— Мне моя жизнь дороже, — замотал головой раненый. — Я эти проклятые деньги верну.
— Никудышный из Вас убийца! — презрительно бросила Стелла. — Убить беззащитную женщину Вы можете, а справиться с вооруженной уже не в состоянии! Или Вас не предупреждали, что у меня есть меч?
— Об этом она умолчала. А на счет моей трусости — что верно, то верно, я не собираюсь умирать за двадцать тысяч.
— А, что, если я Вас не убью? — В глазах принцессы мелькнул огонек. — Более того, Вы сохраните деньги. Деньги и жизнь — заманчиво? Убейте тех, кто Вас нанял, только будьте осторожны: женщина — колдунья.
— Убить колдунью — не грех, колдуны — это зло, я их не люблю.
В этом их взгляды сходятся, колдуны и у нее не вызывали симпатии.
— Вот и славно! — улыбнулась девушка. — Но, — она нахмурилась, — если я еще раз Вас увижу, отправлю вслед за товарищем. Понятно?
— Понятно, сеньора.
Он исчез так же быстро, как скрывается в зарослях заяц при виде охотников. Странный наемный убийца, не профессионал.
Их было двое — она одна, они бы справились с ней, если бы с детства держали в руках оружие, засыпали с ножом под подушкой. Значит, наемники дешевые, скорее, даже не наемники, а просто разбойники. Но сорок тысяч — порядочная сумма для таких лоботрясов, их услуги столько не стоят. Те, кто их нанимали, наверняка, знали, чего от них ожидать. Тогда зачем наняли? Только потому, что искать было некогда?
Камор не так уж далеко, но они сказали, что загнали лошадей — значит, разговор происходил на днях. Но почему нужно было так спешить?
Ну, конечно, как она сразу не связала все звенья цепочки! "Олинас" отплывает завтра, а Вильэнара недавно потерпела сокрушительное поражение при попытке избавиться от нее при помощи колдовства.
Но почему Камор? И кто же ссудил деньгами колдунью?
Она чуть не пропустила его — увлеклась логической головоломкой. И он вовсе не походил на горе-убийц.
Всадник появился внезапно и на полном скаку нанес удар. Стелла чудом увернулась, увернулась инстинктивно, не успев осознать, что происходит.
Она не оправилась от первого удара — а он уже развернул коня и нанес второй. От этого удара тоже пришлось увернуться, но следующий принцесса парировала, сосредоточившись на действиях очередного наемника смерти.
Всадник мастерски владел мечом и не разменивался на извинения и пустые разговоры: с бесстрастным каменным лицом он теснил ее к краю дороги. Девушка, как могла, отбивалась.
Понимая, что силой противника не возьмешь, да и скоростью тоже, Стелла начала искать его слабые места. Увы, на первый взгляд их не было. Оставалось надеяться на собственную ловкость и счастливый случай.
Теперь она полностью владела собой, целиком сконцентрировалась на противнике, на его мощных широких, амплитудных ударах и своих, коротких и быстрых.
Нужно было подобраться к нему, попытаться дотянуться острием до руки, но как? Вот если бы между ними было какое-то препятствие...
— Шарар, ноги! — задыхаясь, по-лиэнски крикнула Стелла.
Пусть противник отвлечется всего на мгновение — и она нанесет удар. Да, пусть не убьет, но ранит, тогда они будут на равных.
Шарар метнулся в сторону и, зайдя всаднику со спины, отточенным природой во многих поколениях предков движением вцепился в плоть своей жертвы. Он будто зная, куда следует нанести удар, где не будет подножий, кольчуги или нагрудника, вонзив зубы в бедро своей жертвы. Контакт был мимолетен, но болезненен и, как оказалось, фатален. Принцесса получила в распоряжение тот самый счастливый случай и сумела ранить его в плечо.
Нет, он не сдался, не избрал оборонительную технику: перекинув меч в левую руку, всадник продолжал нападать, но в Стеллу уже вселилась уверенность. Теперь она знала, что выйдет отсюда победительницей, если, конечно, не позволит себе расслабиться и заранее почивать на лаврах.
