Тропой лекаря - 2. Дар смерти

— Мое государство и мой правитель заявляют протест против неспровоцированного нападения на наши мирные корабли в ваших территориальных водах!

— Мирные, значит?

— Да!

— А что они были оборудованы для перевозки рабов — это как?

— Это все глупости! Ерунда! Тиртан таким не занимается...

— Конечно. Таким нехорошим делом на нашей территории занимается трей Лантар. А своего господина, значит, он в известность не ставит? Ах, как нехорошо...

— Трей не может заниматься таким! К чему ему это?

— К тому, что работорговля повсеместно запрещена? К тому, что рабы — дорогой товар? Даже если треть умирает по дороге, оставшихся все равно можно продать за приличные деньги?

— Да какие там деньги, герцог? — посол уже подуспокоился, решил, что дело на мази, и позволил себе доверительный тон. — Сколько может стоить один раб на рынке? Медяки! А оборудование судов? А перевозка? Поверьте, затраты не покроются! Уж точно не портовым отребьем!

Рамон покачал головой.

Мило улыбнулся, оперся локтями на бумаги, посол занервничал, но бежать было поздно. Да и некуда.

— А у меня другие цифры. Вчера из трюма одного корабля извлекли порядка тридцати человек, из второго — около пятидесяти. Мужчины — вполне здоровые и крепкие, на рынках Тиртана такие потянут по тридцать-сорок монет золотом. Женщины — тоже на отбор, от двадцати монет и выше, я знаю, сколько платят за некоторых рабынь на рынках Тиртана, хоть и не бывал там. Дети... тоже дорого. По самым простым прикидкам, рейс 'Черного зайца' должен был принести трею больше тысячи золотом. За раз. А есть еще и 'Зубастая девушка'.

Они бы вышли в море, передали рабов на галеры... кстати, галеры мы тоже захватили. По их поводу вы не протестуете? Ах, не знаете? Так сообщаю. Сразу же после захвата работорговых судов здесь, были проведены допросы, и наши корабли вышли в море. Захвачены три галеры. На них, кстати, еще около двух сотен рабов... даже по двадцать монет за каждого — четыре тысячи золотом. И такой рейс совершался раз в месяц, уже несколько лет... посчитаем? Только с Алетара они собирали на четыре-пять тысяч каждый месяц, в год это шестьдесят тысяч золотом, по самым скромным меркам. Сколько у нас стоит построить корабль? Оснастить его приспособлениями? Тысяч шесть золотом? Восемь?

Корабли окупили себя в первый же год, а трей промышляет этим уже давно, сынок его признался. Лет шесть как трей договорился с кем-то в Алетаре, с кем — сынок не знает, но все же, все же...

— Шесть лет?

— Да. За шесть лет богатство трея значительно выросло, а вот население Алетара уменьшилось. Согласитесь, это непорядок, — Рамон улыбался вовсе уж людоедски. Под пальцами проскальзывали искорки огня, но дубовый стол пока еще держался.

А вот посол становился все бледнее.

— М-мы... это вранье!

— Конечно, вранье. Так трей и будет кричать... что там полагается по вашим законам за работорговлю?

— Н-ничего.

— А по нашим — долгая и мучительная смерть. Так что... где там ваш протест?

Рамон аккуратно взял бумагу, разорвал ее на четыре части — хотел разорвать, но та вспыхнула в пальцах.

— Ах, какая незадача. Но я не оставлю вас с пустыми руками.

Рамон ловко подхватил лист пергамента самыми кончиками пальцев, макнул перо в чернильницу, написал несколько строчек, посыпал песком, ловко свернул — и отдал послу.

— Вот это отправите домой. Да передайте, что ответ мы ждем не позднее, чем через десять дней.

— А...

— Да не волнуйтесь так, нет там ничего страшного. Просто если нам не выдадут трея Лантара со всем семейством, живого, здорового и способного сдать своих компаньонов, я лично сровняю с пылью весь Тиртан. Давно пора.

— К-как?

— Как сравняю? Не знаю, может, вот так?

