— Спасибо, наставник, ты мне очень помог. Всё дальнейшее — уже моя забота.
— Это моя работа, госпожа...
* * *
Тария, храм Одина...
— Дэн, мне срочно нужна твоя помощь!
— Орив? Что случилось? У вас в Занадане, если не ошибаюсь, уже ночь.
— Срочное дело, Дэн. И решить его необходимо прямо сейчас.
— И какое дело появилось у ректора Тиарской академии к верховному жрецу старшей богини? Такое, с чем не сможет справиться он сам?
— Ко мне в академию вчера попали две девушки. Маленькие ещё, подростки. Сегодня утром они покинули пределы академии, а через несколько часов ушли и из Тиары, направившись на восток, в Шанарские пустыни.
— С каких это пор ректор стал заботиться о детях? Как я понимаю, в них есть что-то особенное, раз ты вместо того, чтобы лечь спать, среди ночи примчался ко мне? Они сильные маги?
— Они бездари. Обе. Причём полные — даже Тонг не смог выявить в них ни капли магии.
— Тем более я не понимаю твоих переживаний. У тебя ведь даже не на всех одарённых хватает времени, чтобы обращать внимание ещё и на бездарей.
— Их родители обладают даром.
— Ну и что?
— Есть основания полагать, что девушки тоже обладают даром, просто в настоящее время он у них неактивный, спящий. Такое действительно иногда бывает.
— Откуда ты знаешь?
— Они сами об этом сказали. Их слова очень похожи на правду, и я склонен им верить. Они утверждают, что барьер, сдерживающий их дар, необычайно прочен, и для его разрушения им необходима помощь. Собственно, ради этой помощи они и прибыли на Нату.
— Так они к тому же ещё и пришлые? Не из нашего мира?
— Я полагаю, что они из мира богов. Люди неба.
— Точнее можешь сказать?
— Откуда я знаю?! Они ничего об этом не говорили, однако их экипировка указывает на высокотехнологичный мир. Или Окания, или Иллурия.
— Клан Рэй...
— Скорее всего. Как ты думаешь, у кого магический резерв может быть настолько велик, что для его защиты необходимо воздвигнуть настолько прочный барьер, что его не может пробить ни один из известных мне диагностических приборов?
— Думаешь, что Тонг ничего не обнаружил не потому, что дара нет, а потому, что барьер слишком прочный? Теоретически такое возможно, однако крайне маловероятно... Так всё же есть у девочек дар или нет?
— Тонг полагает, что нет — ни один из его диагностических конструктов не выявил у них ни капли дара. В этих вопросах, как ты знаешь, он значительно опытнее меня — всё же я скорее боевик, а не теоретик. За его плечами многовековой опыт, и ни разу ещё Тонг не ошибался.
— И что позволило тебе усомниться в мнении человека, который, по твоему собственному выражению, намного опытнее тебя?
— Несколько моментов. Первый — абсолютная уверенность девушек в том, что дар у них есть.
— Завышенное самомнение ещё ничего не доказывает.
— Они утверждают, что их родители обладают даром. Оба родителя.
— Ссылаются на результаты генетической экспертизы?
— Совершенно верно.
— Это ещё ничего не значит. Степень родства может быть настолько далёкой...
— Они утверждают, что родство очень близкое.
— Голословные утверждения двух малолеток, ничем, как я понимаю, не подкреплённые? С чего бы ты стал вдруг им верить? Раньше, насколько я помню, тебя нельзя было уличить в излишней доверчивости.
— А что ты скажешь на то, что одна из них как две капли воды похожа на богиню, верховным жрецом которой ты являешься?
И Орив достал из кармана амулет, активировав изображение. Над небольшой серебряной пластинкой проявились изображения двух молоденьких девушек...
Жрец, уже заготовивший фразу для ответа своему собеседнику, вдруг замолчал, как будто мысль, неожиданно пришедшая в его голову, оказалась столь фантастической, что он сам ей не поверил. Помедлив несколько мгновений, он изменившимся голосом переспросил:
— А имена? Они назвали свои имена?
— Одна назвалась Линнеей, а другая — Селеной. Эти имена тебе о чём-нибудь говорят?
Закрыв глаза, мужчина задумчиво ответил:
— Восемьдесят лет прошло... Им как раз должно было недавно исполниться шестнадцать. Говоришь, они недавно покинули Тиару?
— Ещё до обеда. И сейчас, скорее всего, находятся на пути к Шанаре.
— Что они забыли в Шанаре?
