Волчья песнь

— Промазали, — криво усмехнулся Горька.

— Сторки? Сторки, да? — Дик выворачивал шею, словно что-то мог увидеть ночью на таком расстоянии в лесу.

— Кто ж ещё, — усмехнулся Горька. — Кошатники чёрррррррррррртовы!

— Я не пойму, чего они вместе с джаго за нами гоняются? — задумчиво спросил Сашка. И передёрнул плечами.

28.

Диверсия на монорельсе испугала командование джаго. Они не верили, что это сделано крошечным партизанским отрядом и настаивали, что земляне уже начали высадку, во всяком случае — высадили диверсионные группы, и те уже действуют. Две тысячи джаго обшаривали леса вокруг монорельса, страшно боясь тех, кого искали — а Лесные Псы путешествовали буквально по пятам своих преследователей, не зная, что им делать — смеяться или плакать от того, как их старательно ищут.

Всё это время шёл дождь.

На четвёртые сутки преследователи убрались прочь.

Дождь ушёл вместе с ними. А Лесные Псы решили нанести ответный визит. "Нас просто обязывают к этому моральные нормы землян," — утверждал Мирко.

* * *

Представьте себе тихий и спокойный ночной лес в самом начале июня. Звёзды заставляют всё небо сиять. Огромный кряжистый дуб, из-под корней которого выбегает звонкий ручей, раскинул руки-ветви над младшими родственниками, молодой порослью — молодой в сравнении с ним, видевшим ещё те времена, когда на планете не появились даже мьюри.

Именно на его длинных, широких ветвях и устроились Лесные Псы. В сравнении с дубом они казались крохами.

Сашка, Горька и Люська расположились ближе к вершине. Горька сидел, прислонившись спиной к стволу и вытянув по ветке ноги. Напротив него верхом на ветке сидела Люська; между ними лежала карта. Сашка стоял на коленях сбоку — там вполне хватало места. Эта троица обсуждала детали "визита вежливости". Ярусом ниже сидевший со скрещенными ногами Димка то выстругивал защёлки для силков, то этим же ножом щекотал Люське пятки, чем вызывал на себя очередной кусок коры. Галя, устроившаяся на самом конце ветки, чинила куртку.

Напротив по ветке разгуливал Олмер и проделывал — в десяти метрах над землёй — акробатические номера. Зрителями были Мирко, Бранка и Нина, сидевшие на этой же ветке.

Дик и Машка были полностью укрыты тенью — у корней дуба их приняла великолепная моховая подстилка, и оттуда сейчас доносились смех, шёпот и возня.

— Они просто неистощимы, — заметил Олмер, делая кувырок назад. Кувырок оказался неудачным — ноги парня соскользнули, он замер в положении неустойчивого равновесия над тёмной пустотой, из которой злорадно захихикали.

— Будет очень больно, — задумчиво констатировал Олмер, с трудом балансируя на ветке. Ноги съехали окончательно, он рухнул вниз под дружное аханье девчонок — но в последний момент, толкнувшись, буквально кончиками пальцев зацепился за другую ветку — впереди и выше — подтянулся и сел на неё, победно потрясая руками над головой.

— Жить захочешь — и летать научишься, — философски заметил Мирко, со щелчком примкнув магазин к автомату и передёрнув затвор. — Ну вот, всё готово к фейерверку.

— К празднованию Дня Воинов (1.), — заявил со своего насеста Олмер, уже беспечно болтавший ногами.

1. 20 июля. День общей славы русского оружия. К этому дню приурочены выпуски в военных учебных заведениях и Большой Парад.

— Во-во, — согласился, кивнув, Мирко. — Отметим и переотметим досрочно!

"Наверху" громко сомневался Горька:

— Ну вы думайте хотя бы, что вообще собираетесь делать! В этой поганой деревеньке не меньше двухсот голов одного населения. А самое главное — уж больно широко она раскинулась...

— Да ладно-о-о, — протянула Люська, — чего ты трепещешь? Мы же не собираемся население резать. Тут главное пугнуть. А место удобное.

— Ох, не люблю я этой уличной суеты... — поморщился Горька. — Каждый перепуганный дурак с дубиной — уже угроза...

