Волчья песнь

...В погребе было сухо и тихо. Над стеллажами горели белые плафоны. Отдельно лежали, поблёскивая буро-серой смазкой, остроконечные чушки снарядов, отдельно — желтоватые тканевые заряды.

— Неплохо долбанёт, — Горька поочерёдно аккуратно и тихо заблокировал обе двери. — Нос этой дряни оторвёт уж точно... Слушай, может, нам прихватить пару баркасов?

— Там посмотрим, — Сашка обматывал детонационным шнуром один из стеллажей. — Ну вот... что это?!

— Сюда! Скорей сюда! — заорали наверху. Метнулась тень; Горька выстрелил вверх из дробовика с вытянутой до отказа руки, но люк уже лязгнул. Послышался грохот.

— Сюда! — Горька одним прыжком достиг двери в нос, распахнул её. Часовой в это время как раз собирался заблокировать её снаружи, но Горька уложил его ударом кинжала. Позади щёлкнуло, зашипело, и Сашка толкнул Горьку:

— Бежим. У нас полминуты.

Дверь из носовой части была не закрыта. Ведущая к ней крутая лестница была чем-то измазана, и Сашка, махнув на неё прыжком, поскользнулся и полетел обратно. Его правая ступня попала между ступеньками — и юноша вскрикнул:

— Нога!

— Скорей! — Горька подхватил Сашку и начал карабкаться наверх. В башне загремел люк, послышался крик. Это было как в страшном сне. Выбив спиной дверь, Горька, рванув за собой Сашку, упал за борт.

Взрыв произошёл в тот самый момент, когда они упали в воду.

* * *

— Что?! — Дио ударил обеими кулаками по столу. Яростно дыша, раздельно спросил: — Вы. Их опять. Упустили?

— Они взорвали монитор... — бормотал стоявший перед ним офицер-джаго. Он был выше сторка на две головы — и всё равно казалось, что смотрит на Дио снизу вверх. — В суматохе угнали два баркаса... мы преследовали... они бросили баркасы северней... мы нашли уже пустыми... сейчас мы их преследуем по пятам...

— Они прошли на баркасах тридцать луакк (1.) по реке, — тихо сказал Дио. — Тридцать луакк, пока вы бегали вокруг своего бронекорыта. Им сейчас не больше десяти луакк до озёр. О Сила Сил, вы вообще что-то можете сделать не левой ногой? Вы в самом деле не понимаете, что они ушли, ушли от вас?

1.Луакка — сторкадская мера длины, равная 5700 метрам.

— Мы задействовали лучшие группы... их возьмут... я гарантирую...

— Довольно!

Дио ударил перед собой кулаком. Стремительно — но не коснувшись джаго, в воздух. Но... тот не успел даже вздрогнуть. В его голову словно ударило бревно старинной стенобитной машины. Голова вмялась внутрь самой себя, из жуткой мешанины ударили кровь и мозг. Джаго мёртвым рухнул на пол.

Дио, с присвистом втягивая воздух, подал сигнал ладонью. Двое сторков в лёгких доспехах, подойдя к трупу, молча поволокли его прочь. А Дио упал в раскладное кресло, рывком распахнул ворот поддоспешной куртки. Тяжело дыша, прикрыл глаза — сейчас его лицо казалось старше самого себя на целую бездну времени.

— Почему? — бормотал он. — Ну почему им всегда всё удаётся?! Группа детишек водит нас за нос — о Предки, о Предки, да о каких вообще тогда победах можно говорить?! Провались оно... провались в лёд...

Лежавшая на столе рация издала требовательный сигнал. Дио перегнулся через ручку кресла, дотянулся до аппарата.

— Слушаю, Дио, — сипловато от ещё не ушедшего бешенства сказал он.

— Слушай, Дио, — согласились на том конце, и сторк зримо представил себе длинную тонкую нить канала связи. Голос говорил на хорошем старом языке Сторкада, но — это говорил не сторк.

— Кто ты и почему говоришь по этому каналу? — Дио сел прямо.

— Потому что хозяин аппарата мёртв, — сообщил собеседник. — Не скажу, что меня это радует, необходимость убивать фактически после конца войны, но что есть, то есть.

