Жилище главного слонотавра находилось на вершине разноцветного дерева, посаженного на идеально круглом холме. Холм опоясывали прозрачные трубы, спускавшиеся к реке — непонятно было, то ли они сливают в реку что-то, то ли наоборот, закачивают из неё ярко-синюю воду. Сэм перелез через них и посмотрел наверх.

Сэм попробовал вскарабкаться по его коре, и с удивлением для себя обнаружил, что отлично умеет лазать по деревьям. В конце пути Сэм, зацепившись за толстую ветку, раздвинул густую листву сферической кроны и пролез в гнездо.

Внутри было гораздо просторнее, чем казалось снаружи — в жилище правителя города запросто мог уместиться отряд здоровенный слонотавр-грузчик, вздумай он полезть наверх. А вот сам правитель...

По правде сказать, Сэму казалось, что самый главный слонотавр окажется большим, по крайней мере, больше рабочей особи — по логике, так и должно было быть. На деле всё было не так — в центре гнезда, на пуховой подстилкой янтарного цвета возвышался большой цветок, похожий на лотос. В центре его лежал серо-коричневый, крохотный человекослон, чей рост не достигал и метра в высоту, его худое тельце было исписано татуировками, а руки украшали золотые браслеты. Рядом стояла женская рабочая особь, она держала в хоботе опахало, которым обмахивала своего правителя.

— Я ждал тебя, Путник, — заявил главарь пришельцев, глядя в упор своими бледно-зелёными глазами. — Ты первый, кто зашёл так далеко.

Путник... какое-то удивительно знакомое ощущение наполнило Сэма. Когда-то давно, много лет назад, он уже был в подобной ситуации, сидя перед слоноподобным существом. Или не он это был?

Пол под ногами медленно затрясся.

Волнения переполняли Сэма. Он понимал, что сейчас должна осуществиться миссия, к выполнению которой он стремился всю свою сознательную жизнь — то есть, с того момента, как очнулся под тем большим баобабом на дороге.

Промелькнула мысль, что он запросто может задушить и вождя, и самку-охранника, но потом Сэм понял, что не готов к убийству, и заговорил.

— Меня зовут Сэм. И мне... не нравится то, что вы делаете с народами саванны. Им всем очень плохо от этого.

— Пытаешься давить на жалость, Путник? — смекнул слонотавр. — Хм, интересный приём. А ты уверен, что это нужно? Уверен, что мы делаем что-то плохое?

— Вы... уничтожаете огороды и пастбища, портите муравейники. Вы притесняете народы антропоморфов, хотите сжить их со свету... Разве это можно?

Слонотавр поднял кончик хобота.

— Мы никогда не притесняли вас. Во-первых, мы не выходим далеко за границы своего города. Во-вторых, пустоши, через которые ты шёл, всегда были необитаемыми, и...

— Что значит "не притесняли нас"? — перебил слонотавра Сэм. — Не нас, а их, ведь я не родился в стране антропоморфов.

Слонотавр хитро прищурился, подёргивая кончиком хобота. Молчаливая слонотавриха повторила выражение морды вождя.

— Да? Ну и откуда же ты родом?

Сэм старался выглядеть увереннее, поэтому он соврал:

— Я темнокожий сын одного из племён, живущего на севере.

— Каких племён? Человеческих?

Охотник кивнул. Существо усмехнулось.

— Юноша! Ты случайно очутился в нашем мире и не знаешь, что на севере нет человеческих племён!..

— Я неверно сказал, — отчаянно пытался поправиться Сэм. — Не совсем на севере, а на северо-востоке, за Предрассветными горами.

Вождь народа слонотавров хрипло расхохотался.

— До чего же вы, Путники, смешные! За Предрассветными горами ничего нет, там находится вселенская пустота, хаос, поверь мне.

— Нет, ты ошибаешься! — воскликнул Сэм.

