Тропой лекаря

Графиня завизжала, теряя всю свою привлекательность. Из визгов можно было понять, что ее выдали замуж насильно (вот новость-то, а? Да у нас половина высшего света так живет, а вторая по расчету), что она любит другого (и кто ей мешал?), и что этот другой женится! А она!

А он!

А ей жить больше незачем!

Замечательно! И не придумав ничего лучше, эта идиотка выпила что-то, чтобы разжижить кровь и полоснула по венам. Шансы помереть у нее были неплохие, но тут Темный принес меня.

— Темного крабом! Как не повезло ребенку — еще не родился, но ведь у такой дуры!

Ох. А вслух это высказывать не стоило. Но сбитая с толку выплеском силы, я контролировала себя чуть хуже.

Обычная лекарка не позволила бы себе лишнего, но я-то почти равна графине!

— Как ты смеешь меня судить!!?

Женщина завизжала, уже окончательно теряя человеческий облик, влетели слуги, справедливо рассудив, что если так орет, то точно не сдохнет, и уставились на меня.

— Прижмите ее к кровати! — рявкнула я. — и воды! Живо!!!

За водой далеко ходить не пришлось, принесли уже. Вот ковш я и опрокинула на голову истеричке, а из второго принялась пить сама. Хороша водичка, колодезная, студеная, аж зубы заломило.

Видио, у женщины тоже что-то заломило, потому как визжать она перестала. Только глазами хлопала.

С ней!

Так поступили!

КАК!?

Как такое могло случиться, почему не разверзлась земля под ногами (пол второго этажа) и я не провалилась куда-нибудь (на первый этаж), почему меня не разразило молнией или громом, как я вообще смею существовать на этом свете после такого?!

Смею вот.

— Браво!

В дверях стоял мужчина в роскошном камзоле темно-синего цвета. Симпатичный брюнет лет сорока. Портили его лицо только длинноватый нос и черные густые брови, сросшиеся на переносице — придавали лицу мрачноватый вид. Но это же не помеха? Улыбайся чаще, и будешь привлекательнее.

А так рост высокий, фигура отличная — узкие бедра, широкие плечи, высокий рост — чего еще надо?

— Благодарю, госпожа лекарка. Я так понимаю, что опасность миновала?

— Нет, — мрачно отозвалась я. — Господин граф?

— Да.

— Мы можем поговорить с вами наедине? И чтобы при этом за вашей супругой присматривало не меньше двоих лакеев, которые смогут пресечь ее порывы?

Мужчина подумал — и кивнул.

— Прошу вас. Вы сможете ее оставить... безопасно?

— раны не угрожают ее жизни и жизни ребенка, — отозвалась я. — Но состояние души...

— ребенка? — Граф напрягся, как будто его кто-то ткнул иголкой. — Вы сказали — ребенка?

— Именно это я и сказала. Ваша супруга ждет ребенка, который сегодня уцелел только чудом.

Граф поменялся на глазах.

Лицо окаменело, губы сжались в нитку, брови сдвинулись еще сильнее, и такая ярость полыхнула в его глазах.

— Ты знала...

— Нет!! — выкрикнула женщина на кровати. — Ненавижу тебя!!! И семя твое ненавижу!!! Айвас женится!!! А я...!!! А ты!!!

Изо рта аристократки хлынул поток грязной брани вперемешку с угрозами.

Она то кричала, что ненавидит мужа и ребенка, то о своей любви к какому-то Айвасу, то о сломанной жизни, то о разбитом сердце, то о желании умереть... слуги слились со стенами, я мечтала исчезнуть отсюда хоть куда-нибудь, но долг врача обязывал. И когда вконец озверевший граф сделал пару шагов вперед, явно намереваясь продолжить нравоучения моим методом — и я едва успела поймать его за рукав.

— Ваше сиятельство! Прошу, подождите!

С минуту под взглядом яростных зеленых глаз мне казалось, что первую оплеуху сейчас получу я. Но граф сдержался. Вот что значит — аристократ до мозга костей.

— Вы кто?

Благослови Светлый Майло Варна, который сейчас встал рядом со мной.

