Тропой лекаря

Графиня поежилась, но не отступила. А зря. Я бы на ее месте давно под кроватью сидела.

— Я буду свободна?

— Как ветер.Некоторое время женщина размышляла, а потом кивнула.

— Хорошо. Я не буду вредить вашему ублюдку. Пусть живет. Рожу — и вы меня отпускаете.

— Да.

— И снимите домашний арест.

— Нет. До родов ничего не изменится. Я вам не доверяю.

— Да как вы смеете?!

— Почему сбежала Анни?

Я нахмурилась. Видимо, служанка, которая достала мышьяк?

— Чтобы вы не причинили ей вреда.

Граф пожал плечами.

— Я не убиваю женщин, с которыми спал. Но если она сюда вернется, или если просто попадется мне на глаза, жизнь она закончит в тюрьме. Все понятно?

Графиня тряхнула головой.

— Ладно. Я хочу договор.

— Я дал вам слово. Но если вам нужен договор — я его составлю. Подпишем и будем ждать родов. И госпожа Ветана будет вас осматривать и принимать роды.

Графиня пожала плечами. Меня она не слишком жаловала, но ее радовало известие о предстоящей свободе. А может, и счастье с неким Айвасом.

— Пусть так.

— Тогда — всего хорошего.

Граф вышел из спальни. Стукнула дверь.

Графиня разулыбалась, потирая руки. А я смотрела на нее с такой жалостью...

Ну и дура ж вы, госпожа графиня!

Не знаю, что там за Айвас, но упустить такого мужчину, как граф — это хуже, чем глупость. Это непростительная ошибка.

* * *

— Утречка доброго, госпожа Ветана.

— И вам не хворать, господин Самир. Что случилось?

— Госпожа Ветана, тут дело такое... вы только не волнуйтесь, ладно?

Убила бы за такие заявки. Неужели людям не понятно, что слова 'только не волнуйтесь' спускают с цепи всех демонов сразу?

— Что случилось?

— Господин Крамар написал на вас донос.

Я где стояла, там и рот раскрыла. И наверное, выглядела так глупо, что господин Самир смягчился.

— Да что вы, госпожа Ветана! Кто ж такому поверит!?

— Какой хоть донос-то? — от неожиданности я заговорила простонародным говорком, которого наслушалась в порту. — Чего он понаписал?

— Уффф... Да там такое, что на голову и не натянешь, — легко ушел от официального тона господин Самир. — Пишет, что вы человека убили.

— Кого? Когда? От чего я его лечила?

— Ни от чего.

— А как тогда я убила? — я уже искренне растерялась. — Да вы присядьте, что ли? У меня взвар есть малиновый, вареньице, опять же... Будете?

— С удовольствием, госпожа Ветана.

Я разлила взвар, достала варенье, переложила в вазочку, достала хлеб, ложки, мед...

Потом посмотрела, какими глазами господин Самир смотрит на застолье, и потянулась в буфет. Там стоял здоровущий пирог с мясом, который мне сегодня вручил булочник (укус крысы, воспаление, едва ли не гангрена).

— Господин Самир, не побрезгуйте угощением?

Стражник честно поотнекивался целых две минуты — для вида, а потом принял здоровущий кусок пирога на тарелке, и вгрызся в него так, что только за ушами затрещало. Я-то уже дня три ничего не готовила, перебиваясь овощами и плюшками — некогда. Решительно некогда. То одно, то другое...

— Хорошо вы печете, госпожа Ветана.

— Так то не я, булочник наш, господин Гонан.

— А вот к мужчинам подхода не имеете, это точно.

— Почему? — аж растерялась я.

— Другая б на вашем месте печевом расхвасталась....

— А потом бы все и открылось?

— Так мужчина-то уже пришел бы на вкусные плюшки.

Я пожала плечами. Если врать даже по такому поводу, что же с отношениями будет? Кончится тем, что люди друг у друга и о погоде не спросят — лжи побоятся.

— Но это дело десятое. Госпожа Ветана, Крамар пишет, что его друг, господин Рем Лорак, к вам в гости собирался, а с той ночи его никто и в живых не видел.