В ладонях Рамона все ярче и ярче разгорался огненный шар. А потом мужчина метнул его в принесенную плаху.

Вспышки не было, грохота тоже.

Просто на пол осел легкий серый пепел.

И так же на пол осел лишившийся чувств посол.

Рамон печально вздохнул, встал из-за стола, без церемоний запихнул за шиворот посла свиток пергамента, похлопал по щекам — нет, бесполезно. Водичкой полить?

Так нету. Не принесли. И вообще, письмо расплывется...

Ладно!

Дверь была распахнута пинком.

— Убрать мусор! Доставить в посольство Тиртана!

Приказание было выполнено в мгновение ока.

Рамон хлопнул дверью кабинета и вернулся к бумагам. Он ни словом не соврал послу. Рабы — выгодный бизнес, если их не покупать, очень выгодный. Но кто прикрывал тиртанца шесть лет?

Нет ответа.

Пока — нет. Но мы же люди упорные, мы его обязательно поищем. Найдем.

Под каждый камушек заглянем в процессе поиска, вы не думайте! М-да... и надо позвать, пусть подметут здесь, что ли?

Апчхи!

И надо ж ему было плаху испепелять?! Лучше б в стену...

* * *

Ночь была спокойной, но только у меня. А вот следующее утро порадовало. Я была очень довольна.

Храмовник вопил на всю лечебницу. Харни Растум изображал статую отчаяния, служители переглядывались и перешептывались.

О ужас, о горе!

Ночью кто-то влез в комнатушку, отведенную уважаемому служителю Даеру, и вынес оттуда все самое ценное! Что именно?

Это неважно!

Важно, что ограбили ХРАМ!!! В его личном лице!

Со священных книг — и то обложки посдирали! Сами книги, кстати, оставили.

Я покачала головой.

— Вообще, у нас в лечебнице никогда раньше...?

— Никогда не воровали! — согласился Харни. — Конечно, кое-что мы запираем, все же ценность, но к нам никто и никогда не лез!

— Тогда это преступление против Храма! — пафосно возгласил храмовник.

Я разбираться не стала.

— Это дело стражи, а я пошла работать.

И ушла, чувствуя спиной злые взгляды. Интересно, за что?

Между прочим, лично я ни в чем не виновата! Нигде не сказано, что это мальчишки, а если даже и они... и что? В чем трагедия?

Зато сегодня я смогу работать нормально. Храмовник беседовал со стражниками, потом отправился куда-то по своим делам, а я прошлась по палатам с личным обходом, добавляя силы там, где не справился бы сам человек. Или справился, но позднее.

Не знаю, кто именно стащил приборы у храмовников, но я очень благодарна этому человеку. Надеюсь, восстановить их не слишком просто!

* * *

Гентль был в шоке.

— Украли?!

— Да...

— КАК?!

— Н-наверное, ночью..., — пискнул служитель, и удрал, потому что Гентль был в ярости. Мужчина заметался по комнате, пиная ногами мебель.

Как же сложно с этими тупицами! Как же тяжко!

Вот кто мог... кому могло понадобиться... хотя нет! Вопрос поставлен неправильно!

Не успели они перенести приборы, как их своровали! И ведь продадут по частям, не понимая настоящей ценности похищенного!

Гентль перестал беситься и призадумался.

Потом вызвал к себе подручного и принялся расспрашивать. И спустя полчаса узнал, что:

— в лечебнице никогда раньше не воровали. Не принято-с...

— о наличии приборов знали все — кракен бы сожрал мерзавца Моринара!

— приборы разок-другой пытались что-то зафиксировать, но что — он не понимает. Нет, вряд ли это был маг жизни, такой наглости никто не наберется — колдовать рядом со служителем!

С последним Гентль мог бы сильно поспорить, но к чему тратить время на дураков? Мужчина сильно подозревал, что это — происки мага жизни, узнавшего о том, что его разыскивают. Организовать кражу несложно.

А не прогуляться ли ему самому в лечебницу?

Не посмотреть ли, кто там такой интересный водится?

О своих умственных способностях Гентль Шир был очень высокого мнения. Уж он-то мага жизни вычислит в две минуты! И судьба Шантра ему не грозит, наверняка! Он же умный!

