Тропой лекаря

Судя по треску и шуму, там остановилась минимум карета — четверка. Поглядеть?

Нет, глядеть не буду. Если это не ко мне — то и не надо, а если ко мне, сейчас все узнаю.

Как в воду глядела.

Дверь распахнулась так, что чуть с петель не слетела, и в комнатку вступил слуга. Даже Слуга. Есть такая порода, лакеями рождается, лакеями живет. Обожают прогибаться перед вышестоящими, а на тех, кто не лакей смотрят даже с жалостью — эх вы, бедняги! Не повезло вам, такому человеку не служите! Или с презрением — и рады бы вы служить, да кто вас возьмет?

Холуйство беспощадное в особо тяжелой форме.

А тут и форма была под стать слуге. Алая, вся в золоте, в вышивке так, что ткань аж не гнется, кое-где нашиты крупные бирюзовые бусины, штаны белые, с голубым позументом, сапоги начищены — аж светлячки пускают. Прелесть!

У нас дома таких не было, родителям не повезло. Хотя маменька бы эту безжалостную роскошь оценила.

— Госпожа баронесса Верандуа! — провозгласил этот... Попугай — и в комнату вступила дама лет пятидесяти.

Была она невысока, и больше всего походила на кочан цветной капусты. Если его перевернуть хвостиком кверху, самое то будет. Светло-зеленое платье, гора нижних юбок из белой пышной ткани, зеленый лиф, зеленая же шаль и ленты в прическе... Набеленное и нарумяненное лицо было в тревоге.

— Где мой сын!?

Я вздохнула.

— Ваш сын в той комнате. Спит.

Баронесса молнией метнулась туда. Обнаружила сына, но ахать и охать над ним не стала. Бегло бросила взгляд, убедилась, что все в порядке, и развернулась к двери.

— Носилки, немедленно!!!

Я закатила глаза. Знаю я таких.... она меня просто сейчас не услышит. И что делать?

Отпустить ее?

Так они парня угробят! Может, конечно, повезет, и найдется хороший маг, но вообще — лучше бы парня сейчас не трогать и не теребить. Но разве эта дура...

Мои размышления прервали самым грубым образом — в комнату заявились два шкафообразных лакея с носилками наперевес.

— Госпожа баронесса?

— Грузите моего сына! Да осторожнее, не то шкуру спущу! А вы, милочка...

Это она — мне?!

— Вот вам за услуги.

Изящная рука с тяжелыми перстнями (носить штук по восемь сразу — дурной вкус, кстати говоря) положила на стол небольшой кошелечек. И баронесса огляделась вокруг с такой брезгливостью, что мне захотелось немного вправить ей мозги.

Нельзя.

— Госпожа баронесса, вашего сына нельзя сейчас перевозить.

— Милочка, вашего мнения не спрашивают. Я благодарна вам за помощь, но моим сыном займутся лучшие лекари города.

Знай свое место, девка из желтого города.

— Скажите лекарям, что его надо согреть и напоить укрепляющим, — попыталась сказать хоть что-то я. — а жар не сбивайте, ни к чему, само пройдет.

— Думаю, и без вас разберутся, — пригвоздили меня взглядом. И что с такой делать?

— Как пожелаете, — я понимала, что поединок проигран еще до его начала и не собиралась кричать, ругаться или как-то еще ронять себя. Да и не повлияет это ни на что. Меня подержат, больного унесут — и всё сопротивление. — Можете приехать, если ему станет хуже. Серьезно хуже.

— Вы мне угрожаете, милочка?

— Я хороший лекарь — и могу предсказать последствия вашей выходки, — я отвернулась к ступке, сочтя разговор оконченным. Баронесса — нет. Из комнаты выносили пострадавшего мальчишку, наклоняя носилки то вправо, то влево. Болваны. Но стоит мне сделать им замечание — и будет еще хуже. Молчи, Вета, молчи!

— И что же хороший лекарь делает в этом убожестве?

Убожестве? На мой взгляд, домик был очень миленьким. Белые стены, зеленые ставни, красная крыша, светлые деревянные полы и мебель из такого же светлого дерева. Немного зелени в горшках, яркие лоскутные покрывала на креслах... Здесь было уютно и спокойно. И я не позволю каждой хамке хаять мое жилье.

