— Нет. — Оплошность нужно было исправить, иначе все, чего она достигла, пойдет прахом. Мериад восстановит статус-кво, а она вновь станет просто одной из. Проклятая минутная слабость! — Просто мне нужна компания. И моя лошадь.
— Стелла, сколько можно тебе повторять, что ты пойдешь одна. — Он нахмурился, но всего на мгновение. — И лошадь оставишь здесь. Если тебе так уж нужна какая-то зверушка, возьми с собой Шарара.
— И куда мне завтра идти? — обреченно спросила принцесса. — И куда я в конце концов должна попасть?
— Какая разница?
— Должна же я куда-то идти...
— Пойдешь по дороге.
— По дороге куда? — не унималась девушка.
— Какая же ты настырная! Думаю, нам подойдет дорога в Астеру.
— Можно спросить?
— Ты только этим и занимаешься. Что тебе еще? Будешь жаловаться, что не дойдешь пешком до Астеры? Будет тебе лошадь, только успокойся! Завтра выйдешь через западные ворота и увидишь ее. Все?
Конечно, следовало остановиться, но она все же не удержалась:
— Вы говорили, что дальше я поеду одна, а потом вдруг сказали "нам"...
— Как же ты мне надоела! Почему ты не можешь просто сделать так, как тебе велят? Ладно, это я тебе, так и быть, скажу, — Мериад ехидно улыбнулся. — Как бы тебе не хотелось, к великому твоему сожалению, отныне тебе придется терпеть моё общество. А теперь иди отсюда, пока в твоей голове не родился еще один идиотский вопрос.
Стелла вздохнула и покорно прошла к дому.
Маркус сидел в общей зале и вместе с другими постояльцами одаривал хозяйку комплиментами. Со стороны это походило на светский раут имени Урсиоллы. Ей нравилось — в прочем, кому бы не нравилось?
— Маркус, — принцесса прислонилась к дверному косяку и поманила друга рукой, — мне нужно с тобой поговорить.
— Иду! — буркнул принц и в сердцах прошептал: — Вечно она не вовремя!
Стелла остановилась на лестничной площадке, подальше от шумной компании, и сразу, без всякого вступления, сообщила:
— Завтра я уезжаю. Одна. Ты остаешься здесь. И не спорь, пожалуйста!
Ошарашенный принц удивленно уставился на неё, а потом выдавил из себя один единственный вопрос:
— Надолго?
— Не знаю, — честно призналась девушка. — Но, когда я вернусь, мы вместе вернемся в Лиэну.
— Ты, наверное, ждешь, что я стану тебя отговаривать? Но ты же упрямая, мои доводы ничего не изменят, верно? Так что я лучше промолчу, не буду напрасно сотрясать воздух.
— Ты прав, я упрямая и безголовая, — рассмеялась она.
Глава IX
Стелла еще раз потянулась в искрящемся солнечном свете, накинула на плечи первую попавшуюся теплую вещь и вышла на балкон.
С улицы веяло прохладой осеннего утра. Вроде бы и солнце, и, в то же время, чувствуется неумолимое дыхание увядания природы; в воздухе ощущалась легкая сырость, будто касаешься промокшей одежды.
Да, солнце еще теплое, а утро уже наполнено прохладой...
Не заметив поводов для тревоги, — не считать же опасным лениво потягивающегося слугу Урсиоллы? — девушка захлопнула балконную дверь. Босым ногам было холодно, и она скорее юркнула на ковер.
Прислушавшись, принцесса достала из тайника кошелек и пересчитала наличность: полторы тысячи талланов или, в пересчете на местную валюту, четыре с половиной тысячи энтоний. Что ж, пятьдесят таланов, пожалуй, нужно отдать Урси, чтобы та была подобрее с Маркусом. Сказано — сделано. Стелла отложила пятьдесят талланов, переложила часть оставшихся денег в дорожных кошелек и убрала остальное обратно в мешочек. Теперь можно было заняться вещами.
Быстро одевшись и собравшись, девушка взяла сумки и спустилась вниз.
Ковры в коридоре были мягкими и пушистыми, и ей невольно захотелось остановиться, разуться и постоять немного в полосе солнечного света, наискось падавшего на пол из окна в конце коридора, но она подавила в себе это детское неразумное желание.