А Шантр хоть и был умный, а все равно дурак...

Обязательно надо сходить, посмотреть...

* * *

Присланная за мной карета была большой, богато украшенной и... с гербом Моринаров на дверце. Лакей тоже был образцом почтительности, хоть на стену вешай.

Пришлось садиться и отправляться с визитом, но... к Алонсо Моринару.

Лим встретил меня у входа в дом. С радостным визгом повис на шее, вцепился клещом.

— Тетя Вета!!!

Пришлось обнять мальчика.

— Здравствуйте, виконт.

— Тетя Вета!!! — возмущенно заверещал будущий герцог, таща меня за руку по лестнице. — Прекрати меня так называть! Я же Лим, ты знаешь!

Я знала.

Навстречу мне уже спешила герцогиня, сегодня ничем не напоминающая отчаявшуюся женщину с причала или не менее отчаявшуюся возможную вдову. Сейчас Линетт Моринар блистала. Переливалось перламутровым шелком платье, поблескивал жемчуг в ушах и на шее...

Я на миг ощутила зависть, но потом одернула себя и чуть поклонилась. Можно завидовать платьям...

Можно.

А Линетт отдала бы все, чтобы уметь лечить, я уверена. Потому что когда у тебя на руках умирает близкий человек, а ты помочь не можешь, тут не то, что жемчуга — душу продашь и жизнь отдашь!

— Ветана! Вы позволите мне так вас называть?

Линетт Моринар крепко обняла меня. Я даже отстраниться не успела.

— А...

— Ветана, милая, вы мою семью спасли! Спасибо вам! И за мужа, и за сына...

По щеке герцогини ползла слезинка. И платье у меня подозрительно намокало...

— Если бы Алонсо умер... я не знаю, как бы я без него... и Лим... я... вы мне... Нет таких слов! Я все для вас сделаю, все! Только скажите!

Увы, того единственного, что мне было нужно, герцогиня дать и не могла.

Даже по ее просьбе, меня в покое не оставят.

* * *

Канцлер, не дождавшись нас в неизвестном 'там', тоже вышел в гостиную. И кое-как отлепил от меня герцогиню.

Вовремя.

Я уже собиралась напоить ее успокоительным, чтобы бросила размазывать по мне свои... эмоции! Раздражает, знаете ли!

— Линетт, ты совсем засмущала нашу гостью.

Линетт Моринар покраснела.

— Ой... Я... Простите, Ветана.

— Вета, — вздохнула я. — Можете называть меня Вета, ваша светлость.

— А я для вас просто Лина! Вета, прошу вас!

— Мне не по чину, ваша светлость...

— Это легко исправить. Хотите дворянство? Личное? От короля?

Канцлер дружелюбно улыбался, но обмануть меня было уже сложнее. Начиналась большая игра.

— К чему мне дворянство, ваша светлость?

— Вы могли бы выгодно выйти замуж?

— Жена-лекарка? У кого-нибудь из высокородных? Шутить изволите, ваша светлость?

Я мило улыбнулась. Даже и не рассчитывайте, ваша светлость. Этим меня не привязать и не поймать. Канцлер тоже это понял, поджал губы.

— Вы несправедливы к себе, Ветана. Вы умны, красивы, вы могли бы сделать хорошую партию.

— Не оскорбляйте меня, ваша светлость, не надо.

— Оскорбляю? Я вас? — Канцлер искренне удивился. Я вздохнула.

— Вы же сами говорите, что я умна. И тут же предлагаете мне уйти из своего мира — в чужой. Меня отвергнут здесь, и меня не примут — там. Я нигде не найду себе места. А что потом будет ждать моих детей? Они станут стыдиться матери? Которая — всего лишь! — лекарка из лечебницы для нищих!

Алонсо Моринар покачал головой. Кажется, под таким углом он это не рассматривал.

— Всегда можно найти человека...

— И даже людей, которые окажутся выше этого. Но хотелось бы не искать, а просто жить.

Так тебя.

Обойдусь и без благ, и без благодарностей! Сама справлюсь!