Единственное, что могло помешать ей, — собственная усталость, снежным комом накапливающаяся в теле, наливавшая руки свинцом. Но она была не одна, у нее был Шарар, и вместе, пусть и не сразу, они довели дело до конца.
Перед смертью незнакомец не проронил ни слова.
— Дакирец. — Утерев пот со лба и с облегчением опустив руки, принцесса присела на корточки и вгляделась в лицо убитого. — Не прикрыл лицо маской — значит, был уверен, что убьет меня. И убил бы, если бы не Шарар. Именно этот человек и есть мой настоящий наемный убийца, а те двое — всего лишь ловушка, безмозглые олухи, нанятые, чтобы измотать меня, притупить бдительность. Хорошо задумано! И я купилась. Получается, что мою жизнь оценили не в сорок, а, как минимум, в шестьдесят тысяч. Что ж, неплохо! — усмехнулась она. — Интересно, деньги у него с собой, или их должны были отдать после покушения? В таких случаях, кажется, сначала дают задаток, а потом уже остальную сумму. И эти деньги вовсе не Вильэнары. А чьи? Уфина? Но он отродясь таких денег в руках не держал, для него — это целое состояние. Не спорю, может быть, они у него и есть, но стал бы он ради меня закладывать свое имущество? Да и открыто демонстрировать презрение к своей хозяйке... И стала бы она его бояться? Нет, это не он. Эвеллан? Но он не нанял бы людей, а подослал ко мне одного из своих демонов. Если не они, то кто?
Девушка заглянула в карманы убитого: может, они прольют свет на эту историю? Но в них не было ничего, кроме привычных мелочей. Самой ценной находкой оказался кошелек, но не с ожидаемыми двадцатью тысячами, а с гораздо более скромной суммой.
Ее внезапно осенило, что его и первых убийц могли нанять разные люди.
— Вильэнара доверяет ашелдонцам и поручает им все попытки убить меня. Но тут убийца — дакирец, причем, по виду, не разбойник. Приличной наружности, хорошо одетый и...
Тут ее рука наткнулась на недостающие кусочки головоломки: сложенный вчетверо лист с королевской печатью, датированный концом прошлой недели, и еще один предмет, тщательно завернутый в ткань и убранный в мешочек под рубашку. Предмет этот был ей знаком и объяснял молчаливость и мастерство покойного. Перед ней лежал генр, без форменной одежды, без всяких знаков отличия, но бережно хранивший на груди свой карнеол.
— Я убью его! — ударив кулаком по земле, в ярости прошептала Стелла. — Он мне за все заплатит! Ну, конечно, для него даже сто тысяч — ничто. Он ненавидит Вильэнару, а она побаивается его из-за Фардуфа. Слушать он не хотел, ушел... Как же, он просто разыгрывал очередной спектакль: мол, меня мучает совесть! Какая совесть, если он в этот момент науськивал на меня одного из своих солдат и подписывал эту замечательную бумажку: "Прошу оказать всяческое содействие...". Лицемер, мерзавец, выродок треклятый... — У нее не хватало слов, чтобы выразить всю гамму чувств, переполнявших ее душу. — Спасти меня от Вильэнары, чтобы потом хладнокровно убить и присвоить Лучезарную звезду. Мерзавец, негодяй, подонок!
Забрав кошелек и бумагу с королевской печатью, она в расстроенных чувствах вернулась в город.
Хотелось позволить холодным каплям стекать по щекам, и, откинув капюшон, Стелла подставляла лицо колючей осенней мороси. Сейчас она бы обрадовалась ливню, радовалась бы намокшим, превратившимся в сосульки волосам, тому, что вода с небес остудила бы то, что творилось у нее внутри. Предательство — самое страшное из преступлений, а ее только что предали.
Перед глазами возникли картины недавнего прошлого: сожженные деревни, нескончаемые военные отряды, беженцы, виселицы вдоль дорог...
