Мир Диорисса. Пророчество. Книга Вторая. 2 часть.

Бассейн был достаточно большим для того, чтобы тут поместилось двое, и я невольно вздрогнула, услышав плеск воды, и почувствовав его прикосновение ко мне, когда он опустился рядом. Я сидела по шею в воде, прикрытая шапкой пены, поджав колени к груди.

Его рука скользнула мне на спину, и принялась выписывать на ней какие-то невообразимые узоры, ласково, едва касаясь. Дрожь пробегала по всему моему телу, но я молчала, закусив губу и крепко зажмурившись.

Он прекратил поглаживать меня, и я с облечением?.. или разочарованием?.. поняла, что он отстранился.

Выждав еще пару мгновений, я обернулась. Лан откинул голову на борт бассейна и закрыл глаза, просто полулежа в воде. Почувствовав мое движение, он приоткрыл один глаз и улыбнулся:

— Иди ко мне, бельчонок? Просто посидим рядышком.

Я коротко вздохнула, и переместилась ему под бок, так, как привыкла делать всегда. Он слегка наклонил свою голову к моей, коснулся меня щекой, и замер. Не шевелясь, не дотрагиваясь до меня даже пальцем, он просто сидел рядом со мной, прикрыв глаза, и я, слушая его спокойное, размеренное дыхание, постепенно успокаивалась.

Молчание затягивалось, и, не выдержав напряжения, я произнесла:

— Лан...

Его рука, лежащая на бортике бассейна, шевельнулась, и палец коснулся моих губ.

— Не надо, просто помолчим.

Правда, в следующую минуту, не выдержал он. Рассмеялся и поднял голову, с улыбкой посмотрев на меня:

— Любимая, ну что ты сопишь как обиженный ежик? Я же все прекрасно понимаю, и не хочу торопить события. Если ты не готова, значит, я просто подожду. Это не страшно, и ты меня не обижаешь. Поверь.

— Обижаю, — выдохнула я, — просто ты не хочешь, чтобы я так думала.

Стремительное движение, переместило меня так, что, не успев вдруг испугаться, я оказалась лежащей на его груди.

— Любимая, — прошептал он, глядя мне в глаза, — ради того, чтобы ты была счастливой, я готов ждать столько, сколько потребуется. И ты сама, слышишь, только ты будешь решать, когда ты будешь к этому готова. Сегодня, завтра или через год. Я ждал тебя всю мою жизнь, и вполне могу подождать еще.

— Почему? — недоверчиво глядя на него, спросила я.

— Потому что ты моя аол'ориэс, и я люблю тебя, — просто ответил он.

Он поцеловал меня в кончик носа и отпустил. Пока я переводила дыхание, он выбрался из воды. Я торопливо зажмурилась, чтобы не смотреть, а потом услышала его голос:

— Иди ко мне.

Он присел на краю бассейна, держа в руках большое пушистое полотенце, распахнув его в ожидании меня. Увидев, что я сомневаюсь, он поднялся в полный рост и закрыл глаза. Я выскользнула из воды и шагнула к нему. Лан завернул меня всю целиком и легко подхватил на руки.

— Лан, — тихо пискнула я.

Он остановился, и внимательно посмотрел мне в глаза.

— Бельчонок, — очень серьезно сказал он, — ты моя любимая, ты моя жена, дарованная мне богами, и я всю жизнь буду носить тебя на руках. Пусть и начнется это с наших покоев. Не бойся.

Я счастливо вздохнула и расслабилась. Ему я верю как себе. И тоже люблю его. Очень сильно.

Он, пройдя через комнату, опустил меня на постель и накинул сверху меня одеяло, в которое я тут же завернулась, попутно выпутываясь из полотенца. Он замер, глядя на меня, а я зажмурилась, вдруг осознав, что на нем, в отличие от меня, нет ничего. Даже полотенца. По моим волосам легко скользнула рука, и прозвучал тихий вопрос:

— Бельчонок, быть может, будет лучше, если я буду спать в твоей комнате? Я не хочу пугать тебя еще больше.

Я, не открывая глаз, помотала головой и попросила:

— Не уходи, — и, помолчав немного, добавила, — я тоже тебя люблю... и хочу... но боюсь...

