Институт экстремальных проблем. Часть 8

ИНСТИТУТ ЭКСТРЕМАЛЬНЫХ ПРОБЛЕМ.

Часть 8. Конец сказки

Первомай для спасателей прошел спокойно — несколько дней лил дождь и граждане предпочитали сидеть по домам у телевизоров. Аварий, взрывов, пожаров, наводнений, обвалов — ничего не было, только два раза группа Медведева вскрывала поломавшиеся замки, да Артем с ребятами выезжал на крупную аварию на Окружной дороге. Ко Дню Победы погода исправилась, стало по-летнему тепло, и от трех выходных дней подряд спасатели не ожидали ничего хорошего.

Десятого мая первая группа выехала в Дегтярские пещеры на поиски студентов, которые спустились туда еще до праздника и до сих пор никто из них не вышел на поверхность. Вадим, узнав о вызове, завистливо вздохнул — в свое время он изучил эти лабиринты, как свои пять пальцев, и теперь с радостью вновь побывал бы там, пусть не для собственного удовольствия, а по долгу службы. Середкин всегда с подозрением относился к увлечению Медведева, вот и сейчас он саркастически предложил другу взять на себя руководство спасательной операцией.

— Свинья ты, Середина, вот ты кто! — высказался Вадим. И без того не очень-то радужное настроение после разговора с мамой, рассказавшей о том, что к Ленке опять приходил ее бывший муж, испортилось окончательно, не помогло даже вмешательство Сергея, который попросил Медведева консультировать их по телефону. — Ладно, когда будете на месте, свяжитесь со мной, я скажу, откуда лучше начать.

Все-таки после разговора с Сергеем на душе стало полегче, и Вадим присоединился к Светлане и Максиму, разложившим на полу несколько десятков снимков самых разнообразных скал. Ирин брат привез несколько пакетов фотографий, найденных на даче, и ему пришлось остаться, чтобы объяснять Свете, где, что и когда было снято. Сначала он то и дело поглядывал на часы, но потом увлекся, вспомнив любимую профессию, и забыл о службе.

— Дегтярские пещеры тебе не подойдут? — Максим знал, для чего Света разыскивает какую-то скалу. — Там лабиринты еще те!

— Нет, мне готовый лабиринт не нужен, — Светлана покачала головой. — Это совсем не то.

— В Дегтярке всегда толпы околачиваются, да и у местных жителей вокруг полно огородов, — заметил Вадим. — Вот будет картина, когда мы с Антошкой вылезем нагишом из лабиринта перед таким скоплением благодарных зрителей! Твои же коллеги, — он иронично поглядел на Максима, — нас сразу заберут за оскорбление общественной нравственности.

— Брось! — Устюгов ухмыльнулся. — Сочтут вас за нудистов, не более того. Ну, на крайняк, лопухом каким-нибудь прикроетесь, а на голую задницу по нынешним временам никто особого внимания не обратит.

— Ты хочешь сказать, что можно через весь город в таком виде дефиле устроить, и никто даже не заметит?

— Заметят, наверное, и подумают, что какие-то неформальные художники перформанс устроили, — Максим почесал затылок. — Но в выпуск новостей даже на местном канале вряд ли попадете.

Светлана сидела на ковре и разглядывала снимки, возвращаясь к некоторым не по разу, и почти не слушала, о чем говорили мужчины. Вадим с Максимом долго пикировались и уже далеко ушли от начальной темы разговора, когда раздался первый телефонный звонок. Сергей специально позвонил на служебный мобильник Медведева, чтобы подчеркнуть — речь пойдет о деле. Вадим оставил Свету наедине с Максимом и отправился в другую комнату, чтобы спокойно поговорить, возможно, не стесняясь в выражениях. Потом он вернулся в библиотеку, но вскоре ему опять пришлось давать указания своим ребятам, которые попытались сделать несколько снимков и передали их на ноутбук.

— Хватит дурью маяться! — рассердился Вадим. — Только время зря тратите, все равно ничего не видно. Я отлично помню и без этого, что из главного зала ведут три коридора, каждый из них метров через сорок раздваивается. Без страховки никуда не лезьте, а то вас самих разыскивать придется. Казана под землю нечего тащить, там местами сероводородом дико воняет, угробите пса!

Он настолько точно описывал спасателям, куда ведет какой проход, где нужно свернуть, где пригнуться, где обойти провал, что у них создавалось впечатление, будто командир стоит у них за спиной, и нужно только обернуться, чтобы увидеть его.

