Мир Диорисса. Пророчество. Книга Вторая. 2 часть.

Она растерянно моргнула. Из ее глаз постепенно уходили отчаянье и страх.

— Правда? — робко спросила она, — мне было так стыдно, едва я поняла что случилось...

— Истинная, правда, любимая, — я снова склонился к ее губам, — и я намереваюсь повторить то, что мы с тобой совершили вчера. Надеюсь, ты не против?

— Нет, — выдохнула она, отвечая на мой поцелуй.

Сегодня, при свете зарождающегося утра, я впервые смог разглядеть ее полностью. Она была совсем еще ребенком, длинноногая, грациозная как лань, маленькая грудь, которая легко умещалась в моей ладони, и от этого ощущения, у меня на глазах выступали слезы. Стройная как тростинка, тоненькая, и трогательно беззащитная. Моя аол'ориэс. Я обладал этим чудом, и я не намеревался когда-либо выпускать его из своих рук.

Я целовал ее грудь, не смея оторваться, как усталый путник от хрустального родника, мягко обводил языком чувствительные соски, целовал и слегка посасывал их, с восторгом слушая тихие стоны моей любимой. А это еще не все, моя аол'ориэс, тебя ждет сюрприз...

Постепенно спускаясь все ниже, я продолжал ласкать ее животик, стройные ножки, прокладывая поцелуями себе путь в святая святых.

Когда я осторожно развел ее бедра в разные стороны, она не дернулась испуганно, как вчера, только прикусила губу в ожидании.

Я склонился и прильнул губами к тому самому месту, где вчера она впервые познала ласку моих рук. Мягко провел языком, и слегка надавил, отстранившись на мгновение, и приник к ней вновь, даря наслаждение моей любимой.

— Лан, — потрясенно выдохнула она, невольно, дернувшись.

— Да любимая, — ответил я, не отрываясь от ее неповторимой сладости.

— Что ты делаешь, — она всхлипнула, и снова попыталась отстраниться, — отпусти...

Я обнял ее бедра своими руками, не давая ей пошевелиться, и продолжил мучительную ласку,

— Лан, — снова тихий всхлип.

— Я люблю тебя, — прошептал я ей в ответ, — пожалуйста, позволь, тебе не будет плохо, я обещаю.

— Это неправильно, — еще один всхлип.

— Кто сказал? — удостоверившись, что она перестала вырываться, я отпустил ее, и теперь к моему языку присоединились пальцы. Один, затем второй.

Она выгнулась, застонав от наслаждения.

— Лан, это мука, перестань...

— Пока еще не время, любимая, — я медленно обводил языком сосредоточие наслаждения.

Эль билась в моих руках, стонала, уже не в силах сдерживаться и бессвязно молила о чем-то, сама не понимая, чего она хочет.

Почувствовав, что уже и сам не в силах больше сдерживаться, я отстранился, накрыл ее своим телом и вошел в нее, быть может чуть резче, чем следовало, но она подалась мне навстречу, раскрывшись как цветок, даже не заметив этого. И снова древний как мир, танец любви. Мужчины и женщины. Пронзительный восторг. Я слышал ее мысли, видел нежность на ее лице, осознание чуда любви, ничем не замутненное счастье.

В миг, когда я достиг пика, я понял, что и в этот раз у нас все получилось. Она, внезапно застонав, обмякла в моих объятьях. Бельчонок мой, да что же ты со мной делаешь? У меня нет сил, даже на мгновение, отстраниться от тебя.

Огромные черные глаза распахнулись, с надеждой глядя на меня, и я с улыбкой потянулся к ее губам, отвечая на невысказанный вопрос. Да, любимая. И снова да. Отныне и впредь.

Я выбрался из постели, поцеловал свою аол'ориэс, и отправился в купальню. Приготовил свежую воду и подогрел ее до нужной температуры. А вот пена нам не нужна, я хочу видеть свою любимую, теперь нам нечего прятать друг от друга.

— Иди ко мне, — поманил я ее, подойдя к постели.

Она лежала, свернувшись калачиком, и следила за мной широко раскрытыми глазами. О, и в самом деле... Похоже, она рассматривает меня с не меньшим удивлением, чем я ее.

