Не надо оборачиваться

Старик, излучая радость и предвкушение, выскочил из подъезда и едва не побежал по скользкому тротуару. Охотники стрелять не стали, один вышел из машины и пошёл за ним, другой завёл мотор. Лита вразвалочку последовала за стариком и его телохранителем. Её сапожки не скользили, она уверенно ступала по льду и утоптанному снегу, не обращая внимания на сильный холодный ветер. Несмотря на холод, на улице было много людей, и она ничуть не выделялась из толпы. Она шла, высматривая далеко впереди удобное место для нападения, но пока ничего подходящего не подвернулось.

Враг подошёл к какой-то проходной, тамошний вахтёр сказал ему "Добрый день, Похабыч!", Враг ответил и вошёл внутрь. И тут Лита возликовала: это же гаражный кооператив! Старик пришёл сюда за машиной. Вот это самое лучшее место для нападения, в сто раз лучше всего, что она себе представляла!

Она как бы невзначай глянула по сторонам, заметила стоящий чуть поодаль тёмно-синий автомобиль, убедилась, что пеший телохранитель не спеша направился к своему коллеге, и чуть ускорила шаг, проходя мимо вахтёра. Затем свернула за угол и побежала вдоль задней стены гаражей. Когда ей показалось, что никто на неё не смотрит, запрыгнула на крышу и помчалась вперёд, уже не видимая с улицы.

Старик Похабыч как раз возился с замками своего гаража. Лита спрыгнула на землю, мягко спружинив пальцами и коленями, слежавшийся снег под ней слегка хрустнул под подошвами её сапог, и это был единственный звук, который она произвела прыжком. Похабыч ничего не заметил, у него лязгали ключи в замках и скрипели петли гаражных ворот. Смазывать их не имело смысла, на таком морозе смазка бесполезна. Распахнув дверь, он вошёл в гараж и протянул руку к дверной ручке свой машины.

Лита подбежала к старику на носочках, её быстрые шаги на бетонном полу были совершенно бесшумными. Она чётко видела нужное место на шее Похабыча. Лёгкий удар туда пальцем — и старик мёртв, причём даже самый лучший эксперт скажет, что смерть была естественной. А потом останется лишь уйти тем же путём, что и пришла, через крыши, и пусть кто-нибудь только попробует стать у неё на пути.

* * *

Начальник полиции Антверпена, или как там называется его должность, по-английски понимал плохо, а говорил ещё хуже. Это выяснилось в самом начале разговора. Зато немецким он владел не хуже большинства немцев. Увы, немецкий словарный запас Палёнки отлично подходил для секса или обсуждения классической музыки, но совершенно не годился для перевода разговора двух полицейских. Но Бардину повезло — бельгиец нашёл элементарный выход из этого безвыходного положения: один из его заместителей сносно говорил по-русски. Палёнка с удовольствием отдала трубку Бардину, а сама вернулась к своему журналу.

Бардин спросил, не известно ли полиции Антверпена что-нибудь о бывшем силовом жонглёре и его жене, или, на худой конец, о её родителях.

— А почему вы интересуетесь этими людьми, минхеер Бардин? — спросил бельгийский полицейский.

— Вы что, еврей? — в свою очередь, спросил капитан.

— А как вы угадали? — изумился бельгиец. — Может, вы таки антисемит? Нутром нас чуете?

— Ладно, шутки в сторону, — Бардину эта пикировка быстро надоела. — Вы нам дадите информацию?

— Только при условии, что вы объясните причины своего интереса к этой семье, — в голосе русскоязычного бельгийца отчётливо прозвучал смешок. — Мы не рассказываем иностранцам о наших гражданах, не понимая, почему иностранцы проявляют к ним интерес.

— Недавно этот человек посетил вместе с сыном наш город, — Бардин отлично понимал бельгийца, на его месте он бы и сам вёл себя примерно так же, но сказать ему собирался не всё, только самое необходимое. — Тот, к кому он приезжал — дед его сына и отец его покойной жены.

— Так. И что было дальше?

