— Скорее всего, зрение к моему мужу вернётся, когда закончатся процессы перестройки зрительных рецепторов в его глазах, — пояснила Ирума. — Маловероятно, чтобы мутация продолжалась слишком долго. Всё же это не простое вмешательство.
— Тогда предлагаю поужинать — время уже позднее, — добавила хозяйка.
— Спасибо за предложение, мы с радостью, — ответил я, — но разве мы не будем ждать вашего мужа?
— Он может задержаться — тело жертвы после ритуала следует предать огню.
И мы пошли ужинать, а после ужина — спать...
* * *
Наутро, так и не встретившись с Арном, пришедшим домой поздно ночью и уже успевшим куда-то уйти, мы с Ирумой, плотно позавтракав оставленным гостеприимной хозяйкой мясным супом и тушёным мясом с овощами, отправились гулять по посёлку. Перестройка моих глаз за ночь, по-видимому, завершилась, и Ирума, тщательно обследовав их диагностирующим плетением, удовлетворённо сказала, что теперь мои глаза ничем не отличаются от глаз любого из жителей Эдема. Никогда не предполагал, что перед взором местных жителей творится такая каша...
Как и предупреждала Ирума, теперь я одновременно видел сразу в нескольких спектральных диапазонах, причём эти картинки накладывались друг на друга помимо моей воли и превращали всё увиденное в сплошную пёструю мозаику, в которой я, увы, не мог разобраться. Нет, резкость изображения вернулась, но любой знакомый мне с детства предмет выглядел теперь совершенно иначе — изменилось всё, начиная от формы, и заканчивая цветом, и мне приходилось лишь догадываться о том, что же я в каждый конкретный отрезок времени вижу перед собой. Дома, мимо которых мы шли, особых изменений не претерпели — лишь поменялся их цвет, да ещё в некоторых из них сквозь стены просвечивали едва заметные контуры стоящей внутри мебели и бледно-багровые стоящие или перемещающиеся контуры людей. Нечто подобное я когда-то наблюдал в инфракрасных приборах ночного видения, отслеживающих тепловое излучение, и в объективах военных сканеров, использующих волны ультракороткого диапазона с частотой излучения на несколько порядков выше частоты излучения волн видимого обычному глазу спектра. Инженеры-технари называли волны этого диапазона жёстким коротковолновым излучением и даже предупреждали меня о его опасности. Похоже, теперь этот диапазон оказался доступен и моему зрению, вследствие чего сквозь тело моей спутницы бледно просвечивали все кости её скелета. Непривычное, надо сказать, зрелище...
Впрочем, все встреченные мною жители посёлка выглядели не лучше — одежда на их обнажённых телах виднелась исключительно как бледная, практически незаметная дымка, а сами тела оказались окутаны разноцветными светящимися и пульсирующими сгустками, которые, как я уже знал, являлись аурами, присущими любому живому организму. Лица, разумеется, сквозь всю эту мешанину цветов рассмотреть у меня не получалось. Если к сказанному добавить, что помимо аур людские тела обзавелись просвечивающим через разноцветную плоть скелетом, можно представить, как я поначалу был шокирован разворачивающимися передо мной картинами. Рассказав Ируме о своих ощущениях и связанных с ними проблемах в распознавании окружающей меня действительности, я получил краткий, но ёмкий совет:
— Попробуй сосредоточиться на чём-то одном. Смотри только на одежду встреченного тобою человека или только на его лицо, а лучше даже на какую-то конкретную часть лица — губы, нос, глаза. Должно помочь.
— И что тогда будет? — я попытался получить более пространный и развёрнутый совет.
— Ты непроизвольно сосредоточишься на определённом отрезке спектральной составляющей падающего на сетчатку твоих глаз излучения. Остальной диапазон твой мозг как бы приглушит, задвинув на второй план. Представь, что перед тобой многослойное изображение, в котором ты мысленным усилием можешь затенять или делать более бледным, а то и вообще невидимым любой слой. Так ты со временем научишься выделять нужные тебе картинки из общего информационного потока.