— На границе с Шанарой и Ривией до сих пор должны обитать демоны — их прошедшая катастрофа вряд ли коснулась. Девушки хотят заполучить демонов себе в фамилиары.
— Они же там погибнут!
— Вот поэтому я и пришёл к тебе — девочкам надо помочь.
— Самое главное — нельзя позволить им умереть, боги нам этого не простят. И как же не вовремя...
— Не могу с тобой не согласиться — у самого абсолютно нет времени. Скоро сессия. Бросать студентов и бежать за неугомонными девчонками — значит, бросить на произвол судьбы целый курс малолетних оболтусов. Да и остальные студенты не лучше — за всеми нужен глаз да глаз, не проходит и недели, как очередной доморощенный гений что-нибудь да учудит.
— Быть может, сообщить богине?
— Сообщу, обязательно сообщу... Вот только вряд ли она меня скоро услышит — время в мире богов течёт значительно медленнее.
— Тогда придётся действовать нам с тобой. Или подключить ещё кого-то?
— Не переживай, я беру эту проблему на себя. Лишняя огласка в этом деле тоже не нужна — от неё может быть больше вреда, чем пользы. А сейчас возвращайся к своим студентам — ты всё сделал правильно, придя ко мне.
— Ты найдёшь девушек и проследишь, чтобы с ними ничего не случилось?
— Я поступлю лучше — это сделает мой сын...
* * *
Вернувшись домой из храма, где Керт имел краткий, но достаточно неприятный разговор с отцом, неожиданно отправившим его нянькой для каких-то малолетних девчонок куда-то за тридевять земель и сломавший все его планы на ближайшие выходные, юноша вбежал на кухню, чтобы перед походом по-быстрому чего-нибудь перекусить, и обнаружил на ней мать, сосредоточенно перемешивающую в кастрюле на плите бесподобно вкусно пахнущее варево. Рядом с кастрюлей, расточая аппетитные ароматы, скворчала накрытая чугунной крышкой сковорода — судя по запахам, на обед готовились отбивные из вырезки молодого данхои, а в кастрюле варился грибной суп. Первоначально юноша хотел пообедать всухомятку, стащив что-нибудь готовенькое из шкафа, но так, как получилось, будет, пожалуй, даже лучше. Улыбнувшись и чмокнув женщину в щёку, отчего на её лице расцвела смущённая улыбка, а чувствительную к ментальному излучению голову юноши омыла волна искренней любви и нежности, Керт спросил:
— Мам, а покушать у нас что-нибудь есть?
— Обед скоро, сынок, — ласково ответила женщина, — подожди немного, и поешь со всеми.
— Некогда, мам, дела у меня. Важные и очень срочные. Что-нибудь из уже готового можно перехватить по-быстрому?
— Отбивные будешь? Должны были уже прожариться... — женщина, подхватив висящую на спинке стула тряпку, приподняла крышку сковородки и с сомнением вонзила большой кухонный нож в исходящие ароматным соком большие куски мяса, — похоже, прожарились...
— Отбивные? Конечно же, буду! Можно даже две! И с хлебом! Бутерброды я сам сооружу, не отвлекайся...