Светлана тоже на какое-то время отвлеклась от фотографий. Ей позвонил Андрей и сказал, что Вася соскучился по тете Вете и дяде Диме и просится в гости. "О чем разговор? Мы дома и никуда не собираемся, — обрадовалась Света. — Приезжайте прямо сейчас!"

Андрей с порога услышал незнакомый мужской голос.

— Мы не вовремя? — застеснялся он. — У вас гости?

— Только один, — улыбнулась Светлана, целуя Васеньку, бросившегося обнимать любимую тетю Вету. — К нам брат Ирины Томской заехал по пути на работу, фотографии привез.

— Все никак не найдешь?

Света только вздохнула в ответ. Она переживала из-за того, что остается полтора месяца до срока, а место до сих пор не найдено. До осени ждать было нельзя — Антон полностью потерял зрение, у него возникли проблемы со слухом, вернулись дикие головные боли и начались судорожные припадки. Болезнь продолжала развиваться, несмотря ни на какое лечение.

Андрей уже давно был посвящен во все. Это произошло случайно; Вадим колебался, стоит ли раскрывать парню их планы, не сочтет ли он это происками нечистой силы, но Андрей с полнейшим одобрением воспринимал все, что было связано со Светланой, он считал ее осененной божественной благодатью, чуть ли не ангелом, воплотившимся в человеческий облик. Рябов привез ей немало снимков, сделанных в Греции, Италии и Швейцарии, где он в свое время побывал, и втайне надеялся, что именно на них девушка найдет то, что нужно. Света внимательно несколько раз просмотрела фотографии Андрея, но не увидела ничего похожего на то, что ей снилось.

Андрей вздрогнул, когда увидел перед собой человека в милицейской форме, и чуть не отшатнулся назад от протянутой руки. Максим, если и заметил его реакцию, то не подал виду, все внимание Устюгова было обращено на малыша.

— Привет, парень! Как тебя зовут?

— Вася.

Андрей удивился — Васенька обычно стеснялся незнакомых людей, а тут он с любопытством разглядывал Максима, особенно его заинтересовали погоны и звездочки на них. Чуть позже "дядя Масим" — две согласных подряд у Васи до сих пор получались плохо — изображал медведя, слона, бегемота и перебрал почти весь зоопарк. Малыш был в восторге, а Андрей, глядя на него, уже не казался натянутой струной, но старался держаться поближе к Свете.

Вадим ругался по телефону с Генкой:

— Какого лешего вы до сих пор топчетесь в правом коридоре?! Там и пятилетний ребенок при всем желании заблудиться не сможет! Два ответвления меньше чем через десять метров тупиками заканчиваются, только третье с кляксой метров сто длиной.

— Какая клякса? Где? — решил на всякий случай уточнить Середкин.

— В правом коридоре примерно в пятидесяти метрах от выхода из главного зала по левую руку есть проход, — нетерпеливо начал объяснять Медведев, — идет немного вниз, но уклон небольшой, никаких сложных участков нет. Туда все лезут смотреть на какую-то породу — черное блестящее пятно среди серого камня, его "Кляксой" и прозвали. Мне говорили, какой это минерал, но я название не запомнил. Больше там нет ничего интересного. Центральный коридор оставьте на потом, идите в левый, обычно плутают именно в нем — ориентируются на ручей и озеро, а их там три штуки. Идите парами и только со страховкой! Предупреждаю, никакой самодеятельности!

— Серегу дождемся, он, похоже, около той самой кляксы сейчас, и пойдем смотреть левый коридор. Будем держать тебя в курсе, — пообещал Генка и отключился.

Вадим с досадой кинул свой мобильник на диван. Ему отчаянно захотелось оказаться сейчас вместе с ребятами, он представил себе, как протискивается, согнувшись почти пополам, в одну из расщелин, в конце которой есть великолепное место — небольшой грот со стенами, полом и потолком, сплошь покрытыми мелкими кристаллами прозрачного кварца. Свет даже самого тусклого фонаря многократно отражался от этой ослепительной россыпи, и человеку, добравшемуся до "Алмазного грота", как его прозвали спелеологи, казалось, что он и в самом деле находится внутри огромной драгоценности. Медведев потряс головой, отгоняя видение сверкающих стен, и начал разглядывать Васины рисунки. Малыш сразу же кинулся к дяде Диме, потянув за собой Максима.

— Это ты нарисовал? — поразился Устюгов.