Я присел на край постели, и накрыл ее ладонь своей.

— Нравится? — с улыбкой спросил я.

— Что? — не поняла она.

— То, что ты так внимательно рассматривала, — подмигнул я.

Эль мгновенно порозовела и попыталась зарыться лицом в подушку.

— Не-не-не, ты не ответила, — отобрал я у нее средство защиты от меня, — так как?

Она смущенно кивнула.

— Ну и отлично, — я склонился над ней, поцеловал и подхватил на руки так, словно она была пушинкой. Впрочем, если говорить честно, именно ей она и была. — Тогда идем.

— Куда? — задумчиво спросила она.

— Я хочу принять ванну, и не один, а вместе с тобой, — улыбнулся я.

— Ла-а-ан, — протянула она, — ну ты что...

— А что тебя смущает? — не понял я, осторожно опуская ее в воду.

Она потупилась.

— Разве можно так часто... — запнувшись, она еще сильнее залилась краской.

Я сейчас умру от счастья, честное слово.

Опустившись в воду рядом с ней, я осторожно притянул ее к себе и усадил на колени. Почувствовав себя в своей стихии, ибо мои колени, с самого первого дня нашего знакомства, были ее законным местом, она заметно расслабилась и прижалась к моей груди.

Я медленно гладил ее руками по спине, обводил пальчиками ее чувствительную грудь, спускаясь к животу, а она сидела, абсолютно спокойно и прислушиваясь к своим ощущениям.

— Лан, — сказала она так тихо, что я едва расслышал.

— Что любимая?

— Я так счастлива, — она вздохнула, — разве так может быть? Я всегда думала, что так бывает только в сказках

— И я, моя любимая, — зарылся я лицом в ее волосы, — и я.

* * *

Тихий стук застал нас в тот момент, когда мы отдыхали после уже третьего за сегодняшнее утро проявления нашей любви. Я тихо скрипнул зубами, понимая, что на этом наше счастье побыть одним и закончилось. Моя любимая тихо засмеялась, с головой забравшись под одеяло, а я, не озаботившись одеждой, пошел открывать дверь. А не понравится, пусть не ходят.

За дверью обнаружился Дар. Увидев мой вид, он покраснел и задрал глаза к потолку.

— И? — задал я вопрос.

— И тебе доброе утро, ушастое создание, — последовал странный ответ, и мой кровный брат, бесцеремонно отодвинув меня в сторону, вошел в дверь.

Я закрыл ее за неожиданным гостем, и теперь следил за ним удивленными глазами. Дар, не отрывая глаз от потолка, прошелся по комнате, наткнулся на кресло, помянул Тьму и, не выдержав, рявкнул на меня:

— Штаны одень уже, недоразумение ушастое. Я не девушка, чтобы меня смущать.

Я хмыкнул, заворачиваясь в покрывало и усаживаясь на край кровати.

— И, тем не менее, ты превосходно смущаешься...

— Тьфу, на тебя, — ругнулся Дар, — я пришел вас на завтрак позвать.

— Любимая, а мы хотим завтракать? — поинтересовался я, погладив одеяло.

— Хотим, — послышалось оттуда, — только здесь. Если можно.

Дар облокотился рукой о подлокотник кресла, подпер ей щеку и задумчиво уставился на нас.

— Что? — не выдержал я его взгляд.

— Тебе честно сказать или придумать чего? — со странной интонацией спросил он.

— Честно, — растерялся я.

— Ты хочешь полетать на моем драконе? Когда он вылетит? — спросил Дар, глядя мне в глаза.

— Хочу, — кивнул я, не понимая, куда он клонит.

— Так какого тролля, ты творишь? — не выдержав, крикнул он на меня.

Эль вынырнула из-под одеяла, и не менее удивленно уставилась на него.

— Дар, ты чего? — осторожно спросила она.

— Ничего, — обиженно пропыхтел он, — вы нас сегодня разбудили на рассвете, спальни-то через стену. Ну и... Тьма, я еле сдержался! Нет, я сегодня же перееду в другой конец дворца, — возмущенно выдохнул он, — влюбленные эльфы это кошмар, а женатые влюбленные эльфы, это конец света!

