— Нет, вопросы веры каждый верующий решает для себя сам. Я же говорю о связи человека и его покровителя. Представьте, что некая могущественная сущность в состоянии многим помочь человеку...
— Но не помогает? — высказал свою догадку я.
— И не обязана помогать, — улыбнулся жрец. — С какой стати этой сущности помогать копошащемуся под её ногами существу, которое она даже разумным с высоты своего могущества признать не может?
— То есть мы для бога — что те слепые котята в соседней комнате? — спросил я.
— Не в соседней комнате, а в соседнем лесу, — уточнил жрец. — В обычной жизни бог даже не заметит простого человека, и, чтобы высшая сущность обратила на людей своё внимание, её необходимо чем-то заинтересовать. В простейшем случае — предложить ей то, что для неё интересно.
— И что интересно богам?
— А вот ответ на этот вопрос и является самым важным в каждой религии. Опытным путём мы установили, что богине смерти, которую в нашем мире зовут Марой, интересны посвящённые ей души разумных. Приятно также ей и обычное поклонение, выраженное в молитвах, но молитвы для неё второстепенны, в то время как посвящённое Маре и исполненное с некоторыми условиями и определёнными ритуалами жертвоприношение практически всегда обращает на людей внимание богини, в ряде случаев сопровождаемое её ответными дарами.
— И с чего вы взяли, что на ваш ритуал откликается именно богиня?
— Так и дары-то божественные, — улыбнулся жрец. — Вернее, дарителем является могущественная сущность, чьё могущество сравнимо лишь с могуществом божества.
— Да, да, мне уже рассказывали... Новая рудная жила появляется, чудесные излечения происходят, короче, чудеса, доступные лишь богам.
— Вижу ваш скептицизм, молодой человек, — улыбнулся Арн, — но поверьте, что я значительно опытнее вас в данном вопросе. Впрочем, если вы сами способны сотворить то же самое, о чём только что упомянули, то молиться мы будем и вам.
— Спасибо, — несколько стушевался я, — исполнить ваши пожелания не в моей власти.
— Наши просьбы может исполнить лишь бог, — добавил жрец, — и если они исполняются в ответ на наши молитвы, значит, бог действительно существует. Считаю, что это самое лучшее доказательство существования божественной сущности.
— Будем считать, что с богами мы разобрались, — не желая продолжать бессмысленного спора, ответил я, — но что вы можете сказать по поводу завтрашнего жертвоприношения?
— А разве вы ещё не разговаривали с Иттаной? — поднял бровь Арн.
— Не представляю, как она сама согласилась стать жертвой! — импульсивно воскликнула Ирума.
— Жертва обязательно должна быть добровольной, — наставительно ответил жрец, — иначе богиня не примет её.
— Мою сестру чуть не принесли в жертву вопреки её воле! — возразила Ирума.
— Этого не может быть! — Арн от волнения даже привстал из-за стола. — Мара не примет невольной жертвы и жестоко покарает наглеца, посмевшего принести ей в дар чужую жизнь!
— История достаточно мутная, — перебил желающую возразить Ируму я, — но имеются следующие факты: в одной из деревень проживал необычайно любвеобильный жрец, каждый последующий брак которого продолжался не более нескольких лет — его очередная жена таинственным образом погибала. Существует вероятность, что все его жёны, а они, кстати, были очень молодыми, погибали беременными. В той деревне ходят слухи, что жрец приносил своих беременных жён в жертву богине смерти. В результате никто из женщин не желал связывать со жрецом свою жизнь, и ему приходилось воздействовать на разум своих избранниц, принуждая их силой к заключению брака.
— Этого не может быть! Это неправда! — возмутился Арн. — Ни один из жрецов на подобное не способен!
— Скажите это моей спутнице, сестру которого жрец чуть было не взял себе в очередные жёны силой, воздействовав не её разум! — ответил я, с силой опустив кружку на стол и не обращая внимания на брызги компота, разлетевшиеся по скатерти. — Я лично оттащил ничего не соображавшую девушку домой и лично осмотрел её. Поверьте, отличить свободный разум от разума, находящегося под принуждением, я способен. Могу лишь добавить, что состояние девушки видел весь посёлок, и все люди в нём знали, откуда оно и чем вызвано.
— Девушка пришла в себя? — отстранённо спросил Арн.
