— И даже твой пыльник? — лукаво спросила я.
Дмитрий на мгновение замер, а потом выругался.
Носить плащ в доме Мастрано у него нужды не было — по правде говоря, и за пределами дома тоже, — поэтому он остался там.
— Не волнуйся так, товарищ, — поддразнила его я. — Он не единственный на свете.
Он расстелил одеяла на полу палатки и лег на спину. Выражение огорчения на его лице выглядело почти комически. Набеги, стрельба, преступники... все нипочем. Лишиться пыльника? Серьезная проблема.
— Мы непременно раздобудем тебе другой, — сказала я. — Ну, ты понимаешь — когда найдем Джил, восстановим мое честное имя и спасем мир.
— Всего лишь? — спросил он, и мы рассмеялись.
Но когда я растянулась рядом с ним, наши лица посерьезнели.
— И что будем делать теперь?
Самый популярный вопрос этим вечером.
— Спать. — Он выключил фонарик. — Завтра свяжемся с Эйбом, Ташей или... с кем-нибудь еще. Пусть они возьмут дело в свои руки и доставят Джил туда, куда нужно.
— У меня такое чувство, будто мы все провалили, — заговорила я на удивление тонким голоском. — Я так радовалась. Думала, мы совершили немыслимое, но все оказалось зря. Все труды псу под хвост.
— Зря? — изумленно переспросил он. — То, что мы сделали... это невероятно. Ты нашла сестру Лиссы. Еще одну Драгомир. По-моему, ты пока не до конца понимаешь все значение этого. У нас не было почти никаких шансов, но ты продолжала упорствовать, и все получилось.
— И упустила Виктора Дашкова. Снова.
— Долго он в укрытии не просидит. Он из тех, кто всегда должен контролировать ситуацию. В конце концов он проявит себя, и тогда мы... поймаем его.
Я снова улыбнулась, хотя, конечно, он этого не видел.
— Надо же, из нас двоих я только себя всегда считала оптимисткой.
— Это заразно.
Потом, к моему удивлению, его рука нашла в темноте мою; наши пальцы сплелись.
— Ты все делала правильно, Роза. Просто замечательно. А теперь спи.
Больше мы никак не соприкасались, но его рука несла в себе все тепло мира. Не такой прекрасный момент, как в библиотеке, но наша привычная связь и взаимопонимание грели сильнее, чем когда-либо; удивительно приятное чувство. Естественно, я не могла спать; хотела лежать здесь и радоваться тому, что он рядом. Это не измена, решила я, подумав об Адриане. Просто счастье от ощущения нашей близости.
Тем не менее поспать следовало. Мы, как обычно, должны были отдыхать по очереди — сначала он бодрствует, потом я. У меня было такое чувство, что если я не усну, и он не станет спать, когда придет его очередь отдыхать. Я закрыла глаза, но была вынуждена бороться со своим сознанием, которое, словно белка в колесе, снова и снова бегало по кругу, стараясь понять, что делать дальше.
"Доставить Джил ко двору. Просто доставить Джил ко двору".
Только это имело значение. Нужно связаться с кем-нибудь, способным найти Джил, а мы с Дмитрием заляжем на дно, и вскоре все образуется...
— Слава богу!
Я резко обернулась, не сразу поняв, что снова угодила в чужой сон. Я находилась в саду Сони со всеми его красками и солнечным светом, и сама она сидела в кресле, с надеждой глядя на меня.
— Я боялась, что ты всю ночь не будешь спать, опасаясь нападения, — продолжала она.
— Я так и сделала бы, будь у меня выбор.
Я зашагала к ней. Меньше всего я ожидала во сне встретиться с Соней, хотя как-никак это был контакт с внешним миром. Здесь на мне было черно-белое платье, но, в отличие от того, как обстояло дело в реальности, чистое и целое.
— Дмитрий считает, что мы в безопасном месте, хотя он-то, конечно, бодрствует.
— Конечно.
Искорка веселья промелькнула в ее глазах — и погасла.
— Где вы? — спросила я.— Стражам удалось захватить вас?