— Хороший лекарь — везде борется за человеческие жизни. Ваш сын в этом ракурсе ничем не отличается от рыбака с побережья. Оба болеют и обоим нужна я.

— Вы слишком много берете на себя, милочка. Всего хорошего.

Баронесса проплыла за носилками, обдав меня облаком тошнотворных духов. А ведь наверняка дорогие. Сладкие, липкие, тяжелые, ф-фу...

А паренек так и не пришел в себя. Плохо, но я ничего не могу сделать для него — сейчас. Если вызовут мага — хорошо. Если маг окажется сведущим в лекарском деле — еще лучше. Маги воды чувствуют человеческое тело, хотя и не так, как мы. Мы, маги жизни, устраняем причину болезни, а вот они чаще всего — ее последствия. То, что мешает нормальному течению воды. Но если не убрать причину — это бесполезно.

Эх, проблема на проблеме.

Апчхи!!!

Дверь и окна я сразу распахнула настежь. Потом подумала и достала кофе. Сейчас растолочь его и сварить, пусть перебьет вонь баронессиных духов.

Парня жалко.

* * *

Вечером, когда я вернулась от больного, у двери меня ждал гость. Лекарь из порта.

— Госпожа Ветана, вечер добрый.

Настроен он был достаточно воинственно. Я смерила его взглядом.

— Да, я тоже надеюсь, что он добрый. Чем могу быть полезна?

— Я к вам по поводу Ренара и Шаронера. Они оба почти здоровы и скоро выйдут на работу.

Я знаю. Сама регулярно хожу их осматривать — и что?

— Я должен знать, чем вы их лечили, во избежание осложнений.

У меня глаза округлились.

— Отварами. Мазями. А что?

— Теперь их здоровье — моя забота.

— Рада за вас. При чем тут я?

— Я уже сказал! Вы должны рассказать мне, чем их лечили.

— И я сказала, — я продолжала валять дурака. Лекарь надулся.

— Вы — недоучка. Нахватались по вершкам у травниц и теперь думаете, что вам все позволено! А мы, лекари, потом боремся с осложнениями...

И тут до меня дошло. Я тяжко вздохнула.

— Ага, а тут выяснилось, что бороться и не с чем. И вам стало интересно, чем я таким их пользовала. Не поделюсь ли сдуру рецептами, чтобы вы и дальше продолжали в том же духе? Так поделюсь! Чтобы кости быстрее заживали, нужны снадобья с мелом. Молока побольше, творога. А уж с какими травами их смешивать, чтобы быстрее усваивалось — это мое дело. И это я вам не расскажу. А последствий не бойтесь, их не будет.

Лекарь раздулся.

— Ты, наглая...

Я сделала шаг вперед, прямо на него.

— Я. Прочь с дороги, пьянь старая! Не то клянусь, не поленюсь сходить в порт, да и накляузничаю начальству, чем ты на работе занимаешься!

— Ты... ты....

Я шла прямо на мужчину — и он отодвинулся, давая мне пройти в дом. Пару минут я ждала, что меня схватят за рукав, но — Бог миловал. Не схватили.

Но какая ж дрянь! Крамар хоть место помощница предлагал, а потом руку, сердце и пивное пузико.

Хотя чего я злюсь? Люди как люди. Таких мало, хороших куда как больше.

С этой мыслью я и принялась перетирать в ступке подорожник, а потом и делать заглянувшему на огонек Рудику примочку на здоровущий фонарь. Опять подрался.

И привычно отказалась от медяшки, которую тот положил на стол. Пусть детям пряники купит.

Мужчина прогудел благодарность, чмокнул меня в щечку (без всяких задних мыслей, просто, как подругу или лекарку) и ушел. Я подумала — и тоже пошла поспать. Работа такая, лекарская. То в пять утра поднимут, то ночью спать не дадут. И ведь есть, есть еще лекари, просто я — лучшая. Вот и идут ко мне. А как тут откажешь?

Жалко их.