Кровать тихо скрипнула, принимая на себе его вес. Он скользнул под одеяло, и лег рядом со мной. Одна его рука сама собой улеглась мне под голову, а второй он обнял меня за талию, еще крепче прижимая к себе. Я, тихонько вздохнув, уткнулась лицом в его грудь, вдыхая его запах.

Его тонкие чуткие пальцы слегка поглаживали мне спину вдоль позвоночника, вызывая какое-то странное чувство. Хотелось, чтобы он продолжал, не останавливаясь ни на миг. Я посмотрела на него. Лан лежал на боку, закрыв глаза. Дыхание его было спокойным и глубоким. Могло показаться, что он спит, если бы не пальцы, которые продолжали рисовать на моей спине, причудливые узоры. Я несколько мгновений рассматривала его лицо, а потом, внезапно решившись, прикоснулась своими губами к его губам.

Он замер на мгновение, а затем ответил на мой робкий поцелуй. Губы, легко касались моих, дразнили, прикусывали, и отпускали на мгновение, чтобы в следующее мгновение прижаться еще сильнее. Рот приоткрылся в стремлении полностью подчиняться его натиску. Легкие касания его языка к моим губам, заставило меня замереть от неожиданности. Так он меня не целовал никогда.

— Тебе не нравится? — еле слышное дыхание вместо слов. И снова касания губ. Не останавливаясь, не замирая даже на миг.

— Нравится, — едва выдохнула я, — очень.

— Любимая, — его полустон — полушепот заставил меня выгнуться в его руках. Что же он со мной делает?

— Люблю тебя, — прозвучал еле слышный ответ.

Поцелуи отступили. Теперь он целовал не только мои губы, а начал спускаться ниже. Каждая клеточка моего тела не избежала его внимания. Шея, ключицы, плечи и руки. Он целовал, не останавливаясь, продолжая ласкать нежными пальцами мою спину, бока, живот. Я даже не заметила, когда с нас сползло одеяло. Когда я оказалась лежащей на спине, а он на боку рядом со мной, приподнявшись на локте. Когда его губы коснулись моей груди, я невольно дернулась в стремлении закрыться рукой, но он нежно остановил ее, зажав мои пальцы в своих. Его зеленые глаза, сейчас потемневшие от страсти, смотрели прямо мне в душу.

— Любимая, это я, — его хриплый шепот сводил с ума, — не бойся меня.

И губы вновь вернулись к прерванному поцелую. Прикосновения, легкие, как перышки. Его губы, пальцы, попеременно касались полукружий моей груди. Я умирала от страха и стыда, но в то же время понимала, что попроси я остановиться, и он остановится в тот же миг. Но от разочарования умру уже я. Мне было страшно, но я безумно хотела продолжения.

Одна из его рук, та самая, на которую он опирался, скользнула мне под спину, заставив невольно выгнуться, подобно кошке, а вторая, легкими движениями, незаметно даже для меня, спускалась все ниже и ниже по животу. В тот миг, когда я осознала, чего хочет Лан, его губы вернулись к моим губам, не позволив мне возмутиться его настойчивости.

Чуткие пальцы поглаживали мои бедра, колени, возвращались к животу, и продолжали все сначала. Я отвечала на поцелуй, и в голове постепенно все мысли превращались в туман, заставляя забыть обо всем на свете кроме его рук и губ.

Когда его пальцы скользнули туда, где быть им совсем не положено, я невольно дернулась, и замерла, услышав тихий шепот:

— Любимая, и это тоже я... не бойся меня... я люблю тебя, моя аол'ориэс.

Его нога, прижала одну из моих к постели, облегчая доступ его пальцам, которые выделывали что-то совсем невообразимое. Внутри меня зародилось, и постепенно росло какое-то странное чувство, похожее на огонь. Оно сжигало изнутри, но остановить эту муку не было сил. Я зажмурила глаза, и только тихо вздрагивала в ответ на его поглаживания. Он, то усиливал нажим, то едва касался, слегка поглаживал, легко проскальзывая внутрь. Я изгибалась и стонала, не в силах сдерживаться более.

