— И какой же берег вы покинули, уважаемый Виктор? — как бы между прочим влез с вопросом Гонзо.
— Российский.
— Какой?! — снова Такао с Хьюгой в один голос.
— Россия. Небольшое такое государство. Вон оно, — я кивнул на висящую на стене карту мира, — традиционно красным цветом обозначено.
— Если мой алгоритм анализа не ошибается, это "небольшое государство" занимает приблизительно шестую часть суши, — иронично заметила Хьюга.
— А что делать, если лезут? — вздохнул я.
— Кто лезет? — непонимающе нахмурилась Такао.
— Да все подряд, — пожал я плечами. — Что ни век, появляется очередной великий воитель и непременно лезет к нам. Французы, шведы, турки, поляки, немцы, австрийцы, монголы, японцы... кто только не отметился. Разве что папуасы из Африки не приплывали.
— А какая тут связь с размером территории?
— Так мы же подобных гостей встречаем. А потом провожаем. Бывает, что прямо до их столицы. Ну а идти обратно домой тяжело. Победа, праздник, все дела. Вот и останавливаемся на полпути передохнуть. Денек отдохнули, два отдохнули, а потом думаем, а чего бы и здесь не пожить? Вот и получилось так.
— И как у вас в России сейчас? — словно бы из вежливости поинтересовался ОЯШ.
— Неплохо, — пожал я плечами.
— Неплохо? — удивилась Такао. — Но ведь вы, люди, вымираете. Гонзо говорит... — она неуверенно оглянулась на Чихайю.
— Э-ээ... — я озадаченно помассировал переносицу, не зная, как бы помягче объяснить этой девочке, что её любимый ОЯШ звездит, как Троцкий.
— Понимаешь, Такао, уважаемый Гонзо, как бы не совсем прав. Человечество, если брать вообще, не то что не вымирает, но даже не собирается. Более того, оно сейчас только в себя приходит, после глобализации.
— После чего? — туманницы запереглядывались, а ОЯШ заиграл бровями, кусая губы.
Вздохнув, я спрыгнул с подоконника и подошел к карте.
— Видите ли, дамы, всё в этом мире относительно. Да, в Японии из-за блокады Тумана ху... кхм, плохо, поскольку жила она за счет импорта сырья и энергоносителей. Но вот тут, неподалеку, расположен континент Евразия, где этого самого сырья дофига и больше, а посевных площадей хватит, чтобы прокормить всё население, даже если оно внезапно увеличится раз в пять от нынешнего. И вот им, евразийцам, от того, что по океанам флот Тумана плавает, по большому счету ни жарко, ни холодно. Там на одно освоение Сибири лет двести уйдет. А потом ещё триста на заселение.
— Но в Европе сейчас война, — прищурившись, бросил Гонзо.
— Ну ещё бы там войны не было, — хмыкнул я. — Вот только Туман-то тут при чем? Посадить на пособия несколько миллионов эмигрантов, а потом их этого пособия лишить... Понятно, что полыхнуло.
— Вас послушать, так блокада Туманного флота человечеству только во благо, уважаемый Виктор, — чуть издевательски протянул ОЯШ.
— Вы сейчас про человечество вообще или про какое-то конкретное человечество в частности, уважаемый Гонзо? — скопировав его тон, осведомился я. — А то, предположим в России население сто сорок миллионов и им от этой блокады только лучше.
— А что значит, эта "глобализация"? — влезла Такао, переводя взгляд с меня на своего кумира.
— Это... — я задумчиво потер переносицу, подбирая определение, — можно сказать величайшее достижение капитализма. Если коротко, то к 2030 году окончательно сложилась ситуация, когда вот тут, — я постучал пальцем по США, — ни в чем себе не отказывают, а, к примеру, вот тут, — мой палец переехал на Африку, — по двадцать тысяч детей умирают от голода и истощения. Ежедневно.
— Двадцать тысяч ежедневно?! — лицо туманницы вытянулось.
— Ну, двадцать — это только официальная цифра, то есть, те, кого посчитать смогли, реальная была раза в три больше.