Я тут же попытался претворить в жизнь полученный совет, сосредоточив своё внимание на переносице идущего мне навстречу скелета, облечённого туманной дымкой плоти. Через пару мгновений мне показалось, что рисунок скелета поблек, а плоть сгустилась и обрела свой естественный цвет. Скелет оказался симпатичной голой фигуристой молодой женщиной, поймавшей мой изучающий взгляд и в ответ устремившей свой недоуменный взгляд на меня. Смутившись, я сосредоточил взор на бледной дымке окружающей женщину одежды, и та, как по заказу, почти полностью проявилась, прикрыв молодое сексуальное тело от моего взора. Не полностью — тело продолжало просвечивать сквозь одежду, да и бледные контуры скелета оставались видны, но в таком виде я хотя бы мог отличать встреченных мною людей друг от друга.
— У моего мужа временные проблемы со зрением, — объяснила моё странное поведение встреченной нами женщине Ирума, — он плохо видит и никого не узнаёт.
— Помощь нужна? — в вопросе незнакомки проявилось искреннее участие.
— Нет, спасибо, — поблагодарила женщину Ирума, — это подарок богини, скоро пройдёт само.
Понятливо кивнув, женщина удалилась по своим делам, а я, разобравшись, каким образом можно менять спектральные диапазоны своего восприятия, начал играться с новоприобретёнными способностями, сосредотачивая свой взгляд то на стенах домов, то на скрытой за этими стенами обстановке, то на земле, то на растущей на ней траве или деревьях, то на небе... Игры со зрением продолжались до тех пор, пока Ирума не привела меня в лавку артефактора.
Открыв дверь в дом, мы практически сразу же столкнулись с мастером Шассором. Мужчина с удобством устроился в мягком широком кресле с высокими подлокотниками, приютившемся в дальнем углу комнаты под распахнутым настежь окном. Увидев нас, он бросил на стол бумаги, в которые до этого что-то увлечённо записывал, стремительно поднялся и, быстро преодолев разделяющую нас дистанцию, внимательно оглядел меня с ног до головы и удовлетворённо сказал:
— Похоже, мой браслет вам всё-таки пригодился.
— И как вы это определили? — с интересом спросила мастера Ирума.
— С момента последней нашей встречи у вашего спутника сильно изменилась аура. Это невозможно не заметить.
— Это подарок богини, — пояснила девушка.
— Насчёт подарка не знаю, но то, что в данный момент аура вашего молодого человека начала насыщаться из его энергетического резерва, и мой браслет принял в этом процессе самое непосредственное участие, для меня очевидно.
— Теперь Кейт — маг, а раньше им не был, — согласилась Ирума.
— Энергетическое ядро есть у каждого, — тоном опытного лектора пояснил мужчина, — вот только не каждому дано сломать свой барьер и научиться пользоваться своим даром. В этом мире ломать барьеры своего дара умеют все, но я знаю о временах, когда на подобное были способны считанные единицы. И даже сейчас некоторым людям оказывается не под силу призвать свой дар. Мой браслет был когда-то создан именно для того, чтобы помочь последним сломать оковы магического дара.
Кажется, я только что услышал наиболее вероятную причину появления у меня способностей к магии и неожиданно открывшегося магического зрения — это заработал насыщенный магией браслет, подаренный мне артефактором. Энергию для работы браслет, скорее всего, получил от молнии, зарядившись наподобие конденсатора. А говорили — боги, боги... Однако я никогда не сомневался — любому, даже самому необъяснимому чуду всегда может найтись логичное и, что самое главное, естественное научное объяснение.
— Каждый маг ломает свой барьер сам, — возразила Ирума, не желая признавать очевидного.
— Разумеется, девушка, разумеется, — улыбнулся артефактор, — но не у каждого этот процесс проходит достаточно легко и, что не менее важно, в приемлемые временные сроки. Принцип работы созданного мною артефакта основан на формировании множества мельчайших каналов, за счёт своей незначительности относительно легко преодолевающих барьер и выводящих энергию магического ядра напрямую в человеческую ауру. Дополнительным эффектом работы браслета является постепенное истончение и, как следствие, ослабление энергетического барьера в местах проникновения через него каналов. Разумеется, это происходит исключительно при частом, а, желательно, даже постоянном использовании энергии ядра. Впрочем, ученики столичной академии и без того тренируются в использовании собственного магического резерва практически постоянно.