— Нет, — с довольной улыбкой ответила она. — Их главной целью были вы. Чуточку принуждения, и они меня не заметили. Я сбежала... хотя мне было ужасно неприятно бросать Эмили.
Сообщение о бегстве Сони взволновало меня; хорошая новость в самом деле.
— Но вы можете доставить Джил ко двору — теперь, когда вы свободны.
Соня окинула меня таким взглядом, будто я заговорила по-французски.
— Я не могу добраться до Джил.
Я нахмурилась.
— Что, так много охраны?
— Роза, Джил вообще не со стражами, — ответила Соня. — Ее захватили Виктор и Роберт.
ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ
— Она... где? — воскликнула я, и даже птицы в саду смолкли. — С ними? Вот почему они позвонили стражам?
Соня сохраняла спокойствие, только чуть-чуть нахмурилась.
— Виктор и Роберт не звонили стражам. Зачем им это?
— Затем... Затем, что они хотели избавиться от Дмитрия и меня...
— Может быть, — сказала Соня. — Но не в то время, пока сами они были в доме. Виктора разыскивают так же активно, как тебя. Сбежать им помогла магия Роберта.
— Тогда кто... — Внезапно меня осенило; я застонала. — Джон и Эмили. Я могла бы и догадаться, что так легко они не уступят. Слишком уж быстро согласились принять в своем доме беглецов.
— Лично я думаю, что это сделал один Джон. Эмили, похоже, поверила, что ты невиновна... пусть ей и не нравилась цель твоего приезда. Подозреваю, она не стала бы вызывать стражей еще и потому, что это привлекло бы лишнее внимание к личности Джил. Я не удивилась бы, если бы Джон даже не предупредил ее о том, что собирается звонить им. Наверное, считал, что таким образом оказывает всем услугу.
— А вместо этого у него украли падчерицу, — сказала я. — Но зачем Виктор и Роберт похитили ее? И как, черт побери, два старика сумели справиться с девушкой-подростком?
— Думаю, они сильнее, чем кажутся, да и принуждение тут наверняка сыграло свою роль. А зачем? Трудно сказать. Однако Виктор жаждет власти. Держать при себе пропавшую Драгомир — неплохой способ добиться этого.
Я стукнула по дереву.
— Теперь нам никогда не представить ее ко двору.
— Нужно просто найти ее, — сказала Соня. — И мне это по силам — как только она уснет.
— Вы тоже умеете проникать в сны. — Надежда вспыхнула с новой силой. — Так разыщите ее побыстрее. Выясните...
— Я пробовала. Она не спит. И, спорю, они по этой самой причине не будут давать ей спать, пока не уедут от нас подальше. Конечно, я не оставлю своих попыток.
Не идеально, но лучшее, на что можно было рассчитывать в данный момент.
— А что с Мастрано и Сидни?
— Их усиленно допрашивают.
Лицо Сони вытянулось. Я понимала — она переживала из-за того, что бросила Эмили, но и я тоже переживала из-за того, что бросила Сидни.
Я мягко прикоснулась к ее плечу.
— С ними все будет хорошо. То, что вы сделали, поможет Джил.
Она кивнула.
— Как мы будем поддерживать контакт? Я не могу постоянно дожидаться, пока ты уснешь.
Отличный вопрос.
— Попробуем раздобыть сотовый телефон... Бог знает, как он нам необходим. И... почему бы вам просто не приехать к нам? Где вы, между прочим?
Может, не стоило приглашать ее к нам? Мы с Дмитрием столько претерпели, чтобы сохранить в секрете место своего пребывания, и эта последняя стычка со стражами все еще помнилась очень ярко. Мало того что наше пленение создаст очевидные проблемы — заключение в тюрьму, казнь и так далее, — мы утратим возможность помочь Джил. Тем не менее я была уверена, что Соня наш союзник и на данный момент единственная ниточка к Джил.
