Не вмешивайтесь в дела волшебников

— Хмм... — МакГонагалл с трудом скрыла усмешку. — Кажется, я знаю еще одного человека, который думает точно также.

— Понятия не имею, о ком это вы, — Дамблдор выглядел абсолютной невинностью.

— Вы уверены? — Поддела его Минерва, широко улыбнувшись.

— Давайте не будем отвлекаться, — попросил Дамблдор. — Как я говорил, то, как мистер Поттер наказал мисс Грейнджер было прямым следствием ее поступка. Думаю, он хотел показать ей, что он чувствовал, когда она сожгла его альбом с единственными фотографиями его родителей, которые у него были.

— Но это нечестно, Альбус! — Возразила Минерва. — Он наказал ее за то, что она взяла его книгу. Это несправедливо — такое серьезное наказание за обычный проступок.

— Не думаю, что он сделал с ней именно за это. Я имею в виду то, что она взяла что-то у него — было всего лишь предлогом. Вспомни, что она сделала с его фотографиями. — Напомнил Дамблдор. — Она знала, как много они для него значили, и то, что их сожгла его лучшая подруга... Думаю, Гарри понимал, что чтение для мисс Грейнджер — также самое дорогое в ее жизни, и если он отнимет эту ее способность, то сможет хоть как-то расплатиться за то, что она сделала.

По некоторому размышлению, Минерва признала его правоту.

— Думаю, вы правы, Альбус. Хотя, по моему мнению, наказание намного перевешивало все, что она сделала. Гарри был первым другом мисс Грейнджер в Хогвартсе, и я знаю, как сильно она хочет вернуть эту дружбу.

— И именно поэтому он и должен оставаться жить и дальше в башне Гриффиндора, — согласился Дамблдор. — Если мы позволим ему уйти сейчас, то, вероятно, уже никогда не сможем вернуть все, что потеряли в прошлом году. Мистер Поттер слишком важен для нас и всего волшебного мира, чтобы позволить ему уйти.

— Возможно, Альбус, но по сравнению с будущим множества волшебников и ведьм нашего мира, почему это настолько важно? Если так и дальше будет продолжаться, то мы можем потерять слишком много студентов, которые просто решат перевестись в другие школы, если вообще не бросят свое образование . — Она перевела дыхание. — Скажите, почему все это так важно?

Дамблдор нахмурился. Нужно было ответить серьезно, или ее доверие будет потеряно. Пауза затягивалась, и Альбус принял решение.

— Частично эта информация, Минерва, — начал он. — Является совершенно секретной и доступна только членам Визенгамота и некоторым Невыразимцам. Ты знаешь, что число рождающихся волшебников и ведьм в последнее время снижается, и что волшебный мир медленно регрессирует?

— О чем вы говорите? — МакГонагалл не понимала, какое отношение количество волшебников имеет к Гарри Поттеру. — Конечно, из-за Гриндевальда и двух нашествий Темного Лорда количество магов могло снизиться, но — коэффициент рождаемости? И при чем здесь Гарри Поттер?

— Оно понизилось именно из-за межродственных браков. — Пояснил Альбус. — Каждый год рождается все больше и больше сквибов.

— Но магглорожденные волшебники и ведьмы могут помочь в этом. Как, впрочем и полукровки. — Для МакГонагалл все было слишком очевидно.

— Не все это понимают, Минерва. Как глава Визенгамота, у меня есть доступ к статистике рождаемости, и, даже быстро просмотрев ее за последние сорок лет, можно понять, что количество детей, поступающих в Хогвартс, год от года уменьшается. Даже в других волшебных школах, таких как Дурмстранг и Бобатон, наблюдается медленное, но устойчивое уменьшение студентов, что невозможно объяснить действиями Гриндевальда и Волдеморта вместе взятыми. Даже если большинство чистокровных магов и не признает это, полукровки и магглорожденные намного превосходят их численностью, и именно чистокровные маги по силе являются самыми слабыми.

Дав несколько секунд, чтобы эта информация уложилась в сознании профессора, Дамблдор продолжил.

