Не надо оборачиваться

— Говоришь, он завербовал Настёну? Тогда — узнал от неё. А если вначале завербовал Агату, то Настёна ему точно без надобности.

— Но почему Враги ждали столько лет?

— Если ты перестанешь морочить мне голову, мы с тобой сейчас сходим в гости к Агате и спросим у неё. И пусть моя драгоценная тётушка только попробует не ответить.

* * *

Подполковник федеральной спецслужбы уехал по каким-то своим федеральным делам, прихватив с собой не то взвод, не то роту спецназа, а Люба осталась в гаражной сторожке, чтобы скопировать ролик, на котором девица-оборотень бегала и прыгала не хуже олимпийских чемпионов. Ей ещё предстояло доставить домой Хоттабыча, который самостоятельно не смог бы даже просто выйти отсюда. Вёл он себя не как Хоттабыч, а как Похабыч — всё время пытался потрогать Любу за грудь, а она стеснялась врезать старому человеку по морде. Видя такое безобразие, вмешался сторож — из каких-то неведомых тайников он достал двухлитровую бутылку с подозрительно мутной жидкостью, заткнутую свёрнутой газетой.

Как только газету вытащили, в сторожку заполнила отвратительная вонь, зато Хоттабыч переключил свой нездоровый интерес с женщины на более подобающий женатому человеку объект. Надолго его не хватило — он захрапел, положив голову на стол, зато второй старик, сторож, упёрся взглядом Любе в грудь и начал нервно облизывать губы.

— Только попробуй, и сразу оторву тебе кое-что лишнее, — пообещала она. — Или отстрелю. Опыт есть.

— Уже и помечтать нельзя, — расстроился сторож.

— Помоги мне дотащить это тело до машины, и мечтай, сколько хочешь.

Любу больше устраивало перевозить бесчувственное тело, чем пьяного до полной невменяемости мужчину, пусть даже старенького. И она не прогадала — у подъезда сдала спящего Хоттабыча с рук на руки его супруге и соседу, а что там с ним делали дальше, её уже не волновало. По дороге домой её на большой скорости обогнал полицейский автобус с проблесковыми маячками и сиреной, и она пристроилась за ним. Очень удобно, ни один гаишник, или как там их сейчас называют, не посмеет приставать. Бардин её предупредил, что в этом городе отношения между операми и дорожной полицией отвратительные, если уж им попался, бесполезно сверкать удостоверением, лучше прикинуться обычным водителем, дешевле обойдётся. Но автобус внезапно остановился, и ей тоже пришлось резко тормозить. Тут же Люба увидела, что с разных сторон на неё смотрят дула трёх автоматов.

— Свои, — неуверенно заявила она, показывая удостоверение. — Капитан Сорокина, уголовный розыск.

— Что там за хрень? — заорал кто-то из двери автобуса.

— Сыскарь, командир, если не врёт, — доложил один из бойцов, держащих Любу под прицелом.

— Сыскарь — это хорошо. Поехали! Время!

— Но тут баба!

— С сыскарём баба?

— Нет, баба — сама сыскарь. И без мужика.

— Нет времени удовлетворять одиноких баб!

— Я не одинокая! — возмутилась Люба. — У меня есть мужик.

— Командир, у неё тут какой-то невидимый мужик. Или она его в багажнике возит. Но в салоне я его не вижу, это точно!

— Хватит нести хрень! Поехали, быстро! А ты, сыскарша, там под ногами не путайся, и всё будет нормально, получишь своих клиентов в лучшем виде.

Бойцы вскочили обратно в автобус, он рванул дальше, и Люба помчалась следом. Ей теперь было как-то неудобно свернуть и поехать домой, хоть она и не знала ни куда спешит группа захвата, ни каких "своих" клиентов она получит. Но доложить начальству нужно обязательно. Люба позвонила Нежному, но услышала только, что он вне зоны доступа. Пришлось докладывать шефу.

— Сорокина, я не понял, зачем ты встряла в операцию спецотряда, — удивился он.

— Сама не знаю, — призналась Люба. — Так получилось.

