Вот такие у нас новости. Пойдём, что ли, посмотрим, что там мне за очередную пытку Наставница придумала.
— Раздевайся до трусов и становись на стул. Давай, не тяни, ничего нового я там у тебя не увижу.
Разделся, встал на свою голову, то есть на ноги, конечно. Изрисовала всего: бока, руки, между ног от паха до щиколоток, от висков по шее до подмышек. Как у орка татуировки шаманские.
— На, в зубы зажми, придётся терпеть, обезболить смогу только частично. Готов? Начали!
Не знаю как ей, но мне показалось, что вечность прошла. Огонь по рисунку волнами бежит, мозги кипят, боль — дикая. Очнулся уже на кровати, в одеяло завёрнутым.
— Всё, на сегодня всё. Молодец, даже не пикнул, только зубы чуть об палку покрошил.
— То-то я челюсть совсем не чувствую, — хриплю как умирающий.
— К утру всё пройдёт, вот, выпей, молодец.
— Зачем это всё, мне теперь шаманить надо учиться?
— Утром, утром всё расскажу, сейчас спи, я тут покараулю.
Разбудила ещё в ночь, только заря заниматься начинает потихоньку.
Вышли на улицу, а там на поле все драконы — нас ждут. Тишина.
Суёт мне коготь под нос: — "Видишь, бронзовку?"
— Что, я жуков, что ли не видел, ну вижу.
— "Так вот бронзовка летать не умеет, вернее — не должна, крылья слишком маленькие и слабые, да надкрыльники твёрдые мешать ей должны — тормозить об воздух".
— Нет, я не всё конечно знаю, но глаза у меня на месте... вон, полетела же.
— "Вот в этом вся магия, — Аррайя подняла с земли камешек, поднесла на лапе.
— "Много сил надо, чтоб в пыль его растолочь?"
— Не мало, очень твёрдый, да и времени уйдёт немало.
— "Смотри внимательно!" — я так ничего и не услышал, но понял, что это не магия, просто звук, даже и не представлял, что Аррайя может так — камень просто рассыпался на песчинки.
— Как твои связки воспроизводят это?
— "Создатель, откуда ты выкопал его на мою голову! То есть тебе интересно сейчас именно это?"
— Так про раскачку любой малёк знает, кто хоть раз телегу застрявшую вытаскивать помогал, понятно, что один звук заставил частицы, из которых состоит камень колебаться, а потом другой усилил эти колебания до тех пор, пока камень не распался.
— "Про теорию полей мира я тебе говорить вообще ничего не буду, потому как не знаю какой ты из этого вывод сделаешь и смогу ли я от удивления остаться в здравом уме и рассудке. Одевай доспех".
— Это крылья бронзовки, так ведь?
— "Этот доспех — надкрыльники бронзовки, в определённых частях нанесён "узор", будем называть "это" узором. А крылья бронзовки — это то, что мы нанесли вчера на тебя и воздушный веер, которым мы учились с тобой управлять, разучивая танец".
— "Татуировка создала на твоём теле сеть энергетических потоков, необходимую для запуска определённых колебаний в узоре доспеха, управления направления приложения сил и защиты тебя от побочных эффектов. Любой, кто наденет твой доспех и попытается использовать энергетические структуры — покойник. Слышал про "ветер смерти" — это побочный эффект".
— Неплохая защита от кражи, что-то мне не хочется это на себе пробовать.
— "Насильно никто не неволит. Но, можешь не переживать — для тебя он абсолютно безопасен. Для других тоже — если ты его используешь".
— Да я так, к слову пришлось, помогите, что ли, что— то после вчерашнего потряхивает немного.
— И что делать? — стою в круге драконов, нервно переминаюсь. Ну, не получится, так посмеёмся вместе, чего я трясусь, — подождите, я понял. Низа, поможешь?
— "Умный мальчик!" — даже не понял кто это сказал, а к демонам волнение!
— "В круг", — Гранит, пятится назад, поднимается на задних лапах и распахивает крылья. Мы с Низой стоим посередине, лицом друг к другу.
— "Мирр, давай, сначала поведу я."
— "Давай", — и с первым её шагом они запели, без слов, только звуки, но мысленно. Так поёт ветер, так поёт небо. Это как волны накатывало на сознание, выметая прочь всякую неуверенность. Я это могу, мы это можем! Где мои крылья?! — друзья зовут меня в небо!
