2. Морские короли. Перекрестки

Слуги повиновались, недоуменно переглядываясь и перешептываясь. Странно-то как! Никогда такого не бывало!

Луис Даверт мирно спал на корабле, когда слуги наткнулись на тела герцога Карста и его солдат. И — замерли в ужасе и изумлении.

Кто?

Как?

Зачем?

Ответов не находилось ни на какие вопросы. И не было никого, желающего их дать.

Донат Карст был мертв.

Тьерина Велена Карст — тоже.

Мирт? Х-ха! Толку от него в такой ситуации!

Герцогессы, как на грех, отлучились, и одна, и вторая.

И к кому бежать? Что делать?

Спас тот же дворецкой.

Он распорядился отнести все тела в храм, потом подумал, и герцогское тело решил оставить у воды. А к нему уже позвать сына.

Кто его знает? Ест и одевается Мирт самостоятельно, вдруг и тут тоже что-то сработает?

Дворецкий служил у герцога не один год, видел и как родился малыш, и как он рос, и как отчаивались родители... и решился.

Тело отца, море...

Слова 'радикальная психотерапия' были неизвестны в этом мире, но ведь не обязательно уметь назвать метод, чтобы его применять?

* * *

Луис проснулся, когда солнце перевалило за полдень. Эдмон дал ему не слишком большую дозу лекарства. Массимо сидел рядом в полудреме, но ощутив движение, открыл глаза.

Луис попытался подняться из гамака, потерпел неудачу, и попробовал еще раз.

Массимо подхватил его под локоть.

— Лучше?

— Лусия? — ответил вопросом на вопрос Луис.

Массимо опустил глаза.

— Все.... продолжается.

— Я пойду к ней!

— Она не звала. И повитуха спасибо не скажет.

Луис скрипнул зубами.

— Никогда не прощу, если она умрет. Никогда!

Массимо даже не стал уточнять, кого там Луис собирается прощать или не прощать. Он просто заговорил о другом.

— Корабль идет к Рентару, капитан спит, вы умойтесь, и я помогу выйти на палубу.

Луис посмотрел на друга злым взглядом, но потом махнул рукой.

— Ладно. Давай!

Уговорить друга на завтрак Массимо не успел. В дверь поскреблись, и Луис воззрился на бледное лицо Карна Роала.

— Там... повитуха просила вас позвать...

Луис вылетел на палубу быстрее ветра. Женщина стояла у дверей каюты, трясясь, как в лихорадке, и в руках у нее был окровавленный сверток.

— Лусия? — выдохнул побелевший сильнее мела Луис.

Женщина замотала головой, мол, жива.

— А...

— Заберите это, тьер. Заберите. Не стоит ей такое видеть.

— Она... выживет?

— Да. а это... похороните, что ли.

Повитуха сунула ему в руки сверток, и юркнула обратно, в каюту.

Луис развернул простыню без особого желания — и похолодел.

Мертвое существо (назвать это чешуйчатое нечто с выпученными многозрачковыми глазами, хвостом и плавниками вместо рук человеком он не смог бы при всем желании) более чем красноречиво говорило о том, что Луис действительно принадлежит к роду Лаис.

* * *

Вечером Луис надрался в стельку.

Он пил и пил, тупо глядя на бутылку, пока та не заканчивалась, а потом наливал себе из новой — и дальше, и дальше...

Эдмон Арьен смотрел на это сочувственно. Маленькое чудовище он отдавал морю лично, был в курсе трагедии, и переживал за молодую женщину. Похоронить первенца... страшно это. Впрочем, в беседу Эдмон не полез бы, если бы Луис первый не обратил на него внимание. Поднял голову от стола, вгляделся мутными глазами.

— Как она?

— Спит, — Эдмон не стал вдаваться в подробности. Не стал говорить, что уснула Лусия совсем недавно, что рыдала и билась в истерике, не желая поверить в смерть ребенка, что повитуха дала ей сонных капель — к чему? Мужчина и так никакой...

— Бедная сестренка.

— Она и правда ваша сестра?