— Так этот браслет предназначен для учеников академии? — переспросил я.
— Это почти точная копия ученического браслета, — подтвердил мастер. — Я сделал его, когда готовился сдавать экзамен на получение степени магистра. Сам по себе браслет достаточно сложен в изготовлении — даже опытный мастер-артефактор затратит на него не менее нескольких недель упорного труда. Мне тогда удалось повторить конструкцию всего за четыре с небольшим месяца, что, поверьте, если и не выдающийся, то всё равно весьма неплохой результат.
— Неужели заложенное в браслет плетение настолько сложно? — переспросила моя спутница.
— Необычайно сложно, — подтвердил Шассор, — и если бы не прямое участие в разработке артефакта самой богини, ни один, даже самый опытный архимаг, не смог бы сотворить даже близкое его подобие.
— Но вы сказали, что создали этот артефакт сами?
— Скопировав схемы, хранящиеся в столичной академической библиотеке. По уже имеющимся записям опытный мастер-артефактор способен повторить творение богини, но я лишь копировал руны, не понимая смысла и предназначения большинства заложенных в артефакт плетений. Если бы вы сами являлись мастером, тогда и без моих пояснений знали, что создать копию по уже имеющемуся образцу — это далеко не то же самое, что разработать плетение с нуля. Однако даже копирование столь сложного артефакта доступно далеко не каждому мастеру. За свою жизнь я сотворил всего один артефакт подобной сложности, и вряд ли мне когда-нибудь удастся повторить подобный эксперимент — в те времена я был молод, амбициозен, и не задумывался о сложности стоящей передо мной задачи.
— И вы подарили столь сложный и, по-видимому, дорогой артефакт мне? — удивился я.
— Для местных жителей браслет практически бесполезен, — объяснил мастер. — А вам, как вижу, пригодился — я ещё в первый ваш приход обратил внимание на бедную энергией ауру. Работу своего артефакта, кстати, я наблюдаю и сейчас.
— То есть вы уверены, что магический барьер Кейтона сломал именно ваш браслет? — уточнила Ирума.
— Не сломал — обошёл. Просочился сквозь него мельчайшими сгенерированными специальным плетением каналами, как просачивается вода сквозь плотину из песка и щебня. Барьер вокруг магического ядра у вашего друга никуда не исчез, я наблюдаю его наличие даже сейчас, но со временем он растворится под разрушающим действием насыщенных энергией каналов артефакта. Правда, для этого кое-кому придётся проявить максимум упорства и использовать магию как можно чаще, насыщая энергией формируемые браслетом каналы. Желательно это делать вообще постоянно.
— И что я должен делать? Как я могу её использовать?
— Ну, активируйте какое-нибудь простейшее плетение постоянного действия. К примеру, светлячок. Или освежающий ветерок — летом он как никогда актуален.
— Я не знаю ни одного плетения, мастер, — признался я.
— Но руны-то вы знаете? Хоть какие-нибудь?
— Ни одной, — повинился я, добавив:
— А что вы хотите? Ещё вчера я даже аур не видел!
— Это не мешало вам выучить хотя бы базовые руны, молодой человек, — наставительным тоном заявил мастер. — Дети тоже не видят аур и энергетических потоков, однако базовые руны всё равно учат. Сначала на бумаге, а потом уже, овладев своим даром, переносят тренировки на плетения из собственных силовых нитей.
— Я обязательно буду их изучать, — пообещал я, — но что мне делать сейчас?
— Незамедлительно начать обучение, — не терпящим возражения тоном ответил мастер, — а базовые руны и принципы их плетения вам покажет ваша подруга.
— Спасибо, мастер, — я уважительно поклонился Шассору, — ваш подарок оказался весьма кстати.
— Пользуйтесь на здоровье, — улыбнулся мужчина, — тем более что, как я уже говорил, местным он вряд ли когда-нибудь пригодится. Кстати, вы уже виделись с нашим оружейником?
И получив заверение, что этого умельца мы посетили ещё вчера, посоветовал навестить его ещё раз.
Попрощавшись, мы вышли из дома артефактора и продолжили неспешную прогулку по посёлку.