— Они вернулись обратно, насколько мне известно. А вскоре этот самый дед оказался замешанным в перестрелку с четырьмя трупами. Нет, сам он не стрелял, только подвёз боевиков к месту преступления.

— И он сказал, что в этом замешан его зять?

— Нет. По его показаниям, зять как раз не замешан.

— Но вы ему не верите?

— Мы не исключаем возможности, что старик врёт или ошибается.

— Что ж, разумно. Пока мы говорили, я посмотрел досье этого вашего эмигранта. Записывайте, минхеер Бардин.

— Запись включена.

— Этот тип раньше работал в цирке силовым жонглёром. Гири подбрасывал и ловил. Вам это известно?

— Да.

— Как ему удалось так быстро получить наше гражданство, я не знаю. Похоже, похлопотал кто-то влиятельный. Как только получил наш паспорт, мгновенно женился и перевёз сюда родителей новой жены. Работает вышибалой в стриптиз-клубе. Много раз задерживался полицией за нанесение телесных повреждений разбуянившимся посетителям. Насколько понимаю, это его прямые профессиональные обязанности. Чаще всего его отпускали, несколько раз штрафовали, вот такое уголовное досье. А на его родичей и такого нет. Это всё, что вас интересовало?

— Нет. Есть ещё один тип, тот, кто заставил деда помогать убийцам. Мы составили фоторобот.

— Он у вас есть в электронном виде? — поинтересовался бельгиец.

— Да. В базе Интерпола этого типа нет, и у нас он тоже раньше не попадался. Посмотрите по своим базам?

— Сбрасывайте, — он продиктовал свой электронный адрес.

— Уже, — доложил Бардин.

— Подождите пару минут, сверю эту мордашку по базе. Так, есть двое похожих на него, оба предположительно из русской мафии. Но оба не из Антверпена. Да по фотороботу трудно что-то найти. Особые приметы у него есть? Деревянная нога, стеклянный глаз, шрамы, татуировки...

— Татуировка предположительно есть. Неизвестно, настоящая или фальшивая, но есть. Крест в круге на левом запястье.

— Что? — вскричал бельгиец. — Повторите!

— Крест в круге на левом запястье. Вас возбуждают татуировки?

— Только на левом запястье, и только в виде креста в круге. Вы знаете, что это за знак?

— Если верить Интерполу, это метка террористической организации "Ван Хельсинг".

— Да, их можно и так назвать. У нас их именуют тайным обществом. Но сути это не меняет. Они пытаются сражаться со всякой нечистью, с разными там вампирами, оборотнями, лешими и чёрт знает с кем ещё. Именно пытаются, потому что гибнут в основном они сами. В схватках, как правило, они несут второе большие потери, по сравнению с нечистью. Такие вот умелые бойцы. Хотите добрый совет, минхеер Бардин?

— Давайте. Я уже давно понял, что вы имеете какое-то отношение к стране советов.

— Совет простой. Не связывайтесь с "Ван Хельсингом". Закройте дело под любым предлогом. При всей их карикатурности, у них очень влиятельные покровители.

— И кто же это? Или о таких вещах нельзя говорить вслух, особенно по незащищённой линии?

— Как раз об этих — можно. Покровителей у них несколько, я знаю только одного — Ватикан. Мне достаточно, а вам?

— Мне тоже достаточно. В смысле, того, что я от вас узнал. Большое вам спасибо.

Бардин повесил трубку и обернулся к Палёнке. Женщина всё так же читала, но уже не глянцевый журнал, а до сих пор не оформленные до конца документы по ограблению супермаркета. Почувствовав его взгляд, она подняла глаза.

— Это вы арестовали преступников, гражданин капитан? — восхищённо произнесла она. — Какой вы всё-таки крутой!

— Э, — он снова утратил дар речи. — О!

— Конечно! Я бы даже сказала, десять раз "О!". Но вы, как настоящий герой, скромный человек, и у вас плохо получается описать свой подвиг. Ну, вот что это за фраза "В субботу в неустановленное время эти перечисленные выше лица приступили к составлению плана ограбления, а к вечеру завершили его составление"? Почему бы не сказать просто "К вечеру субботы они спланировали ограбление"?