— Ложь, — быстро ответил Дио, уже зная, что это правда.

— Как знаешь, — согласился собеседник. — Уходите оттуда, Дио. Мы скоро придём и уже не дадим никому уйти. Вам больше нечего искать и ловить. Уходите, — в голосе землянина вдруг появилась настоящая печаль, — потому что мы не хотим больше вас убивать. Дио?

Ответа не было — юный сторк швырнул аппарат в опорный столб, так, что столб покачнулся, а гарнитура со щелчком разлетелась. Некоторое время Дио сидел, запустив в волосы растопыренные окаменевшие пальцы, склонив голову. Потом распрямился — в глазах поблёскивало зелёное пламя.

— Ничего, — тихо сказал он. — Ничего, ничего. Всеотец (1.), ты слышишь меня? Ничего. Мы не отступим. Я не подведу. Мы ещё повоюем.

1.Всеотец — один из титулов Императора Сторкада.

Он вытянул руку вбок, нашарил кнопку на переносном пульте и, нажав её, запрокинул голову на пружинящую спинку, слушая рванувшееся из небольшого мощного динамика —

Цвет белый - безумной чести,

Цвет серый - холодной стали.

Мы живы, пока мы вместе,

Мы болью единой стали.

Потеря бьёт кровью в горло,

На миг застывает тело.

Но, головы вскинув гордо,

Мы вспомним, что вновь сумели

Возвратиться домой, снова выиграв бой

Со своей Судьбой и с самим собой.

Завтра снова кровь вырвет нас из снов

И поверх голов пронесётся вновь.

Вперёд! Пока мы дышим,

Пока есть ещё, что терять.

Вперёд! Стучат всё тише

Сердца... Чтоб убивать.

42.

Озёрный край был великолепен. Насколько хватало глаз, тянулись километры и километры озёр и речек, сплетавшихся в синюю сеть; на бесчисленных островах и в излучинах росли рощицы и небольшие леса. Сашка видел пару поселений, но они терялись среди этого великолепия дикой природы.

Как было назвать то, что они вырвались? Чудо? Нет, скорей это было заслугой решительности и быстроты их действий. Несмотря на вывихнутую ногу командира, Лесные Псы двигались очень быстро, а волки помогли выбирать наиболее безопасный путь — хотя леса кишели врагами, которые только что землю носами не рыли в поисках беглецов. Шестьдесят километров Лесные Псы преодолели за сутки, причём в абсолютной бесшумности, ничем себя не выдавая и избегая на этот раз встреч даже с мелкими группками врагов.

Результат был налицо — их потеряли. Теперь оставалось лишь забраться поглубже в это прекрасное место, перевести дух и потом снова приступать к действиям.

Сашка обернулся. Его отряд лежал на зелёной травке, посматривая в небо или просто уже посапывая — в том, чтобы поспать, нуждались все, но кое-кто ждал, что скажет командир. Положив ладонь на холку замершего рядом волка, Сашка снова поднял к глазам бинокль — просто чтобы ещё раз полюбоваться на озёрный край.

— Ну что же, мне тут нравится, — Горька подошёл как всегда неслышно и теперь, подбоченясь, жевал травинку. Выглядел он этаким юным дворянином, озирающим свои новые охотничьи угодья — если только дворяне одеваются в потрёпанную кожу кустарной выделки. — Может, кинем руны, братишка?

— Согласен, — кивнул Сашка, опуская бинокль. Горька потряс мешочком на поясе — и при этом странно улыбнулся...

...А через несколько минут Сашка, покусывая губу, озадаченно разглядывал лежащие на ладони знаки.

"Эар", "стан", "этель". "Могила", "камень", "наследие предков".

— Не понимаю, — честно сказал он наконец, — как их вообще связать?

Горька, за уши отталкивая любопытную волчью морду, задумчиво сказал:

— "Могила превратит вас в камни при попытке добыть наследие", как-то так. То есть, нас прикончат, когда мы будем любопытничать чего-нибудь.

— Серьёзно? — встревоженно спросил Сашка.

— Представления не имею, — Горька пожал плечами, ссыпая руны в свой мешочек. — Ну... если тебе не нравится этот толкование, то пусть будет... мммм... ну, хотя бы "падая в могилу, треснешься башкой в камень и обретёшь наследие предков!"