— А я его тоже не видела, — я не врала. Недоговаривала. Когда Лорак меня душил, он стоял за моей спиной, а когда его убили — это тоже не он. Тело. Труп.

— Я так и думал.

— Зачем он вообще ко мне бы собирался в гости?

— Как говорит господин Крамар — его друг хотел пригласить вас честь честью прогуляться по городу.

— Нет. Меня никто не приглашал.

— Так-таки и никто?

— Совсем никто.

Меня ведь и правда не приглашали? Мне просто сообщили, что со мной сделают.

Господин Самир провел пальцем по усам и бросил на меня залихватский взгляд.

— Эх, госпожа Ветана! Будь я лет на десять помоложе, я бы — ух!

Я улыбнулась в ответ. Мне-то хорошо было известно, что господин Самир счастлив в своей семейной жизни, с красавицей женой и четырьмя детьми.

— Да, господин Самир. Я бы точно не устояла.

Совершенно безобидное кокетство. Просто мужчина хотел меня подбодрить, а я сделала вид, что у него все получилось.

— Я скажу десятнику, что ничего вы не знали. А Крамар этот... тварь такая! Не умеешь отказы принимать, так не ухаживай за женщинами.

Я потупилась.

— Так вы знаете?

— Госпожа Ветана, так его с Рудиком в обнимку весь квартал видел. Мне уж давно рассказали. И как он свататься приходил, и что говорил...

— Тогда вы понимаете....

— Да все всё понимают. И десятник наш тоже человек, просто надо ж отреагировать, вот и бегаем.

Я покивала, поулыбалась, честь честью проводила Самира, и улеглась на кровать в спальне. Надо было пару минут полежать, прежде чем работать дальше. В таком состоянии я и снадобья испорчу, и пациентов уморю. Руки дрожали, сердце билось, перед глазами плавали неприятные светящиеся точки...

Как и кого не убеждай, а все же это серьезное испытание для нервов.

Примерно через полчаса я смогла встать, заварить себе успокаивающий отвар и заняться работой, но в глубине души я все равно была расстроена.. Вот что за дрянь этот Крамар!?

Сволочь просто!

Уговорить не получилось, сломать не получилось, избить и изнасиловать тоже не получилось (и как знать, не был ли Крамар инициатором той попытки? Много ли пьяному надо, напомни, как его где-то обидели и бери голыми руками), так теперь стража в ход пошла.

Измотать он меня надеется?

А я все равно не поддамся!

Вот!

* * *

Надолго этот визит меня из колеи не выбил, но масла в огонь подбавил Шими. Ровно через два дня после разговора со стражником.

— Теть Вета, — постепенно это обращение сменило официальное 'госпожа Ветана'. Я не возражала. Малек был неглупым, с ловкими пальцами, не боялся крови и вообще — дар бы ему, так лучше б лекаря и не пожелать. Но он и без магии справится. — А меня про вас 'голубок'* расспрашивал.

*— 'голубок' — презрительное название храмовников. Принято у портовой шпаны за символ Храма — белого голубя на шпиле. Прим. авт.

Я как раз скатывала бинт в тугой рулончик. Прокипятила, просушила, прогладила, теперь скатать, завернуть в кусок ткани и залить воском. И носить с собой для перевязки. Никакая грязь с такого бинта в рану не попадет.

Но этот бинт придется перестирывать.

От слов Шими рулончик выпал у меня из рук и покатился по полу.

— Голубок?

— Холоп...

— Да я поняла. А чего им надо было?

— Не им. Один там был.

— Ну, ему...

— Да я толком и не понял. Мы как раз в Храм ходили, вот и пристал, что пиявка к заднице.

— Шими...

Малек, явно подражая кому-то закатил глаза к небу. Возвел, то есть.

— Хорошо, теть Вет. Как грязь к ботинку.

— И?

— И про вас расспрашивал. Мол, учусь ли, у кого учусь, чему меня учат, как вы учите, знаете ли травы... Я ничего не понял. Только вы им интересны.

Я кивнула.

