* * *
Отступление третье. Окаана, высшая имперская лётная академия...
— Танья Линнея, ваш запрос рассмотрен и удовлетворён, можете забрать своё заявление.
— Я ещё не услышала результатов расследования по моему запросу, тан Торуга.
— Ваша удовлетворительная оценка на итоговом экзамене по боевой тактике признана заниженной и не соответствующей вашим реальным знаниям. По результатам проверки она исправлена на оценку "хорошо". Вы довольны?
— Нет, тан Торуга. Я не считаю оценку "хорошо" заслуженной, а проведённое вами расследование — объективным. Согласно пункту пятьдесят семь часть вторая устава академии я требую создания независимой комиссии по приёму у меня всего курса боевой тактики.
— Вы считаете, что я переоценил ваши знания? — брови ректора скептически поползли вверх.
— Я считаю, что вы намеренно недооценили мои знания, тан Торуга, — бесстрастно ответила девушка, — я являюсь лучшим учеником в группе и как минимум заслуживаю оценки "отлично". Независимой комиссии я с лёгкостью это докажу.
— Вы решили вынести сор из избы, курсантка? — в голосе мужчины прорезались угрожающие нотки.
— Это вы собираетесь вынести сор из избы, тан ректор Торуга, — голос девушки не потерял сухости и безэмоциональности, — я не намерена, отучившись пять сол, покидать стены этого учебного заведения, и планирую изучать углубленный курс лётного дела. Отличные оценки в дипломе станут гарантией продолжения моей учёбы.
— Я лично гарантирую вам поступление на шестой курс нашей академии — единственная оценка "хорошо" в вашем дипломе не станет этому препятствовать.
— Моя дальнейшая учёба в академии зависит не только от вас, тан Торуга. У меня есть обязательства перед другими лицами — я продолжу обучение лишь в том случае, если все мои оценки окажутся не ниже "отлично". Более того, не получив привилегированного диплома, я буду вынуждена покинуть стены вашей академии и отправиться в другое место, чего в настоящий момент мне делать крайне не хочется. Поэтому или вы ставите мне ту оценку, которая мне нужна и которую я заслужила, или я требую созыва независимой экзаменационной комиссии. Я имею на это право.
— Видите ли, в чём дело, танья Линнея... — по лицу ректора стало заметно, что он несколько смущён, — если комиссия выявит ошибку сразу на две ступени и установит, что вы действительно знаете предмет на "отлично", мою академию ожидают неприятности. Не настолько крупные, чтобы я сильно переживал по этому поводу, но от преподавателя, поставившего вам необъективную оценку, придётся избавиться. Да и остальные преподаватели будут вынуждены пройти переаттестацию, что не добавит им хорошего настроения, а вам — популярности. Подобный шаг с вашей стороны сильно осложнит предстоящие вам три сола учёбы в нашей академии.
— Не вижу проблем, тан Торуга. Память искина один раз уже была подчищена, почему бы не сделать это ещё раз? Так, чтобы восстановить мои первоначальные ответы?
— Вы так уверены, что память искина была скорректирована?
— А вы не уверены? Тан Торуга, не надо унижаться и ломать передо мной комедию — вы отлично знаете, кто подчистил память искина. Пусть этот же человек вернёт всё обратно.
— Подобную процедуру нельзя делать дважды... Изменение, наложенное на предыдущее изменение, способно вызвать сбои в работе искина.
— Вот заодно и убедитесь, что память искина была взломана.
— И всё ради одной курсантки?
— Всё ради восстановления справедливости, тан ректор Торуга.
— И всё же я ещё раз предлагаю вам согласиться на оценку "хорошо", а в дополнение я лично гарантирую вам лояльность всех без исключения преподавателей на протяжении последующих трёх сол вашего обучения.
— Если у меня не окажется привилегированного диплома с исключительно отличными оценками, меня уже не будет волновать отношение ко мне преподавателей этой академии. Повторюсь — мне нужна только отличная оценка. Или вы ставите её сами, или я буду настаивать на сдаче экзамена независимой комиссии.
- Что ж... Вижу, что на уступки вы идти не желаете, — сухо проговорил ректор. — Видно, вы забыли, кто я и кто вы. Я — ректор этой академии, а вы — простая курсантка. И я последний раз предлагаю вам забрать своё заявление.
— Повторюсь, тан ректор Торуга, для меня ваше предложение неприемлемо.
— Тогда можете быть свободны, курсантка Линнея. Прошу покинуть мой кабинет.