Шутка Горьки вопреки обыкновению не вызвала у Сашки оживления. Он хмурился.

— Ну а ты-то как думаешь?

Горька снова пожал плечами и сорвал травинку:

— Я никак не думаю... верней, я не думаю, что это значит для нас хоть что-то хорошее.

— Я-то думал, что все неприятности позади...

— Все неприятности будут позади, когда окончится война. И для тех, кто доживёт до этого момента.

— Лично я твёрдо настроен быть среди них, — Сашка удобней устроил на плече "секач". Горька улыбнулся и стукнул друга в другое плечо:

— А что, кто-то из погибших был настроен иначе?

— Чтоб тебя, Белкин, — обиделся Сашка, — я никогда не мог различить, где у тебя шутки, а где — серьёзно. И то и другое одинаково смешно и дико.

Горька засмеялся — не принуждённо, а в самом деле весело. "Лежбище" развернулось в сторону друзей.

— Как они веселятся, в какой они форме! — заметила Бранка. Сашка поиграл бровями. Все захохотали, разбудив нескольких задремавших. Дик, лёжа на животе и болтая ногами в воздухе, отпускал шуточки по поводу мрачного Олмера. Машка, разувшись, растирала ноги и бурчала, что сегодня пойдёт босиком. Мирко сидел неподвижно — Бранка меняла ему повязку на голове. Димка лежали ничком, Люська, изогнувшись, коварно щекотала ему травинкой спину между задравшейся курткой и штанами — парню было лень отбрыкиваться. Галя осматривала подошвы своих сапог, кажется, размышляя, чем и как их подшить. Нина перетягивала ремни с оружием.

— Что решили отцы-командиры? — спросил Димка, не поднимая головы.

— Лодка нужна, — решительно сказал Сашка.

43.

Следы цивилизации попались Димке почти сразу. Волк их почуял раньше человека — помотал головой и фыркнул, морща нос. Грунтовая дорога, покрытая пылью, виляла среди дикого тёрна и стройных сосновых мачт с красноватой корой. В пыли явственно виднелись многочисленные следы цивилизации.

— Тише, дружище, — Димка, встав на колено, притиснул к себе волка. — Хочешь сказать, что воняет? Придётся потерпеть... — волк протестующе заскулил, юноша непочтительно щёлкнул его по уху. — А ну — тихо!

Какое-то время он прислушивался и уже хотел перебежать дорогу, но вовремя услышал приближающийся ровный гул — и вскоре увидел танкетку.

Ширококолёсная машина, раскрашенная в маскировочную неразбериху, несла трёх джаго — водителя, сидящего позади него солдата и ещё одного — в обтекаемом бортовом бустере за плазмомётом. Разум советовал пропустить врага мимо. Но Димке, по правде сказать, было плевать на советы разума. Пальцы его скользнули по чехлу, он легко вскинул обрез на сгиб руки и выстрелил инстинктивно, не целясь.

Водитель дёрнулся, заваливаясь вперёд и вбок, машина вильнула и застыла. Плазмомётчик выскочил из танкетки — и на него серой молнией бросился волк. Сидевший позади водителя солдат потерял оружие и сейчас метнулся за ним, но Димка свалил его выстрелом из второго ствола — картечь превратила морду джаго в месиво.

Волк тоже расправился со своим противником в обычной волчьей манере — разорвав ему горло — и теперь зачем-то целеустремлённо волок тушу в кусты.

— А это мысль, — Димка поймал стволами обреза чехол и занялся приборкой, которую завершил тем, что с натугой откатил подальше и танкетку, после чего отряхнул ладони и по-хозяйски оглядел дорогу. — Почин есть, — заявил он громко. — А то ездят они тут... непуганые. Как думаешь, — он посмотрел на волка, — обыскать их, что ли?

Вопрос был риторический — волк в обысках толку не видел и посоветовать ничего не мог (или не хотел?) Димка же, поразмыслив, решил, что это успеется — и зашагал дальше.

