Русь 13 век. Тень предков

— Да нет! Вы что, богом клянусь, впервые! — Святослав от возмущения чуть не подавился слюной.

Ну, где он мог стрелять из лука? Он же хоккеист! Хотя нет, было пару раз на природе, стрелял из компаунда по мишени метров с десяти. Приятель у него заядлый охотник был. Но тогда из десятка стрел, всего одна в яблочко, остальные как говорится в 'молоко'.

— Не божись, в жизни всякое бывает... Лук для тебя этот слабоват. Тебе другой нужен. А теперь дыхание. В луке, выстрел делается на полу-вдохе или на полу выдохе, второе лучше. Когда ты растягиваешь лук, смотри только на мишень, а вернее на то место в мишени, куда ты хочешь выстрелить. Не забывай при прицеливании чуть-чуть давить левой рукой в мишень, а правой рукой, вернее лопаткой, тянуть назад. Усилия должны быть сбалансированы. Тело твое движения должно запомнить и тогда все свое внимание ты сможешь сосредоточить на стреле и мишени. Выстрел должен быть 'неожиданным'.

Лучник вскинул лук, оттянул тетиву, щелчок и стрела ушла ввысь, описав красивую дугу, точно вонзившись в цель. Красиво.

— Еще нужно помнить о ветре. Сейчас его нет, но когда есть, стрелу от него сносит и это нужно учитывать. Ветер бывает разным. Коли ветер дует с одной силой и в одном направлении нужно выносить от цели в противоположную сторону. Если сила его постоянная, а направление переменное, то тут надо выносить цель в разные стороны. Если ветер порывистый — пережидать, дождаться прекращения и стрелять в более быстром темпе, чтоб успеть выстрелить как можно больше стрел до следующего порыва. Если же ветер ураганный порывистый — стрелять с выносом и молиться на удачу, чтоб все стрелы были в цели. И желательно в той, в которую ты целился, а не в десятника твоего десятка, — воин беззаботно рассмеялся.

— А мне до столба точно не добить, лук слабый, — мудрствовал Святослав.

— Не беда. Эй, парнища, а ну принеси щит и встань с ним в ста шагах от холма. Вон там, у реки, — крикнул воин парню, что бегал за луком

— А если я в него попаду? — удивился Святослав, — А вдруг убью?

— Ну, допустим, убить его не так-то просто. Через пару лет сей детский отроком дружинным станет. Это тебе не лапотник. А коли попадешь, я тебе этот лук подарю.

Для Романова было невдомек, что со ста метров, стреляя в первый раз даже в ростовую мишень, не попасть, а уж в щит и подавно.

Повеления воина, отрок исполнил быстро, встал у реки, щит на руку повесил, ждет. Мужик подмигнул Романову, мол, давай щегол, покажи из какого ты теста. И Святослав показал. Не он это стрелял, а тот, кем он был ранее. Мальчик чье место он занял. Все как ему говорил воин, так он и сделал. Вскинул лук, выхватил стрелу, наложил, натянул резко и отпустил. Щелчок тетивы о запястье. Больно, но привычно. Не впервые его так ласкают. Ушла стрела. Быстро стремительно, не целясь. Короткий перелет и удар. Стрела в щите, в центре под умбоном. Воин улыбнулся, обнял Святослава за плечи, развернул к себе.

— Ну, коли лук, ты держишь впервые, то меч я вообще никогда не держал. Прекрасный выстрел. От души. Лук свой, заслужил.

— Благодарю, но я, правда, впервые...

— Дело твое, но стреляешь ты лучше половины моих гридней. Ну-ка еще раз покажи.

И Романов выстрелил. Стрелы были специальные, для его лука. У воина они длиннее и тяжелее. И снова попал, опять не целясь. А потом еще и еще. Весь десяток, за пять ударов сердца. Все в цель. Это быстро, быстрее, чем сам воин пускал. Лучник покачал головой.

— Хорош, Святослав Игоревич! Лучше меня с луком управляешься. А я еще учить тебя вздумал. Видно сильный у тебя род. Где же ты живешь такой?

Святослав насупился. Ну не хотелось ему после такой похвалы говорить, что он холоп.

— У кузнеца живу. Холоп я, — буркнул Романов.