Вождь, покачав головой, спрыгнул со своего трона-цветка и подошёл к листвяной стене.

— Смотри, — сказал он, раздвинув ветки.

Сэм подошёл к нему и наклонился, чтобы посмотреть в образовавшуюся щель, но тот час же испуганно отпрянул от ней.

Непонятным образом они теперь находились на уровне облаков.

— Не удивляйся, просто у моего дерева телескопический ствол. Раздвижной. Я поднял гнездо, чтобы нам никто не помешал.

Сэм осторожно подошёл обратно и взглянул в прореху. На востоке, за хребтом Предрассветных гор, действительно зияла тёмно-синяя пустота.

— Мы не зря пришли именно оттуда, из этой пустоты. А людей, юноша, в этом мире нет нигде. Была небольшая группа одичавших, безумных особей, но они все вымерли ещё несколько десятков поколений тому назад.

— Так кто же тогда я? — проговорил Сэм и сел на янтарно-пуховую подстилку.

— Не знаю! — лукаво проговорил слонотавр и вернулся в своё ложе.

Врёт, подумалось Сэму, и он, страшно нахмурившись, сжал кулаки.

— Всё ты знаешь! — он хотел было поколотить вождя этого племени, но вспомнил наставления Максимильяна и попытался успокоиться. — Ответь, я прошу тебя.

— Эх, Сэм-Сэм, — протянул хозяин города. — Тебя так просто обмануть. Это делают все, кому не лень. Ответь мне, как долго ты смотрел в зеркало?

И вправду, давно, подумал путешественник по мирам. Да что давно — за последние пять дней, что он помнит себя, он этого не делал! Проходя мимо ручьёв, он ни разу не удосужился вглядеться в собственное отражение. Уловив ход мыслей Сэма, главный слонотавр достал откуда-то из глубины лепестков лотоса крохотное зеркальце и протянул его.

— Посмотри, Сэм, посмотри на своё лицо.

Волосы на загривке встали дыбом, когда Сэм увидел существо, глядевшее из зеркала. Вскрикнув, он выронил зеркальце, оно упало сквозь переплетение ветвей куда-то далеко вниз.

— Ты обезьяна, Сэм, — спокойным тоном сказал слонотавр. — Самец бурой мартышки. Разумеется, крупный, прямоходящий и бесхвостый. Антропоморф. Иначе и не могло быть — в нашей стране нет места людям. Все новички и пришельцы никогда не были и не станут здесь людьми, таковы правила. Если верить легенде, ты родился в королевстве обезьян, на юго-востоке континента. Ты был самым рослым из потомства последнего короля. По одному из пророчеств, именно детёныш последнего короля должен решить судьбу нашего мира. Но из какого мира пришло твоё сознание — из стабильного, или искусственного, я не скажу. Да и не знаю. Не важно это всё. Знаю лишь, что потом тебя решили направить дальше, к Извилистой реке, потому что здесь, как все считают, начинается война.

Сэм был ошеломлён. Он ощупал своё лицо. Ничего необычного он ранее не замечал — видимо, нос и брови показались ему странными только сейчас, когда он осознал, на кого он похож.

— Война... но зачем... Почему вы поливаете с дельтапланов гадостью посевы остальных зверей?

— Это не гадость, Сэм, это удобрения. Благодаря этим удобрениям мы можем выращивать деревья, подобные этому. Это очень хитрое удобрение. Мы пытались объяснить Биглю и остальным, что это полезно, но это ничего не дало. К тому же, удобрение один раз случайно попало на кормовой муравейник в Солнечных Холмах, что усугубило недоверие. С другой стороны, мы, как внешняя угроза, чрезвычайно полезны для жителей Страны Антропоморфов — уже много лет, как мы пришли, у них нет междуусобных конфликтов, соперничества, и...

Сэм и подбежал к цветку и закричал:

— Ты всё врёшь! И зеркало твоё врёт! Я не верю никому из вас, это не могло быть моё прошлое.