* * *
Оружейник встретил нас ещё более приветливо, чем вчера, несмотря на то, что и в прошлый раз он был с нами крайне любезен. Ещё на пороге мастерской Ирума, заметив встающего из-за верстака мастера, вежливо поклонилась и сказала:
— Добрый вечер, почтенный. Мастер-артефактор посоветовал нам навестить вашу мастерскую ещё раз.
— Да, я действительно хотел бы пообщаться с вами повторно.
— Что-то изменилось со вчерашнего дня? — уточнил я, не менее вежливо, чем моя спутница, поклонившись переливающемуся всеми огнями радуги разноцветному силуэту.
— Артефактор подарил вам свой браслет, — задумчиво проговорил мастер, — и я подумал, что от меня вы тоже не можете уйти без подарка. Вы, молодой человек, получили артефактный браслет, а вашей спутнице, как я заметил вчера, приглянулся мой лук.
— Я с радостью купила бы его в вас, но мне нечем заплатить, — проговорила Ирума.
— Не надо оплаты — я вам его дарю, — улыбнулся мастер.
— Это слишком дорогой подарок, — пробормотал я. И, подумав, что прямым отказом можно обидеть хорошего человека, добавил:
— Моя спутница примет подарок при условии, что вы объясните, почему со вчерашнего дня вы поменяли своё мнение.
— А так ли уж обязательны пояснения? — вежливо спросил мужчина.
— Обязательны, — с уверенностью в голосе ответил я. — Я должен знать, почему оружие, ещё вчера стоившее баснословных денег, сегодня почему-то отдаётся в дар.
— Только вашей подруге, — добавил мастер.
— Совершенно верно — именно ей, — подтвердил я.
Ненадолго задумавшись, оружейник ответил:
— Мне кажется, что таково желание богини.
— Вы уверены? — переспросил я.
— Нет, молодой человек, — обезоруживающе развёл руками мастер, — но я не рискну проверять истинность своих предположений.
— Вы так и не ответили на вопрос — что изменилось со вчерашнего дня, — продолжал настаивать я.
— Скажите, а вы присутствовали на вчерашнем жертвоприношении? — вопросом на вопрос ответил мастер.
— Да, присутствовали, — за нас обоих ответила Ирума.
— И, вероятно, что-то получили в дар от богини? — задал ещё один вопрос мужчина.
— О подарках богини не принято спрашивать, — парировала моя спутница.
— Но ваш молодой человек делает именно это, — возразил мастер.
— Можете не отвечать, — сказал я, — я вас не заставляю. Но и подарка тогда мы не примем.
— Хорошо, я скажу, — сдался оружейник, обращаясь ко мне. — Благодаря жертве Иттаны, за благополучие которой в другой жизни сейчас молится весь посёлок, богиня оказалась настолько щедра, что каждый житель посёлка получил больше, чем надеялся. А я получил знание о руне, способной значительно, чуть ли не вдвое поднимать технические характеристики изготавливаемых мною луков, и, в первую очередь, точность и дальнобойность. Крайне интересно реализован в плетении гироскопический эффект, устраняющий дрожание лука при стрельбе и уменьшающий отдачу, а также компенсация удара, передаваемого на держащую лук руку, вызванная слишком резким разведением плеч при повышенной скорости выстрела. Я оказался в буквальном смысле слова поражён, обнаружив после процесса нанесения новых рун, что и без того немаленькая скорость полёта стрелы, составляющая более ста шагов за один удар сердца, увеличилась практически на треть — цифра недостижимая даже для лучших конструкций блочных луков. Единственное условие, о котором я узнал, уже нанеся руны на плечи — после нанесения на оружие плетения взять его в руки способна только женщина. В руках мужчины лук становится крайне неуклюжим, и стрелять из него — одно мучение. В дополнение могу сообщить, что подобный лук в моей мастерской имеется только один, и именно его вчера смотрела ваша спутница — другие женщины этого лука не касались. Я пробовал наложить плетение на обычные луки — кроме улучшения уже названных мною характеристик в них больше ничего не поменялось. Не надо заканчивать столичную академию, чтобы догадаться, для кого Мара дала мне знание новой руны. Отныне луки, изготовленные мною под женскую руку, получат дополнительный и весьма приятный бонус, а самый первый из подобных луков по праву принадлежит вашей девушке.