Вася кивнул, а потом вдруг застеснялся и полез на колени к отцу.

— Здорово, правда? — Вадим разглядывал Васины рисунки, на которых тот нарисовал петуха, козу, свинью с поросятами — всю эту живность он видел в Большой Каменке, куда недавно ездил с папой и дедушкой к отцу Глебу.

— Молодец какой! — Максим искренне восхищался рисунками. — Я так не умею.

— А как умеешь? — требовательно спросил Вася.

Максим взял лист бумаги и изобразил классическую картинку.

— Ручки, ножки, огуречик... — приговаривал Устюгов во время процесса. — Вот и все, на что я способен.

Вася внимательно рассматривал в высшей степени условный рисунок, а потом отобрал у Максима карандаш и сделал несколько штрихов. Через минуту-другую взрослые онемели — в немного непропорциональной фигуре сразу узнавался Иринин брат.

— Вот это да! — Устюгов с трудом обрел дар речи. — Первый раз в жизни меня нарисовали!

Вася посмотрел на него и двумя руками передвинул по столу лист с рисунком.

— Ты мне его даришь?

Малыш кивнул.

— Спасибо, — Максим еле избавился от комка в горле и очень осторожно, чтобы не помять, убрал рисунок в папку к своим бумагам. — Светлана, где у тебя покурить можно? На балкон выйти или лучше в подъезд?

Света увела его на кухню, включила вытяжку над плитой и заодно поставила на огонь чайник.

— Какой малец славный, — сказал Максим после первой затяжки, — только на отца совсем не похож. Мать-то у него кто — казашка, кореянка?

Светлана недоуменно посмотрела на него, а Максим в пояснение своих слов указательным пальцем растянул к виску левый глаз.

— Мать я в глаза не видела, она от ребенка в роддоме отказалась. У Васеньки синдром Дауна, поэтому он такой, — покачала головой Света и очень коротко рассказала историю, произошедшую несколько лет назад с Андреем.

— Это ж надо, какие ублюдки по земле ходят! На детях зло вымещать! — Максим побагровел от ярости. — Неужели никто так за это и не ответил?

— Отец Андрея узнал, кто все подстроил, и разорил его. Догола, как говорится, раздел и сам приобрел его фирму, восстановил ее, а потом продал. Все деньги, что получил от сделки, отдал той больнице, где родился Вася.

— Да-а... — протянул Максим. — Но, послушай, дети с синдромом Дауна ведь умственно не совсем... — он кашлянул, — а тут такие способности!

— Тут не просто способности, а талант, огромный талант, — улыбнулась Светлана, — если даже не гениальность. Но, с другой стороны, говорит Васенька до сих пор плохо, хотя ему уже четыре, ходить начал только полгода назад, да и всяких болячек у него больше, чем может вместиться в такого малыша. Один порок сердца чего стоит!

— Это ведь можно прооперировать хоть у нас, хоть за границей, тем более, что в этой семье, я полагаю, со средствами проблем нет.

— Когда чуть подрастет, тогда сделают операцию. Пока экстренной необходимости в этом нет.

Засвистел закипевший чайник, звякнула, отключившись микроволновка, из которой Светлана вытащила огромную пиццу. Максим кинулся помогать девушке.

— Иркин рецепт? — осведомился он, разглядывая начинку.

— С небольшими вариациями на тему.

Место пиццы в печке занял пирог с яблоками и брусникой, испеченный по рецепту матушки Валентины.

Чай пили за большим круглым столом, который Андрей не без труда вытащил из угла комнаты на середину. Максим наплевал на прием граждан, позвонил в опорный пункт и велел сослуживцам отвечать всем, вплоть до начальства, что он "на территории". После этого Устюгов выключил телефон и с головой ушел в воспоминания:

— Километрах в сорока на восток от этих пещер есть два озера. Одно озеро как озеро, камыши по берегу стеной стоят, рыбы полно, но вода мутная и цветет, особенно, в жаркое лето. А вот другое озеро поинтереснее будет — оно совсем маленькое и мелкое, но никогда не замерзает, вода в нем чистая, прозрачная, холодная... и мертвая. Никакая живность там не водится, никакой растительности в нем и на берегу нет, даже ряской поверхность никогда не покрывается. Мертвое озеро. Так его и называют.