Эдмон готов был поверить и в менее аппетитную версию. Молодая жена, старый муж, любимый, он же любовник — всякое случается, но Луис помотал головой, едва не упав со стула.

— Се... стра! Р... дная!

— Мне очень жаль, что так получилось, — Эдмон произнес это со всей искренностью. — Не знаю, почему...

— А я знаю! — Луис махнул рукой. Массимо, в кои-то веки, сидел под дверью каюты Лусии, и остановить друга не мог. — Потому что она Лаис, а он — Карст!

Теперь пришла очередь Эдмона трясти головой.

— Лаис? Карст?

Меньше всего Луис был похож на герцога. Но если Лусия — Лаис, и его сестра, то...

— Да! Лаис!

Слово за слово, перед Эдмоном рисовалась вся мрачная картина. И мужчина только качал головой.

А на Маритани об этом не знают. Они искренне считали, что Лаис — истинные. А оно — вон как? Оказывается, старшая кровь Лаис у него на борту. И знает о своем происхождении.

И вышла замуж за Карста?

Это же запрещено Морскими Королями!

— Н-не зна-ет она! — Луис замотал головой, отрицая участие Лусии. — Н-чего н-знает!

Разъяснения не прояснили картину.

— Ваша мать знала — и допустила этот брак?

Луис только руками развел.

Да, Вальера Тессани знала, но... что сказать Эттану Даверту? Милый, я тут немножко герцогиня Лаис, поэтому моя дочь не может выйти замуж за герцога Карста?

Последствия предсказать было сложно. одно точно — ничем хорошим это не закончилось бы. Вот и искала Вальера другие доводы. Да и...

Мало ли?

Кровь могла разбавиться, могла перестать быть старшей, могла...

Не смогла. Вот это — факт.

Эдмон только и смог, что налить Луису еще вина. Авось, допьется до золотых дельфинов*, назавтра и не вспомнит, о чем и с кем говорил.

* аналог — до зеленых чертей, прим. авт.

Замечательно! У него на борту законный герцог Лаис... законный?

— А вы принимали от матери кольцо? Медальон?

О ритуале передачи власти, ритуале приема в род на Маритани отлично знали.

Луис не принимал ничего. Оно и понятно, когда спасали последнюю из прямых Лаис, та еще пеленки пачкала, а ее нянька просто не могла знать, где лежит реликвия. Так что Луис был герцогом Лаис, но без места.

И что теперь делать?

Хотя сейчас-то все понятно. Понадобилось еще шесть бутылок крепленного маританского из личных запасов Эдмона, чтобы Луис напился и отключился, а капитан принялся обдумывать положение.

Картина выходила нерадостная.

С одной стороны, маританцы — гвардия Королей. Так не герцогов же? И если маританцы полезут в дела материка, пусть даже это их право — никто не поймет и не одобрит. Нужна им сейчас ссора с Тавальеном?

Ох, не нужна. И лучшее, что может сделать Эдмон — забыть об этом разговоре. Бред пьяницы, и все тут. Просто бред!

С другой стороны... Не все маританцы, далеко не все давали клятву верности, но Эдмон — давал. Как капитан корабля, как возможный будущий старейшина острова, как призванный Маритани и признанный ей, о чем свидетельствуют глаза глубокой синевы...

Пойти против клятвы?

Предать море?

Зовите это страхом, суеверием, глупостью, а вот Эдмон считал, что клятвопреступнику на палубе не место. Не выдержат его волны. Или сожрут, или выплюнут... лишить свой корабль удачи? А то и своих детей?

Мужчина честно размышлял всю ночь. А потом пришел к простому выводу — он пока молчит. Либо съездит на Маритани, посоветуется, либо сам примет какое-то решение, но в стороне не останется. А Луису пока ничего не скажем о его откровениях. Ни к чему. И так мужчина переживает!

А вот что Эдмон точно собирался сделать — это подружиться с Луисом, и не терять его из вида. Он придумает, как исполнить свой долг.

Корабль медленно плыл к Рентару.

* * *

Море.

Ночь.

Лунная дорожка на воде.