— Да ладно тебе! — не выдержал и Сашка. — Что-то ты поёшь сегодня — на тебя и не похоже совсем! — он обхватил Горьку за шею ладонью и со смехом притянул к себе. — Ну?! Мы ж вместе горы можем свернуть!

— Или шею себе, — проворчал тот, лёгким точным движением высвобождаясь из захвата.

— Кинь, — если не веришь, — не без ехидства посоветовал Сашка.

— А что? — Горька спустил ноги вниз, уперся руками, сел поудобней... Сухой, лёгкий стук палочек... Люська зачем-то нагнулась поближе. Горька торжественно прочёл заклинание и достал -

"Гифу". "Тир". "Сигел".

"Дар". "Слава". "Солнце".

— М? — удивился Горька. — А если ещё раз?

— Эй, второй раз нельзя! — возмутился Сашка, но Горька махнул рукой:

— Спокойно. Я уже понял, что судьба за нас, но... просто ради любопытства, в конце концов!

Выпали...

— Что такое? — Горька потряс мешочек, запустил руку...

Выпали...

Горька с немалым подозрением огляделся и вдруг захохотал:

— Люсь, Люсь! Это твои шуточки, что ли?!

— Ничего подобного, — хладнокровно заявила девушка. — Судьба, я так скажу...

— Нет никакой судьбы, — заметил Сашка.

— Наверху! — окликнула их Галя. Горька, зацепившись под коленками, свесился вниз:

— Что тебе, крошка моя?

— Волки в посёлок не пойдут, вы это учли?

— Учли, крошка. Волкам поручим барражировать за окраиной, чтобы поменьше сбежало. Итак, мы пришли к консенсусу?

Рядом с Горькой в такой же позе повис Сашка:

— Консенсус, — сказал он важно, — это сложное понятие, означающее добровольное согласие двух и более сторон при...

— А согласие, — добавил Горька, — есть соглашение, достигнутое, в свою очередь...

— Мыши летучие, — Галька щёлкнула Сашку в нос и туда же поцеловала Горьку.

— Шутки шутками, а вот пора бы и идти, — Сашка спрыгнул на ветку Димки и Люськи. — К рассвету как раз и доберёмся.

29.

Посёлок для нападения был выбран совершенно произвольно — "методом тыка в карту". Дело было именно в факте нападения, а для Лесных Псов все другие разумные существа на планете были в той или иной степени врагами; если мьюри и заслуживали снисхождения, то не настолько, чтобы их вовсе не трогать...

...С рассветом Лесные Псы вошли в поля за посёлком. Лежала роса, пыль на дороге свернулась, дорога и сами поля были пустынны и тихи.

— А пшеница-то наша, — Дик выбросил в сторону руку. — "Велла год", англосаксонская. У нас на ферме такая была.

Сорванные ещё зелёные колоски пошли по рукам. Сорт был словно бы приветом из прошлого, когда такая пшеница колосилась вокруг земных ферм на этой планете. И почему-то у всех возникла неожиданная и горячая злость — не со складов ли их родных были утащены зёрна для посева после того, как джаго сожгли фермы?!

— Давайте-ка побыстрей, — поторопил Сашка, — а то сейчас эти начнут в поля выезжать.

— Так сегодня выходной, — лениво сказал Горька. — Не похоже, чтобы тут джаго их на работы гоняли. А сами они ленивые, как поросята.

Лесные Псы не особенно спешили, наслаждаясь отличной погодой, мыслями о близком лете, полем и тишиной. Они рассыпались по дороге, держа даже оружие расслабленно — обманчиво-расслабленно.

— Едут, — вскинул руку шагавший впереди Олмер. Лесные Псы мгновенно отступили влево-вправо и залегли.

Олмер услышал лишь стук колёс, а вскоре появился и сам экипаж — всё тот же традиционный экипаж мьюри, запряжённый парой кабаллокамелюсов и гружёный какими-то пустыми бидонами. Впереди сидел старик, сзади — мальчишка лет 13-14 по земному счёту, что-то жевавший. Оба мьюри даже не глядели по сторонам — дремали, и кабаллокамелюсы тащились кое-как, лишённые твёрдой хозяйской руки.