Все правильно — именно я и интересна. А расспрашивали Шими для того, чтобы понять не маг ли я. Потому что если я маг...

Мага должны учить именно маги, лекаря — лекари, но где ж нам было мага взять? Чему могла — научилась, силу контролировать, себя сдерживать, лечить ей помаленьку... все равно основной упор делался мной на обычные лекарства. Глупо стрелять из пушки по воробьям, глупо лечить простуду магией. На нее и чая с малиной хватит.

— Если что спросят — ты им рассказывай, понял?

— Вот еще. Я что — колокольчик?*

*— жаргонное 'стукач', 'звонок', 'болтало', доносчик. Очень непрестижно в криминальных кругах Алетара, в них же карается вырыванием языка раскаленными щипцами. Прим. авт.

— Шими, — я погрозила пальцем. — Послушай меня. Храм — не та сила, с которой надо бодаться.

— Да поджечь их ночью, и все дела!

— Шими...

И ведь может, если что. Прилетит стрела с огнем, только и ищи. Может, и найдут, если маг огня будет, а могут и не найти. Бывали случаи. Магия — она ведь не всесильна.

Я встряхнулась и принялась отчитывать малька.

— Шими, ты пойми, мне скрывать нечего. Ты со мной ходишь, ты сам все видишь. Что-то запретное я делаю?

Малек помотал головой. Про Угря он не знал.

— Вот видишь? И меня они расспрашивали. Все ж может быть. Может, им лекарь в Храм понадобился, вот и собирают сведения. Так что рассказывай им все честно, я разрешаю.

— Будете толстопузых лечить?

— Если заплатят...

— Когда это они кому чего платили? — со всем презрением портового мальчишки покривился малек. Ему ли не знать...

Храм иногда подбирал детей из трущоб и пытался 'привести их к Свету'. Насколько мне было известно, сбегали эти дети втрое быстрее. И из Храма, и из города, чтобы вновь не попасться. Осуждать любую из сторон я не собиралась, тут у каждого свое.

— Шими, — надавила я голосом, — ты меня понял?

— Да, теть Вет.

— Тогда расскажи мне, что надо делать при обморожении.

Шими рассказывал, попутно перетирая в ступке сушеные стручки акации, а я размышляла, краем уха слушая его болтовню и поправляя, где надо.

Не успокоились?

Определенно. Мага-то не нашли.

Проверяют меня или всех?

Наверное, всех подряд. А дальше-то что будет?

Страшно, ой как страшно. Но бежать мне нельзя, это как с собакой. Пока не бежишь — не укусит.

Чтоб тому храму пусто было! Твари! Сволочи!

Неужели я не могу жить, как хочу? Не прятаться по углам, не бояться ничего, а свободно и спокойно лечить своим даром, учиться им пользоваться... я ведь понимаю, что сейчас лью ведром там, где из ложки покапать хватило бы! И не могу иначе!

Просто я самоучка.

Некому меня учить, некому...

А сколько пользы могли бы принести маги жизни, если бы из них не сделали дойных коров?

Ладно! Подумаю об этом позже.

И я вернулась к дрессировке Шими. Пользы от него все же больше, чем вреда, так что пусть работает.

Глава 11

Когда в дверь дома что есть силы заколотили кулаком, я даже не испугалась. Привыкла.

— Госпожа Ветана! Помогите!

Узнать Угренка, который помог мне с Лораком, было мудрено.

Весь в крови, морда ободрана, словно по ней чем тяжелым приложились, а что не ободрано, то темной краской вымазано, чтобы в ночи белым не светить, рука подозрительно висит плетью, сам хромает, рубаха в клочья, вода капает...

Да, сколько веревочке не виться, а петельке быть.

— Что случилось?

— Госпожа Ветана... не гоните. Пожалуйста.

— Да не погоню, — махнула я рукой. — Садитесь, сейчас лечить буду. Так случилось-то что?

— Госпожа Ветана, у меня отец и брат... Стража нас встретила.

— Обоих? Насмерть?

Судя по взгляду Угренка — увы.

— Ладно.