Ветер лениво перебирает песок на пляже, заигрывает с волнами, срывая с них хлопья пены, щурится, пробуя их на вкус. Он легкий-легкий, этот ветерок, совсем еще юный, и ему интересно и внезапно брызнуть каплями морской воды, и дунуть в лицо человеку, растрепав волосы, и нагло забраться за шиворот, заставляя поежиться...

Мальчишка же!

А вот человеку на берегу не до романтики. Сидит статуей, смотрит в одну точку, на другого человека. И поддразнивай их, не поддразнивай...

Ветер хотел уж, было, обидеться и улететь, когда заметил нечто интересное.

По лунной дорожке к берегу приближались дельфины.

По воде шла рябь, море растворяло в себе лунный свет, становясь чуть светлее, и среди этой светлой полосы мелькали темные спины. Влажный, блестящие, они словно с горки на горку скользили по волнам, то выпрыгивали вверх, то опять скрывались в море.

И наконец человек заинтересовался.

Странный человек, непонятный...

Встал, подошел к морю, вытянул руку, а потом вдруг взял, да и шагнул прямо в море.

Ветер подумал — и тоже решил подшутить. Дунул человеку в спину, понес его запах к дельфинам — вдруг заинтересуются? И не ошибся.

Гербовые звери почуяли родственника?

Мирт заходил все глубже и глубже в воду, не чувствуя ни ветра, ни холода. Дельфины подплыли к нему окружили кольцом, тыкались узкими носами, открывали пасти, клали головы ему на плечи..

И терлись, терлись шершавыми боками, как большие водяные кошки.

Мирт и сам не мог объяснить, что менялось в нем. Или вокруг него?

Словно он всю жизнь жил за стеной. Прозрачной стеной, из-за которой все видно, только вот выходить из-за нее не хочется. К чему?

Там, снаружи, много грязи, гадости, подлости, а у него спокойно, тихо...

Только вот узкие носы дельфинов все сильнее толкались в эту стену, расшатывали и расшатывали кирпичики, и наконец, они полетели. Посыпались вниз с хрустальным звоном погибающего стекла. *

* есть и такой метод лечения аутизма. Дельфинотерапия. И судя по тому, что мне рассказывали, детям помогает, прим. авт.

В воду заходил один Мирт, а из воды выходил уже совсем другой .

Нельзя сказать, что он мгновенно стал душой компании.

Но приказ о похоронах отца отдавал именно он.

Пусть ломким от непривычки и слабым голосом, пусть неуверенно — слуги облегченно перевели дух. Главное — приказ, а уж как его выполнить, они знают! И похоронят, и проводят честь по чести. И в замке все должно идти спокойно...

Главное же что?

Герцог на своем месте, бед и невзгод не будет! А что сложно парню... а кому бы легко было в такой ситуации? Тут бы и здоровый сломался.

А мальчишка вроде как в ум приходить начал. Рисует по-прежнему много, но разговаривать начал, приказы отдает, делами поместья управлять пытается...

Про тьерину Лусию пока и не думал никто.

Не до нее!

Род Карнавон.

Требуются актеры для выступления в Тавальене.

Режиссер — Алаис Карнавон, зрители — духовенство, оплата сдельнаая, высшая цель — помочь магистру выйти из тюрьмы.

Хорошо звучит?

Зато честно!

Эх, где ты, родной мир, с его газетами, журналами, интернетом... там бы она хоть актеров, хоть киллера, хоть ядерную бомбу нашла. Вопрос в цене.

А тут как?

Шедеры тоже чесали в затылках.

Нет, можно бы прибиться к какой-то труппе, но где гарантия, что Алаис и Далана не прибьют, не бросят в лесу, не сдадут храмовникам, не... таких 'не' на полстраницы хватило бы. Опять-таки, сотовых здесь нет, так случится что-нибудь, а узнают родные настолько постфактум, что и кости побелеть успеют. Не пойдет.

Можно бы набрать труппу из рыцарей Ордена. Наверняка те помогли бы сыну магистра освободить отца.... но где те рыцари? Пойти, запчасти поснимать с кольев у ворот? Или тоже пустить слух?