Четыре шага в круге вслед за партнёршей, прыжок и взмах крыльями, по спирали набираем высоту, не глядя на землю, только в глаза друг другу. А дальше — я купался, я нырял и выныривал, кувыркался в потоке воздуха и эмоций моих друзей. Они все были рядом. Так же, сначала кружа вокруг нас, а потом Гранит выстроил нас клином и повёл навстречу восходящему солнцу, забирая всё выше и выше. Внизу ещё ночь неохотно уступает свои права, а здесь, за облаками мы купаемся в первых лучах восхода и чешуя переливается радугой на гибких и сильных телах. Почему мы видим их одноцветными, это неправильно, это неправда. В каждом драконе спрятана радуга. Уф-ф!
— "Гранит", — это Аррайя.
— "Я понял, поворачиваем. Мирр, за мной и чуть выше, держись чуть выше идущего от меня потока. Аррайя?"
— "Присмотрю!"
Вот это глазомер. Мы после перестроения ни разу даже не взмахнули, так и скользили, как с пологой горки, только чуть шевеля кончиками крыльев, чтобы держаться рядом друг с другом. А сзади вставало солнце и светило нам в спины. И казалось, что это мы несём на своих крыльях новый рассвет, новый день. От избытка чувств так спёрло дыхание и закружилась голова, что ... Короче я вякнуть не успел, как плюхнулся на широкую спину Аррайи.
— "Всё хорошо, ты молодец, не каждый дракон первый восход до земли долетает, аж приземляются на лапы — единицы. Обычно так и катится по полю клубок, голова— хвост, да крылья в растопырку, чтоб не сломать. Нам понравилось: "Мы несём рассвет на своих крыльях!", — обычно новички просто орут от счастья во всю глотку, или матерятся почём зря".
— "Меня сотник, если увидит — голову оторвёт!" — усаживаюсь по-наезднически на задницу, — "задницей чувствую, оторвёт!"
— "Сотник с новичками летает, а сам думает, что вместо того, чтобы очередному недотёпе по три раза одно и то же повторять, лучше тебя бы поучил. Он, наивный, думает, что с тобой хлопот меньше!"
— "Мирр, сотник твой долго жить будет — только вспомнили, как на крыльцо вышел".
— "Гранит, — это Красная, — и кидает ему образ, быстро, так и не разобрал о чём она.
— "Это будет весело! Крыло! Дракон, Аррайя — первая, Ниеиза — крайняя, по-о-ошли!"
— "Мирр, держись!" — Аррайя в один мощный взмах выходит вперёд, над Гранитом, и немного снижается. Оглядываюсь назад — мы — голова, Гранит — это туловище. Низа — хвост, а остальная четвёрка — раскинутые чуть назад и в стороны крылья. Точно, строй — "Дракон". Кажется, они летят так близко, что касаются друг друга кончиками крыльев.
— "В строю порядок", — это Низа.
— "Ра-азгон! ... Атака! Малая звуковая, делай как Я!" — Аррайя на высокой ноте затягивает, а остальные подхватывают. Этот приём используют орки — вяжут к стрелам глиняные трубочки. Сотня стрел, падая на врага со звуком, от которого трясутся поджилки...
Это, я вам скажу — пастушья свирель по сравнению с нами.
От солнца валится вниз с диким, всё нарастающим воем, наш "дракон". Отсюда вижу, как у сотника волосы под шлемом дыбом встали, а охрана, что на пятом посту, что на мосту через речку в воду посигала, как бы кто не утоп.
Силён мужик, я бы просто обделался прямо на месте, и умер от страха, а он вон, что то командует моему десятку, выскочившему на стройбище из расположения.
— "Вправо...разворот!" — по косой дуге уходим вверх и в сторону.
— "Атака на стрельбище, крылья — воздушный молот на второй, остальные — лёд на первый. Работаем по стреле, Мирр, по команде — в центральную мишень малую огненную стрелу!"
— Есть! Малую огненную! — строй выходит из разворота и опять с выси валится вниз.
— "Атака! Мирр!"
— Пошла, родимая! — что-то я переборщил, вместо тонкого алого следа от маленького огненного шарика воздух с диким рёвом вспарывает матово-красное веретено, оставляя за собой белый след. Пробивает щит и за ним вспухает вверх огненный факел горящей земли.