— госпожа — лекарь. Баронесса рекомендовала ее, ваше сиятельство, помните?

Вспомнил.

Руку опустил и на лице даже мелькнуло нечто вроде... раскаяния? Интересный человек.

— Спасибо, Майло. Действительно, хватит.

Женщина на кровати что-то выкрикивала, но сейчас граф перестал обращать на нее внимание. Оно и к лучшему.

— Как вас зовут, госпожа лекарь?

— Ветана.

— Пройдемте ко мне в кабинет, госпожа Ветана?

— а госпожа графиня? Ваше сиятельство?

Граф кивнул. Взгляд у него был очень недобрым, когда он принялся отдавать распоряжения.

Двум лакеям было приказано никуда не отлучаться из комнаты. Еще двум служанкам — все время сопровождать госпожу. Даже если она пойдет облегчиться — пусть стоят рядом. И если что — кричат громче.

Вреда графине не причинять, просто держать, чтобы не повредила себе или ребенку.

Остальное — в воле господина графа, которого следует позвать тотчас же. Всем все ясно?

Всем было ясно.

Графиня опять начала истерику, но ни граф, ни я уже не обращали на нее внимания. Мужчина первым развернулся и вышел из комнаты, я последовала за ним.

* * *

Кабинет был под стать графу. Простая строгая мебель из темного дерева, тяжелые занавеси, уютные кресла. Занимались ли тут делами?

Не знаю.

Но готова поспорить, что вон в том шкафчике стоят несколько бутылок спиртного, а на столе граф несколько раз принимал горничных. По отцу знаю.

Да и не лежит на столе ни бумаг, ни чего-то важного, все можно мггновено сдвинуть в сторону, освобождая место.

Граф упал в кресло и взглянул на меня.

— Ну?

— Последите за женой дней десять. И кормить получше, печенка. Гранаты, можно стакан коровьей крови выпивать по утрам. Для ребенка полезно будет.

— Это все?

— Все.

— Хорошо. Я могу вас приглашать в случае необходимости?

— Да, ваше сиятельство.

— Могу я рассчитывать на полное сохранение тайны?

— Обещаю. Клятву в храме дать, как положено?

Я не обиделась.

На словах лекари клянутся не разглашать ничего о своих больных, а на деле часто выходит наоборот. Вот и подстраховываются люди. Граф задумался.

— Завтра сходите с Майло.

Я кивнула. Глупо это до наглости, но, надеюсь, в Храме не будет никого нуждающегося в помощи. И так мне после этого выплеска силы сидеть бы год на месте ровно, а я...

А я иду в Храм.

Я здесь не при чем! Так-то!

— Чего можно ждать, ваше сиятельство?

— Простите?

— К чему стоит готовиться? Что может отчудить... простите, что может случиться с госпожой графиней? Чего мне ждать?

Взгляд графа потемнел, но мне надо было это знать.

— Да чего угодно. Из окна она спрыгнуть пыталась, мне в голову вазы метала, ядом травилась, теперь вот — это...

— От яда поберегите, — попросила я. — Могу ведь и не успеть, она-то, может, и выживет, а ребенка спасти куда как сложнее. А он уже там. Он маленький и боится.

Граф вздохнул, провел рукой по лицу.

— Ты к нам в дом переехать не хочешь? До родов?

— Так это, ваше сиятельство, еще больше полугода. Сами понимаете, у вас я за это время клиентов растеряю, потом не наберу, да и характер у меня не сахар. Ваша супруга меня просто со свету сживать начнет, а ей бы сейччас о ребенке думать.

Граф нахмурился, но понял. Настаивать тут не стоит, толку не будет. И кивнул.

— Благодарю вас, госпожа Ветана. Можете идти. Расчет получите у Варна.

— благодарю, ваше сиятельство.

Я вышла за дверь, прикрыв ее за собой поплотнее. И почему я чувствую себя такой оплеванной?

По счастью, Майло ждал неподалеку.

— Госпожа Ветана, все в порядке?

Словно в ответ на его слова, что-то тяжелое ударилось в дверь кабинета изнутри, разлетелось стеклянным звоном.