Наблюдая, как женщина перекладывает на простую глиняную тарелку два больших куска покрытого поджаристой румяной корочкой панировки мяса, Керт подумал, что с женой папе сильно повезло — найти такую жену, как его мама, в настоящее время практически нереально. Современные девушки во всём хотят быть похожими на мужчин — наравне с ними тренируются управлять магическими потоками, с детства учатся владеть оружием... К тому же практически все лиярцы — поголовно маги, и найти среди жителей Лиярской империи бездарного так же сложно, как отыскать иголку в стоге сена. А ведь из бездарей как раз и получаются самые лучшие жёны — они, как правило, не менее искусны, чем одарённые, но доказать мужчинам, что ничем их не хуже, обычно не стремятся. Тому много причин, но основная, как ни банально это звучит — отсутствие активного магического дара. И если мужчина-бездарь всё же имеет шансы самостоятельно и с комфортом устроиться в жизни, если у него неплохо варит голова и руки приделаны к нужному месту, то женщине без дара найти хорошую, высокооплачиваемую работу очень сложно. Можно даже сказать — практически невозможно, ведь магия пронизала все слои лиярского общества, и используется повсеместно, в том числе и в процессе трудовой деятельности работников. А в мир богов, куда с детства мечтал попасть каждый житель Лияры, без активного магического дара вообще не брали, да и из магов выбирали лишь самых сильных и самых достойных. Вот и стремятся лиярские девушки-бездари найти своё счастье в семейном кругу и, выйдя замуж, всю свою жизнь посвящают домашнему хозяйству и никуда из дома, в отличие от своих одарённых подруг, не сбегают. Парни об этом знают, и за такими девушками ведётся самая настоящая охота. Ещё со школьной скамьи за девочками, дар которых так и не пробудился к сроку, наблюдает чуть ли не вся мужская половина школы, а уж когда такая девушка закончит школу, у ворот её дома выстраивается чуть ли не очередь из женихов. Нередко проходили годы, пока девушка, не без помощи своих родителей, разумеется, подбирала себе супруга, и какие страсти кипели вокруг невесты в это время, свидетели целые истории рассказывали. Казалось бы, в чём сложность найти супругу-бездаря? Рядом целый континент с такими кандидатурами имеется — выбирай любую. Континент — это Натана, отделённая от Лияры западным океаном, непроходимым ни для кого, кроме магов. Женщин-бездарей можно было свободно найти и на архипелаге Зеу, лежавшем между материками — любая бы с радостью пошла замуж за мага. Но нет, юношам Лияры подходила не любая. Симпатичной мордашки, красивого тела, золотых рук и покладистого характера современным женихам оказалось явно недостаточно для счастливого брака — ведь супругу необходимо было выбрать раз и навсегда и прожить с ней бок о бок всю жизнь, разводы и повторные браки местными богами категорически не приветствовались. А жили лиярцы долго, очень долго. Теоретически — вообще бесконечно, слава богам, заботившимся о продлении жизни своей паствы. Счастливая семейная жизнь, в понимании лиярских мужчин, предполагала здоровое, магически одарённое потомство, поэтому будущая супруга просто обязана была иметь в своих жилах божественную кровь. Хотя бы каплю — чтобы гарантированно передать своим детям магический дар. Невесты-бездари, имеющие обоих родителей-магов, этому требованию подходили как нельзя лучше, а таких можно было встретить лишь на Лияре — из-за случившегося в древности исхода магов, покинувших Натану в поисках лучшей жизни и переселившихся на Лияру, соседний материк оказался крайне беден на людей с божественной кровью. Точнее сказать — магов на Натане вследствие развязанного в давние времена геноцида против одарённых почти совсем не было, а основное население континента составляли простые люди, вообще не имевшие магического дара. Соответственно, дети от них тоже, как правило, магами не рождались, и занять достойное место в иерархии Лиярской империи шансов практически не имели. И какой же отец захочет своим детям подобной судьбы? Вот и выбирали юноши себе спутницу жизни исключительно из своих...
Мама Керта как раз и являлась бездарем, причём бездарем абсолютным — магического резерва в ней не плескалось ни капли, и стать магом даже в каком-то отдалённом будущем ей было не суждено. Папа, правда, не придавал этому факту внимания — у верховного жреца старшей богини все дети рождались магами. Гены матери в этом случае никакого значения не имели, о наследственности детей своего жреца заботилась сама богиня. Зато мама Ильва была очень красивой, хозяйственной, прекрасно умела готовить, содержала дом в идеальном порядке и, как ни странно, обладала не только незаурядным умом, но и являлась одним из самых авторитетных целителей в Лияре. Записаться на приём к маме стремились даже светила имперской медицины, а очередь на консультации растянулась на месяцы вперёд — консультировала мама редко, и только по исключительно важным вопросам. Ей даже предлагали место старшего преподавателя медицины в Тарийской магической академии — и это несмотря на отсутствие дара. Но мама отказалась — всё своё время она посвятила заботам о семье и доме, а также обучению таинству медицины своего мужа. Керт помнил, что во времена его детства мама занималась с отцом ежедневно, по нескольку часов, передавая ему свои знания, которых, как оказалось, уместилось в маминой голове столько, что обучение затянулось на десятки лет. Со временем продолжительность и интенсивность уроков уменьшилась, а потом из разряда ежедневных занятия и вовсе перешли в категорию "два-три раза в неделю", но и тогда маме находилось, чем папу удивить. Такие знания, которыми обладала мама Ильва, невозможно получить ни за десять лет, ни даже за сто — вероятно, мама была значительно старше папы, однако родители никогда не затрагивали в своих разговорах этот вопрос, а маленький Керт спрашивать напрямую боялся, опасаясь нескромным вопросом обидеть маму. Со временем актуальность раскрытия тайны маминого возраста уменьшилась, а потом и вовсе исчезла — мама, как и все остальные женщины Лияры, прошла омоложение в храме Одина, а папа вообще мог выбрать для себя любой возраст на выбор — как верховный жрец, он имел прямой доступ к божественным силам и выглядел так, как сам того хотел.
