшой междусобойчик, а? Аль, у тебя это ловко получается?

-Конечно! — Алька была душой всей их группы, генератором идей, которые, казалось, сами собой возникали у неё. Группа подобралась развеселая — двадцать восемь девчонок и два пацана — технологи хлебопекарного производства. Скромная, незаметная, никогда не повышающая голос, их классная только диву давалась: -Как же это я вас так подобрала?

Она принимала вступительные экзамены по химии, заодно набирая себе группу, вот и набрала... Были несколько скромных мышек, которые не жили в общаге и не принимали участия во всех проделках и задумках остальной группы. Из двух молодых людей, оба Пашки, к выпуску остался один — Пашка-большой после второго курса ушел в армию. А оставшийся, Пашка Черепанов, был из того же теста, что и основной костяк группы — прекрасно играл на гитаре, рисовал карикатуры, юморил по-чёрному, был в курсе многих девчачьих секретов, в общем, был своим парнем. У группы хватало времени на все, и на учёбу, и на различные мероприятия, они были любимчиками у очень требовательной и строгой преподши — Малышевой, которую звали "Бог практики". Практика за годы учебы имела очень большое значение, от отзывов, привезенных с большой практики, зависело будущее распределение. С легкой руки группы 56-Т в технаре появились КВН команды, устраивались капустники, в общаге спонтанно устроили конкурс танцев — то ли бальных, то ли спортивных. Малышева, с виду суровая тетка, похоже, в молодости тоже была неугомонная заводила, вот и питала к ним слабость, одобряя все их начинания

. — 56-я,— смеясь говорили все, — у вас две класснухи, Коваль и Малышева.

И всегда одной из заводил была Альбина, Алька Цветик.

В начале третьего курса их вместо колхоза отправили по хлебозаводам в связи с большим притоком населения — в Свердловск съезжались студенты и резко увеличилось потребление хлеба и булочных изделий. Группу раскидали по хлебозаводам, а вот на бисквитную фабрику что-то никто не пожелал...

Пожелала Цветик со старостой Лариской, и не пожалели. Месяц получился кайфовый, кексы, пирожные, всякие печенья из восточных сладостей — группа повально завидовала им, а Цветик своим светлым характером пришлась по душе завпроизводством Маргарите Евгеньевне. Она предложила им подрабатывать по вечерам, убирать в цехе, девчонки справлялись с обязанностями на отлично, их подкармливали и хвалили работницы бисквитки.

Потом девчонки уехали на большую производственную практику, Алька была в тогдашнем Горьком, Валюха в Питере, Лариска в Звенигороде. Неугомонная Алька умудрилась прилететь на недельку в Питер, заработав отгулы, и влюбилась в этот величавый город — намертво и навеки. Ей хотелось увидеть всё сразу — Пушкин, Павловск, Петергоф, Александро-Невская лавра, Казанский собор, Исакий, Дворцовая, Эрмитаж, Петропавловка, — её восторгу не было предела.

Жаль только, что за неделю невозможно увидеть все, но хотя бы иметь представление об этой северной жемчужине, да и белые ночи через два месяца, но красотища неимоверная!! — захлебываясь, рассказывала братику Сережке, Алька.

В июле собрались в Волгоград, была у техникума давняя договоренность с тамошним консервным заводом: студенты приезжали на месяц, работали там, а завод оплачивал проезд туда-обратно и платил девяносто рублей, что для студентов, получавших тридцатку в месяц, было весьма неплохо.

. Пока собирались, оформляли договор, созванивались с консервным заводом, приехала в общагу 'мужнева жена'— одногруппница, с которой безголовую Альку понесло на зимних каникулах в Азербайджан, к жениху Аньки, прапорщику ВДВ, Игорю. Там её благополучно и пропили — отдали замуж за серьезного, положительного, но по мнению девятнадцатилетней Аньки, старого — двадцать шесть лет. Это потом уже до Цветика стало доходить, что никто и не принуждал ведь.

И случилась тогда же у Альки большая симпатия с лейтенантом — фейерверком Мишей, они как-то сразу приглянулись друг другу.

Алька была обычная, разве что глаза обращали на себя внимание — довольно-таки большие, голубовато-зеленые, они напоминали море в спокойную погоду, да фигура была неплохая. Что же до Миши, про таких принято говорить: "Пироги вокруг ноги" — море обаяния, видная внешность, красивый, но не слащавый, высокий — и дрогнуло сердце у Альки, виду конечно не показывала, но зацепил он её. Да и не было у неё никогда такого искрометно-обаятельного в знакомых, как-то не довелось ей ещё влюбляться.

Каникулы пролетели быстро, Алька улетела, оставив молодую жену... И опять была учеба, полная различных событий. Студенческая жизнь, она у всех бьет ключом, а уж у их костяка группы приключений, приколов и посиделок было выше крыши. Да и кто жил в общаге, знал такое беззаботно-веселое житьё не понаслышке.

Приехавшая Анна долго и нудно плакалась, жаловалась на мужа, на скуку:

-Ань, ну кто тебя толкал, сама ведь выбрала его? — утомленная её нытьем, возмутилась Веруня Ложкина, первая правдолюбица группы.

— Сама же захотела там остаться? Кто тебе мешал за полгода оформить перевод? Или же прилететь с Алькой назад и доучиваться спокойно? И не ной. Сама видишь, у нас два дня до отъезда, а времени в обрез — форму надо доделать.

Секретарь комитета комсомола договорился со штабом ССО (студенческие строительные отряды),и девчонки, прыгая от радости, шустро собрали деньги, поехали получили её, а теперь надо было нанести на каждую куртку трафаретом название отряда. Пашка-черепашка нарисовал, девчонки, ползая по полу, штамповали по трафарету название, а тут "нужда" сидела и ныла.