— Несмотря на такие открытые составы зелий, как Волчье Зелье и пара других, за пятьдесят лет никаких открытий не происходило — уж можешь мне поверить. Было также отмечено, что с каждый последующим поколением первокурсники, поступающие в Хогвартс, становились все сильнее, но, по мере взросления их магическая мощь увеличивается ненамного. Кажется, эта тенденция затрагивает даже магглорожденных волшебников. Большинство первокурсников в состоянии аффекта должны быть способны к применению беспалочковой магии, но, по достижению семнадцатилетнего возраста, эта способность практически теряется. Также отмечено, что сквибы рождаются, в большинстве своем, именно у тех пар, чьи родители являются чистокровными уже в двенадцатом поколении или более.

— Почему так, Альбус? — Минерва была почти в шоке от только что услышанных фактов. Она быстро поняла, что хотел ей сказать Дамблдор — каждое поколение было слабее предыдущего.

— Есть несколько причин. Ты знаешь, что множество магглорожденных, которые не очень сильны в магическом плане от природы, или не женились на чистокровных волшебницах, покидают волшебный мир спустя несколько лет после выпуска?

— Почему? — МакГонагалл не видела никакой причины для бегства из волшебного мира. (ну, не считая Гарри — прим. пер.)

— Дискриминация, — просто сказал Дамблдор. — Примерно сто лет назад, чистокровные маги, поняв, что магглорожденные быстро захватывают место под солнцем для себя, приняли закон об ограничении числа рабочих мест для магглорожденных волшебников. Они сделали это только из боязни, что они могут потерять свою власть под напором более молодых волшебников.

МакГонагалл молча сидела, слушая его рассказ.

— Затем, по прошествии нескольких лет, видя, что ничего не меняется, и устав жить под давлением, множество магглорожденных эмигрировало в Америку, где чистота крови мало что значит, и где они смогут реализовать свой потенциал. Другие, которые не могли уехать из страны, вернулись в мир магглов, и были вынуждены вновь учиться жить и выживать без магии.

— И с тех пор никто не изменил эти законы? — Минерва не могла поверить, что маги стали настолько слепыми.

— Каждый раз, когда кто-нибудь пытался изменить их или объяснить, что сулит нам в будущем такая дискриминация, и пробовал отменить эти законы, чистокровные волшебники не позволяют сделать это. — Дамблдор покачал головой. — Что же касается магического потенциала студентов, то у нас есть только предположения. Случайная магия делается без палочки, одними намерениями, эмоциями, и она весьма мощна. Мы, в процессе обучения, заставляем студентов идти по пути определенных слов и жестов, чтобы магия текла сквозь палочку, вместо того, как нужно. Вероятно, именно это и ослабляет их способность к беспалочковой магии, и, вследствие недостатка использования, со временем она полностью атрофируется.

— Конечно, это вызывает беспокойство, — заметила МакГонагалл. — Но я все еще не понимаю, как это относится к мистеру Поттеру, и почему так важно уговорить его остаться в волшебном мире.

— По нескольким причинам, — ответил Дамблдор. — Для начала — он, как победитель Волдеморта, имеет достаточно сильное влияние на политику нашего мира. И, думаю, именно он в состоянии отметить те варварские законы о дискриминации магглорожденных. Но, в конце концов, разве не прекрасно было бы увидеть, как он женится на какой-нибудь ведьме и поселится здесь?

— И, возможно, будет отцом некоторые магически сильных детей?

— Да, конечно, — согласился Дамблдор, делая вид, будто это только что пришло ему в голову, но МакГонагалл не повелась на эту удочку.

— А другие причины?

— Только одна. Если мы когда-нибудь сможем уговорить его остаться и преподавать в Хогвартсе, то он мог бы помочь первокурсникам в освоении беспалочковой магии, что помогло бы им в дальнейшем стать более сильными магами. Иначе, согласно статистике, лет через двести в Магическом мире будут рождаться только сквибы. — Нахмурившись, ответил Альбус.

— Итак, мы должны заставить мистера Поттера еще раз спасти волшебный мир, даже не сказав ему об этом, — с сарказмом произнесла Минерва.

— Боюсь, что так, — кивнул Дамблдор. — Если он узнает, что фактически наше существование зависит от того, останется ли Гарри с нами, или нет, то, учитывая его состояние, он, скорее всего, просто сбежит. И это станет началом конца нашего мира.