— Просто ты потерял смысл жизни, который пытались тебе навязать, — неожиданно подала голос слонотавриха, и Сэм подумал, что она, похоже, не настолько глупа, как казалось вначале. — И никак не можешь понять своё предназначение.

— Мы можем помочь тебе с этим, — сказал вождь народа слонотавров и коснулся своего лица.

Щёлкнули какие-то едва заметные крепления, и хобот верховного слонотавра отстегнулся и упал, как плюшевая детская игрушка. На месте хобота был обычный нос, похожий на человеческий.

— Наши хоботы — механические. Ты можешь стать хранителем моего хобота. Пока он будет находиться в стране антропоморфов, баланс сил на континенте станет равным. Это будет добрым знаком примирения, придаст уверенности обитателям саванны.

Сэм принял из рук вождя этот странный дар. Хобот был холодным, мягкая плюшевая ткань прикрывала какие-то сложные металлические механизмы. У Сэма возникло чувство, что он уже где-то видел этот странный, словно игрушечный хобот. Враг, оставшийся без хобота, теперь удивительно походил на человека — разве что кожа оставалась странной, и пропорции были неестественными. Охотник на слонотавров молчал, глядя на вождя.

— Любой хобот — это рука наших Творцов, открывающая двери в миры, — загадочно сказал слонотавр, и спросил. — Ну, так что ж? Ты согласен быть миротворцем?

Миротворец. Творец мира.

— А как же ты?

Правитель махнул рукой и посмотрел на самку.

— Я обойдусь. За мной и так неплохо ухаживают рабочие особи. Ступай, тебе дадут лодку и отправят вниз по Извилистой реке.

Сэм кивнул. Из листвы к нему протянулась широкая лапа слонотавра-фуражира, схватила за загривок и вытащила из гнезда.

2.9

Город со странными заводами остался позади. Река петляла между холмов, текла по ущельям и спускалась в подземные гроты. Места были незнакомые, но Сэм не сильно удивлялся тому, что не видел их ранее, когда шёл к слонотаврам. Он вообще устал удивляться и чувствовал некоторое внутреннее опустошение — нелегко в один день потерять все жизненные ориентиры, оказавшись, к тому же, самцом бурой мартышки. В последнее до сих пор не верилось — он мыслил как человек, и, следовательно, являлся таковым.

С другой стороны, в неторопливом пути по реке было какое-то удивительное спокойствие, умиротворение, позволившее расслабиться и забыть о тревоге за своё будущее. Еды — спелых фруктов, орехов и капусты в лодке было предостаточно, и волноваться особо не приходилось.

Механический хобот, завёрнутый в тряпицу, лежал на носу лодки. Сэм чувствовал за собой большую ответственность в том, чтобы сохранить его невредимым, ведь это был не просто механический манипулятор — это был символ единения и стабильности этого странного мира.

Ближе к вечеру долина реки начала постепенно заполняться непонятным едким дымом. Сэм привстал в лодке и увидел на берегу десятки сгоревших деревьев. Кто виновен в них — жара, или некий неизвестный поджигатель? Приглядевшись, за деревьями он увидел множество маленьких огней, медленно движущихся в направлении, обратном течению реки. Сэм закашлялся, попытался пристать к берегу, но течение усилилось, и лодку понесло вперёд.

— Ну что, Сэм, удалось у тебя? Получилось ли? — послышался знакомый скрипучий голос. Путешественник пригляделся и заметил рогатую фигуру на берегу.

— Да, всё получилось! — крикнул Сэм. — Казимир, кто сжёг все рощи вдоль берега?

Винторог побежал вдоль берега, он выглядел удручённым.

— Антропоморфы, жители страны. Их тысячи. Они идут войной на город слонотавров. Они все сошли с ума. Думают, что я со слонотаврами заодно, поэтому они спалили всё моё поле. Моих носочков больше нет.