Мы с Эль переглянулись, и до меня дошло, о чем говорит Дар. О, боги, вот это мы... А спальня отца за другой стеной...

Эль видимо подумала о том же, потому что вцепилась в одеяло как утопающий в соломинку и прошептала:

— Лан, я сегодня НИКУДА не пойду. Я умру от стыда.

Дар хмыкнул.

— А чего умирать-то, наоборот гордиться надо. ТАКИМИ достижениями...

Эль проворно укрылась с головой. Я помолчал, и задумчиво хмыкнул:

— Извини, Дар, мы не подумали...

— Угу, — кивнул он, — мы так и поняли. Так что, на завтрак идете?

— Нет, — раздалось приглушенно из-под одеяла.

Я развел руками, мол, извини, но...

Дар понятливо кивнул. Я проводил его до двери, вернулся назад на постель и потянул одеяло на себя. Эль смотрела на меня круглыми глазами.

— Лан, как я отсюда выйду? КАК? Твой отец, он ведь все слышал... Боги, я умру от стыда...

Я притянул ее к себе и поцеловал в такую любимую макушку.

— Любимая, ты что, серьезно думаешь, что есть что-то такое, чего он раньше не слышал или сам не делал? А я как в таком случае на свет появился?

— Лан, — Эль возмущенно вздохнула, — он твой отец. А мы...

— А мы влюбленные и женатые эльфы, Дар правильно сказал. И стесняться тут совершенно нечего, — я еще раз ее поцеловал, и она прижалась ко мне, обхватив меня руками за шею.

— Лан, а можно мы тут останемся?

— Насовсем? — уточнил я.

Она вздохнула.

— Мне так стыдно...

Я поцеловал ее в кончик носа и потащил с постели. Она хихикала и отбивалась. Но я оказался сильнее.

— Любимая, давай одеваться, иначе действительно есть шанс, что сегодня мы отсюда не выйдем. Я тебя просто не выпущу.

После того, как мы оделись, Эль уселась перед зеркалом, приводить волосы в порядок. Я поцеловал ее и направился к двери.

— Жди меня тут, я распоряжусь насчет завтрака. А потом подумаем, что нам делать дальше.

Глава 16.

"Красивые глаза только у того,

кто смотрит на тебя с нежностью".

(Коко Шанель)

Эль.

Я сидела вполоборота к зеркалу и пыталась распутать то безобразие, которое оказалось на моей голове после нашей с Ланом любви. Боги, я, только подумав об этом, краснею как пион, что будет, если кто-то мне о чем-то намекнет. Когда Дар сегодня утром кричал на Лана, я думала что провалюсь сквозь землю. Мы так увлеклись, что совершенно забыли не только о времени, но и о чувстве стыда. И стены тут не бумажные, а вполне себе мраморные. Что же мы вытворяли, если они нас услышали. И как мне теперь смотреть в глаза отцу Лана, который спал в соседних покоях, за стеной. Боги, помогите...

Я услышала, как дверь приотворилась, пропуская в комнату Лана. Этот разнесчастный колтун совершенно не желал распутываться, и я уже начинала злиться.

— Лан, помоги мне, пожалуйста, — не оборачиваясь, я протянула ему расческу, — у меня не выходит.

Он взял ее и молча, принялся распутывать это безобразие. Я откинула голову на спинку кресла и задумалась.

— Знаешь, — сказала я, спустя несколько минут, — я, пожалуй, останусь все-таки здесь. Сейчас сижу и думаю, как мы с тобой могли себя так повести, ведь теперь я не смогу смотреть в глаза твоему отцу. Мне очень сильно стыдно.

— А почему? — голос, которым был задан вопрос, был мне знаком. И это был не Лан...

Я дернулась в сторону, но меня удержали за плечи, вынудив остаться в кресле.

— Эль, подожди, я еще не закончил, осталось совсем немного, — голос Алла'ателя был спокоен, и я поняла, что он улыбается.

Я в ужасе закрыла лицо ладонями.

Спустя пару мгновений я услышала, как он отошел от кресла и положил расческу на столик. А потом я почувствовала, как меня осторожно взяли за руки, вынуждая убрать их от лица. Я убрала, но глаза остались зажмуренными. Боги, что мне делать?!