Лесные Псы пропустили повозку молча, какое-то время провожали взглядами, но потом заторопились — ясно было, что скоро движение на дороге станет ещё более оживлённым...

...Посёлок поднимался по склону холма — два параллельных ряда круглых домов под остроконечными крышами, мьюри их строили тут так же, как когда-то их предки строили свои дома на материнской планете, где такой стиль давно отошёл в прошлое (1.). Над этой мирной, почти идиллической картиной, подали блеющим хором голоса выгоняемые на пастбище сильваммоны. Довольно большое стадо пылило навстречу Лесным Псам, а там, где кончались поля, у околицы, стояла лёгкая машина с плазмомётом, и возле неё — трое джаго.

1.Переселившиеся когда-то на планету мьюри искали спокойной размеренной жизни на лоне природы и сознательно отказались от большинства технических достижений своей весьма высокоразвитой цивилизации, стараясь во всё, в чём только было можно, вернуться к обычаям предков. Им это удалось, но это же сыграло с ними злую шутку — когда появились джаго, то силы защитников оказались несоизмеримо меньше сил захватчиков.

— Откуда ещё эти покойнички? — проворчал Сашка. — Вот ведь...

Издалека донёсся волчий вой, подхваченный по периметру посёлка. Волки оповещали двуногих союзников о том, что заняли места.

Сашка поднял ружьё и выпустил ракету в машину.

— Аоу! Аоу! А-у-аааа! — завопил Горька, подражая волчьему вою. Рассыпавшись в цепь, Лесные Псы бросились вперёд. Наверное, у всех промелькнула тогда мысль, что, если в посёлке стоит усиленный гарнизон, то всё может обернуться куда хуже, чем они предполагали — но отступать было уже поздно, да и ни к чему.

Джаго убило взрывом машины — Сашка попал, как почти всегда, удачно. Пастух — мальчишка лет на 14 земных — разинув рот и вытаращив глаза, смотрел на приближающихся Лесных Псов, потом с воплем шарахнулся куда-то в сторону — на него никто и не посмотрел. Стадо тоже метнулось в разные стороны, лишь крупный самец грозно нагнул рогатую голову; Горька убил его, как тореадор быка — точным ударом кинжала, стремительным движением всего тела, ни единым мускулом лишний раз не дрогнув.

Он достаточно хорошо знал мьюри — сейчас они по всему посёлку кое-как выкарабкивались наружу, продирая глаза, чтобы неспешно разобраться, что там к чему и что за непонятный шум? Когда до них дойдёт, что на посёлок напали — они начнут разбегаться. И пусть бегут. Их меньше погибнет, потому что оставшихся в посёлке и попавших под горячую руку никто не собирался убивать специально — и никто не собирался жалеть.

Горька помнил мьюри, сколько себя. Рядом с их посёлком было несколько посёлков мьюри, земляне постоянно общались с первопоселенцами планеты, а дети двух рас часто играли вместе. И Горька не мог простить мьюри несопротивления появившимся джаго. Того, что многие из них бежали вместе с землянами — и из-за этого не все земляне смогли убежать, не вышвыривать же было из транспорта чужих женщин и детей! — а большинство просто попрятались, даже не пытаясь помочь тем, кто прикрывал эвакуацию.

Горька был несправедлив, он судил по своим воспоминаниям, отрывочным и очень маленьким воспоминаниям смертельно напуганного семилетнего ребёнка. Но иных воспоминаний — а значит, и иных суждений — у Белкина не было и не могло быть...

...Усиленного гарнизона в посёлке не было, это выяснилось быстро. И все потери нападавших свелись к тому, что Дик наступил с размаху на какую-то доску и гвоздём пробил себе ногу. Это выяснилось уже когда все собрались на другой стороне посёлка, оставив позади себя множество пожаров и растерянно-испуганный шум. Дик прихромал последним, с виноватой улыбкой.

— Тебе сапоги что — железом подбивать? — ворчала Машка, бинтуя Дику ногу и на самом деле кидая на него сочувственные взгляды. — Как теперь пойдёшь?! Ну вот как?!