Мужик улыбнулся.

— И как же тебя в холопы угораздило?

— Потерялся я, к реке вышел, а там на меня боярыч — сука налетел, побил ни за что и похолопил со своими шестерками.

Воин нахмурился. Красивое лицо исказилось от раздражения. Потемнело солнышко.

— Значит, как разбойники на путника напали? Так получается?

Святослав пожал плечами.

— Значит так, я ваших законов не ведаю.

— Грамоту холопскую на тебя уже составили?

— То мне не ведомо. Меня к боярину не водили. Живу у кузнеца, помогаю по хозяйству.

— Тогда делай что велено. Когда разберусь во всем, пришлю к тебе человека. Коли свободным станешь, знаешь куда идти?

Святослав задумался. А знаю ли я куда идти? К реке или в степь, где я проснулся? Не-ет, ничего хорошего мне там не светит. Домой мне так точно не вернуться.

— Не знаю. Если честно, некуда мне теперь идти.

Воин задумался.

— Руки покажи.

Романов протянул руки мужику ладонями вверх. Тот покрутил их, рассмотрел внимательно.

— Вот, здесь, видишь мозоли?

Святослав посмотрел. Его ладони вообще теперь напоминали сплошную мозоль. Ничего особенного.

— Ну, вижу. Мозоли.

— Это мозоль от тетивы. Она уже никогда не пропадет. Лук в руках ты лет с пяти держишь, зим семь уже. Говорить можешь что хочешь, но я не удивлюсь, если на коне ты сидишь как влитой. Не дури мне голову мальчик.

— Я не дурю. Я, правда... Я просто память потерял, ударился сильно, теперь что-то помню, а что-то нет, — и губы его задрожали а из глаз потекли слезы.

Воин сначала нахмурился, ложь он не любил. Да и кто ее любит? Но потом не выдержал. Как можно сердиться когда ребенок плачет? Потрепал мальчишку по голове, обнял отечески.

— Ну хватит, хватит, не плачь. Вспомнишь все со временем, у меня в дружине гридень один был. Так ему палицей по голове прилетело, ничего потом не помнил, но через пару месяцев отлегло, начал признавать своих. И ты все вспомнишь. Ты парень, из белых благородных хузар. Мало Вас осталось. Те, что живы, спасаясь, после разгрома вашего царства в Византию подались. Хорошие были воины.

Святослав в этот момент выглядел совсем глупо. Что за хузарин? Он о таких вообще ничего не слышал. И откуда этот мужик это взял. Видимо лицо Романова говорило лучше любых слов и воин пояснил.

— Рисунок у тебя на руке. Это хузаркий узор. Перечисляет твоих предков до первого колена, а их у тебя на руке сотни.

Романов посмотрел на свои руки. На них и, правда, был узор напоминавший древо, красивое такое, с витыми рунами, весь рукав набит от локтя до кисти. Очень качественная татуировка. Он ее, конечно, давно приметил, но значения ей не придал. Просто для красоты полагал, сделали.

— А откуда ты знаешь? — удивился Святослав.

— Мой род испокон веков князьям Киевским служил. Родич мой с князем Святославом на Хузарский каганат хаживал. Давно это было, но деяния славные мы помним и чтим. И в Киеве несколько хузар есть, из бояр. Их рода еще при Святославе под Русь пошли. Отличные воины.

Сколько информации. Это я получается воин степи в надцатом поколении?! Сильно...

— И что мне теперь делать? — задал глупый вопрос Святослав.

Воин улыбнулся, снова просветлел.

— Ступай домой, к кузнецу. Работай прилежно, а я во всем разберусь. Коли правду ты сказал, то похолопили тебя не по Правде. А значит ты вольный, да не смерд, какой, а сын воина. Такому место среди детских в дружине. Можешь к боярину пойти, в детские. К своим тебе все равно не добраться. Далеко они.

— А кто ж меня возьмет? Я ж чужак!

Для Святослава теперь было ясно, коли ты чужак, значит максимум, на что можешь рассчитывать — это быть рабом.

— Ну, я возьму. Добрый из тебя воин выйдет, верный. Ты ведь верный?

Святослав даже возмутился. Да он сама честность!

— Конечно. Лучше смерть, чем предательство!