— Лишь на следующее утро, — ответил я, — и почти ничего не помнила из событий предыдущего дня. Рассказывала, что её воспоминания оказались как будто бы подёрнуты туманом, в котором она была способна различать лишь смутные образы и таинственные голоса, которые приказывали ей что-то сделать.
— А что говорит сам жрец?
— А ничего! — злорадно ответил я. — Я его убил!
— А перед этим я умоляла богиню спасти мою сестру! — добавила Ирума.
— И как убили? — заинтересованно спросил меня Арн.
— Легко, — ухмыльнулся я, — всего один раз в морду дал, и сразу труп.
— Тогда это всё объясняет, — пробормотал мужчина.
— Всё — это что?
— Люди бывают разные, — ответил Арн, — и плохие, и хорошие. Жрецы — не исключение. Возможно, вашему посёлку не повезло, и жрецу каким-то образом удалось обмануть богиню, подсунув ей в качестве жертвы чужую жизнь. Возможно, убивая своих жён, он приносил в жертву не самих женщин, а их неродившихся детей — дети ведь тоже люди, обладают разумом, но ещё не способны внятно выражать свои желания. Если устроить так, что смерть матери доставит плоду кратковременное удовольствие, не будет ли считаться подобная смерть добровольной?
— А как это проверить? — спросил я.
— Никак! И сам проверять не буду, и другим не позволю! — жёстко ответил жрец. — Даже о подобной возможности никому говорить не стану! А то мало ли кто ещё такой же алчный найдётся...
— А что, принесение жертвы действительно настолько прибыльное дело? — на этот раз интерес прорезался у моей спутницы.
— Ещё бы! — усмехнулся жрец. То, что сами боги считают мелочью, не стоящей их внимания, для нас, простых людей, может составлять целое сокровище. И это не только залежи полезных минералов и излечение от считавшихся неизлечимыми болезней. В первую очередь это новые знания.
— Вы говорите о новых рунах? — переспросил я.
— Вижу, что вас уже кто-то просветил в этих вопросах, — улыбнулся Арн.
— Ваша жена постаралась, — подтвердила Ирума.
— А, Мирна... Она может! Ей, кстати, тоже от некоторых жертвоприношений неплохо перепало божественных знаний.
— А разве знания достаются не жрецу? — переспросила Ирума.
— Милость богини нисходит на всех участников ритуала, — пояснил жрец. — Именно поэтому на обряд жертвоприношения я собираю всю деревню. А разве вы этого не знали?
— Я никогда не присутствовала ни на одном ритуале, — призналась Ирума, — а наш жрец ничего подобного никогда не говорил.
— Чувствую, не повезло вам со жрецом, — посочувствовал Арн, — видно, придётся мне наведаться в ваш посёлок и посмотреть самому.
— К тому же наш посёлок опять остался без жреца, — добавила Ирума. Старый жрец убит, а мы с Кейтоном отправились в путешествие.
— И как давно ваш посёлок без жреца? — уточнил Арн.
— С тех пор, как мы ушли, — ответила девушка, — чуть менее месяца.
— Вы ушли сразу же после убийства? — переспросил Арн.
— Нет, жреца я убил ещё год назад, — уточнил я.
— И Кейтон занял его место, став жрецом нашего посёлка, — добавила Ирума. — Теперь он наш новый жрец.
— Твой спутник не может быть жрецом, — пояснил Арн, — он уже является избранником богини.
— А я думала, что он жрец, — как-то обиженно проговорила Ирума, — у него даже амулет есть...
Хм... Я всегда догадывался, что моя пассия не лишена некоторой доли честолюбия, но вот настолько сильно обиду от того, что я, оказывается, не являюсь имеющим официальный статус священнослужителем, изображать не стоило. Какому мужчине будет приятно, когда ему чуть ли не открытым текстом говорят о том, что спят с ним исключительно по причине занимаемой им должности? Ладно, статус наших взаимоотношений мы проясним потом, когда останемся вдвоём. Если будет, что прояснять...
Тем временем Арн, явно заинтересовавшийся словами моей подруги, спросил, обращаясь ко мне:
— А что за амулет, юноша? Можно мне на него взглянуть?