Светлана рассеянно слушала Максима. Даже сидя за чаем, она в очередной раз мысленно сравнивала привезенные им фотографии с тем образом, который постоянно преследовал ее. Внезапно у девушки закружилась голова и потемнело перед глазами, но всего на один лишь миг. Никто ничего не заметил, только Васенька вдруг спрыгнул с колен Андрея, подошел и обнял Свету, встревоженно заглянув ей в глаза. Она поцеловала малыша и улыбнулась. Вася тут же успокоился и вернулся к папе.

— Питает это озеро очень интересный родник, — рассказывал Максим. — Вода из-под скалы бьет прозрачней некуда, а всего в нескольких метрах камни в ручье покрыты ржавчиной, как шубой. Вкус у этой воды — гаже не придумаешь, такую горечь вообразить себе просто невозможно, но, что самое интересное, от этой воды прямо на глазах заживают любые порезы и ссадины.

— Я знаю и этот родник, и это озеро, — внезапно подал голос молчавший почти все время Андрей. — Рядом есть деревня, Рудянка называется, мой отец оттуда, и там до сих пор стоит дом деда и бабушки. Я хорошо помню его, хотя не был в Рудянке лет десять.

— Они до сих пор там живут? — бросил Вадим.

Он в ожидании звонков от ребят зацепил за ухо беспроводную гарнитуру и так же, как и Светлана, не слишком внимательно слушал разговоры за столом.

— Нет, — покачал головой Андрей, — папа давно купил им квартиру в городе. Бабушка пять лет назад умерла, и с тех пор дом пустой стоит. Даже не знаю, кто и когда последний раз там был. В Рудянке и электричество-то не всегда есть, не говоря уже обо всем остальном. В деревне и полусотни человек не наберется, даже летом, потому что дачники туда не едут. Не хотят люди покупать дома в Рудянке из-за всяких слухов, говорят, что нечистое это место. — Заметив вопросительный взгляд Светланы, он постарался объяснить: — Дед рассказывал, что иногда по всей округе идут дожди, а там — ни капли, а иногда — наоборот, то все кошки возьмут и уйдут куда-то, а через две недели появятся, как ни в чем не бывало, то было дело, что целый год в деревне рождались дети с рыжими волосами, хотя никто такой "масти" в округе не объявлялся, сколько мужики ни искали и жен своих с пристрастием ни допрашивали. Много там чего, по его словам, происходило не то чтобы нехорошего, но непонятного.

— Я тоже столкнулся с какой-то чертовщиной в тех краях, — кивнул Максим. — Были мы там лет "дцать" с ребятами, ездили на Мертвое озеро и ручей, пробы воды хотели взять. Представляете: осенняя ночь, новолуние, звезды, как черешня, мужики дрыхнут в палатке, а я костерчик небольшой оставил, сижу, пью пиво и таращусь на небо. Глядел на созвездия, на Млечный путь и закемарил. Просыпаюсь — костер от меня метрах в пяти, но палатка вроде как была сразу за спиной, так и стоит. Ну, думаю, перебрал, уже не помню, где костер, где что. А ночь хоть и прохладная, но внутрь лезть неохота, подобрался поближе к огню, подбросил веток и задремал снова. Просыпаюсь через двадцать минут, точно по часам заметил, — на этот раз ни палатки, ни костра поблизости! Тут мне стало плоховато: лунатиком заделался, во сне ходить начал! -Устюгов поежился, переживая давнее приключение. — Включил фонарь и вижу: сосны, около которых мы устроились, на месте, валуны там здоровые такие были — на месте, ручей с самой обычной водой метрах в трех как тек, так и течет, зато костер уже метрах в десяти от меня и до палатки метров пять. Дальше — больше! — Максим выдержал паузу. — Вдруг стало светло. Я сначала решил, что Луна взошла, и вдруг вспомнил — новолуние же! Смотрю на небо, а там пляшут столбы радужного света. Полярное сияние — роскошное зрелище, но оно в подметки не годится тому, что я тогда увидел! Кинулся за камерой, остаток пленки за минуту извел, а потом оказалось, что ничего не получилось, не только эти кадры засвечены, а вообще все! Никто мне не верил, когда я рассказывал о том, что видел, до того момента, пока мы не наткнулись на дыру в земле. На первый взгляд — яма как яма, примерно метр в диаметре, только форма очень уж правильная, почти идеальный круг, и такая глубокая, что дна не видно. Сначала посмеялись, мол, каких размеров буровая установка тут поработала, но потом, когда двухсотметровый трос до дна не достал, смешки закончились, тем более, что накануне этой ямы никто не приметил. С неделю только и разговоров было, что об этой дыре, но потом все забылось.