— И какая связь, между этими событиями? — недоверчиво прищурилась Хьюга, смерив взглядом расстояние на карте.
— Элементарная. Чтобы живущий в Америке "золотой миллиард" мог сладко жрать и вкусно пить, миллиардов шесть должны были жить впроголодь и работать за гроши. Согласно статистике один житель США потреблял столько, сколько производили шесть человек. Это как закон сообщающихся сосудов — чтобы в одном прибыло из другого должно убыть.
Я взял одну из чашек и показательно перелил из неё остатки чая в другую.
— В общем, глобализация — это когда один ест то, что произвели другие шесть. А чтобы эти шестеро не возмущались, им рассказывают о свободе и рыночной экономике. Ну а к тем же, кто вконец обнаглел и вместо общечеловеческих ценностей требует нормальную плату за свой труд или выкачиваемые у него ресурсы, приплывают авианесущие разносчики демократии.
Туманницы молча уставились на чашку, а ОЯШ окончательно помрачнел.
— И причем тут Туман? — спросила наконец Такао.
Я удивленно вскинул брови.
— Так вы же всю эту благостную картину порушили! Как всё было красиво и замечательно: вывез десяток транспортов с сырьем и нефтью, пригнал взамен авианосец, чтобы местные дикари на попе ровно сидели и не чирикали. Лепота! А тут, на тебе, флот Тумана! В демократию вы не верите, рыночную экономику на винтах вертели, а нести вам крупнокалиберную свободу несколько неудобно, ибо у вас калибр куда больше и вы сами её занести способны. Причем, кому угодно.
— Знаете, я что-то проголодался, предлагаю перекусить, — как-то преувеличенно бодро воскликнул ОЯШ, поднимаясь с кресла.
— И то верно, — согласился я. — Люблю повеселиться, особенно поесть.
— Поесть? — Конго явно растерялась. Настолько, что даже позволила мне подхватить себя под локоток и увлечь на выход.
— Именно, — старательно закивал я. — Это необходимая и обязательная часть переговорного процесса.
У меня возник план. Нет, не так, План! Коварный и злодейский. Ибо сидеть на рыбе я откровенно задолбался, но для того чтобы сменить рацион, надо убедить мою блондинку, что еда — это вкусно, приятно и полезно. В том числе и для неё. Ну ладно, с "полезно" вопрос дискуссионный, туманницы без пищи прекрасно обходятся, но вот насчет "вкусно"... в этом направлении определенно стоит поработать.
Эпизод 13. Пикник на пляже
На обед вся компания вернулась обратно на берег к летней кухне, где взявшая на себя роль шеф-повара Хьюга каждого оделила порцией жаркого с рисом и зеленью.
Ухватив по тарелке для себя и для Конго, я вернулся за облюбованный блондинкой столик и, вооружившись вилкой (жаль, ножа, не нашлось, но хоть не палочками), приступил к поглощению.
Ам-ням-ням! М-мясо. Блин, какого черта меня эта рыжая не подобрала?! Пофиг, что она сумасшедшая, зато жил бы сейчас — кум королю и сват министру! Хотя... она же людей терпит только как приложение к своей "сестрице Ионе", так что не исключено, что наоборот, первым рейсом бы за борт наладила.
— Ты ничего не ешь, — вздохнул я, указав глазами на тарелку с жарким, к которому Конго даже не притронулась.
Блондинка в ответ лишь презрительно изогнула губы.
— Очередная игра в людей. Надоело.
— А им нравится, — кивнул я на других туманниц, что столпились у летней кухни и с откровенным любопытством, сдобренным легкой опаской, пробовали всё подряд.
— Нравится... — Конго покосилась туда же. — Они изменились.
— Может и изменились. Только почему ты решила, что это игра?
— Мы не нуждаемся в пище.
— Люди тоже во многом не нуждаются для жизни, но пользуются с удовольствием. К примеру, вот это, — я кивнул на тарелку, — отнюдь не обязательно. Можно и на одной соевой пасте жить. Но зачем?