— Ну вот, опять...

Я выразительно посмотрела на камердинера.

— И часто такое бывает?

Майло Варн посмотрел на меня с грустью.

— да что тут скажешь, госпожа Ветана... взвара с нами не выпьете?

— Выпью, — согласилась я.

Когда это нормальная женщина отказывалась посплетничать о чужих делах? Интересно же...

* * *

На кухне было тепло и уютно. Горели лампы, посуда, начищенная до блеска, отбрасывала блики на стены, вкусно пахло жареным мясом и приправами. Поварята сверкали белизной одежд, а царила над всем этим потрясающая женщина-ггора, в которую можно было всунуть пятерых меня — и еще осталось бы место.

— Ох ты ж! А это у нас кто, Майло?

— а это госпожа Ветана. Лекарка наша...

— Можно Тойни, — пискнула я, чувствуя себя неубедительно маленькой.

— Ох ты ж...

Меня потрепали по голове и подтолкнули к столу.

— Небось, голодная? А я тебе сейчас мяска положу с фасолькой, покушаешь, так оно и легче будет, — напевный говор выдавал в поварихе южанку.

— Спа... спасибо, — кивнула я.

Как-то незаметно я оказалась за столом, а передо мной тарелка с чем-то красным. Оказалось мясо тушеной с фасолью в какой-то сложной подливе. И вкусно было так, что я едва ложку не проглотила.

Рядом с такой же тарелкой очутился Майло Варн.

— вы покушайте, госпожа Ветана, да сходим ко мне, я деньги вам отдам.

— Стал быть жива графиня? — повариха уселась рядом, вызвав легкое сотрясение стола.

— Жива. Успели вовремя. — кивнул Майло.

— А почему я? — не удержала я вопрос. — Лекарей много.

— Так господин граф и баронесса Верандуа давние знакомые. Она троюродная кузина его матери, — протянула повариха. — я уж знаю, она как приедет, так завсегда ее угощай, а она меня просит и благодарит. Ну и слышала я, как она про тебя говорила. Мол, и хорошая, и умненькая, и молчать умеет, Криталь жив-здоров, лучше прежнего!

— графиня тоже жива. И ребенок жив.

— Это хорошо, — согласилась кухарка. — Хошь и дура она, а все ж душа живая, негоже так...

— Ох ты ж, — весьма похоже вздохнул Майло Варн. — то и оно, что живая, но глупая. Надо ж себе вены резать было!

— Дура она, — высказалась кухарка. — Да ты ешь, девонька, ешь. Главное, с дитятком все хорошо будет...

— Если приглядите за ней. — честно признала я. — Лекари не всесильны. Давно это с ней?

— Ох, давно, — вздохнул Майло. — Женился хозяин на свою голову! Так-то у него невеста была раньше, совсем другая. Хорошенькая... а уж пела как — что та птичка.

— А что случилось?

— Граф-то наш нищий был, только и того, что титул старый, а карман дырявый, — просто поведала повариха. — я еще у его родителей работала, старого графа знала. Ох и гуляка ж был! Поместье заложил, долгов наделал, кредиторы на нем висели, что блохи на шелудивой собаке, а он еще хорохорился. Балы закатывал...

— А граф и не знал?

Майло вздохнул, огляделся.

— Вита, выпить не найдется?

— в шкафике возьми, — повариха повела головой в угол.

Майло послушно отправился туда, на полдороге поглядел на меня.

— а вам, госпожа Ветана?

— Разве что воды. — и поспешила пояснить, пока никто не обиделся. — Нельзя мне вина. Вес цыплячий, пьянею мгновенно, а зачем вам в доме пьяный лекарь?

— И то верно, — протянула повариха. — Погоди-ка, есть тут кое-что....

Она сама прошла к шкафчику, оттеснив камердинера небрежным движением бедра, и вытянула из недр орехового произведения искусства небольшой стеклянный графин с зеленоватым содержимым. Вернулась, поставила его на стол и приоткрыла пробку.

— Девочкам в самый раз. Знаешь, что это такое?

Я принюхалась. Раз, второй... неужели?

— Мятный ликер?