— Но слонотавры безобидные! Я был у них, их главарь отдал мне свой хобот. Теперь в вашей стране должен наступить мир.

Винторог остановился и крикнул вслед уплывающему путешественнику:

— Брось всё, Сэм! Останови-и лодку, там опасно! Тебя все обманывают, и выхода больше нет. Сойди на берег.

— Выход есть всегда. Я должен! — уверенно сказал Сэм и повернулся обратно. Он до сих пор не доверял винторогу. Казимир на берегу продолжал что-то кричать своим блеющим голосом, но желания слушать его глупости не было.

Возникло чувство тревоги, Сэм присмотрелся к своим вещам, и понял, откуда это чувство возникло. Хобота в лодке не оказалось. Он или выпал при повороте, или его украл кто-то, незаметно подплывший под водой. Ещё недавно обретённый смысл жизни, символ мира и спокойствия, был теперь потерян.

Солнце неожиданно закрыли свинцовые тучи, вдали послышались раскаты грома. Путешественник почувствовал, как к боязни неизвестного будущего Сэма-человека добавился и страх перед грозой, животный инстинктивный страх Сэма-мартышки. Совместившись, два этих чувства сначала вызывали неясные, смутные ассоциации, а через мгновение Сэм закричал.

Закричал, потому что начал вспоминать. Образы и фразы из прошлых миров — ганеши, песочные часы, огромное здание из стекла и бетона, пыльный тротуар и вывеска "Часовая мастерская" — закружились в его сознании.

Потоки ледяного дождя обрушились на лодку с небес. Страна антропоморфов — по меньшей мере третий мир, в который он попал. До этого мира он был заблудившимся путником в Стране Песка. Из ещё более раннего прошлого всплыли воспоминания о серых улицах города, лица людей в сине-зелёной униформе, ощущение опасности и желание убежать. Но и это не было пределом, он вспомнил страшное чувство — чувство колоссальной вины за что-то ужасное, что он творил во всех посещённых мирах, подобных этому. Сэм зажмурился, чтобы избавиться от воспоминаний.

Но почему, почему он бесконечно странствует по разным реальностям?

Одно путешественник почувствовал совершенно отчётливо — все эти миры, покинутые и разрушенные, не были родными для него. Он потерял их, как когда-то потерял свой родной мир. И он должен, обязательно должен найти свою родину, впомнить прошлое и снова стать тем, кем он был изначально.

Где-то вдали послышались взрывы. Впереди был водопад, Сэм понял это, когда оставалось метров тридцать. Никто не говорил ему про то, что на Извилистой реке есть водопады — ни говорящие звери, ни слонотавры. Позади послышался рёв бурного водного потока — огромная волна неслась по руслу реки, смывая всё на своём пути. Сэм начал отчаянно грести к берегу, но руки не слушались его.

За водопадом не было ничего — точно такая же чёрная пустота, что и виднелась за Предрассветными горами из гнезда верховного слонотавра. Сэма вынесло в эту пустоту, и сознание снова рассыпалось на тысячу мелких частей.

Эпизод 3. Табу жителей бункера

3.0

(Третьи лица)

По зомбоящику показывали очередную ерунду пятидесятилетней давности — сериал про каких-то добрых солдат. Кабельный канал в районе был всего один, а по радиоволнам передач уже давно не велось, поэтому выбирать не приходилось. В качестве дополнительного развлечения приходилось играть в шахматы. Юрген выигрывал у Ромула — старик был старше и опытнее, и к концу партии у молодого латиноамериканца на доске осталось всего три фигуры.

— Король, пешка и слон, — проговорил Юрген, поправив старые очки. — Символично, мой друг, не правда ли?

— М-да, куда уж символичнее, — проговорил охранник и пригладил усы, делавшие его похожим на молодого Сальвадора Дали, только намного крепче и сильнее. — Эти хоботастые во всех разновидностях просто окружили наш мир со всех сторон.