— Это ты правильно мыслишь. Мало в наше время верных людей. Таких уже и взрастить нельзя. Ну не растут верные богатыри на земле Русской. На кого не взгляни, то предатель.

— Так в дружину взять только боярин или князь может?

Воин хитро подмигнул и хлопнул Романова по плечу.

— Не робей паря. Я и есть боярин, а тот щенок, что тебя похолопил, сын мой нерадивый. Я боярин Путятя, служу князю Всеволоду, его еще большим гнездом кличут. Слыхал о таком?

Святослав утвердительно покачал головой. Обалдеть можно, вон как она судьба повернулась.

— Ладно, пора мне. А ты смотри, веди себя достойно. Помни о своих предках и словах великого Святослава: 'Нам некуда уже деться, хотим мы или не хотим — должны сражаться. Так не посрамим земли Русской, но ляжем здесь костьми, ибо мертвые сраму не имут. Если же побежим — позор нам будет. Так не побежим же, но станем крепко, а я пойду впереди вас: если моя голова ляжет, то о своих сами позаботьтесь'. Будь достоин сего имени и не ври больше. Воины не лгут, потому и верят нам на слово.

Романов стоял и слушал, раскрыв рот. Сильные слова, за душу берут. После них с гранатой и на немецкие танки. Ведь мертвые сраму не имут...

Домой Святослав шел в приподнятом настроении. Кажется, жизнь налаживается. Не все так плохо как казалось на первый взгляд. Хоть и не в царской семье родился, но воин в надцатом поколении это тоже не плохо. Романов шел по дороге и разглядывал наколку. Красиво, жаль, что прочесть надписи нельзя. Святослав говорил на французском — жил во Франции пару лет и на немецком языке, его в школе учил. Благо на память не жаловался. Ну, еще само собой английский знал в совершенстве. В Гарварде учил латынь, правда кое-как и кое-где, но благодаря памяти, для универа знания не плохие. Но вот беда, надписи были написаны на другом языке. Этого он не знал.

Домой Святослав пошел чрез колодец, надеясь увидеть Аленку. Хотелось рассказать о своем происхождении и о том, что его вскоре ждет. Да только от мыслей о девчонке на сердце стало как-то грустно. Он станет свободным, воинскому делу будет учиться, а она так и будет холопкой, да еще вдали от него. Он то в детинце жить будет, а она здесь... Что то я совсем расклеился. Чего это я о девчонке так беспокоюсь? Тридцатилетний мужик, а ей лет десять. И сам себя успокоил, друг она мой, единственный. Переживает за меня, беспокоится, даже от ворогов обороняет. Таких женщин там уже нет. Вот она, настоящая русская баба подрастает. Что и коня на скаку, и в горящую избу войдет. Хотя нет, не баба, девушка. Да еще какая...

Мысли Святослава оборвали крики и визги, доносившиеся из-за сарая. Романов уже привык проходить мимо и прошел. Не его это дело, если кто дерется, пусть сам и разбирается. Его сторона правая. Но не успел он пройти и десятка шагов, как баба, несшая на плечах коромысло с тяжелыми ведрами, ухмыляясь крикнула ему:

— Слышишь, проучили пигалицу мальчишки. Эка сучка нашлась, чтобы парней коромыслом бить. Не будет у тебя больше заступницы, — и рассмеялась, противно так, как свинья.

Да и похожа она была именно на свинью, жирную и грязную. Сердце у Святослава сжалось. Аленку бьют? Или еще чего хуже? И снова страх... Их же там много, пойдет выручать, и меня побьют! Ах, чувство ты бесовское! Ну, какой же я после этого мужик? И снова слова великого Святослава: 'Мертвые сраму не имут...'. Я буду достоин своих предков. Святослав пересилил страх, рванул в переулок, выглянул из-за угла. Небольшой сарай, остатки прошлогоднего сена кругом. Семеро парней, двое Аленку держат, третий ей подол задрал. Рыжий мальчишка прутом девчонку по розовым ягодицам выхаживает, кровь по бедрам сочится. У Святослава даже дыхание перехватило. Звери! Старший, лет четырнадцати, сын кожемяки подошел ближе, развязал гашник и спустил портки.

— Ну, все, проучу тебя сейчас ведьма, на всю жизнь запомнишь.