— Эль, посмотри на меня, — попросил он.

Я в отчаянии отрицательно покачала головой. Алла'атель потянул меня из кресла, и я послушно поднялась, став перед ним. Он провел ладонями по моему лицу, по волосам, а потом, неожиданно, прижал меня к себе и крепко обнял.

— Малыш, — его голос был тих и спокоен, но я чувствовала, что внутри него бурлили, ища выхода, какие-то эмоции, — я сейчас прекрасно понимаю твои чувства.

Я вздохнула и попыталась отстраниться, но меня держали крепко.

— Ты знаешь, когда ты родилась, Лан был уже совсем взрослым. Конечно несмышленым ребенком по нашим возрастным меркам, но по сравнению с тобой, уже взрослым мужчиной, с большим жизненным опытом, — Алла'атель вздохнул. — Когда было принято решение о вашем с ним браке, он... — эльф замялся, подбирая нужное слово, — был, наверное, разочарован. Я видел, как ему претила мысль о браке вообще и с тобой в частности. Мы, светлые эльфы, не считали темных врагами, но и друзьями нас никто особо не называл. Возможно, он надеялся, что вообще не придется жениться, возможно, что его избранницей станет светлая эльфийка, я не знаю.

Боги, почему мне стало вдруг так больно? Я подняла голову и сквозь слезы посмотрела на него. Он улыбнулся, и пальцем аккуратно стер слезинку с моего лица, после чего шагнул назад и опустился в кресло, притянув меня к себе на колени. Я уселась, отстраненно подумав, что привычка у них одинаковая...

— Я могу продолжать? — спокойно поинтересовался он.

Увидев мой кивок, Алла'атель продолжил рассказ:

— Мне было жаль своего сына, потому что, к сожалению, только династические браки правящих домов заключаются с какой-либо выгодой для двух Империй. И любви в этом случае не бывает никогда. Возможна дружба, может быть легкая симпатия. Так, как было у меня с его матерью. Но никогда — любовь. И я отчетливо осознавал, что своими руками обрек своего сына на долгую и безрадостную жизнь с не любимой. Мне было горько, но изменить я не мог ничего. Все это, за многие тысячелетия до нашего рождения, было предопределено пророчеством. Когда на следующий день я похитил тебя из твоего дома, — он усмехнулся, — давай будем называть вещи своими именами, это было именно похищение, я увидел в его глазах надежду. На то, что тебя не найдут. Шли годы, а о тебе не было никаких вестей. Он не подозревал, что именно я был причастен к твоему исчезновению, и радовался своей неожиданной свободе. А я, каждый день смотрел ему в глаза и считал дни до конца его счастья, потому что уже очень скоро тебе надлежало вернуться домой.

Он тяжело вздохнул и уткнулся носом мне в плечо. Я так растерялась, что даже на мгновение забыла о своей неожиданной боли, которая терзала мне сердце когтистой лапой.

— Прости меня малыш. Мы, сильные мира сего, иногда уподобляемся богам и позволяем себе принимать решения за других, о том кому и как поступать... За вас все было решено еще в момент твоего рождения. А потом исчез Лан. Просто исчез. Мы шли в Аршеранн через Ильмарин порталом, у меня было несколько неотложных дел, которые мне надлежало там завершить, перед отбытием в столицу темных эльфов. Он выпросил разрешения погулять по городу. Я не мог подумать, что что-то может случиться. Он сильный, он воин, умеет обращаться с клинком и магией. Врасплох бы его не застали. Так думал я. Но, как оказалось, ошибался. А потом ко мне явился твой отец. И с порога потребовал открыть место, где я спрятал тебя четырнадцать лет назад. Не знаю как, но он догадался, что виновен я и использовал Лана, чтобы надавить на меня. Мне некуда было деваться, и я открыл название той человеческой деревни, куда я и мой первый советник, подбросили тебя четырнадцать лет назад. И стал ждать возвращения сына. Прошло два дня, и в своем кабинете на столе я обнаружил его платок, весь в крови и записку со словами: "Она умерла. Смерть за смерть".