— Я так и сделаю, тан ректор Торуга, — коротко поклонилась девушка, — но вынуждена предупредить вас о последствиях вашего решения. Пристрастно оценив мои знания, поставив мне необъективную оценку и отказав мне в моём законном праве восстановить справедливость, вы своим решением наносите мне ущерб, который я пока даже не могу объективно оценить. Я, разумеется, попытаюсь обжаловать ваши действия в суде, но судебные процессы в империи длятся до сола и больше, что не устраивает уже меня — вопрос с моим экзаменом должен решиться до вручения мне диплома. И дело даже не в том, что я не смогу продолжить обучение в этой академии, — в конце концов, знания, полученные в этих стенах, для меня не так уж и важны... Ваше решение способно надолго лишить меня свободы, пусть и по независящим от вас причинам. Поэтому нанесённый мне ущерб, вызванный вашим решением, я, освободившись, выставлю не вам, а вашему клану. Не забудьте передать мои слова матриарху.
— Вы считаете, что имеете право диктовать свои условия целому клану, курсантка?
— Это вас уже не касается, тан ректор Торуга. Ваше дело — передать мои слова матриарху. Пусть теперь эту проблему решает она.
— На что вы надеетесь, курсантка?
— На то, что матриарх заставит вас выставить мне объективную оценку — ту, на которую я и сдала экзамен. Как она это сделает — меня не волнует. Срок на принятие матриархом решения по моему делу — до вручения мне диплома. Как только вы вручите мне диплом, в котором будет стоять сфальсифицированная вашим подчинённым и не отражающая реально сданного мною экзамена оценка, я расценю этот жест как объявление кланом Торуга войны против меня. Но я всё же надеюсь на здравомыслие вашего матриарха, тан Торуга.
— Зря надеетесь, курсантка. С вашей стороны было бы безрассудством объявлять войну правящему клану.
— Тогда мне остаётся лишь искренне посочувствовать вашему клану, тан ректор. Ваш предшественник, тан Надин Камакато, был более здравомыслящим руководителем и умел признавать собственные ошибки — качество, которое вам не плохо было бы перенять. А теперь я, пожалуй, покину ваш кабинет — нам действительно больше не о чем с вами говорить...
* * *
Открыл глаза я буквально через мгновение, но оказалось, что вместо вечера уже давно утро и пора идти в столовую, после чего готовиться к последнему экзамену — он у меня завтра, так что времени на то, чтобы повторить материал, осталось не так уж и много. Затем я сполз с кровати, долго шипел и ругался, пытаясь встать, но нашёл в себе остатки сил и дополз до ванной, где привёл себя в относительный порядок. Линнея оказалась права — прошлый вечер оказался ещё цветочками, а вот сейчас я пожинал ягодки. Тело казалось чужим и абсолютно не желало мне повиноваться. Ватные ноги просто не поднимались, а моя походка походила на походку умирающего в пустыне старика. Через силу я оделся и, скрипя зубами, пошаркал в столовую. На выходе из общежития меня подхватила Линнея и помогла доползти до ставшего неожиданно далёким заведения общепита. Впрочем, уже на полпути мне стало немного легче, и от посторонней помощи я с гордостью отказался. А в двери столовой я вообще входил почти бодрой походкой. Видимо, девушка права — боль в мышцах исчезает, когда двигаешься. Но, двигаясь, зарабатываешь усталость и получаешь новую порцию боли. Какой-то замкнутый круг получается! Неужели все четыре сола мне так мучиться? И стоят ли знания, которые я получу, подобных мучений?
Завтрак традиционно прошёл в компании Линнеи, после чего я извинился, объяснил, что мне нужно готовиться, договорился о совместном ужине в нашей традиционной кафешке и последующей прогулке по ночному парку, и поплёлся в общежитие, где и утонул в учебниках и конспектах до вечера, с кратким перерывом на обед. Перед ужином я, пересилив себя, дотащился к назначенному времени в свой ангар, испытав за пять нун прогулки от ворот академии до арендованного ангара то, что, вероятно, испытывают умирающие от жажды в пустыне потерявшиеся путники. Инструктор уже поджидал меня перед воротами ангара, и, ничего не сказав по поводу незначительного опоздания, провёл со мной вторую тренировку, которая на этот раз показалась мне несколько легче первой — то ли инструктор действительно меня пожалел, то ли я начал втягиваться в напряжённый ритм занятий. Однако настоящее блаженство я испытал после тренировки, когда стоял под тёплыми струями душа и всей поверхностью тела ощущал, как тугие потоки воды смывают с моей кожи не только пот, но и накопившуюся усталость. Окрылённый, я помчался в академию, где меня ждала моя Линнея...
* * *
Отступление четвёртое. Резиденция клана Торуга...
Устремив пронзительный давящий взгляд на низко склонившего голову мужчину, сидящая в роскошном кожаном кресле красивая, идеально сложенная, с печатью властности на неподвижном, напоминающем гипсовую маску лице женщина, облачённая в белые, вышитые серебром одежды матриарха правящего клана, холодно спросила:
— Вы сказали всё, тан Авенир?
— Да, госпожа, — почтительно ответил мужчина, не поднимая головы, — всё, что знаю, и всё, о чём догадываюсь.
— И вы уверены в своих словах?
— Как можно быть уверенным в том, что не можешь доказать, госпожа? Сделанные мною выводы — лишь догадка, но только она полностью объясняет мой рассказ.