* * *

Большой запечатанный конверт упал на стол перед Гарри. Резко взглянув вверх, он еще успел увидеть, как большая серая сипуха мелькнула меж других сов и исчезла.

На этом, довольно пухлом, конверте была только надпись "Гарри Поттеру", выведенная знакомым почерком. Быстрая проверка показала, что в конверте не было ни проклятий, ни какого-нибудь другого неприятного сюрприза. Парень все еще помнил, как Грейнджер подослали то письмо с гноем бубонтюбера на четвертом курсе после статьи незабвенной Риты Скитер, и подозревал, что гриффиндорцы очень желают опробовать что-нибудь в этом роде и на нем. Не обнаружив в конверте ничего опасного, Гарри разрезал его и вытряхнул содержимое на стол.

В конверте прислали множество вырезков из газет и записку. Быстро взглянув на нее, Гарри вспомнил, как после неудачной попытки Фаджа вручить ему Орден Мерлина, он попросил Алекса прислать все статьи об этом, поскольку ему самому не хотелось смотреть множество газет, разыскивая статьи о себе самом. К тому же, было любопытно узнать, напишут ли на сей раз репортеры все, что он сказал, или же, как Рита Скитер, попытаются использовать его слова в собственных целях. Если судить по сердитым взглядам остальных студентов за последние несколько дней, некоторые статьи все же были довольно искаженными.

Он ожидал, что Рита откроет свою собственную кампанию клеветы на него, в целях мести за то, что он раскрыл ее как незарегистрированного анимага. Теперь для нее было намного сложнее добывать нужную информацию, ибо теперь многие начнут защиту от анимагов. "Интересно, могут ли ее посадить за это?" — подумалось Гарри.

На вырезках красовались крупные заголовки: "Мальчик-Который-Выжил обвиняет Министерство Магии и Министра в коррупции!", "Министр Фадж обвиняется в сокрытии информации о возвращении Вы-Знаете-Кого!".

"Кажется, я говорил обо всех них, а не только об идиоте-Фадже", — подумал Гарри. — "По-крайней мере, они частично напечатали правду".

В нескольких статьях упоминалось даже о том, что "Мальчик-Который-Выжил-И-Уничтожил-Волдеморта отказался принять Орден Мерлина Первой Степени от Министра Фаджа..." или "Министр Фадж обвиняется Гарри Поттером в отправке в Азкабан более одного невиновного человека".

Гарри заметил, что ни один из репортеров ни о том, что сам волшебный мир насквозь погряз в коррупции, ни о том, что он покинул бы их мир, оставив его Волдеморту, если бы тот не планировал заодно уничтожить и магглов. Большинство обрезок было практически идентично, хотя в некоторых и проскальзывали намеки на увольнение Фаджа, а некоторые даже призывали изменить систему правосудия Министерства, учитывая, что около четырех невиновных людей заточили в Азкабан за последнюю сотню лет. Впрочем, Гарри сомневался, что из этого выйдет что-нибудь путное, поскольку здесь была вина не столько самой системы, сколько людей, работающих в ней.

"В любом случае, им теперь не придется волноваться о дементорах", — с усмешкой подумал Гарри. — "Может теперь они наймут нормальных волшебников, чтобы охранять тюрьму, а может — и найдут кого-нибудь похуже дементоров".

Единственная газета, наиболее подробно описывающая неудавшееся награждение Гарри, была "Придирой", но даже они замяли его заявление об уходе из Волшебного мира в конце года. Наверняка они просто представить не могли человека, который бы добровольно покинул этот мир. Что ж, в таком случае это станет для них небольшим сюрпризом.

Гарри мельком взглянул на часы. Вот-вот начнется урок Трансфигурации у профессора МакГонагалл. Дамблдор, очевидно, решил, что стоит попробовать Гарри работать с кем-нибудь в паре, поскольку с недавнего времени студенты работали с кем-нибудь в паре. Сегодня его партнером была Джинни Уизли. Как это было объяснено на самом первом уроке, такой способ должен был помочь им научиться работать без конфликтов перед уходом в "настоящий мир".