— И все же мне хотелось бы отблагодарить вас, Ветана.

— Ваша светлость, его величество уже...

— Это — за корабли. И за рабов тоже.

— Да, люди были в ужасном состоянии. Я не понимаю, на что они рассчитывали, ведь довезти их до... куда они везли рабов?

— В Тиртан.

— Это далеко. Многие не выдержали бы дороги.

— Неподалеку их ждали специальные рабские галеры. Здесь, в этой душегубке, людей просто собирали, потом усыпляли, грузили на корабли, специально оборудованные для кратковременной перевозки, они выходили в море, получали груз пряностей, или тканей, или чего-то еще, пересаживали рабов на галеры, и отправлялись в другой порт. Там целая система... ничего, мы еще разберемся с этими крысами!

Я покачала головой.

— Сколько же люди сидели в этой... крысоловке?

— Дней двадцать, не больше. Это те, кто дольше всего. Товар пострадать не успевал. Не слишком сильно.

Я выругалась.

Алонсо Моринар даже и не подумал укоризненно покачать головой — видимо, мог сказать и похуже. Да и что тут скажешь?

Мрази! Просто... нечисть и нелюдь! Их бы так!

Кажется, последние слова я произнесла вслух, потому что канцлер усмехнулся. Очень ядовито, зло и холодно.

— Поверьте, Ветана, им это еще раем покажется. Его величество очень плохо относится к подобного рода промыслу.

— Надеюсь.

— Просто поверьте мне. И давайте вернемся к нашей теме. Я хочу отблагодарить вас за помощь. Чего вы хотите?

Я подумала.

А чего я, правда, хочу?

Деньги?

У меня есть. Может, и не так много, но мне хватает. Я не куплю себе горностаевое манто, но моя дубленка, приобретенная недавно на зиму, вполне теплая и удобная. И мне к лицу.

Дом?

То же самое. Мне ни к чему дворец! Я перебьюсь!

Карета?

Она будет замечательно смотреться в моем палисаднике. И огород можно пропалывать в бриллиантах...

Я покачала головой.

— Ваша светлость, у меня все есть.

— Вы так полагаете, Ветана?

— Да. Я сейчас думала, и поняла, что я счастливый человек. У меня есть все необходимое. И есть возможность заработать на то, чего не хватает.

Канцлер покачал головой.

— У вас нет одного, Ветана. И я в силах дать вам самое важное.

— Что же именно?

— Защиту.

Удар попал в точку. Я прикусила нижнюю губу. Больно...

— Вы прекрасно понимаете, что маг жизни — это добыча. Уязвимая добыча. Вдвойне уязвимая из-за того, что вы женщина.

Спорить было сложно.

— Защита — это закрыть меня в подвале? К примеру?

— Мое поместье не похоже на подвал, Ветана. И я готов предоставить вам убежище в любой момент. Хотите?

Я подумала. Медленно покачала головой.

Клетка. Та же клетка. Только более просторная, и с доброжелательным тюремщиком.

— Нет, ваша светлость. Не хочу.

— С вами сложно иметь дело, госпожа Ветана.

Я развела руками.

— Ваша светлость, может, вы попробуете быть откровенным? Говорят, помогает?

— Издеваетесь?

Особенно недовольным канцлер не выглядел. Даже наоборот — конечно, с его опытом, он гораздо лучше просчитывает противника. И понимает, что легко я не сдамся.

Только вот ключика пока подобрать ко мне не может, потому что нет его — ключика. Нет ничего, чем можно было бы меня шантажировать или запугивать. Ничего...

— Как я бы посмела, ваша светлость?

— А есть что-то, чего вы не посмеете, Ветана? Вы маг жизни, и в этом качестве чрезвычайно ценны для государства.

— Я знаю... Но неужели я одна?

— Говорят, что кто-то есть на службе у Храма. Говорят. Но... когда Лим болел, я искал мага жизни. Мне делали предложения, мои люди их проверяли... это была ложь. Просто ложь.

— Думаю, вы тоже будете лгать — если я соглашусь... кстати — на что я должна согласиться?