Я прикинула, что надо сделать, вздохнула и полезла в шкаф. Достала оттуда здоровущую рубаху, купленную по случаю у старьевщика (хотела на полоски бинтов распустить), достала из шкафа бутыль с выморозками, наполнила стакан.

— Пей. Не то свалишься.

— Не поведет меня?

— Закусить дам. Рубаху надо разрезать, у тебя плечо, кажется, выбито...

— Это я о скалу.

— Я сейчас плечом займусь, а ты расскажи, что случилось.

— Предательство. Мне и здесь опасно оставаться, я бы ушел, но некуда.

— В таком состоянии ты раньше свалишься. Какое уж тут ходить?

Я вооружилась ножницами и принялась спарывать с мужчины остатки рубахи.

Угренок залпом, как воду, хватил стакан с выморозками, даже не поморщившись.

— Плохо сегодня ночью вышло. Очень плохо...

Я слушала краем уха, ощупывая плечо.

Вывих, так и есть. Хорошо если связки не разорваны... нет, вроде бы нет. Но больно мужику будет...

Угорь-младший тем временем исповедался, как на допросе.

Контрабандисты и есть контрабандисты. Добыча жемчуга выглядит примерно так. Ночью взять лодку и идти к жемчужным отмелям. Там же...

Кто-то может понырять за жемчугом, а потом уплыть обратно. Угорь действовал по-другому. Он договорился с теми, у кого жемчуг был официальным промыслом. По одной, по две жемчужины, они утаивали их от чиновника, приставленного к ныряльщикам, а потом складывали и когда накапливалось штук сто — передавали Угрю. Да, ночью.

Да, в море.

В условленном месте оставляли сверток с жемчугом, а взамен забирали такой же сверток, но с приятными золотыми монетками. Конечно, не полная цена, но и не казенная.

Королю это не нравилось, и ночью в тех местах крейсировали лодки морской стражи. Обычно Угорь как-то расходился с ними, но в этот раз мужчине не повезло.

Их заметили, бросились в погоню...

Одного из угренят положили почти сразу, из арбалета. Угорь понял, что шансов почти нет и пошел на жуткий риск — направил лодку на рифы. В прилив он знал местечко, где можно было проскочить.

В этот раз не получилось. То ли прилив еще не набрал силу, то ли две стрелы помешали... одним словом лодка наткнулась на рифы. Угорь и второй угренок ушли под воду.

Не выбрался бы ни один, если бы не повезло. Лодка разлетелась на доски, в одну из них мертвой хваткой и вцепился Угренок, другой рукой придерживая отца.

Тело брата?

Знать бы, где оно сейчас. Море выбросит, если пожелает. А нет...

Не он первый ушел в море. И точно не он — последний.

Угорь-старший быстро терял силы, просил сына бросить его, но парня заклинило. Он только что не зубами вцепился в доску и держался. И греб, как мог. Рука?

Жить захочешь — еще не так раскорячишься. Он и не ощутил в запале-то. Это уж потом, когда на сушу выбрался, отца вытащил, там и накрыло...

На этом месте мужчина взвыл, потому что я что есть силы дернула его руку, возвращая сустав на место.

— Твою мать!!!

Я кивнула.

Тяжело, конечно, но я справилась.

— Ну-ка рукой двинь?

Угренок послушно пошевелил пострадавшей конечностью.

— Болит.

— И болеть будет. Но хотя бы сустав я на место поставила. Потерпи, раны хотя бы первично обработаю... Кстати, а почему ты пришел сюда?

— А куда я еще мог прийти?

— Почему не в потайное убежище? Вы же меня туда приводили, нет?

— Побоялся.

— Чего? Стражи? Предательства? Чего побоялся?

Вопрос был более чем актуален. За пособничество контрабандистам кое-что нехорошее полагалось. Не отболтаюсь. Даже если простое лечение, все равно могут быть неприятности.

— Понимаешь, — изрядно захмелевшший угренок опустил глаза. — Мы про тебя справки навели. Ты девка хорошая, неглупая, ну и... понадеялся, что за стражей не побежишь. Сама видишь, в каком я состоянии. А кто кроме тебя справится?