Я молча достал из-за пазухи медальон с изображением рурха и, не снимая с шеи цепочки, протянул его Арну, стараясь не смотреть на расстроенную Ируму. Её разочарование мне было понятно — до этого она считала, что я полноправный жрец, занимаю в иерархии посёлка почётное первое место, и никакие мои отговорки не могли её в том переубедить. Зато словам другого жреца она поверила сразу и безоговорочно. Наблюдая, как меняется выражение лица моей спутницы, я явственно представлял, как в её мыслях выстраивается новая пирамида поселковой иерархии, где она сама с четвёртого места стремительно катится вниз. Или мне это только кажется?
Душевные терзания Ирумы прервал Арн, сказав:
— Это действительно амулет богини, хотя подобный амулет я вижу в первый раз за свою долгую жизнь. Скажите, Кейтон, как он к вам попал?
— Мне его подарила одна любимая девушка, — признался я.
— И где она сейчас? — поинтересовался жрец.
— Мы расстались, — буркнул я, не желая ворошить события вековой давности.
— И как выглядело это расставание? — продолжал допытываться Арн.
— Это слишком личное, — неохотно ответил я. — После прекрасно проведённой ночи наутро я вместо своей девушки получил лишь извинения, и вот этот медальон с рекомендацией носить его не снимая, вкупе с обещанием, что когда-нибудь в трудную минуту он спасёт мою жизнь.
— И как, спас? — на лице Арна прорезался живой интерес.
— Спас... — признался я. — За мгновение до моей гибели он перенёс меня сюда, на вашу планету.
— В наш мир, — добавила Ирума.
— Вы тоже считаете, что Кейтон пришёл к нам из другого мира? — спросил Ируму жрец.
— Акклиматизация, — подтвердила Ирума.
— Что ж, молодой человек, — сказал Арн, вернув медальон мне на грудь, — я могу вас поздравить. Вы не жрец Мары — вы её избранник.
— А это больше или меньше, чем жрец? — заинтересовалась Ирума.
Видимо, непонятно какой статус мою подругу слишком сильно раздражает. Не знаю, как же она жила с такими амбициями до меня. И это ещё один повод для меня обстоятельно поговорить с Ирумой.
— Думаю, что значительно больше, — уверил девушку Арн, — жрецов в мире много, а живых избранников я пока ещё не встречал. Вы, молодой человек, на моей памяти первый.
— А это хорошо или плохо? — я попытался выяснить неожиданно свалившуюся на меня должность и чем мне она грозит.
— Смотря для кого, — улыбнулся Арн. — Для вас — несомненно, хорошо, ведь избранник может не только исполнять все обязанности обычного жреца, но и напрямую разговаривать со своей богиней, не прибегая к различным костылям в виде ритуалов, молитв или жертвоприношений. А вот для вашей спутницы — не очень, ведь статус жены жреца очень высок, а статус подруги избранника богини не определён. Просто нет в божественном пантеоне подобной должности.
Видя вновь погрустневшее лицо своей подруги, я спросил жреца:
— А если у меня и моей подруги родится ребёнок?
— А вы уже успели обзавестись потомством? — заинтересованно посмотрел на нас Арн.
— Ну да, — смущённо ответил я.
— Интересный случай, — пробормотал жрец. — Вне всякого сомнения, ваши общие дети вызовут повышенный интерес богини, а раз она не прервала беременность, значит, не против вашего союза, пусть даже и временного. Я обычный жрец, и мне не дано увидеть всех замыслов Мары, но статус матери ребёнка, отцом которого является избранник богини, должен оказаться очень высок. Возможно, даже выше статуса жреца — ведь в данном случае мы имеем дело с родственными связями. Иметь пусть не в кровных, но всё равно родственниках богиню — дорогого стоит...
И, заметив, как разом просветлело лицо моей спутницы, добавил:
— А вы, девушка, оказывается, не лишены честолюбия!
— И я всегда об этом догадывался! — подтвердил я.
И решил ни о чём с Ирумой не говорить — в конце концов, даже если самой прекрасной чертой во мне ей представлялась возможность поднять свой собственный статус в посёлке, то кто я такой, чтобы осуждать её за подобное? Ирума кормит, одевает и учит меня, заботится обо мне, спит, в конце концов, в одной со мною постели и рожает от меня детей. Что ещё мужчине нужно от женщины? Признаний в любви? Полно, всё, что нужно, Ирума мне уже дала, и требовать от девушки чего-то большего я просто не в праве. В конце концов, я и сам, пользуясь Ирумой чуть ли не как своей собственностью, до сих пор ни слова не сказал ей о любви. Да и не скажу — да, мне с ней хорошо и уютно, быть может, даже более уютно, чем с оставшейся в империи женой, но сердце моё навеки похищено исчезнувшей сто лет назад кареглазой мечтой.