— "По стреле, раз....., два!" — мишень вместе с пятном земли вокруг покрывается инеем, а потом взлетает вверх от воздушного удара, рассыпаясь на мельчайшие осколки. Осколки внезапно вспыхивают в воздухе как светлячки ночью, сгорая в пепел.
— "Левый, разворот! Два неуча, Низа!"
— "Ой, в строю порядок!" — тут даже без вопросов, кто эти два и что им будет.
— "Садимся на поле, оття-я-янись!" — "дракон" вытягивает "шею" и "хвост", "крылья" расходятся немного в стороны и назад. Приземляемся.
Так, не слезая с Аррайи подошёл к стоящему на кромке поля сотнику, спрыгнул на землю, сделал три шага на трясущихся ногах.
— Крыло в полном составе отрабатывало слётанность и нанесение условного удара в построении "дракон". Условный противник уничтожен, потерь среди крыла нет. Мастер десятник, лекарь Степанов. Разрешите угостить?...
А есть у наездников традиция такая. И связана она с тем, что после первого самостоятельного полёта им получку повышают. Да с тем, что многие соплями маются, работа на ветру всё-таки, а какое никакое здоровье крепкое, но сопли — вещь почти непобедимая. А сбор от соплей нюхательный стоит немало, да и другим не особо то и нужен, круглый год, окромя осени. Вот и положено, что после первого вылета, наездник учителя, командира, да потом и всех, кто под руку попадётся, тем нюхательным сбором угощает. А пустой кисет, если ученик толковый, то по выпуску у него может его учитель на память попросить. Это такой знак уважения и доверия, что почётней наград будет.
Я кисет этот уже давно с собой таскаю, что тут объяснять, и так всё понятно.
— Эх-х! Ядрёный, ты его месяц в сапоге таскал что ли? Ладно, из слов у меня пока только маты, а портить такой день не хочется. Только вот что я тебе Мирр скажу, чтобы кисет у этой лерры на полке остался, так я тебе не завидую. Ведь я прав? — и смотрит на Аррайю. А та ухмыляется ну так зловеще, что у меня коленки внутрь съехались, наверно.
— Во-от, так что оставим воспитание Наставнице, чистого неба, лерра! — та ему головой как, ну, не знаю, с королевским достоинством, и на передние лапы немного так, приосанилась, — и тебе, наездник Мирр, чистого неба!
Хлопнул по плечу так, что я думал, у меня ноги подломятся, но ничего, устоял!
— Попутного ветра!
— С завтра — на занятия вместе с "котелками".
— Есть!
— А сегодня — всем десятком, под руководством наставников, на стрельбище яму заравнивать, да мишени новые сколачивать.
— Есть...
А, к обеду управились! Не десятком, конечно.
Драконы, младшие, под руководством Гранита, натаскали камней. Аррайя с Красной сплавили и разровняли, как заплатку каменную сделали. Ну, а мы, естественно, мишени новые колотили. Низа же кроме центральной слева и справа ещё по две штуки зацепила, тоже в пепел.
Мирр 10.
Эх! ... Н-на! ...Блин, мимо...и э-эх!
Да пошло оно всё, лесом. Хотя лес то здесь при чём?
Надоело всё, хуже горькой редьки! Всем чего-то надо, все чего— то хотят, у всех кто-то есть...
Это, наверно самое главное. А Хран говорит — это весна.
А ну их всех... Хран узнает, как я с запасным лекарским ножом обращаюсь — убьёт. Да и, хрен с ним. Надоело.
Парни к выпускным испытаниям готовятся, слётываются крылом. С новыми, теперь уж, своими драконами, скоро встретятся. Лешаков в первые сёдла посадили. Теперь о двуконь драконы их носят. Специальный отряд. Один лекарь не специальный, хрен с бугра.
Все делом заняты. А я, дурак, на месяц раньше у Храна защитился и практику сдал в лечебнице — быстрое лечение сложного перелома ноги. Через месяц наши драконы улетят. И будет здесь уже не учебная часть, а специальный отряд. Всё тоже, только драконы другие. Аррайя предупредила, да лучше бы молчала.