Конго промолчала, бросив взгляд на приближающуюся к нашему столику Такао.
— Э-э... Виктор, ты вот говорил... и, но я... — подошедшая туманница неуверенно запереминалась.
— Не всё поняла, — закончил я за неё, с легким сожалением откладывая вилку.
— Да нет, всё я поняла, — надменно фыркнула Такао. — Просто некоторые моменты... ну...
— Остались непонятными.
— Да. То есть, нет!
— Ладно, ладно, я понял. Спрашивай.
Такао недовольно посопела, скосила глаза на демонстративно не замечающую её Конго, наконец, решительно устроилась напротив.
— Значит, ты не любишь японцев?
— Что значит "не любишь"? — удивился я. — Я вот Конго не люблю, потому что она плохая, рыбой меня кормит, а рыбу я не люблю.
Такао растерянно заморгала, переводя взгляд с Конго на меня.
— Шучу я, шучу, — замахал я руками. — Хотя да, рыбу не люблю. Но Конго люблю, она красивая. Только злая. Но это как раз потому что красивая, иначе ведь нельзя.
— А... почему нельзя? — спросила окончательно сбитая с толку Такао.
— Красивой девушке нельзя быть доброй и пушистой, — наставительно воздел я палец. — Растащат на воротники.
— Ты непонятный! — это прозвучало прямо как обвинение.
Конго на эти слова улыбнулась, едва заметно, но определенно злорадно.
— Да нет, просто русский, — пожал я плечами.
Такао стрельнула глазками в сторону молчаливо улыбающейся блондинки и гордо вскинула носик.
— Хм, значит, Конго красивая? А я? Вот кто из нас красивей?
Эх ты, детеныш. Да на подобные вопросы у любого мужика лет с двадцати автоответчик настроен, в зависимости от семейного положения.
Снова пожав плечами, я выдал стандартную отмазку холостяка:
— Каждая девушка красива по-своему, глупо сравнивать.
Такао открыла рот, подумала, закрыла. Конго тонко, по-змеиному, улыбнулась, явно довольная её замешательством.
Женщины, блин.
— Ладно... — Такао бросила недовольный взгляд на мою блондинку и снова высокомерно задрала носик. — Но ты не ответил на вопрос. Ты не любишь японцев?
Вот же детеныш упрямый. Потерев виски, я вздохнул.
— Такао, они не девушки, чтобы их любить. Просто мы из разных социумов. Разное у нас человечество получается.
— Как это?!
— Разные страны, разные условия. В отличие от Японии у России стратегические интересы всегда находились на суше, поэтому моей стране блокада Тумана выгодна.
— Выгодна?!
— Угу. Видишь ли, у нас есть всё. Огромная территория, полезные ископаемые, плодородная почва, пресная вода. Именно поэтому к нам всю дорогу лезли разные завоеватели, а последние сорок лет мой народ просто уничтожали. Планомерно и целенаправленно. Нет, никто с нами не воевал. После 45-го, когда Советская Армия поставила в позу пьющего оленя очередных цивилизаторов, лезть к нам с войной уже просто боялись. Нас уничтожали изнутри. Спонсировали разных уродов, готовых за жирный грант поливать грязью даже собственных родителей, прививали "общечеловеческие ценности", вскармливали националистов всех мастей, натравливали соседей, пытались душить экономически... в общем, много способов, всего и не перечислишь. Но теперь ситуация кардинально изменилась.
— Почему?
— Из-за вашей блокады. Созданный против России блок НАТО тут же развалился, так как США оказались заперты на своём материке, экономические санкции немедленно аннулировались, а те кто ещё вчера так храбро тявкал на "русского медведя", оказавшись с ним один на один резко заткнулись и сейчас истово молятся всем богам, чтобы русские им это тявканье не припомнили.
— Но Гонзо говорит, что в Европе сейчас война, значит, твоя страна воюет.