— Тебя, собственно, предупреждали, а ты, как всегда, витала в своем собственном мире! — плотно сжав губы, пробормотала принцесса и бросила взгляд на кольцо. Снять и выбросить его? Конечно, лучше выбросить, но жалко. Если ему захочется знать, где она, он узнает и без кольца. Прав, прав был дядя, говоря, что не следовало принимать этот подарок! Но, с другой стороны, кольцо несколько раз помогало ей.
Девушка посмотрела на блестящие глаза змеи и усмехнулась:
— Символично: змея подарила змею.
Принцесса решила остановиться в небольшой семейной гостинице; комната стоила недорого, а удобства, по сравнению с местом предыдущего ночлега, — королевские.
Выкинув из головы события прошедшего дня, девушка разложила вещи, умылась, переоделась. Не хотелось думать не о плохом, только о том, что ждет впереди, в далеком светлом будущем. В том, что оно когда-нибудь наступит, Стелла не сомневалась.
За обедом девушка вновь увидела Дотсеро — на этот раз он принял облик мальчика-музыканта. Внук Ильгрессы радостно сообщил, что завтра погода улучшится, и "Олинас" покинет порт ровно в девять часов утра. Стелла поблагодарила его и улыбнулась: этот вечно юный мальчик — лучик солнца в мире осенней меланхолии.
Разморенная теплом и сытной едой, она поднялась к себе и заснула, но сон ее не был спокоен. Ей снилось багряное небо с гигантским черным солнцем, убивавшим своими ядовитыми лучами все живое.
Стелла стояла по колено в воде, красной, как кровь; ее враги на берегу обсуждали, сколько стоит ее жизнь. Они шутили, сбавляли цену, а она стояла и слушала, не в состоянии выбраться из реки. Девушка звала на помощь — ответом была тишина и визгливый смех Вильэнары.
Мужчина, стоявший до этого к ней спиной, обернулся и четко произнес:
— Ни единого талана.
Стелла хочет что-то крикнуть Валару, но он уже отдал Стеарху приказ:
— Убей ее!
Конь идет к ней и на глазах превращается в дракона...
Принцесса проснулась в холодном поту и долго пролежала без движения. Кошмар был слишком похож на реальность, по сути, он и был реальностью.
Девушка спустилась вниз и весь вечер молча просидела у огня, глядя на то, как языки пламени нежно, будто любовники, касаются сухих поленьев, а потом безжалостно пожирают их, обнажая личину палачей.
На следующее утро она встала задолго до рассвета.
Позавтракав, Стелла свистнула Шарара и вышла на улицу, в промозглую серую мглу.
Ветер пахнул в лицо осенней свежестью; в нем ощущались едва уловимые иголки первых заморозков.
Принцесса надела перчатки и смело шагнула за пределы желтого круга фонаря. Девушка любила движение, до отплытия корабля оставалось достаточно времени, и раз уж она проснулась, можно и прогуляться.
Предрассветный город — особый мир, мир ирреальный и истинный одновременно. В нем нет декораций, только ровные линии света и тени, блестящие пятна фонарей в лужах, тихие природные звуки, будь то шепот ветра или барабанная дробь дождевых капель, чистые, ясные, не замутненные шумом повседневной жизни — до всего этого осталось совсем чуть-чуть, но пока город принадлежит только вам. Словно первооткрыватель, оставшись наедине с улицами и площадями, вы медленно идете вперед, разгадывая загадки неясных контуров, пронзительных шорохов и мелькающих в сгустках света теней призрачных городских жителей — первых пташек нового дня.
Дойдя до перекрестка, принцесса замерла, различив среди серого утреннего мрака маленькую фигурку, бежавшую ей навстречу. Приглядевшись, девушка поняла, что это мальчик в рваном синем сюрко, босоногий, дрожащий от холода. Совсем еще ребенок.
Встретившись с ней глазами, мальчик остановился, испуганно оглянулся, а потом неожиданно опрометью бросился к девушке.
— Спасите, спасите меня, сеньора, умоляю, спасите! — Он сжал ее руку и то и дело бросал полные ужаса взгляды через плечо. — Спасите меня, сеньора, и я все для Вас сделаю!