— Сейчас я вкратце перескажу то, в чём вы, тан Авенир, сейчас попытались меня убедить, а вы поправьте меня, если я неправа. Итак, в вашей академии произошло убийство, и убийца — курсантка Линнея. Она искалечила на дуэли одного курсанта, тут же на дуэли лишила жизни другого и убила третьего. К смерти второго курсанта вы придраться не можете, так как она произошла на дуэли, а вот смерть третьего, произошедшую, кстати, тоже на дуэли, вы почему-то вменяете ей в вину. Причём без доказательств — врачи официально констатировали у курсанта Алишана остановку сердца. То есть официально произошёл несчастный случай, а не убийство. Предполагаемая убийца, по вашим же словам, кстати, в это время вообще стояла в стороне и убить курсанта никак не могла, не говоря уже о том, что слухи об обладании людьми клана Рэй, к которому вы без оснований причисляете курсантку Линнею, неких паранормальных способностей, до сих пор не доказаны. Предположив, что курсантка Линнея имеет отношение к смерти Алишана, его дядя, преподающий в вашей академии боевую тактику, подделал результаты экзамена курсантки Линнеи, который сам же у неё и принимал, заменив оценку "отлично" на оценку "удовлетворительно". Линнея обнаружила подмену и выставила вам ультиматум, одновременно продублировав свои претензии в канцелярию моего клана. Я всё верно изложила?
— Да, госпожа.
— И всю эту теорию вы выстроили исключительно исходя из предположения, что смерть курсанта Алишана произошла исключительно вовремя и, следовательно, не может быть случайной? Тогда объясните, почему вы сделали именно такие выводы? Ведь самую важную часть информации, на которой ваши выводы базируются, проверить просто невозможно!
— Интуиция, госпожа. К тому же я не верю в случайности — как правило, если копнуть поглубже, то любая подобная подозрительно своевременная случайность всегда оказывается чьей-то заранее спланированной акцией.
— На самом деле, каких только случайностей не бывает в жизни, тан Авенир...
— И всё равно я уверен, что в данном случае о случайности речь не идёт. Курсантка Линнея хотела спасти курсанта Кейтона. Это первое. Она искалечила одного курсанта и казнила второго, причём это были именно те курсанты, которые вызвали на дуэль Кейтона — это второе. То же самое ожидало и курсанта Алишана, — после убийства Кейтона его смерть от руки Линнеи была лишь вопросом времени. Алишан всё равно был обречён. И это третья причина, позволившая мне сделать подобный вывод. Исправить ситуацию и сохранить жизнь курсанту Кейтону Линнея могла лишь одним способом — убить Алишана до того, как тот убьёт своего противника. Почему бы не предположить, что она так и поступила, если у неё в кармане вдруг оказался козырь — возможность проделать всё так, чтобы никто не заподозрил в ней убийцу и смерть курсанта списали бы на несчастный случай?
— И, исходя из этих предположений, сделанных практически на пустом месте, вы сделали вывод, что курсантка Линнея — Рэй?
— Сражаться так, как курсантка Линнея, в империи умеют только Лерой, и, по слухам — Рэй. Но я уверен — Линнея не Лерой, из этого клана в мою академию давно уже никто не поступал. Просто нет смысла — у них очень хорошая собственная клановая лётная академия, основанная ещё Руром Лерой. А вот людям Рэй некоторые аналитики приписывают экстрасенсорные способности, поэтому я предположил, что если курсантка Линнея — Рэй, то она, скорее всего, паранорм. Почему бы тогда не предположить, что именно она остановила сердце Алишана? Тогда все части мозаики становятся на место. Кстати, подозреваю, что профессор Сван пришёл точно к такому же выводу — смерть его племянника вовсе не несчастный случай.
— Алишан точно был его племянником?
— Мне передали выписку из клановых архивов Ойхо. Если Сван догадался о причинах смерти своего родственника, то побудительные мотивы его поступка становятся понятными.
— И профессор Сван, как вы предполагаете, пришёл к тем же выводам, что и вы? Что курсантка Линнея — Рэй, и она убила его племянника?
— Скорее всего, нет, госпожа, его подозрения вряд ли зашли так далеко. Но профессор Сван далеко не дурак и так же, как и я, не верит в случайности. Против его племянника на дуэли выступил курсант Кейтон, и должна была выступить курсантка Линнея. Логично предположить, что именно эти двое каким-то образом связаны с неожиданной остановкой сердца Алишана, случившейся настолько подозрительно вовремя, что даже мне сложно поверить в естественный характер его смерти. У него имелись только подозрения и двое подозреваемых, и если занятия по боевой тактике у Кейтона начнутся лишь со второго потока, то испортить диплом курсантке Линнее профессор Сван вполне мог уже сейчас. Мелкая месть за неимением возможности навредить как-нибудь иначе... Возможно, профессор действовал под влиянием эмоций и на момент своих действий не до конца отдавал себе отчёт о последствиях своего правонарушения.