Вчера все было как в тумане, подозреваю все это было проделками Аэлэниель, которой было выгодно наше соединение в единое целое. Я практически ничего не помнила, и от этого было еще страшнее. Сегодня был уже второй раз, но по сути своей первый. К моему счастью, мой любимый это понимал, и не торопил меня, а только продолжал ласкать и целовать меня. Я была подобна меду, который растаяв на солнце, стекает янтарными каплями. Я плавилась, и огонь во мне пылал все сильнее.

Лан замер на один лишь только миг, а затем я услышала тихий шепот, проникающий мне в самую душу:

— Я люблю тебя, моя аол'ориэс. Не бойся, бельчонок, я буду очень осторожен.

Не успев осознать, что значат эти слова, я почувствовала прикосновение. Но не пальцев, а чего-то иного. Твердого, и горячего как огонь. Испуганно дернулась в сторону, но к моим губам прильнули его губы. Нежный поцелуй, позволил на мгновение отвлечься от того, что беспокоило, и в ту же секунду я почувствовала, как внутрь меня скользнуло что-то большое, обжигающе горячее и твердое как камень.

Я замерла, прислушиваясь к новому ощущению, а в это время мое лицо и губы покрывали частые поцелуи. Хриплый стон, легкий вздох и шепот: "я люблю тебя", и первое обманчиво-неторопливое движение. Я невольно вскрикнула, почувствовав его движение внутри себя.

Зеленые глаза в тревоге распахнулись, уставившись на меня.

— Я сделал тебе больно, — скорее утвердительно, чем вопросительно произнес Лан.

Я помотала головой. Вот как сказать? Не больно, нет. А странное до невозможности чувство, когда тебя наполняет что-то неизвестное, но от этого так хорошо, что хочется не отпускать и на миг подобное ощущение.

Лан расслабился, я увидела это по его глазам, и вновь склонился ко мне, прижавшись к моим губам.

Движения, сначала неторопливые и осторожные, постепенно ускорялись. Уже не было сил ни на что, только хрипло стонать, сжимая в кулаке смятую простыню, и впиваться пальцами в его твердые плечи, стремясь прижать его еще ближе, раствориться в нем без остатка.

Огонь внутри меня продолжал расти, становиться все больше. Подобно костру получающему питание от горящих веток, мой огонь разрастался, от каждого его движения, грозясь выплеснуться в неконтролируемом взрыве. Движения Лана стали более резкими, какими-то рваными, и в тот момент, когда он хрипло застонал, уткнувшись носом мне в грудь, взрыв все-таки произошел...

Я очнулась от того, что он покрывал поцелуями мое лицо и губы. Глаза его были испуганы, а я в ответ улыбнулась глупой улыбкой, не в силах вымолвить ни единого слова.

Не знаю, что он смог прочесть в моих глазах, но практически мгновенно успокоившись, он упал на спину, и переместил меня к себе на живот, не выпуская из своих объятий. Я уютно устроилась у него на груди, положив на нее голову и слушая его учащенное сердцебиение.

Его руки поглаживали мне спину, опять вырисовывая на ней сложные узоры. Но теперь это действовало просто расслабляюще. Мне почему-то захотелось спать.

Я почувствовала легкое прикосновение губ к своим волосам, и в следующее мгновение на нас обоих сверху натянули одеяло.

— Я люблю тебя, мой бельчонок, — услышала я уже сквозь сон, — спокойной ночи, любимая.

"Спокойной ночи, любимый", — успела подумать я и провалилась в сон, так и уснув у него на груди.

Глава 15.

"Любить — это находить в счастье другого

свое собственное счастье".

(Готфрид Вильгельм Лейбниц)

Лан.

За окном уже рассвело, когда я проснулся. Моя любимая, лежала рядом, прильнув ко мне так доверчиво, что я невольно застонал от невыносимого счастья. Мой милый, нежный, ласковый бельчонок. То, что произошло с нами вчера, было невероятным. Первая наша совместная ночь, прошла как в тумане. Я знал, что и она испытывает то же самое. Вмешательство богов в нашу жизнь, позволило совершиться тому, о чем в ближайшие годы я и помыслить, не смел. Но это было не наше. Как будто мы были куклами, которых невидимый кукловод дергал за ниточки, принуждая к действиям. А вот вчера — это были мы.