Спустившись на первый этаж, девушка свернула направо, в небольшой переход, и в нерешительности остановилась перед занавешенной ковриком дверью. Стоит ли ее беспокоить?
Принцесса постучала.
— Войдите! — зазвенел голос Урсиоллы.
Стелла толкнула дверь и переступила порог хозяйской половины. До этого ей не приходилось здесь бывать, их пути обычно пересекались либо в гостиной, либо в общей зале, либо за конторкой в холле, и она с интересом осматривала "святая святых" пансиона.
Здесь было гораздо больше восточного колорита, чем в комнатах для гостей: плетеные циновки, ковры на стенах, оттоманка, причудливые светильники, яркие, но не режущие глаза ткани, бесчисленные подушки, разбросанные как по мебели, так и по полу. И посреди этого — хозяйка, словно какая-нибудь шахиня.
Скалийка сидела в глубоком плетеном кресле и, утопая в подушках, пила чай; густые темные волосы рассыпались по плечам. На ней было что-то вроде пеньюара — свободный халат поверх синих шаровар и тонкой белой рубашки; на босых ногах — мягкие домашние туфли. Теперь в ней явственно проступили харефские корни; черные, как смоль, глаза чуть насмешливо смотрели из-под пушистых ресниц.
Тончайший шлейф пеньюара взметнулся вслед за ней, когда Урсиолла поднялась навстречу постоялице. И снова этот вечный аромат "Омченто"...
— Рано же Вы встали! У Вас какое-то дело? Присаживайтесь, я сейчас принесу чашку.
— Спасибо, я позавтракаю на кухне.
— Ну же, это всего лишь чашка чаю, она не отобьет у Вас аппетит.
Хозяйка усадила принцессу на оттоманку и вышла за чашкой.
— Вот, пожалуйста, — Урсиолла налила ей чаю. — Так что Вы хотели?
— Я хотела расплатиться.
— Как, Вы уже уезжаете? Так скоро? — удивилась скалийка. — Вам не понравился Скали? наверное, Вы просто не на то смотрели. Скали чудеснейший город, уж поверьте мне!
— Дело вовсе не в Скали. И не в Вас,— девушка предпочла отмести еще одну причину своего возможного недовольства. — Просто мне необходимо уехать.
— Ваш друг ничего не сказал мне вчера, иначе бы я...
— Он остается, Урси. Уезжаю только я. Могу ли я, — она помедлила и сделала глоток, — могу ли я попросить Вас об одной услуге?
— Конечно, можете! — Урсиолла расплылась в улыбке.
— Присмотрите за ним, пока меня не будет. Знаю, — рассмеялась Стелла, — он уже не ребенок, но может натворить столько глупостей! Если я не вернусь через месяц, скажите, чтобы он возвращался в Лиэну. И не вздумал меня искать!
— Вы пугаете меня... Куда же Вы едете?
— В Астеру. Только ему не говорите! Вот деньги, которые я Вам должна.
Она протянула хозяйке нагретую ладонью стопку монет, но та, покачав головой, не взяла их:
— Деньги никогда не бывают лишними, Вы и так достаточно мне заплатили. Пойдемте, я сама накормлю Вас и соберу еды в дорогу.
Стелле показалось, что Урси готова была расплакаться, когда укладывала в сумку головки ароматного сыра. Ее подозрения оправдались: когда хозяйка обернулась, на ресницах действительно блестели слёзы.
— Что с Вами? — Неужели ее так расстроил внезапный отъезд постоялицы? Но Урсиолла не похожа на чувствительную барышню.
— Ничего, просто мне не хочется, чтобы Вы ехали в Астеру. Куда угодно — только не туда! — с жаром выпалила Урсиолла, ухватив принцессу за рукав. — Это гиблое место, там убивают людей! Останьтесь!
Заламывая руки, хозяйка сползла на пол и с мольбой посмотрела на Стеллу.
— Почему Вы так не хотите отпускать меня в Астеру? Неужели Вы верите этим сказкам? — Если бы она не знала Урсиоллу, девушка подумала бы, что она помешенная.