Знаете, есть и более приятные способы самоубийства.

Третий вариант — семейный подряд.

Ага, купец Арон Шедер будет восхитителен в роди комедианта! Пока насчитывалось трое человек — Алаис лично, Далан и Элайна. Все.

Купить рабов?

Нанять кого-нибудь из разорившихся трупп?

Для их целей и эти пути не подходили!

Благие намерения в очередной раз расшибли нос о жестокую реальность.

Если бы речь шла просто о заработке, Алаис бы и одна поехала. В себе она не сомневалась. Могла бы и пробиться, и удержаться, и лично перед Преотцом выступать — если бы захотела. Конкурентов себе она не видела, и в своей способности заинтересовать, увлечь, затянуть в омут интересных историй не сомневалась. Только вот у нее была другая цель. Хотя бы повидаться с магистром, если вытащить его не удастся. А тут историй было мало, нужны напарники. Надежные...

Впрочем, сдаваться Алаис не собиралась. Ходила каждый день на площадь, где давали концерты, ходила на пристань — мало ли кто приплывет, таскала с собой Далана, а заодно натаскивала на самое простое.

Драматургия.

Если хочешь, чтобы тебя пригласили во дворец — забудь об уличных песенках. Они хороши, чтобы обратить на себя внимание, но для серьезной публики нужно что-то иное.

Например, Вильям наш, Шекспир.

Или Жан-Батист Мольер.

На худой конец и библейские сцены сойдут! А что? Переделать под местных богов, добавить драматизма, и показывай житие святых отроков. Для Тавальена — самое то!

Но для драматургии нужны актеры. И знание текста.

Так что Алаис, не теряя времени, начитывала Далану отрывки из пьес, даже показывала кое-что в лицах, заставляла его учить стихи...

Нельзя сказать, что она была такой уж театралкой, но чем еще заниматься дома?

Читать, смотреть телевизор... и уж поверьте мне, на десятом сериале они все слились в один. Романы тоже были похожи друг на друга, оставалась классика.

И — да. Театр.

Постановки можно было смотреть несколько раз, ведь не бывает двух одинаковых режиссерских трактовок!

— Когда по улице пойдешь,

Под ручку деньги не возьмешь...

Далан повторял текст, словно машина. Алаис только головой качала. Да, конечно, точность — это хорошо, но ведь 'Ханума'! там в каждой строчке должна быть экспрессия, живость, выражение! Далан, ну постарайся! Ну лапочка!

Ну, зайчик!

Ну, поросеночек!

На зайчике Далан обычно начинал звереть, и исполнение становилось куда как лучше.

А на пристани в этот раз их ждал сюрприз.

Очень знакомое судно швартовалось к причалу. Алаис прищурилась. Посмотрела на корабль, на Далана, потом опять на Далана и на корабль...

— А ведь маританцы клятвы дают...

— Думаешь?

Алаис точно это знала, годы, проведенные в библиотеке рода Карнавон, не прошли бесследно.

— Мне нравится Эдмон Арьен. Он умный и порядочный человек.

— Достаточно порядочный, чтобы рисковать людьми и кораблем?

Алаис пожала плечами.

— Выбора у нас все равно нет. Надо хотя бы попробовать.

— А ты... ну... скажешь ему, что ты... это...?

Алаис не планировала раскрывать свое инкогнито. Ни к чему.

— Скажу, что я сестра Алекса. Старшая.

— Не поверят. Скажи, что младше его лет на пять.

Далан увернулся от подзатыльника и поскакал по пристани к кораблю. Аллаис скрипнула зубами и потерла грудь. Молоко пришло и неприятно поддавливало.

Скоро надо будет возвращаться домой, к ребенку. Надо успеть поздороваться с Эдмоном, и отправляться домой. Кормить...

Хоть тут Алаис повезло — мелкий либо спал, либо ел, либо гадил. Потом требовал поменять пеленки — и опять спал. Приятно посмотреть.

На пристань перекинули сходни, и первым по ним сбежал Эмиль. Увидел Далана и разулыбался.