Рассказав Виктору, где мы, я пошла на аналогичный риск. И хотя технически он помог нам, в итоге от этого мы и пострадали. И все-таки я сообщила Соне название нашего кемпинга и насколько смогла объяснила, как до него добраться. Она обещала приехать — уж не знаю как, но, подозреваю, у нее хватит находчивости — и продолжать попытки дотянуться до Джил.
— Соня... — Я понимала, что нужно просто позволить ей закончить сон, но не могла удержаться. У нас полно важных проблем, а я лезу с такими пустяками. Плюс это очень личный вопрос. — Помните, в машине я сказала, что встречалась со своим бойфрендом? Вы тогда вроде бы удивились.
Она вперила в меня долгий, изучающий взгляд, будто всматриваясь в самую душу, что мне совсем не нравилось. Иногда возникало чувство, что иметь дело с сумасшедшей Соней было безопаснее.
— Ауры о многом говорят, Роза, и я умею их расшифровывать. Скорее всего, гораздо больше по сравнению с твоими друзьями. Твоя личная аура уникальна, хотя она немного меняется в зависимости от твоих эмоций и состояния души. Когда человек влюблен, это видно. Его аура сияет. Когда ты спала, твоя аура была яркой... но не в той степени, как можно было ожидать при встрече с любимым человеком. Конечно, отношения никогда не бывают одинаковыми, да и сами люди пребывают на разных стадиях. Я бы не стала обращать на это внимания, вот только...
— Вот только что?
— Вот только когда ты с Дмитрием, твоя аура похожа на солнце. И его тоже. — Она улыбнулась, заметив мое потрясение. — Тебя это удивляет?
— Я... В смысле, мы расстались. Раньше мы были вместе, но после возвращения он больше не хочет меня. Вот я и решила идти дальше. — "Идти дальше", по-видимому, означает держаться с Дмитрием за руки и переживать страстные моменты близости. — Поэтому я с Адрианом. И счастлива с ним.
Это последнее прозвучало, как будто я защищаюсь. Кого я пытаюсь убедить? Соню или себя?
— Поступки и чувства редко согласуются между собой, — заявила она в духе наставлений Дмитрия. — Не пойми меня неправильно, но, по-моему, тебе есть над чем задуматься.
Замечательно. Теперь мне дает советы безумная женщина.
— Ладно. Допустим, в этом что-то есть. Я отступилась от Дмитрия всего недели две назад. Возможно, что-то от прежних чувств во мне еще сохранилось.
Возможно? Я подумала о том, как в машине всегда остро ощущаю его физическое присутствие, о моментах беззаботной гармонии в библиотеке, о том, как это здорово — работать в нашем обычном единении, когда мы понимаем друг друга без слова и даже без взгляда. И всего несколько часов назад в гостевой комнате...
Соня рассмеялась.
— Возможно? Спустя всего две недели? Роза, ты так умна во многих отношениях... и так по-детски наивна в других.
Терпеть не могу, когда ссылаются на мой возраст, но за недостатком времени позволить себе приступ гнева было бы роскошью.
— Ладно, пускай! Я все еще испытываю к нему чувства. Но не он. Вы не видели его сразу после обратной трансформации. Это было ужасно. Он впал в такую депрессию! Заявил, что хочет избегать меня любой ценой, что никогда больше никого не сможет любить. Только после начала этого безумного побега стал вести себя почти как прежний Дмитрий.
— Мы с ним обсуждали это. — Лицо Сони снова приняло серьезное выражение. — Депрессию. Я его понимаю. Быть стригоем... делать то, что мы делали... после этого не чувствуешь себя достойным жизни. Только чувство вины, тьма и тяжелейшие воспоминания о совершенном зле.
— Вы... Вы вели себя не так, как он. В смысле, иногда выглядели печальной, но в другие моменты держались так, будто... ничего не произошло. Вы уже стали прежней собой. Почему между вами такая разница?