— Ох, Такао. Во-первых, как раз моя страна не воюет. Она сейчас, вот как ты, — сидит на стуле и, подперев подбородок кулачком, с интересом наблюдает за возней у своих границ. Раздумывая, пора этот бардак прекращать или пусть ещё друг дружку помутузят. И как только наши правители решат, что таки пора, война закончится через пару недель. У России и без того была сильнейшая армия на континенте, а уж сейчас, когда "цивилизованные" страны не успевают подавлять бунты эмигрантов и трясутся над каждым литром нефти и газа, даже стрелять не придется — пусти с колонной десяток бензовозов и европейцы наши танки на руках куда надо донесут.
— То есть, от того, что моря закрыты, твой народ выигрывает, — задумчиво протянула туманница.
— Именно, — кивнул я. — Ещё лет двадцать-тридцать и моя страна будет занимать не одну шестую, а одну треть всей суши. Знаешь, почему Гонзо со своей компанией тащат эту боеголовку в Америку, хотя до России или Китая рукой подать, а уж производственных мощностей там как бы не больше? Да потому, что привези они её в Россию, им пожмут руки, похлопают по плечу, скажут "молодцы, ребята", а потом запрячут эту хреновину так, что ближайшие лет пятьдесят её точно никто не найдет!
— И Гонзо это знает?
— Конечно! И поэтому рвется на подвиги. Он японец, у его страны ситуация прямо противоположная. Земли — нет, воды — нет, полезных ископаемых — нет, населена японцами... Э-ээ... в общем, население только и есть. Вот его народ из-за вашей блокады действительно слабеет с каждой минутой. Промышленность разрушается, ресурсы кончаются, тотальный голод всё ближе. Ещё лет пятьдесят и там только бродячие племена на руинах городов останутся.
Такао, прикусив губу, нахмурилась, а я невесело усмехнулся:
— Это называется "геополитика" — самая грязная и безжалостная вещь в человеческом мире.
— Поэтому ты помогаешь нам, — чуть прищурилась молчавшая до этого Конго.
Я с досадой поморщился.
— Поэтому, не поэтому... Просто Туман единственная сила на планете, которая может что-то изменить. А если вы исчезнете, всё вернется на круги своя. Англичанка снова начнет гадить, Европа устраивать гей-парады, Россия строить тоталитаризм, а Америка нести демократию. В итоге кончится всё Третьей мировой, после которой немногие выжившие забьются в пещеры лет на тысячу.
— Изменить... Как?
— Не знаю! Это вон, у Гонзы цель большая и чистая, как свежевымытый слон.
— Он хочет договориться с Туманом, — неуверенно произнесла Такао.
— Ну вот он, Туман, — кивнул я на Конго. — Флагман Второго флота. Туманней некуда. И как успехи, договорился?
— Так это Конго не хочет разговаривать, — фыркнула Такао.
— А ей зачем? — вздохнул я. — Понимаешь, Такао, для договора нужна причина. Реальная платформа. Что-то такое, что нужно договаривающимся сторонам. Но проблема в том, что Туману от людей ничего не нужно. Нечего людям вам предложить. И пригрозить нечем.
— А вибрационная боеголовка?
— О, господи! Да хрень это! Во-первых, волновое поле она пробить неспособна в принципе и потому эффективна только против эсминцев, а во-вторых, на характеристики людских кораблей она никак не повлияет.
— То есть?
— Ну вот представь, плывешь ты такая по своим делам, а тут тебе навстречу амеровский "Тикондерога". Весь такой ракетный с этими вот боеголовками. Каким образом он успел разглядеть тебя раньше, чем ты его, мы опустим. Хотя у него РЛС светит километров на сто, а твоя гравитонная обеспечивает захват и сопровождение цели за двести, причем, не километров, а миль... Ну да ладно, пусть ты его не заметила. Замечталась о чем-нибудь, или о ком-нибудь.
Такао стремительно покраснела, а Конго слегка приподняла бровь.
Я махнул рукой.
— Не важно, короче. Главное, что он тебя увидел и каак запустит все свои восемь ракет! Страшно?
— Не очень, — фыркнула Такао.
— Угу. Потому что даже если ты их все не перехватишь на подлете, они просто разобьются о волновой щит. Так?