— Это не сказки! — замотала головой скалийка. — Пятеро моих постояльцев, пятеро крепких мужчин, поехали туда — и не один не вернулся.
— Может, их просто что-то задержало?
— Если их что-то и задержало, то только смерть. Лошади, одна за другой, прибрели сюда через месяц, на каждой была кровь. Это демоны пригнали их сюда.
— Но Вы же говорили, что демоны не могут убить человека.
— Зато они могут сделать из человека раба. Астерцы продали души злу, они убивают Посланников. Прошу Вас, останьтесь! Боги бессмертны, а у Вас всего одна жизнь!
— О чем это Вы? — Простая ли она хозяйка гостиницы или имеет какое-то отношение к воцарившемуся небесному хаосу?
— Харефы читают по глазам, они знают тайны хризов, знают, почему появилась пустыня Одок, но мы люди и не можем изменить ход времени. Вы не первая Посланница, до Вас было пятеро, пятеро Посланников из разных стран, и все они погибли.
— Зачем они ездили в Астеру?
— А зачем едете Вы? Я не спрашивала их, я не знаю, знаю только, что это были Посланники. Если бы в моих жилах не текла адилаская кровь, и я была старше, то знала бы, — с горечью добавила она и поднялась с пола.
— Кто Вы, Урси? — Стелла невольно отшатнулась от нее. — Волшебница?
— Нет, — покачала головой Урсиолла, — я простая смертная, всего лишь помощница.
— Помощница кого?
— Все харефы служат одному богу, тому же, которого почитают дакирцы. Это добрый бог, велящий помогать и любить всех людей. Следуя его заветам, я открыла эту гостиницу.
Скалийка вытерла слезы и поставила чайник на огонь. Принцесса в который раз удивилась быстрой смене настроения хозяйки: только что она в паническом ужасе умоляла ее остаться, а теперь невозмутима и спокойна.
— Все мы немного комедианты, — усмехнулась Урси, словно прочитав ее мысли, — только играем по-разному. К примеру, в северных королевствах эмоции скрывают под маской безразличия, ну а мы нарочито выплёскиваем их наружу. Впрочем, мы далеко не безгрешны и часто изображаем то, чего не чувствуем. Так поступают все адилаские женщины и все дакирцы. О, это самый лицемерный народ на свете! Даже женясь по любви, они разыгрывают комедию безразличия. Как-то в меня влюбился один генр (тогда я была еще юной неопытной девочкой) и долго-долго ходил под моими окнами — в то время я жила не здесь, а на одном из дакирских островов. Когда же я спросила, любит ли он меня, он ответил, что просто гулял под моими окнами, любуясь цветами. Я не сдалась и поинтересовалась, зачем же тогда он высматривает меня в окне и, увидев, тут же отводит взгляд. Он заявил, что наблюдает за отражением луны и, раз уж я его загораживаю, то и не смотрит в мои окна. Лицемер! Но он все же пришел просить моей руки, утверждая, что хочет жениться по расчету. И я бы вышла за него, если бы он не исчез. Говорят, его убили в пьяной драке. Он и тут обманул меня! — Она усмехнулась. — А ведь он мне нравился.
Чайник закипел, Урсиолла сняла его с огня и заварила чай:
— Чашка хорошего чаю скрасит долгий путь и придаст сил.
Стелла кивнула и в задумчивости присела на табурет.
В дверях появился Маркус, обвел кухню сонным взглядом и улыбнулся, увидев Урси.
— Доброе утро. Садись, а то мне не выпить весь этот чай одной! — засмеялась принцесса.
— Уже уезжаешь? — Он подошел к столу.
— Да, допью чай и поеду.
— Надеюсь, ты передумала идти пешком?
— Маркус, не начинай! И не вздумай поехать за мной, сиди тут и присматривай за Лайнес.
— Стелла, — нахмурился принц, — это уже не смешно.
— А я и не смеюсь. И не шучу.
— Стелла, брось эту безумную затею!
— Как сказал какой-то великий король: "Безумие — путь к славе". Успокойся, я думала, ты давно привык к тому, что я вечно выкидываю что-нибудь этакое.
Маркус нахмурился, но промолчал.