Люди же...

* * *

Два дня прошли спокойно. Так, пара простуд, несколько разбитых носов, сломанная рука — ничего особенно важного и интересного. На третий день с улицы послышался знакомый грохот. Я даже выглядывать не стала, догадывалась, в чем проблема.

Карета остановилась перед моим домом — и снова распахнулась дверь. Только на этот раз баронесса обошлась без холуев. И важности у нее поубавилось, и духов. Влетела в простом, явно домашнем платье горчичного цвета, волосы растрепаны, глаза заплаканы...

— Госпожа Ветана! Помогите!! Умоляю!!!

Я вздохнула — и принялась тушить горелку. Не оставлять же ее так... Теперь мазь... мазь уберем на ледник, чтобы не пропала. Баронесса решила, что я ей специально отказываю, и заголосила еще громче.

— Простите меня! Я волновалась! Он мой единственный сын, все, что мне осталось от покойного мужа! Прошу вас... если и вы откажете... лекари говорят, что бессильны!

Я развернулась к баронессе и едва не ахнула. По враз постаревшему лицу градом катились крупные искренние слезы.

— Что случилось?

— У сына жуткий жар! Весь горит, бредит...

— Маг был?

— Пришел, руками поводил, жар спал, да ненадолго!

Примерно так, как я и думала. Хороший маг этим не ограничился бы, но видимо, этот водник плохо разбирается в лечении. Так мигрень снять (самое простое, спазм сосудов расслабить и дать дорогу току крови), печень почистить после возлияний, лишний жирок с дамочек согнать. А там, где речь идет о воспалении, там уже другая картина. Там я нужна.

Я сняла фартук, повесила на спинку стула, взяла сумку и повернулась к баронессе.

— Едем.

У нее и так глаза были большие, а теперь стали еще больше.

— Как... так?!

— Могу переодеться, но это время мы отнимаем у вашего сына, — пожала я плечами.

Баронесса кивнула — и опрометью кинулась к двери. Я ядовито ухмыльнулась, и последовала за ней. Конечно, дело было не в моем простеньком сером платье, и не в домашней косе, и не в этикете. Спорить готова, придворный лекарь берет оплату вперед, вот она и удивилась, когда здесь получилось по-другому. Эх вы, дурачье. Да разве здоровье на деньги меряется?

* * *

В карете (роскошная, вызолоченная и снаружи и изнутри, сиденья обиты алым бархатом, везде, где можно хрустальные подвески — просто бордель на выезде!) я тоже не теряла времени, подробно расспрашивая баронессу о состоянии сына.

Ну что сказать?

Как я предсказывала, так и вышло.

Легкое — не самая прочная штука. Если бы мальчишка переночевал у меня, я бы ночью проверила, есть там зараза, нет там заразы, выгнала бы ее, а то и сожгла. И начал бы он выздоравливать. А так — просто силы ему добавила, а на все сразу не хватило. Но сделать больше и лучше при его друзьях я просто не могла.

Баронесса же сына и растрясла (что тоже не на пользу), и какую-то примочку на рану наложила, и сам сын встать попытался... они что — нарочно угробиться собирались? Зараза и пошла по телу.

Придворный маг был, но что он мог сделать? Разве что деньги взять и посоветовать молиться, заразу-то из крови он не выгонит! Разве что кровь вскипятит, но тогда сразу можно гроб заказать.

Баронесса надеялась, что обойдется.

Позавчера надеялась.

И вчера. А сегодня уже знала, что все может кончиться плохо, и прибегла к последнему средству. Вспомнила, что я ей говорила, и решила схватиться за соломинку, не ведая, что это — стальной канат. Я ей тоже ничего рассказывать не собиралась. Да и о цене за услуги не заговорила. Было, было желание взять с нее втридорога, но кровь бабушки Тойри словно всколыхнулась в жилах. Э, нет!

На одну доску с такими хабалками становиться — себя ронять. Может, она и баронесса, но я до ее уровня опуститься не готова. Я ее по-другому воспитаю.

* * *

Дом у баронессы был под стать всему остальному.