"Настоящий мир!" — Фыркнул Гарри, идя к классу. — "Эти дураки ничего не знают о настоящем мире!"

В Трансфигурации, как и в остальных предметах, он был одним из отстающих, но это не имело никакого значения. Также, как и всегда, зайдя в класс, он сел на последнюю парту.

Джинни, сидевшая где-то в центре, повернулась к нему и с раздражением махнула рукой, показывая ему сесть рядом с ней, но Гарри только скрестил руки на груди и сидел на своем месте, ожидая дальнейшего развития событий.

Девушка раздраженно хлопнула книгой о стол, закрывая ее, и, схватив свои вещи, с воинственным видом устремилась к последней парте.

— Я сюда пришла первая, Гарри Поттер, и ты должен был сесть рядом со мной! — Джинни с раздражением села рядом с парнем.

— И с какой это стати?

— На этих уроках — я работаю с тобой в паре, забыл? — Джинни с силой топнула ножкой под столом, пытаясь ударить по ботинку парня.

— Не я тебя выбирал. — Спокойно, будто изучая какого-нибудь морского зверька, ответил Гарри.

Видя, что скандала не миновать, со своего места привстала МакГонагалл:

— Мисс Уизли, вы желаете что-то сказать классу?

— Нет, профессор МакГонагалл. — Потупив взгляд, тихо ответила Джинни.

— Мистер Поттер?

— Вы правда хотите, чтобы я ответил, профессор? — с легкой улыбкой спросил Гарри.

— Только если это относится к уроку, — с натяжкой произнесла Минерва.

— Тогда вы сами ответили на мой вопрос, профессор.

Минерва не стала реагировать на провокацию и решила начать урок.

По окончании занятия, МакГонагалл, задав каждой паре студентов два свитка к следующему уроку о способах постоянной трансфигурации и о том, почему заклинание может не сработать, отпустила группу.

По дороге к Прорицанию Гарри и Джинни шли одними из последних, когда девушка решила завязать беседу:

— Давай после обеда встретимся в библиотеке, сделаем Трансфигурацию?

— Если хочешь — приходи. Я в любом случае не буду делать ее. — Гарри пожал плечами.

Внезапно Джинни будто сорвалась с цепи: "Меня уже достало твое отношение!" — прокричала она, прижав его к стене.

Он не сопротивлялся, а просто также спокойно смотрел на нее, будто ничего не произошло, что разозлило ее еще больше. Прорычав что-то неразборчивое, она выхватила палочку и направила ее на парня.

— Может тебе и плевать на свое будущее, но мне не все равно, что станет со мной! Мы работаем в паре, и то, как работаешь ты, влияет и на мои оценки! И ты придешь в Библиотеку сегодня, или я обещаю, что превращу твою жизнь в ад, понял?

— Ты уже ее сделала такой, помнишь? — Гарри взмахнул свободной рукой и Джинни отлетела к противоположной стене коридора. — Ты и вся твоя семейка осудила меня ко всем чертям в прошлом году. Да что ты можешь сделать? Кричать? Плакать? Топать ножками, как дитя, когда он не получает то что хочет? Ничего, что ты можешь сделать, чем ты мне угрожаешь не может быть хуже того, что вы сделали со мной в прошлом году! Ты должна мне долг жизни! Я ведь спас твою жизнь на первом курсе, и практически умер сам, когда спасал тебя. И все это — только потому, что ты была достаточно глупа, чтобы писать в проклятом дневнике, вместо того чтобы посоветоваться с одногруппниками, друзьями, братьями, профессорами наконец! И даже поняв, что дневник опасен, ты никому ничего не сказала! Я не знаю, то ли потому, что кто-нибудь узнает, что ты сделала, или потому что Том мог рассказать мне, что ты была влюблена в меня или еще Мерлин знает что! И, увидев дневник у меня — его украла, вместо того, чтобы оставить его у меня, и проблема могла быть решена прежде, чем ты чуть не умерла. Магглорожденный еще мог бы не задуматься об опасности такого дневника, но не тот, кто прожил в волшебном мире всю жизнь, и чьи родители — члены Ордена Феникса, наконец!