Мои душевные самокопания были беззастенчиво прерваны словами поднимающегося из-за стола Арна, с лёгкой вежливой улыбкой сказавшего:
— Ладно, молодые люди, с вами приятно было поговорить, но уже поздно. У меня ещё имеются нерешённые дела, а вам неплохо бы отдохнуть с дороги. Мирна проводит вас в гостевую комнату...
Глава 6
Комната, которую выделили для нас с Ирумой, оказалась небольшой, но уютной. Минимум мебели, предельная аскетичность, огромная пушистая шкура на полу, стол, две табуретки и массивная, укрытая ещё одной шкурой двуспальная кровать под большим, распахнутым настежь по причине прекрасной летней погоды двустворчатым окном. Уложив Ируму спать ставшим привычным для нас способом, я дождался, пока уставшая от любовных ласк девушка, обхватив меня руками и закинув свою ногу мне на живот, поворочавшись, спокойно заснёт, тихо сопя мне в ухо, я устремил взор сквозь тонкие, просвечивающиеся занавески в налившуюся чернотой глубину ночного неба. Яркие звёзды, складывающиеся в незнакомые созвездия, будоражили мысли и разгоняли сон. В который раз я попытался понять, куда же я попал. Ирума утверждала, что я перенёсся порталом в другой мир. Я и раньше не особо доверял подобному утверждению, а в последнее время стал ещё больше подвергать сомнению эту информацию. Нет, в то, что она сознательно меня обманывает, я не верил, но девушка тоже могла ошибаться. Более правдоподобным выглядит предположение, что планета, на которую меня перенёс портал, расположена в другой галактике, не входящей в Оканийскую империю. Даже наличие неизвестных имперской науке химических элементов и минералов пусть маловероятно, но теоретически вполне возможно — мало ли чудес скрывает от людей необъятная вселенная. Кстати, та вспышка, которую я ощутил на звездолёте перед перемещением, могла быть не взрывом звездолёта, а активацией неизвестной портальной установки, а мой медальон к моему перемещению или не имеет никакого отношения, или опосредованно связан с перемещением, например, являясь ключом-активатором. Тогда все противоречия, что до сих пор не давали мне покоя, естественным образом объясняются с точки зрения классических законов физики — до этого я всё никак не мог понять, откуда в маленьком металлическом диске может взяться энергия для телепортации человеческого тела на громадное расстояние. Да, вот такой уж я человек — люблю, когда всё в моей жизни понятно, объяснимо и разложено по полочкам. Кстати, магия, с проявлениями которой я вот уже год как вполне мирно сосуществую и успел даже привыкнуть до такой степени, чтобы не считать её чем-то фантастическим из области народного эпоса, отлично укладывается в те же законы физики. Ведь магия есть не что иное, как способ управления внешней энергией за счёт ресурсов внутренней, а в роли сложных приборов выступают сами люди. Местные жители фактически представляют собой эдаких ходячих носителей встроенных супербатареек, которые сами они называют внутренним энергетическим резервом. Жители империи, по большому счёту, ничем от аборигенов в этом вопросе не отличаются, используя те же энергетические батарейки, только не встроенные в их тела, а изготовленные промышленным способом и приобретаемые ими в любом потребном количестве в ближайшем гипермаркете. На протяжении сотни лет я использовал подобные батарейки в тысячах различных технических устройств, добиваясь с их помощью того же самого, что и аборигены с помощью рун и своей собственной внутренней энергии. Чтобы окончательно вписаться в существующую картину этого мира, мне осталось лишь разобраться с местными богами. В том, что богов на самом деле не существует, я твёрдо уверен и пока не нашёл ни одного факта, способного поколебать мою уверенность. Однако готов предположить, что на этой конкретной планете имеются разумные, прожившие достаточно долго, чтобы обрести силу, которую некоторые сравнивают с могуществом бога. В самом деле, если предположить, что с годами энергетический резерв каждого аборигена только растёт, а Ирума в одном из разговоров это подтвердила, и в качестве одного из допущений принять линейный рост внутреннего резерва мага, что не противоречит моим наблюдениям и не опровергается Ирумой, сказавшей в ответ на высказанное мною подобное