— Ну, вы, бабы, даёте! Вечно у вас всё само получается, то беременность, то причиндалы у начальства отстрелены. А вы совсем ни при чём. А Нежный что сказал?

— У него телефон отключен.

— Врёшь. Нежный на службе никогда не отключает.

— Может, батарея села?

— У Нежного такого не бывает. Я скорее поверю, что ты не тот номер набираешь. Сейчас проверим. Бардин, звякни Нежному, а то у меня труба занята, Сорокина на проводе. Бардин! — шеф заорал так, что она едва не потеряла контроль над машиной на скользкой дороге. — Ты что, уснул? Или оглох, на хрен? Хрен на! Нежному звони, быстро!

— Шеф, не кричите так, — попросила Люба, и как ни странно, он немного снизил громкость.

— Слышала, Сорокина? — спросил шеф после недолгой паузы.

— Нет. Ничего не слышала, но кричать всё равно не надо.

— Он в самом деле вне зоны доступа, Бардин проверил. Значит, так. Езжай к дому той Агаты, но никуда не лезь. Только наблюдай. Сейчас пришлю тебе туда подмогу, — дальше зазвучали короткие гудки.

Люба ещё раз позвонила Нежному, надеясь, что он всё-таки ответит, и она спокойно поедет домой. Но нет, всё то же "вне зоны доступа". Пора было прекращать эту сумасшедшую гонку и ехать выручать Нежного, да только чем она сможет ему помочь? С такими девицами, как та, что напала на Хоттабыча в гараже, ей не справиться. Правда, шеф говорил, что пришлёт подкрепление, и кого он собирался присылать? Наверно, вот этот самый спецотряд, кого же ещё? Не оперативников же, от них в такой операции толку мало. А раз так, в гости к Агате лучше сразу и приехать со спецотрядом. Да и вряд ли ей удастся добраться туда раньше них. Города она толком не знает, и проблескового маячка у неё нет.

Вскоре автобус, не снижая скорости, свернул на какую-то подъездную дорогу, почти сразу остановился, и из него повыскакивали бойцы с автоматами наизготовку. Люба тоже затормозила и достала оружие, но выходить из машины пока не собиралась. Всё это происходило возле небольшого двухэтажного здания, явно нежилого. Дверь его, несмотря на мороз, была настежь распахнута, а возле обледенелого крыльца стояла легковушка, в которую четверо мужчин безуспешно пытались засунуть совершенно неподвижного пятого, скорее всего, труп. Группа захвата взяла их в полукольцо, командир приказал сдаться, и они покорно бросили труп на землю и подняли руки.

Но тут непонятно откуда появились другие люди, одетые примерно так же, как группа захвата, но без оружия. Впрочем, оно им и не понадобилось. Полицейские из спецотряда полетели в одну сторону, их автоматы в другую, а первые четверо прекратили стоять с поднятыми руками и вновь, как ни в чём не бывало, принялись запихивать труп в салон автомобиля. Люба глянула адрес по навигатору и немедленно связалась с шефом.

— Чего тебе, Сорокина? — недовольно осведомился тот. — Я за рулём, на скользкой дороге. Зачем ты меня отвлекаешь?

— Шеф, я только что видела, как наш спецотряд разгромили какие-то люди в масках.

— Где ты это видела?

— Здесь, — она назвала адрес. — Тут какое-то здание, из него, похоже, вынесли труп, наши пытались их взять, а те, другие, напали из засады. Они меня не видят, я могу двух-трёх пристрелить, но тут повсюду разбросаны автоматы.

— Разбросаны автоматы? Это как? — не понял шеф. — Ты можешь докладывать нормально?

— Автоматы сначала были у наших. Те, кто на них напал, отобрали и разбросали по дороге.

— Всё правильно, — неожиданно для Любы согласился шеф. — Ты не вмешивайся, сиди на попе ровно. Сейчас переговорю с одним человеком, и перезвоню тебе. Или он сам с тобой свяжется. И не бренчи нервами. "Те, другие" — тоже на нашей стороне.