— Э-э-э, брат, ты чего? — испугался парень в веснушках, — Ты маленький еще. Знаешь, что с нами сделают за такое?!

Парень отмахнулся от младшего брата.

— Да брось, она холопка, ничего нам не будет.

Аленка закричала, дернулась, попыталась вырваться, не получилось. Во рту у Святослава все пересохло. После двух сотрясений мозга страшно получать третье, но внутри что-то переклинило. Боль и отчаяние маленькой беззащитной девочки передались ему. Обожгло ударом тока. В голове стало пусто, а по телу прокатилась волна всепоглощающей ярости. Его не стало, он растворился в мировом эфире, а телом его завладело что-то чужое, жаждущее крови. Радующееся мукам и боли врагов. И разнесся вой над деревней. Страшный волчий вой. Тот, что вел варягов Святослава в бой под Доростолом. Глаза Романова расширились, а из груди вырвался рык вперемешку с воем. Он летел, не разбирая дороги. Его телу не нужна была дорога. Перескочил через бочку с водой, пробежал по груде наваленных досок. Вой услышали все и никто из них в нем не признал трусливого чужака. Выл голодный, обезумевший от боли волк. Изо рта парня капала густая слюна, глаза как уголь, сплошная чернь. Старший парень не испугался. Что ему этот щенок, что возомнил себя берсерком? Пусть скулит, сколько хочет. С размаха ударил его палкой по голове. Холопа можно и убить. Отец виру заплатит. И...палка сломалась, а щенок бросился на него, как будто не об его голову только что переломили толстую жердь. Святослав ничего не понимал, ничего не чувствовал, только жажду убивать всех, кто попадется ему на пути. Смерть ворогам! И парни это поняли. Драка это одно, дело самое обычное, а вот смертный бой совсем другое. Для него воином быть нужно, чтобы ни себя не жалеть, не других. Парни в ужасе пытались бежать, но он был быстрее. Для него все вокруг как будто остановилось. Он бил руками и ногами, вгрызался зубами в поверженных врагов. А удары что сыпались в него, проходили бесследно. Вокруг кричали, стонали, просили о пощаде, плакали. Но не было в его сердце жалости, не дал господь животному такого чувства. Из переулка выбежал парень в порванной рубахе весь в крови, рука разодрана до мяса, лицо сплошное месиво, глаза безумные.

— Берсерк! Оборотень!

Парень пробежал с десяток шагов и упал в беспамятстве. На крик обернулась свинья с коромыслом. Тоже заголосила. К колодцу сбежались мужики с топорами и вилами, гурьбой вломились в переулок. Все в крови... Шесть тел с неестественно вывернутыми руками и ногами валялись повсюду. Стонали, может даже кто-то был еще жив. Посреди этого хаоса сидела девочка, обняв голову мальчика. Если бы не его лицо, залитое кровью, можно было сказать, что он красив. Из глубоко посаженных глазниц на людей взирали черные зрачки — глаза зверя. Толпа отпрянула назад. Среди людей пошел шепот:

— Берсерк, берсерк, ульфхеднар, оборотень.

Люди были в ужасе. Слышали они о таких воях в дружинах северных конунгов. Но чтоб в степи, мальчонка?!

А Святослав, его сейчас не было. Индейцы майя сказали бы, что сейчас в нем был, зверь, его сущность. Святослав слышал только стук в ушах, запах добычи и страх. В узде его держал тихий, родной, девичий голос. Голос маленькой бесстрашной девчонки, что шептала ему на ухо:

— Все хорошо мой хороший. Все хорошо. Никто нас не обидит, ты победил. Все хорошо...

Глава шестая. Ночь перед судом.

В себя Святослав пришел поздно ночью, притом уже следующей. Проспал целые сутки и никакие тычки и затрещины его разбудить не могли. Вот вам цена силы. Организм выплеснул за короткий срок весь запас энергии, что накопил на черный день. И этот день настал. Итог, нервная система перегружена, в голове туман, как после крепкого перепоя и боль. Притом болело все тело, не где-то конкретно, а повсюду. Колющая боль в каждой клеточке организма. Но вот что странно, ни крупных синяков, ни огромных кровоподтеков не было. Небольшие ссадины и покраснения, вот и все.