Красивый, роскошный, ухоженный, раззолоченный и охрусталенный. Да что она — в молодости в борделе прислугой подрабатывала, что ли? И с тех пор не может представить себе иной роскоши?

Хотя мне ли судить, мои родители и похлеще номера выдавали. Например, когда пошла мода на шляпки с фруктами, мама на голову целую корзину надела.

Больной лежал на втором этаже. Туда меня и проводила баронесса, и с порога накинулась на служанку.

— Как мой мальчик?!

— Плохо, госпожа баронесса. Бредит.

Я, не тратя времени на разговоры, раздернула тяжелые шторы (хорошо хоть для разнообразия синие), впуская в комнату свет, и присела рядом с больным. Дотронулась до руки.

Горим. А что с легкими?

Деревянная трубочка, чтобы слушать хрипы, у меня была всегда с собой.

О, да тут не хрипы, тут целая битва. Бульканье, хлюпанье... интересно, как это так успело развиться воспаление? Всего за пару дней, а?

— Лекарь сказал, что сыну показаны прохладные ванны,, — выдавила баронесса в ответ на прямой вопрос.

Я схватилась за голову и застонала.

— Убить вашего лекаря мало!

— Да неужели? — в дверях стоял и недобро поглядывал на меня мужчина лет пятидесяти. Высокий, осанистый, при благородных сединах, окладистой бородке и участливых голубых глазах. Такому лекарю хочется доверять... наверное. Только сейчас его глаза были холодными, как две льдинки и ничего хорошего мне не обещали. Разве что смерть без мучений.

Темного крабом! Судя по раззолоченности, это был придворный лекарь. Ну и наплевать!

— А если мальчишка умрет, я сама это сделаю, — огрызнулась я, не отрывая пальцев от бешено бьющейся жилки на шее парня. Пульс считала. — Это ж надо — угробить молодого парня! Молитесь, сударь, чтобы выжил, иначе...

— иначе я сама до короля дойду, — прошипела баронесса.

— Еще не известно, может, это вы с самого начала ошибку допустили, — прошипел задетый за живое золоченный пухлячок. Вот чего не понимаю — третий лекарь на хорошем месте и все не худенькие. А работать как? Потаскай-ка на себе пузцо, да побегай по больным... куда и жирок денется? Или это только в Желтом городе так?

— Еще какую, — охотно согласилась я. — Мне бы костьми лечь, но парня не отдавать, он бы сейчас уже бегал вовсю. А я решила, что мать-то сына всяко сберечь постарается.

Баронесса, кажется, собралась возмутиться, но под моим взглядом умолкла, издав пару невразумительных писков.

— Идите отсюда, — вздохнула я. — Не путайтесь под руками. Так, а ты, — мой взгляд воткнулся в служанку, — тащишь мне сюда рукомойник, чайник с кипятком, стакан, сито — буду настой готовить, ложку, на худой конец соломинку — поить его будем.

— А я...? — баронесса обрела голос.

— А вы занимайте господина лекаря, — окрысилась я. — Чтобы он тут не мешался с разговорами о своем величии!

Я полюбовалась на две ошалелые физиономии (неблагородно, но иначе и не скажешь, баронесса и лекарь сейчас были идеально похожи, как брат и сестра окуни — челюсть отпала, глаза вращаются и хлопают) и добила:

— Хорошо, что вечер. Госпожа баронесса, пошлите кого из слуг почестнее в мой домик, пусть говорят всем пришедшим людям, что госпожа Ветана на всю ночь осталась у больного. Авось, к утру вашему сыну и полегче станет, смогу вернуться. А следующую ночь мне опять придется здесь ночевать...

— А... да, конечно!

— И служанку при мне оставьте. Мне репутация дорога, а тут две ночи, в комнате холостого парня, да без свидетелей? Мне репутация дорога, я девушка честная!

Точку в диалоге поставила упавшая из рук служанки кружка.

* * *

Я могла бы просто сидеть рядом с парнем. Он поправился бы, наверняка, но во-первых это было бы намного дольше, а во-вторых, лечат наложением рук только маги жизни. А я себя раскрывать не собираюсь, мне жить охота. Так что...