Юрген вздохнул, соглашаясь с напарником.

— Ваш благородие, а твой узбек точно приедет завтра? — спросил Ромул.

— Карим не похож на личность, готовую просто так обмануть, — старик откинулся на спинку резного стула и добавил, отрешённо глядя куда-то в салон. — Завтра ожидается сложный день, Ромул, очень сложный. Одна перевозка по городу чего стоит.

Ромул кивнул и сходил пешкой, метя в ферзи, а затем перевернул большие песочные часы, стоявшие на столе.

— Но в чём его избранность? С виду такой хилый.

Юрген задумчиво поглядел в окно. Затем проговорил.

— Он Вестник Перемен. Для нашего мира этот Путник может стать своего рода мессией, но пока не осознаёт этого. Им владеет страх и неуверенность, возможно, именно из-за этого он стал тем, кем стал. Но я всё равно хочу ему помочь.

— Снотворного, которого ты вколол, точно хватит? Он не проснётся в дирижабле?

— Конечно. Местное его тело находится в спячке.

— А этот остров, куда мы его повезём, точно безопасен?

— Смотря... что ты под этим понимаешь, — задумчиво сказал Юрген.

Затем нерешительно взял слона — старинную резную фигуру — и поднял над доской, но звук за окном заставил резко обернуться.

Шум электромоторов. Подобный звук мог издавать в этих краях по вечерам только один объект.

Старик с охранником бросили игру и подбежали к окну, Ромул осторожно раздвинул жалюзи. В вечерних сумерках на противоположной стороне дороги виднелись два припаркованных броневика с сине-зелёными эмблемами на боку.

— Шавки Корпорации, — процедил сквозь зубы Ромул. — Может, не по нашу душу? Вон, у киберготов в соседней коммуне снова оргии.

— Скорее всего, какая-то ошибка, — кивнул Юрген. — Не думаю, что кто-то мог их навести.

Ромул отошёл от окна, выключил телевизор и откинул крышку сундука, служившего когда-то давно кроваткой для племянницы Юргена. Под ворохом тряпок там лежал старый АК-47.

— Сейчас я им...

— Не надо! — остановил товарища старик. — Уверен, всё удастся уладить мирным путём. Лучше спустись в подвал, проверь, как там.

Охранник протиснулся в щель между стеной и старым комодом. Юрген придвинул комод ближе к стене и вернулся в зал.

Мирным путём не получилось. Вояки Корпорации разнесли замок выстрелом из индуктивника и вломились в мастерскую. Отлетевшие щепки разлетелись по салону, потревоженные часы зазвонили и загремели.

— Граф Юрген Нишцельский? — спросил скуластый лейтенант с противной козьей бородкой, возникший в проходе. Взгляд был стеклянным, как будто от наркотиков, хотя за подобное в войсках Корпорации приговаривают к расстрелу. Хотя, кто знает...

— Да, меня так зовут, — ответил часовщик и пригладил редкие усы, сдерживая внутреннее волнение. Потянулся к карточке-документам, но, похоже, солдат она не интересовала. Надо выглядеть спокойным и уверенным, и тогда они...

— Опять за старое? Шпионов теперь укрываете, пан Нишцельский?! — рявкнул лейтенант.

Нишцельскому стало страшно, голос задрожал.

— Я... всего лишь коллекционер-антиквар, часовых дел мастер. У меня графский титул, какие могут быть шпионы, о чём вы. Обратитесь к вашему начальству, генералу...

— Обыскать!

Пятеро крепких солдат разбежались по помещениям часового салона.

"Ковёр... — сердце старика истошно билось в груди, по лбу струился пот. — Я забыл накинуть ковёр на люк за комодом!".

— Хаким, тут что-то странное, — послышалось из коридора, в глазах старика побелело, и он рухнул в обморок.