предположение, что подобной информацией не владеет, но, возможно, я и прав, а также допустить, что теоретически пределов роста не существует — чем дольше живёшь, тем сильнее в магическом плане становишься, то страшно даже представить, какого уровня могущества способны достигнуть местные долгожители. А жить, как я уже имел возможность убедиться, аборигены имеют возможность очень долго, причём принципиальные ограничения на продолжительность их жизни отсутствуют. К тому же с годами умение регенерировать своё собственное тело тоже должно расти и совершенствоваться, если, разумеется, уделять постоянное внимание вопросам развития медицины. Возможностей тут полно — начиная с использования фармакологических препаратов, аналогичных уже известному мне эликсиру жизни из желез иглобрюха, и заканчивая медицинскими заклинаниями, не только восстанавливающими тело пациента, но даже регенерирующими потерянные конечности (имел возможность убедиться, что местные жители способны на проведение подобных операций). Начиная с определённого уровня полученного опыта, для местного мага не станет проблемой и проведение процедуры омоложения, аналогичной используемой в империи медиками клана Камэни. Насколько я успел узнать, подобным умением здесь обладает примерно каждый десятый абориген. Итак, попробуем посчитать — после ста лет жизни средний маг в состоянии сплести конструкт примерно из сотни рун, при условии, что этот маг не отвлекается ни на что иное, кроме учёбы (я отлично помню рассказ Ирумы, что для большинства местных жителей вполне достаточно знания одного-двух десятков базовых рун). Предположив линейный характер развития способностей мага, можно посчитать, что через тысячу лет упорного труда этот маг способен сплести заклинание, содержащее в себе тысячу рун. Ещё не божественный уровень, но уже серьёзная заявка на если не бессмертие, то, как минимум, на очень долгую жизнь и личный уровень силы, соответствующий примерно десятку обычных магов. Но даже проживший тысячу лет архимаг не наложит на мою ауру конструкт, состоящий из сотен тысяч рун — легко подсчитать, что для подобного действа ему понадобится учиться более ста тысяч лет. Может столько прожить обычный человек? Обычный — скорее всего, нет, но вот по поводу местных магов — не уверен, верхний предел их способностей мне до сих пор так и не удалось оценить. Итак, я, скорее всего, приму допущение, что на этой планете проживает человек... Хорошо, пусть не человек, а разумная сущность, прожившая десятки, а, возможно, и сотни тысяч лет и достигшая такой степени могущества, что оказалась в состоянии сплетать заклинания чрезвычайной сложности. Тогда логично предположить, что метку на мою ауру поставила именно такая сущность. Возможно, эта же сущность имеет отношение к перемещению меня на эту планету. Тогда следует абсолютно логичный вывод, что эта сущность, организовав или приняв участие в моём перемещении сюда, снабдила меня меткой, по которой меня всегда можно найти, и эта же сущность организовала слежку за мной, когда я в сопровождении Ирумы отправился в поход. Так как прошёл уже почти месяц похода, а я до сих пор жив, можно сделать логичный вывод, что моя гибель не является целью этой сущности — я зачем-то нужен ей живым. И именно для этой цели на всём протяжении пути нас сопровождали аборигены — они следили за нами и ненавязчиво подстраховывали, чтобы мы, не дай создатель, не влипли в какую-нибудь неприятность. Итак, если мои выводы верны, то мне вообще не о чем волноваться — я спокойно и без серьёзных происшествий доберусь до столицы местного государства и там найду способ вернуться домой, а в том, что такой способ существует, я уже практически уверен. Ведь если таинственный незнакомец сумел выдернуть меня с гибнущего звездолёта сюда, на эту весьма гостеприимную планету, то он же может отыскать способ вернуть меня обратно. Правда, остался невыясненным вопрос, как в этом действе завязан медальон, подаренный мне Линнеей, и какую роль в происходящем со мной играет она сама, но, возможно, я выясню это обстоятельство позже. Возможно также, что всё происходящее со мной — лишь цепь удивительных случайностей, но именно в эту возможность мне с каждым прожитым днём верится всё меньше и меньше.