Откуда папа привёз маму — Керт не знал. О своих родителях мама ничего не рассказывала, а из храмовой книги узнать о них юноше не удалось — тайком от отца пробравшись в святая святых — закрытые храмовые архивы, Керт обнаружил, что вместо имён маминых родителей стоял прочерк. Как такое могло получиться при использовании магии, объяснялось просто — будучи верховным жрецом старшей богини, папа имел право выбрать себе в жёны любую понравившуюся ему женщину, не испрашивая на то согласия её родителей. Подобное право своему верховному жрецу было даровано лично старшей богиней Таней, и Керт искренне надеялся, что и сам когда-нибудь воспользуется подобной привилегией...
Однако юноша был твёрдо уверен, что его мама родилась не в Лияре — даже по прошествии множества прожитых здесь лет она продолжала чем-то неуловимо отличаться от местных жителей. Мама Ильва могла родиться и вырасти на Натане, хотя подобный вариант Керт рассматривал как возможный, но маловероятный. В пользу этого предположения служило то обстоятельство, что мама была рабыней — явление в Лияре крайне редкое и всеми порицаемое. Своих рабов в Лияре не было, а число рабов-приезжих исчислялось единицами, да и те со временем получали свободу, выкупаясь сами или находя покровителей, способных внести за них выкуп. Зато рабство широко распространилось на соседнем материке, после катастрофы погрязшем в пучине средневековья. Но, скорее всего, мама вообще пришла в этот мир из мира богов, куда изредка отправлялись на учёбу жители Лияры. Эта информация в семье тоже являлась тайной, но подобное предположение легко объясняло источник маминых знаний. Правда, рабов в мире богов, насколько знал Керт, не существовало, но из любого правила, как известно, бывают исключения. Впрочем, как бы ни сложилась судьба мамы в древности, сейчас она весьма неплохо устроилась в Лияре, была довольна своей судьбой и ничего ни в своей жизни, ни в своём будущем менять не собиралась — её чувства, легко читаемые активным ментальным даром Керта, говорили лучше её слов. Единственным недостатком рабства являлся обозначающий статус раба изящный кожаный ошейник, плотной лентой охватывающий мамину шею и который полагалось носить, не снимая. На широкой полосе тонко выделанной кожи, инкрустированной драгоценными камнями, крупными буквами с золотым тиснением выделялось имя отца — верховного жреца старшей богини. Однако сделанный лучшими мастерами Лияры по индивидуальному заказу дорогой ошейник не только не мешал маме, но и придавал ей некий неуловимый шарм, выгодно подчёркивая её длинную красивую шею... Ещё в детстве, гуляя с мамой по улицам Тарии, Керт поражался количеству направленных на маму со стороны встречных, порой абсолютно незнакомых женщин эмоций, среди которых сильнее всего проявлялись зависть и ревность. И только став постарше, юноша понял, что если не все, то как минимум каждая вторая встреченная свободная девушка с радостью поменялась бы с мамой местами, отдав свою драгоценную свободу за рабский ошейник, только бы на этом самом ошейнике стояло имя верховного жреца. Девушки согласились бы и на роль второй, и даже третьей жены в довесок к ошейнику, вот только папа оказался однолюбом — других женщин кроме мамы у него не было. Любил ли свою жену отец? Однозначно — нет. Он заботился о ней, проявлял нежность, понимание, сочувствие, но любви в его мыслях не было. Любви в мыслях отца не было вообще ни к кому, за исключением собственных детей, которых мама Ильва подарила своему мужу уже более двадцати. Любила ли мама отца? Тоже нет. В её чувствах присутствовали забота, уважение, гордость за своего мужа — всё, что должно присутствовать в чувствах верной и надёжной супруги, но совсем не любовь. Тем не менее, их большая и дружная семья была счастлива — дом мамы Ильвы и папы Дэнни был пропитан аурой спокойствия, умиротворения и семейного уюта. Сюда всегда хотелось вернуться — атмосфера дома дарила покой и чувство защищённости от любых невзгод внешнего мира. Быть может, именно к такой семье и надо стремиться? Вот только где найти ещё одну такую же девушку, как мама?