— На волке поедет! — засмеялся Олмер. — Вон они собрались!

В самом деле, стая уже виднелась на вершине холма, у подножья которого стояли Лесные Псы — но вниз не спускались, посматривая на пожары. Волки подвывали и даже скулили, явно призывая товарищей убираться поскорей из неприятного места.

Шутки шутками, а Дику в самом деле пришлось ехать на крупном самце. Машка шла рядом, придерживая парня, которого, впрочем, кажется, не слишком беспокоила рана, а больше увлекала странная поездка.

— А ведь это была не слишком умная идея, если честно, — на ходу откусывая от невесть где подхваченной трофейной ковриги, Горька нагнал Сашку. Отломил ему кусок: — На.

— Приятно видеть, что ты жуёшь не ветки, — съязвил Сашка, покосившись на друга. — Ты о чём?

— О нападении этом, — Горька передал ещё один кусок Гале. — Теперь нам, чего доброго, опять сядут на хвост.

— А у меня идея, — подала вдруг голос Нина. — Если и правда поднимется шум — почему нам не пересидеть его в соседнем посёлке? Какой тут ближе всего?

Как обычно Нина, заговорив, сказала умную вещь. С волками распрощались тут же — Галя растолковала, что к чему и они решили (и сообщили людям), что уйдёт в такую глушь, где их никто не найдёт никогда.

А Лесные Псы повернули к Фафине — соседнему посёлку.

30.

— Где был родник — чернеет яма.

Трава зелёная измята...

Но в их глазах — тоски ни грамма.

Здесь не росли мои волчата.

Родник звенел, трава манила,

И сосны на откосе — строем!

И пела — пела, а не выла! —

Моя подруга под луною.

Здесь били огненные стрелы.

Могилы вырыла лопата.

Трава зелёная сгорела.

Здесь наши не живут волчата...

И месяц в пламя опрокинут.

И сосны превратились в уголь.

И, прежде чем наш лес покинуть,

Я схоронил свою подругу.

В чужих краях волкам не рады.

И жизнь была к нам очень строга.

И выросли мои волчата.

И привела домой дорога!..

...За всё, что нынче дробно-зыбко,

Чем жил, что я любил когда-то —

Со злой, весёлою улыбкой

Идут на смерть мои волчата... (1.) — вздохнув, Олмер ладонью прихлопнул струны гитары и огляделся.

1.В нашей реальности это стихи автора книги.

Лесные Псы оккупировал заброшенный коллектор на окраине городка, в заброшенном ещё в незапамятные времена парке. Тут было пустынно — по ночам можно было даже погулять при луне, не опасаясь кого-то встретить. Они сидели тут уже третьи сутки и склонялись к мысли просидеть тут ещё столько же.

Налёт на посёлок вызвал у врага страшный шум. Во-первых, с военной точки зрения акция была совершенно бессмысленна. Во-вторых — предельно нахальна, так как и жители, и немногие уцелевшие из гарнизона, в один голос твердили, что нападавших было очень мало. Ну и в третьих — виновников налёта так и не удалось найти.

Сашка, Горька и Галя отсутствовали — они играли наверху в городки (верх наглости!). Мирко и Дик (у него всё ещё болела нога) разговаривали про книжки. Димка повёл Люську в стереотеатр, Бранка отправилась в поселковую лавку. Машка и Нина занимались починкой одежды, пожжённой и порванной во время налёта. Стерео, городки, лавка — всё это были невинные удовольствия, которые Лесные Псы решили себе позволить, несмотря на их опасность.

Ну а Олмер предпочитал распевать, подыгрывая себе на найденной тут гитаре.

По коллектору когда-то проходили трубы коммуникаций. Сейчас они не работали, зато служили отличными лежанками и столами. Кроме того, коллектор до сих пор имел множество выходов в разные концы посёлка.

— Скучно, товарищи! — громко, с вызовом, наконец заявил Олмер. К нему никто даже не повернулся. — Я в лес обратно хочу. Тут буквально пахнет джагганскими сраками!