Анна заказала переговоры с мужем, и тот, после долгих уговоров, узнав, что Алька тоже едет, отпустил её с ними.

Вот и поехали сорок человек с песнями и шутками в Волгоград, Алька и ещё одна девчонка из группы Галя-(Гюльчатай-подпольная кличка)взяли своих младших братиков, девятиклассников.

И был Волгоград, и была красавица Волга, и Мамаев Курган, и южное лето с созревшей вишней, многоцветье южных же цветов, никогда ранее не виданной многими уралочками, белой акации, и созревших к концу работы ягод тутовника.

Жили в школе, по вечерам около девяти вечера полюбили ездить на пустынный к этому времени Мамаев курган, где, кроме неподвижно стоящих часовых у Вечного огня, порой не было ни души. Солдатики, стоявшие неподвижно в карауле, при виде их гомонящей компании, которая заходя в зал, дружно смолкала и с замирающим сердцем, медленно проходила мимо фамилий, выбитых на стенах, слабо улыбались.

А то сидели в спортзале и до хрипоты распевали песняка, Пашка играл замечательно, девчонки, которые были не в смене, охотно пели.

Анна же постоянно удирала на свидания с солдатиком, дежурившим у комендатуры, постоянно говоря Альке:

-Витя такой хороший, так на Мишку похож!

Видела Алька этого Витю, ничего общего кроме роста не заметила, да и не приглядывалась особо, затмил десантник всех.

Месяц в Волгограде проскочил быстро, заработавшие деньги девчонки почти все полетели домой самолетами, а Алька, получившая письмо, типа приглашения в гости от Миши, решилась-таки полететь вместе с Анной.

И продолжился фейерверк: очарованная, околдованная, Алька не видела и не замечала ничего — существовал только Миша, весь мир крутился вокруг него. Были только его карие в крапинку глаза, его бережные руки, его необыкновенные губы...

Тем неприятнее были кой какие моменты... Зайдя как-то к знакомой жене офицера — подружилась с ней в тот первый приезд — Алька несказанно удивилась вопросу Любаши:

— Аль, а тебе Миша ничего не говорил про Анну?

— Нет, а что он должен был сказать?

— Ну, хотя бы то, что она ему проходу не давала, постоянно вокруг него вертелась. Он как-то обмолвился, что если б не дружили они с Игорем, давно бы переспал с его такой назойливой женой и рассказал бы мужу об этом.

Ошарашенная Алька не нашла что сказать... неужели, правда?

Собрали младшенькую, двухлетнюю девчушку, пошли гулять, а где гулять с детками, как не в песочнице. Да и весь офицерский городок уместился в три пятиэтажных дома, с небольшой детской площадкой и стоящим немного в стороне общежитием для холостых офицеров с минимумом удобств, одним из которых была холодная вода. Горячую же давали раз в два дня и то по три часа.

К песочнице стали подтягиваться другие мамаши, и самая языкатая из них — Зина Ермолаева, тут же выдала:

-Девки, сучка Драчёвская опять приехала, теперь начнется... ни один хрен не пропустит, неважно, офицер или солдат лишь бы...

Алька опять зависла, а мамашки вываливали подробности...

-Может из зависти наговаривают? — мелькнула у неё мысль, — развлечений мало, за КПП просто прогуляться особо не пойдешь — тут же цепляются прилипчивые азербайджанцы, вот и сочиняют? Хотя, опять же, когда бы с ней не поехали в город — на рынок ли, в магазин, к ним постоянно липли какие-то личности, похоже что-то чуяли в Анне...

Весь вечер Алька была непривычно молчалива и задумчива, стала внимательнее присматриваться к 'подруге' и с удивлением заметила, что та постоянно старается обратить на себя внимание Мишки, как-то задеть его, притронуться...

-Оп-па, вот что значит её постоянно повторяемое выражение: "Лучшие подруги, в основном, желают друг другу зла..." Алька печально усмехнулась — если между ними стоит мужик, похоже так.

А утром в комнату, где спала Алька, зашла Анна.

— Я поехала на рынок! — сообщила она.

— Сколько времени, ещё ведь рано? — сонно пробормотала Алька. — Ща, встану!

— Не, я уже пошла, а ты досыпай.

Прогулявшая полночи под звездами, Алька повернулась на другой бок, а в обед Альку дружно пытали -сначала Игорь, а потом и Мишка, на предмет — где Анна? Почему Алька с ней не поехала и сколько можно болтаться на рынке?

Алька устала рассказывать, Игорь ей не поверил, посчитал, что она покрывает подругу, на что Алька обозлившись, сказала:

-Я что её к ноге должна привязать, ей двадцать лет, а не двенадцать.

Анна же явилась... в пять часов. Оказалось, что из ремонтировавших стену между ДОСом и солдатскими казармами солдатами — с одним Анна сначала улыбалась, потом перемигивалась, а в его увольнение пошла 'на рынок'.

Наивной Альке поплохело, стало так противно-неуютно, она, такая доверчивая и бесхитростная, попала в неприятную ситуацию, а тут ещё её ненаглядного назначили начальником караула пять раз через сутки, как назло, получался этот караул до её отлета...

Глава 2.

И было тяжко провожать на сутки свое солнышко, а его так сказать, сменщик, летёха Аверченко взял моду после смены дежурства приходить к соседям по коммуналке и изводить Альку своими внимательными взглядами.

-Аля, ты как подсолнушек, солнца нет и ты никнешь. Аля, ну улыбнись, Аля, давай я тебя прогуляться свожу...

-Отстань, Авер! — его все называли так, редко кто по имени — Сашка.

Но он не унимался, постоянно приходил и сидел до позднего вечера, неотрывно следя за Алькой, если она выходила на кухню.