Люба отложила телефон и снова взяла оружие. Вмешиваться она и так не собиралась, но пистолет хоть и слабоват против автоматов, всё же лучше, чем ничего. Даже если шеф не ошибся, и "те, другие" действительно на той же стороне, что и она. Тем более, что кто-то из них уверенно зашагал к её машине. Скорее всего, это тот самый "один человек", который сам с ней свяжется. А что, если нет? Люба почувствовала, что несмотря на холод её правая ладонь вспотела, но вместо того, чтобы её вытереть, сняла пистолет с предохранителя. "Один человек" остановился шагах в трёх от её машины и показал пустые руки. Затем медленно стащил с себя маску, или балаклаву, как это стали называть в последнее время. Люба спрятала оружие и распахнула пассажирскую дверцу.

— Я даже соскучиться по вам не успел, товарищ Сорокина, — признался подполковник федеральной спецслужбы. — Совсем недавно расстались. Каким образом вы оказались тут?

— Проезжала мимо, вижу — что-то происходит. Как же не посмотреть, что именно?

— Как говорится в народе, товарищ Сорокина, любопытство кошку губит. Или уже сгубило, не помню. Тут люди труп в автомобиль грузят, это серьёзное занятие. Труп известного вам товарища Бонифация, между прочим. Он нам очень нужен, а договариваться с полицией некогда. Это вот здание — морг, если вы не знали.

— В чём срочность, товарищ подполковник?

— Есть обоснованное предположение, что это был последний мужчина-оборотень. Значит, оборотни вымрут. Мы не можем этого допустить.

— А почему вы не можете допустить вымирание оборотней? Разве они занесены в Красную книгу?

— Шутите, товарищ Сорокина? У товарища Нежного научились? Да плевать и мне, и моей конторе на эту вашу Красную книгу! Впрочем, не буду отвлекать водителя. Нам пора ехать. Вон, видите, микроавтобус выруливает? Следуйте за ним.

— А куда вы хотите ехать?

— Я хочу ехать домой. Но мы поедем совсем в другое место. Разве ваш начальник вас не проинформировал? Мы едем брать оборотня Агату.

— Вспомнила, шеф говорил, — Люба поехала вслед за микроавтобусом. — Нужно спасти майора Нежного.

— Жизнь и здоровье товарища Нежного нас не очень интересует. Нам нужен оборотень женского пола, и я очень надеюсь, что мы его раздобудем.

— Её, — машинально поправила Люба. — Если вас волнует пол, видимо, вы собираетесь их совокуплять. Но ведь Бонифаций мёртв. Некрофилия?

— Вот не надо навешивать ярлыки! Мы обеспечим, чтобы всё было хорошо. А как мы это обеспечим — вам, товарищ Сорокина, знать не положено. Государственная тайна, понимаете?

* * *

Допрашивали Нежного как-то совсем несерьёзно, вопросы задавали совершенно идиотские. Да и ответы майора Агату особо не интересовали, а девица с пустым взглядом, похоже, вообще его не слушала. Она стояла в двух шагах от Нежного, сидящего в глубоком кресле, держа его под прицелом, и он мог поклясться, что наведенное на него дуло его собственного пистолета ни разу не дрогнуло. Агата пригрозила, что стоит ему сделать любое резкое движение, и страж без предупреждения откроет огонь, да и плавных движений тоже лучше не делать. Во избежание, так сказать.

Зачем ведётся этот, казалось бы, никому не нужный допрос, он догадался быстро. Агата просто убивает время, ждёт нападения спецотряда, и считает, что раз у них есть заложник, это чем-то им поможет. Скорее всего, попытается обменять его жизнь на возможность скрыться. А раз оборотни до сих пор не удрали, значит, спецы уже прибыли, и страж, пока шла "в гости", их заметила. Скоро начнётся штурм, и это может очень плохо кончиться для одного полицейского майора. Было бы неплохо разобраться с ними до начала атаки, но неподвижный чёрный глазок дула отбивал всякое желание затевать авантюры.