— У! — Бардин жестами выразил восторг, даже не вникая, что именно она говорит.

— Давайте я отредактирую ваш отчёт, а кое-где помогу вам его дописать? А то меня позвали переводить, а тот валлон, оказывается, говорит по-русски, вы и без меня обошлись. Вас не затруднит сделать мне кофе, гражданин капитан?

Через пять минут перед Палёнкой стояла дымящаяся чашка с лучшим кофе, какой только можно найти в управлении, из личных запасов шефа. Когда он узнает, а он непременно узнает, сперва будет нечеловечески орать, а потом найдёт и строго накажет виновника. Но Бардина это не остановило, он был согласен на всё.

* * *

Приехав в управление, Люба рвалась немедленно доложить Нежному, что нашла не только доказательства существования оборотней, но и прямую их связь с перестрелкой в квартире Бонифация. Сидя за рулём, она несколько раз мысленно произнесла свой рапорт, делая его всё лучше и лучше. Последний вариант, как ей казалось, мог убедить самого прожжённого скептика.

Но на полпути ей встретился шеф, и приказал всё бросить и зайти к нему в кабинет. Якобы у него к ней есть неимоверно важный разговор, причём срочный ещё более неимоверно. Люба попыталась рассказать об оборотнях ему, подчёркивая, что это и важнее, и срочнее, но он небрежно отмахнулся и даже слушать не стал.

— Садись, Сорокина, — предложил он. — Кофе хочешь? Хотя чего я спрашиваю? — он приказал секретарше принести две чашечки. — Небось замёрзла? С утра уже в разъездах, бедная. Наверно, тяжело мотаться по незнакомому городу? Навигатор, конечно, классная штука, но иной раз как заведёт непонятно куда, так потом оттуда вообще хрен выберешься.

У Любы похолодели пальцы и замерло сердце. Шефа она знала всего несколько дней, но зато знала много других начальников, и своих и чужих. Всегда, без единого исключения, действовало правило: если начальник без видимых причин начинает вести себя, как друг, он собирается тебя попросить о чём-то, что не вправе приказать, и очень скоро у тебя начнутся неприятности, независимо от того, откажешь ты ему в просьбе или нет. Ну, и чего, собственно говоря, нужно от неё шефу? А тот не торопился, ждал, пока принесут кофе.

Но когда секретарша вернулась, её руки были пусты, а в глазах плескался ужас. Слегка заикаясь, она сообщила, что кофе нет, совсем нет, а ещё утром его было много, а завтра она собиралась купить, но если надо, она прямо сейчас сбегает, потому что...

— Вон! — заорал шеф. — Скройся, чтобы я тебя до завтра не видел!

Секретарша, плача и причитая, вылетела из кабинета с огромной скоростью. Люба видела, с каким трудом шеф подавляет свой гнев, а потом восстанавливает дыхание.

— Обойдусь без кофе, — решительно заявила она. — Что вы от меня хотите, шеф?

— Понимаешь, Сорокина, я хочу, чтобы ты сделала для меня одну вещь, которая не входит в твои должностные обязанности. Сделаешь?

— Когда мне последний раз предложили сделать кое-что сверх служебных обязанностей, мне пришлось отстреливаться.

— Тьфу ты, Сорокина! У тебя один секс на уме! — с негодованием выкрикнул шеф.

— Если вы имели в виду что-то другое, выражайтесь, пожалуйста, яснее.

— Выскажусь предельно ясно. Есть у нас такой офицер, капитан Бардин. Толковый опер почти во всём, за одним исключением: он слишком долго оформляет дела для передачи в прокуратуру. Нет, далеко не всегда, бывает, что и за полдня справляется, правда, читать это нормальному человеку невозможно, хотя кто сказал, что прокурорские — нормальные люди? Но иногда может неделями тянуть, а то и месяцами. А прокуратура, да и моё начальство, требуют с меня. Но я не могу заставить Бардина.