Карыч вон, тоже, понурый ходит, по вечерам к Низе зашастал. Сядет под дверью, чего-то высиживает. Ждёт когда Красная его попрёт. А то и так не понятно, что это у них, и что она ему не ровня. И ни хрена им не светит. Жалко, его жалко и её тоже — она мне как сестрёнка, считай.
Охранная полусотня кто по деревенькам местным, кто в город по женскому полу мотыляют, да наказания от Рыкало за самоволки накручивают, на третьем посту. Наши ребята уже и забыли когда на третий ходили, да и некогда им.
Один лекарь в каморке своей по вечерам нож лекарский в стену от нехрен делать мечет. Как будто бежал, бежал, а тут остановился... и не знаешь что делать.
Пойду завтра к Храну, буду на практику просится. А мне положено, после защиты. И не волнует, что я десятник, лекарь я или нет? Тем более надо двигать отсюда хоть на время — не могу смотреть на них и думать, что вот через месяц здесь будут другие, а теперь уже ... Аррайя уйдёт. Больше я с парнями в небо ни ногой, или кого-то ссаживать, так у меня на это рука не подымется. Останется только по ночам в одиночку подлётывать. Не любят драконы ночью летать. Могут, но не любят. Красная, Аррайя, да может ещё Низа, это скорее исключение. Ну и я, тоже исключение.
Демон горный. Так меня тот крестьянин покружил перед сотником, когда поутру к нему припёхал. Всю ночь ведь топал, зараза бдительная. За что и получил чего-то там, в награду, как положено.
Сам конечно виноват — расслабился. Один, луна как плошка, небо всё в звёздах. И хрен этот полупьяный, на околице. Чего его вынесло. Стоял рот раззявши.
"Демон горный!", ай, яй, яй! Да про них уже больше пяти сотен лет никто не слышал. Я так подозреваю, что это драконы в людском обличье народ попугивали. Я же летаю в доспехе своём, а они чем хуже, они, наверно и без доспеха могли.
Да спрашивал у Красной — молчит. Все остальные дразнят. Исковеркали всё, одно слово — драконы. Сначала демон горный, потом демон мелкий, потом сучёк горный, потом как только не переиначивали. И ржут... как лошади, пыхтелки крылатые.
Все-таки они, драконы, больше звери, чем люди, в общем смысле.
И это здорово. Не юлят, овечками не прикидываются, не врут в глаза. Спросишь что-то не то, так ответит прямо — не твоего это ума дело, или не заставляй меня врать. И не добрые они и ласковые, а настоящие, хищники. И этого тоже не скрывают. Это мы тут всё на заднем месте елозим со своим всепрощением, да хренью всякой. У драконов надо учиться.
А, ну их всех на хрен. Пойду на площадку, шестом помашу. За зиму накидался с мастером десятником, кой чему поучил он меня. Ну и что, что оружие для "деревни", а мне нравится. Я себе даже свой сострогал и замагичил малость — чтоб хлёсткость была и крепость поболе. Даже не поленился в городе в мастерской морилки прикупить, чтоб издаля на ценное дерево походил. Сблизи то любой поймёт, что деревяха обыкновенная, да кольца медные. А на них легче руны писать, изнутри. Увидят снаружи — засмеют, что я, архимаг что ли, с посохом магическим вышагивать. По должности не положено.
Лучше всего говорить как есть, убедился ещё раз. Долго лаялись они на меня с сотником, а когда сказал, что не могу смотреть, как драконы уходят, так притихли, поговорили без меня немного и отпустили. Сотник подорожную сам лично черканул, Хран — письмо на дальнюю заставу, ученику своему, мол на практику чтоб принял. Сгонял в тихую в соседскую деревеньку, к бабе Нюре — той, у которой Аррайя проживает. Да у неё от внуков одежонка неплохая деревенская осталась, крепкая и мне в размер. Мешок за плечо и потопал в ночь. А что там собираться — нагрудник лёгкий, сложил в две половинки, между ними всё остальное легло. Это полмешка, котелок, кружка, крупы малость, да мелочёвки — вот и вторая половина. Накидку на плечи, сапоги на посох (в плетёнках удобнее), а лошадь — с ней в дороге мороки не оберёшься. Нехорошо, что к родителям не заскочил, да куда с кислой рожей матери с отцом нервы трепать. Хран зайдёт — весточку передаст. А с крылатыми прощаться не буду.