— Что случилось? — Шестое чувство подсказало Стелле, что ее ждут новые неприятности.
— Помогите, за мной гонится стража...
— Что же ты сделал?
— Ничего дурного, клянусь Вам! Я просто украл булку, всего одну булку. Я бы не стал, но мне очень хочется есть. А пекарь позвал стражу...
— Значит, за тобой гонится стража?
— Да, сеньора. Я... я боюсь, очень боюсь, сеньора, мне показалось, я видел двух генров, а они намного страшнее стражи.
— Почему? Какое им дело до мелкого воришки?
— Потому что они могут убить. Я и к страже-то не хочу, а к ним — и подавно. Они всех ловят, сеньора, а уж кого поймали, тому плохо приходится. Умоляю, спасите меня! — Он уткнулся лицом в ее ладони, прижимая к груди злосчастную надкусанную булку.
На соседней улочке появились всадники.
Принцесса вздохнула и, отняв руки от заплаканного лица мальчика, сказала:
— Беги, я постараюсь задержать их. Но, скажи, разве у тебя совсем не было денег?
— Если бы я был дакирцем, может, и были бы. Но я пришлый, мы приехали из Норда пару лет назад, а теперь, после смерти отца, живем впроголодь. У меня четверо сестер, и все есть хотят.
— Хочешь меня разжалобить?
— Что Вы, разве Вас разжалобишь? Тут все, начиная от самого мелкого воришки, кончая губернатором, нас ненавидят. Дакира — для дакирцев, а для прочих тут места нет.
Заметив, что преследователи приближаются, мальчик проскользнул на поперечную улочку и затаился в нише двери одного из домов.
Стелла тоже не горела желанием встретиться с генрами и зашагала обратно к гостинице.
Ее окликнули:
— Эй, Вы не видели здесь мальчишку?
Спрашивали на языке путников, это ее насторожило.
— Вер, — ответила она и ускорила шаг.
— Погодите-ка, я не мог Вас где-то видеть?
Этого еще не хватало! Сейчас потребует подойти к фонарю, показать документы или и вовсе попросит проследовать за ним в караульную.
— Вряд ли, я не знакома с генрами.
— Ну, тогда доброго Вам утра и прощайте! Кстати, с чего это Вы так рано вышли на улицу?
— Это запрещено?
— Нет, но наводит на подозрения.
— Молочники и пекари тоже у вас под подозрением? — рассмеялась она. — Вместо того чтобы допрашивать добропорядочных граждан, ищите своего мальчишку.
— Простите.
Они ускакали, к счастью, не по той улице, где притаился мальчик. Через некоторое время он выбрался из укрытия и, вздрагивая от каждого шороха, подошел к принцессе.
— Как мне отблагодарить Вас, сеньора? — Глаза его все еще были полны страха.
— Разве я что-то сделала? — удивилась девушка. — Просто ничего им не сказала.
— А другие бы сказали. Так что мне для Вас сделать?
— Ну, раз уж ты настаиваешь... Возвращайтесь через полтора часа. Я хочу, чтобы ты провел меня в порт самой короткой дорогой. Сможешь?
— Конечно, сеньора.
Стелла вернулась в гостиницу и собрала вещи. Пересчитав наличность, она убедилась, что ее достаточно для того, чтобы заплатить по счету и отдать вторую часть платы за каюту.
Что-то заставило ее обернуться и отдернуть колышущиеся от легкого ветерка занавески. Через почему-то открытое окно в комнату влетел резной багровый лист со вздутыми, словно вены, прожилками и, покружившись, упал на кровать. Девушка подняла его — блестящий и мокрый, недавно разлученный с родным деревом.
— Стелла, ты слышишь меня? — Женский голос еле слышным шепотом разлетелся по комнате, будто шорох осенней листвы.
— Да, слышу. — Кто это? Она хотела увидеть, но не видела. Вильэнара? Кто-то еще? Живые? Призраки?
Вокруг нее закружился хоровод листьев, описал спираль и веером рассыпался по полу.