— Вы думаете, я смогу его заставить? — удивилась Люба. — Но как?

— Нет, ты тоже не сможешь, — грустно покачал головой шеф. — Никто не сможет. У меня не работают люди, способные совершать невозможное. Обычно я просил кого-нибудь оформить документы по его делам, но сейчас мне просто больше не к кому обратиться. Я был вынужден выделить трёх оперативников на помощь спецслужбе, а у нас их и так не хватает. Штат почти на четверть не укомплектован. Поэтому и тебя взял, несмотря на твоё поведение на прежнем месте службы. Деваться некуда, понимаешь?

— Шеф, вы хотите, чтобы я вам посочувствовала?

— Да на хрен мне твоё сочувствие! — вскричал полковник. — Мне надо, чтоб ты оформила бумаги за него!

— Я ничего не обещаю, но посмотрю, что можно сделать, — ответила Люба и вышла, потому что шеф, явно утратив интерес к этой теме, забыл о ней и вплотную занялся расследованием, кто спёр у него кофе.

До кабинета Нежного, который она ещё не воспринимала своим, Люба домчалась с рекордной скоростью. Майор сидел, уставившись в экран компьютера, и, судя по выражению лица, медитировал. На её появление он отреагировал именно так, как и полагается при медитации, то есть, никак. Люба сняла шубу и шапку, переобулась в туфли, всё это далеко не в тишине, но Нежный по-прежнему её не замечал.

— Юрий Николаевич! — позвала она. — Товарищ майор! Я нашла доказательство, что мы имеем дело с оборотнями.

— А, Сорокина, — откликнулся Нежный, не отводя взгляда от экрана. — Пришла, значит. Плохо, если оборотни. Но ты всё равно рассказывай. Что ты там выяснила, в собачьем питомнике?

— Что у служебной суки много сосков, а у собаки-оборотня Молли — два.

— Ты это называешь доказательством? — пожал плечами Нежный. — Лишние соски могли быть отрезаны хирургически. Уж не знаю, зачем, я не ветеринар. Это никакое не доказательство.

— Тогда на их месте должны остаться шрамы.

— Необязательно. Но даже если должны, как их увидеть?

— Просто посмотреть, Юрий Николаевич. Что тут сложного?

— Если Молли оборотень, она уже давно приняла человеческий облик. Никакой собаки, которую ты гладила по животику, ты больше никогда не увидишь. А её так называемая хозяйка со слезами на глазах расскажет тебе, как бедная собачка сорвалась с поводка и умчалась куда глаза глядят, например, за бродячей кошкой, и увы, так и не вернулась. Печаль-беда.

— На самом деле доказательство у меня совсем другое, — улыбнулась Люба. — По пути сюда я ещё заехала в клуб собаководов, и там мы попытались определить породу Молли.

— И что, её порода называется "оборотень"?

— Нет. Породу мы так и не определили.

— Тогда наверняка оборотень. Хотя многие называют таких собак дворнягами.

— Здесь фоторобот Молли, — Люба протянула Нежному флешку. — Задайте поиск по картинке.

Нежный вставил флешку в разъём и застучал клавишами.

— Найдена одна картинка, — сообщил он. — Всего одна. И к ней текст на непонятном языке.

— Это французский, — подсказала Люба. — Компьютер нормально переводит.

— Не люблю компьютерные переводы, — поморщился майор. — Лучше поискать кого-нибудь, кто говорит по-французски.

— Где же вы такого найдёте?

— Идём, вместе поищем. Я думаю, найдём в кабинете Бардина, так что поиски разумно начать оттуда.

* * *

Подполковник федеральной спецслужбы занимался своими рутинными делами, а именно по мере сил боролся с терроризмом и экстремизмом. Разработка группировок "Ван Хельсинг" и "Оборотни" занимали в этой борьбе далеко не основное место. Впрочем, детали и подробности его деятельности лицам, не имеющим соответствующего уровня допуска к государственной тайне, знать не полагается. Тем не менее, он думал об этих группировках довольно часто.