Хозяйка разлила чай и протянула чашку принцу:
— Грусть тоже лечится чаем. Выпейте и отпустите её. Вы же видите, что ее невозможно отговорить.
И как только она смогла проглотить завтрак, как она смогла выпить две чашки чая, когда на душе у нее кошки скреблись? Но смогла ведь.
Стоя рядом с Лайнес, принцесса вспомнила слова Урсиоллы о лицемерии и притворстве. Интересно, у нее хорошо получилось разыгрывать беззаботность? Маркус и так был мрачнее тучи, а если бы она распустила нюни, он бы ее ни за что не отпустил. И правильно сделал бы.
Девушка в последний раз погладила лошадь. Она будто что-то почувствовала, перестала хрустеть сеном и покосилась на нее карим глазом. Интересно, Лайнес тоже ее осуждает?
Принцесса быстро вышла из конюшни; на душе было неспокойно, внутренний голос твердил: "Не уезжай!".
Маркус ждал снаружи, мрачный, как туча. Спасибо, что хотя бы молчит, ей и так тяжело.
— До свидания. — Стелла грустно улыбнулась и тут же весело добавила: — Смотри, не теряй головы!
Принц промолчал, никак не среагировал на ее намеки. Достав вину, он заиграл тоскливую мелодию.
— Перестань, мы же не навсегда расстаемся!
— Кто знает? — пожал плечами юноша. — Я, конечно, верю в лучшее, но даже если ты не уверена... Ладно, не буду. До свидания, Стелла, счастливого тебе пути. И, пожалуйста, возвращайся скорее!
Она отвернулась, чтобы не расплакаться, и быстро зашагала прочь; вслед ей потекла печальная мелодия. Мелькнула мысль: вдруг эта музыка пророческая? Но мысли так ненадежны, девушка поспешила отогнать от себя мрачные предчувствия и сосредоточилась на собственных шагах. Это было так тяжело, особенно когда вслед ей выл Шарар — уж он-то, наверное, что-то чувствует, не даром сын Даура.
Украдкой бросив взгляд через плечо, Стелла увидела, что пес бежит вслед за ней. Она не стала его прогонять: бог не настаивал на том, что ей нужно оставит собаку в Скали.
Когда черный хвост коснулся ног, принцессе полегчало — он как связь, частичка ее мира, которую ей все же позволили взять с собой.
— Чтоб они превратились в пыль, эти бесконечные лестницы! — с чувством пробормотала Стелла, остановившись, чтобы перевести дух. — Как только адиласцы умудряются целыми днями спускаться и подниматься по ним с мешками?
Она с завистью проводила глазами промелькнувшую в створе улицы повозку и спустилась на уровень ниже. Дальше лестниц не было, был монотонный лабиринт из тупиков и лачуг, сгрудившихся у городских ворот.
У самих ворот движение застопорилось, пришлось прокладывать путь через череду повозок и вдруг ставших на удивление медлительными носильщиков. Но вот она уже по ту сторону стены. Что дальше?
В город вели несколько дорог, разумеется, безо всяких указателей. Какая же из них? Почему-то, не задумываясь, Стелла выбрала не среднюю, а правую и, после очередной передышки, взвалив на плечи свой груз, побрела по обочине.
Впереди маячила роща, девушка решила сделать там привал.
Удобно устроившись в тени, принцесса с облегчением избавилась от тяжелой ноши. Плечи зудели, ноги и руки тоже протестовали против непомерной нагрузки.
— Все, дальше я с места не тронусь. Посижу тут, подожду свою лошадь. Если не получу ее до полудня, вернусь в "Люмьер", — решила она.
Принцесса с завистью провожала глазами всадников, взметавших пыль на дороге.
Оглянувшись на город, она заметила, как за деревьями промелькнуло что-то темное. Что-то живое. Девушка встала, подошла ближе и поняла, что это лошадь. Она стояла в дюжине шагов от нее и косилась на принцессу агатовым глазом.
Лошадь была необычной масти, такая же, какую она видела на Исте — вороная с серебристой гривой и хвостом.
— Ну, это уже лучше! — довольно подумала принцесса. — На вид — хорошая лошадка, жалко, без сбруи.