Наконец, в дверь кто-то позвонил, Агата пошла открывать, а страж по имени Майя и не пошевелилась. Он даже усомнился, дышит ли девица, но вот в том, что она готова в него стрелять, сомневаться не приходилось. Хозяйка квартиры тем временем узнала, что ей принесли телеграмму-молнию, правда, предполагаемый почтальон так и не смог сказать ни от кого молния, ни откуда. Ни Агата, ни майор не поверили, что телеграмма существует где-то ещё, кроме головы идиота из спецотряда, который срочно её выдумал, стоя перед дверью.

— Не стреляйте, здесь заложники! — внезапно заорала Агата, и тут же на лестничной площадке застрекотали автоматы, а дверь жалобно загудела под ударами пуль.

— Ай! — жалобно вскрикнул кто-то за дверью, добавив слабым голосом несколько нецензурных слов, и ураганный огонь тут же прекратился.

Нежный оценил штурмовую группу как редкостных идиотов. Мало того, что выдумали какую-то дурацкую телеграмму, которая здесь совсем никому не нужна, даже если на минуточку забыть, что почтальоны уже давно их по квартирам не разносят. Может, где-то в столице и приносят домой, но не здесь. Здесь позвонят по телефону и продиктуют содержание, а если тебе нужен оригинал, изволь притащиться в почтовое отделение. Да чёрт с ней, с этой телеграммой, но зачем стрелять в железную дверь? Рикошеты на себя ловить? Кто-то из спецов поймал, и хорошо, если в бронежилет, а если в тело?

Это печально. Спецы очень не любят, когда при штурме у них появляются раненые или, того хуже, убитые. И для них не важно, что пострадавших поразил так называемый дружественный огонь. Вот сейчас они взрывом высадят дверь, и ворвутся в квартиру, поливая свинцом во все стороны. Остаётся только надеяться, что спецы знают его в лицо и не тронут. Когда они злые, они не различают, террорист перед ними или заложник, правда, по безоружным всё же стреляют редко, обычно просто бьют. Тоже неприятно, но не смертельно.

Тем временем Агата подбежала к девице-стражу, что-то ей шепнула, та кивнула в ответ и неожиданно бросила оружие Нежному. Тот поймал и попытался выстрелить, особо не целясь, но раздался лишь щелчок — осечка. Майор попробовал передёрнуть затвор — тоже не удалось. Похоже, она незаметно что-то поломала в пистолете, скорее всего, так ловко перекосила патрон в стволе, что теперь, чтобы починить оружие, придётся его капитально разбирать. Впрочем, Нежный и сам не хотел, чтобы из этого пистолета кого-нибудь убили, например, его, поэтому заранее вынул из него все патроны, вставив вместо них два холостых. Профессиональное чутьё подсказывало, что его обезоружат, так и вышло. Майор редко пренебрегал такими подсказками, хоть всегда и утверждал, что ни в какую интуицию не верит.

Положив пистолет на пол, Нежный резко вскочил на ноги и выхватил запасной пистолет из заднего кармана брюк. В этом патроны были смертоносными, хоть убивать майору по-прежнему не хотелось. Девица-страж шагнула к нему, но Агата рявкнула "Не лезь!", и стрелять не пришлось.

— Руки вверх, — улыбаясь, скомандовал Нежный, и они охотно подняли руки.

Майор не понимал, почему женщины так странно себя ведут, и это его изрядно беспокоило, хоть он и продолжал изображать хозяина положения. Зачем ему вернули оружие? Девица смогла распознать, что патроны холостые? Но тогда зачем перед возвратом перекашивать тот, что в стволе? Чтобы он не догадался, что они знают? Не слишком ли сложно? И почему Агата остановила свою охранницу? Боялась, что Нежный её пристрелит? Или ей зачем-то нужно, чтобы у полицейского был пистолет?

И тут очень слабый взрыв аккуратно повалил входную дверь. Но Нежный был стопроцентно уверен, что в спецотряде полиции не было взрывника такого класса! Они бы так рванули, что по стенам бы трещины пошли! Тогда кто это вломился? Вбежавшие бойцы в масках, вооружённые автоматами, могли быть кем угодно, от армейского спецназа до боевиков мафии.

— Я — майор полиции! — заорал Нежный, всё же надеясь, что это не бандиты.