Моя любимая была такой робкой, так боялась меня. Я кожей ощущал ее страх, слышал ее мысли, и не хотел спешить, дав ей выбор. Но продолжал надеяться. И она в полной мере оправдала все мои надежды и ожидания. Такая крошечная, легкая, словно перышко, нежная как цветок лилии, она раскрылась, уступив моим ласкам, и оказалась настолько страстной, что мое сердце заходилось от восторга от того, что это счастье, все, целиком, принадлежит только мне.

Она вчера потеряла сознание. О боги, я был в шоке, подумав, что невольно причинил ей боль, даже не заметив этого. Но когда она открыла глаза, очнувшись от моих поцелуев, я внезапно понял, что дело не в боли или страхе. Я сумел довести ее до пика наслаждения. По сути, в первый раз и она смогла. У меня получилось. Я знал, что у женщин это бывает крайне редко, порою требуются даже не месяцы, а годы для того, чтобы научиться принимать наслаждение от любви. А у нас все получилось сразу, и более того, она была в восторге, а я погибал от любви и нежности к ней.

Словно почувствовав мой внимательный взгляд, она открыла свои, затуманенные ото сна глаза и робко улыбнулась.

— Привет, — прошептал я, склоняясь над ней и проводя языком по ее шейке.

Она изогнулась в моих руках и застонала.

— Лан, что ты делаешь?

Мой голос звучал хрипло:

— Соблазняю мою любимую. Она против этого?

Эль смутилась:

— Нет, мне нравится. Вот только...

— Что? — я оторвался от ее плеча, которое покрывал поцелуями и заглянул в ее глаза.

— Разве можно, — она запнулась, — сейчас утро, и...

— И? — улыбнулся я.

— Светло, — порозовела она.

— И?.. — продолжил я поцелуи, спускаясь все ниже.

— Лан, — она всхлипнула.

— Что, любимая? — я остановился и вытянулся рядом с ней, прижав ее к себе как самое драгоценное сокровище.

Она уткнулась в меня носом и засопела как маленький ежик.

— Лан, это не правильно, то, что мы делаем.

Я растерялся.

— Почему, любимая? Мы дарим друг другу любовь и нежность, что в этом плохого?

— Ты помнишь, я тебе рассказывала о... — она на миг запнулась, — ...про женщин, которым нравятся мужчины? Я вчера... — она невольно всхлипнула.

О боги, милая, что же ты делаешь со мной?

Я отодвинул ее от себя, перевернул на спину, хоть она и сопротивлялась, и стал покрывать поцелуями ее лицо, губы, глаза, из которых текли слезинки.

— Любимая моя, Эль, посмотри на меня и не плачь, — шептал я ей, не переставая целовать ее, не давая ей право на раздумья, — ты самая нежная, самая ласковая, самая чувственная, — я поймал губами еще один ее тихий всхлип, — ты что, так испугалась вчера того, что произошло? Это дар нашей любви любимая, это счастье, ты не должна даже думать о том, о чем ты подумала.

— А как я должна думать, — тихо всхлипнула она, не открывая глаз, — моя мама... моя приемная мама, она мне говорила, когда они решили про мою свадьбу, что мужчина и женщина бывают вместе. Мужчина получает удовольствие, а женщина обязана ему его дарить, но получать самой это грех. Только падшие... — она снова всхлипнула.

Ой-ё... Как же все запущено, мне даже в голову подобное бы не пришло.

— Эль, пожалуйста, посмотри на меня, — серьезно сказал я, прекратив ее целовать.

Она замерла, почувствовав перемену в моем настроении, и осторожно приоткрыла заплаканные глаза.

— Любимая, — я склонился над ней, не отводя взгляда от ее затуманенных черных глаз, — забудь раз и навсегда то, о чем тебе говорили люди. Мы эльфы, у нас все по-другому. Совсем не так. Мужчина в первую очередь стремиться доставить удовольствие своей любимой, не думая о себе. Другое дело, что для этого порою требуется много времени. Бывает даже годы. То, что произошло вчера, это счастье для меня. Понимаешь? Я смог подарить тебе свою любовь. И ты приняла этот дар. Это не стыдно. Это потрясающе. И я хочу, чтобы ты знала это, и никогда не забывала.