— Угадала, — повариха смотрела вдумчиво. — А откуда у лекарки такие познания, не в грех спросить?

— У лекарки им, понятно, взяться неоткуда, — подделалась я под ее говор. — Но я незаконная дочь одного господина. Образование у меня хорошее, а вот наследства нет, — я налила себе крохотную рюмочку ликера и принялась дегустировать.

Поднесла рюмку к носу, согревая в ладонях, вдохнула дикий мятный запах, кружащий голову. Шантарийская мята — растение очень прихотливое и капризное, выращивать его сложно и долго, а чтобы получилась небольшая бутылочка мятного ликера, нужно ее чуть ли не две охапки. Зато запах... словно ты попала на мятное поле.

И вкус мятной свежести, чуть сладковатый, с легкой кислинкой, и где-то на дальнем плане нотка алкоголя предупреждает не увлекаться.

Но если выпить крохотную рюмочку, то захмелеть не получится, а сил прибудет. Мне это сейчас будет очень кстати.

— А выглядите вы, как благородная госпожа, — повариха оказалась наблюдательней, чем я думала. Я поежилась. — Да и дорогое это удовольствие для внебрачных деток.

Правда, что ли, люди спьяну умнее становятся? Хорошо хоть наутро забывают о чем думали, а то никакой жизни б на земле не осталось. Дорогая это штучка, очень дорогая, даже странно, что на кухне нашелся. Хотя... что царь, то и псарь.

Но от ликера не откажусь. Не смогу.

Память о былых временах, когда мы сидели с бабушкой в креслах у камина, горел огонь, я потягивала мятный напиток, а бабушка этот ликер из крохотной рюмочки, болтая со мной обо всем на свете. От королей до урожая капусты, от истории до теории магии. Она очень много знала...

И сейчас уютная кухня, горит огонь, но ликер попиваю я, а сплетничаю уже с другими.

Бабушка, миленькая, ну почему ты ушла так рано? Кажется, я бы и дар свой отдала, лишь бы она побыла с нами еще лет десять!

На глаза привычно навернулись слезу, как и всегда от воспоминаний, я резко смахнула их и посмотрела на повариху.

— Удовольствие, конечно, дорогое, да у меня отец был не из бедных. Мог себе позволить. А что там было с графом?

Майло глотнул вина, пригорюнился.

— Вот и оно... выдали его зазнобу замуж, — пояснила вместо него повариха. — Выдали, а граф запил тогда. Все повторял, что бедность — горе горькое. Сам бы без денег прожил, но видеть, как твоя любимая женщина медяки считает? Такое хуже ножа режет. А как надежду отняли, так и все — с горя запил, потом подумал — и по расчету женился. Если не любишь, тут все равно на ком, были бы деньги.

— Ага. Только за те деньги платить втрое приходится, — согласилась я.

Запах мяты сводил с ума. Я сделала еще крохотный глоток, посмаковала его на языке. Хорошо...

— Ото ж, — согласилась повариха. — Мы сначала вздохнули полегче, думали, все хорошо будет. Графиня... ты ж видела?

Видела. Сложно было не увидеть.

— Так-то она девочка хорошая...

Ничего хорошего я в ней не заметила, кроме ребенка. Но — да. Я очень пристрастно сужу.

— Хорошая, — убежденно повторила повариха. — Просто из семьи купца. Денег у отца много, дури много, вот и купил дочке жениха. А она-то другого любила. Вот и не срослось...

— Да уж, представляю...

Я и правда представляла. В купеческих семьях тоже приняты браки по расчету, но тут многое зависит от семьи. Наверное, отец графини любил свою дочку, а она его. А тут...

— А господин граф не пытался наладить отношения?

— Да чего только господин не делал! — возмутился Майло. — Разве что на пузе не плясал! Все не впрок!

— А служанок меньше заваливать надо, — буркнула повариха.

— Не было такого! — вскипел Майло.

— а то никто не в курсе. И служанок граф заваливает, и содержанка у него есть, — гнула свое толстуха.

Майло пристукнул кулаком по столу.

— Ты, Шофи, думай, чего говоришь! Господин граф человек благородный...