— Ох, меня все еще терзает чувство вины, поверь. После того как Роберт изменил меня... — В тоне, каким она произнесла его имя, чувствовалась злоба. — Мне не хотелось покидать свой дом, свою постель. Я ненавидела себя за то, что творила. Хотела, чтобы меня закололи насмерть. Потом Дмитрий поговорил со мной. Сказал, что чувства вины не избежать и тот факт, что я страдаю, доказывает, что больше я не стригой. Но он добавил, что нельзя позволять чувству вины мешать мне снова вступить в жизнь. Нам, ему и мне, дарован второй шанс, который нельзя упустить. По его словам, сам он не сразу осознал это и не хочет, чтобы я повторяла его ошибки. Советовал, пока не поздно, принять жизнь, ее красоту и людей, которых я любила прежде, — как бы трудно это ни было. Стряхнуть с себя стригойское прошлое, которое тяжким грузом давит на меня. Клялся, что сам он больше не позволит прошлому управлять своей жизнью — что звучит прекрасно, но, поверь мне, очень трудно осуществимо — и не допустит, чтобы его существование было лишено смысла. Кое-что он уже потерял навсегда, но остальное не выпустит из рук.
— Он говорил вам это? Я... Я даже не уверена, что все понимаю.
"Советовал, пока не поздно, принять жизнь, красоту и людей, которых я любила прежде".
— Иногда и я тоже. Как я уже говорила, это легче сказать, чем сделать. И все же я думаю, что его слова помогли мне оправиться быстрее, чем это произошло бы, будь я предоставлена самой себе. И я очень благодарна ему. Что же касается вас и ваших аур... — Ее улыбка снова вернулась. — Ты должна сама разобраться с этим. Лично я не верю в разговоры о второй половинке. Думаю, это глупо — считать, что для каждого из нас предназначен один-единственный человек. А если твоя вторая половинка живет в Зимбабве? Если он умер молодым? Я считаю нелепым и полное единение душ. Человек должен всегда оставаться самим собой. Однако я верю в созвучие душ, в то, что души могут быть зеркальным отражением друг друга. Я вижу схожесть в аурах. И любовь тоже. И все это я замечаю в ваших с Дмитрием аурах. Только ты можешь решить, что делать с этой информацией, — если вообще веришь ей.
— Никакого давления, — пробормотала я.
У нее сделался такой вид, будто она была готова закончить сон, но потом решила еще кое-что добавить и устремила на меня проницательный взгляд.
— Будь осторожна в одном отношении, Роза. Ваши ауры похожи, но не полностью идентичны. В ауре Дмитрия присутствуют сгустки тьмы — остатки его травмы. С каждым днем эта тьма слабеет. В тебе тоже есть тьма, но она не рассеивается.
Я вздрогнула.
— Лисса. Это тьма, которую я вытягиваю из нее?
— Да. Мне мало что известно о связи такого рода, но то, что ты делаешь — даже помогая ей, — очень опасно. Стихия духа разрушает нас, сомнений нет, но в некоторых отношениях... По-моему, мы, пользователи духа, немного лучше приспособлены к его воздействию, хотя это и не всегда очевидно, — добавила она с кривой улыбкой. — Но ты? Нет. И если ты впитаешь слишком много, не знаю, что произойдет. Я опасаюсь этого бесконтрольного накапливания. Боюсь, что может хватить одной искры — одного катализатора, — и все, Что ты насобирала, взорвется.
— И что будет тогда? — прошептала я.
Она медленно покачала головой.
— Не знаю.
И с этим сон растаял.
Дальше я спала без всяких сновидений, хотя тело — как будто зная, что настало время моей смены, — само по себе проснулось спустя несколько часов. Ночная мгла по-прежнему окружала меня, я слышала спокойное, ровное дыхание Дмитрия и чувствовала исходящее от него тепло. Все, о чем мы говорили с Соней, обрушилось на меня. Слишком много, слишком много. Я не знала, с какого конца подступиться к ее словам.
Нет, я даже не знала, верить ли им, — учитывая то, что наблюдала в реальной жизни.
"Поступки и чувства редко согласуются между собой".
Сделав глубокий вдох, я заставила себя быть стражем, а не эмоционально неуравновешенной девушкой.
— Теперь твое время спать, товарищ.