* * *

Речушка, плавно тёкшая в песчаных берегах, попалась Димке шагов через двести. Вода в ней оказалась тёплой и отзывала болотом, но зато — как в подарок! — у самого берега возле причала покачивались в две ряда восемь остроносых узких лодок с аккуратно разложенными в них вёслами. Димка хмыкнул:

— Удачно. Беги к нашим, — он провёл ладонью по волчьей спине, — а я пока что выкупаюсь.

Раздевшись, Димка вошёл в воду. Поплавать толком тут не удастся — это он понял сразу, воды оказалось едва до груди. Используя песок вместо мыла, юноша не без удовольствия вымылся, несколько раз нырнул и вернулся на берег, присев, стал натягивать и шнуровать штаны. Неожиданно изощрённый слух уловил какой-то лёгкий шорох в кустах за причалом. Цапнув нож, Димка пригнулся, перебежал к кустам и замер, вслушиваясь.

Нет. Никого.

Когда он обернулся — на поляне, отрезав его от вещей, стояли сторки. Их было несколько, на вид — помладше самого Димки, одетых в пятнистые комбинезоны на широких лямках, мягкие высокие ботинки, на правых рукавах — большая эмблема в виде пикирующего крылатого кота, головы целиком закрыты зеркальными, вытянутыми вперёд, шлемами. Стоя неподвижно, они явно разглядывали землянина.

Димка понял, что влип. Вся сцена носила характер кульминации какой-то легенды, в соответствии с которой ему — герою — сейчас предстояло сокрушить всех врагов в беспощадной кровавой схватке. Только вот, похоже, сокрушат как раз его. Странно, что его просто не пристрелили... хотя — это не странно, это скорей страшно. Значит, он нужен им живым.

Димка пригнулся, выставив вперёд руку с ножом. Из горла у него вырвалось хриплое, низкое рычание, глаза загорелись. Сторков было трое. Трое. И четвёртый — возле кустов. У него не было видно никакого оружия, в то время, как у остальных троих на бёдрах висели кобуры лёгких бластеров, а в руках они держали рэнки — Г-образные сторкадские тесаки. "И ещё у них стилеты в рукавах," — напомнил себе Димка. Он бы дорого сейчас дал за более длинный клинок — его нож был сантиметров на двадцать короче рэнков. Ясно понималось — строки хотят просто подрезать его тут и там, а потом утащить с собой. И даже длинный клинок дал бы не намного больше шансов... не намного... добраться бы до огнестрельного... тогда...

Но хватит думать. Похоже, кончилось везение — а в плену ему делать нечего.

И его — в отличие от врагов — ничего не должно сдерживать. И не будет.

Это были последние связные мысли в его мозгу. Продолжая рычать, он быстро передвигался по поляне, делая короткие жалящие движения ножом.

— Что встали?! Если в самом деле такие храбрые — подходите все разом, или по одному, тогда и поговорим!

Механическим движением тот, который стоял у кустов, поднял руку:

— Ю'эймен! (1.) — голос у него был резкий, но звонкий.

1.Взять его! (сторкадск.)

Димка рассмеялся нехорошим, воющим смехом — смехом, в котором отчётливо читались безумие и жажда крови. В ту же секунду на него бросились трое вооружённых сторков — разом все и с разных сторон...

...Сторки были вряд ли слабей землянина и не намного менее быстрыми. Димку спасало именно то, что они явно хотели взять его живым, но порезанным — а ему не было нужды о таком думать. Вскипела молчаливая круговерть — из неё выпал один из сторков, захромал в сторону, всё больше и больше кренясь на бок, потом — упал — и мимо проскочил выпрыгнувший следом Димка, по ножу которого текла кровь. Но рванувшийся следом раненый сторк полоснул землянина по бедру. Димка отмахнулся ножом, даже не давая себе труда взглянуть на рану. Его настиг второй боец, но Димка, стремительно нырнув под удар, левым кулаком нанёс ему удар в бок, а потом полоснул по горлу — не глядя, но точно и смертоносно, попав выше плотного воротника куртки, прямо под челюсть. Сторк закашлялся, падая вперёд, почти достал Димку в живот, но умирающее тело отказало, удару не хватило завершения... зато второй удар — нанесённый раненым в бедро — глубоко вспорол Димке правое плечо сверху вниз. Отскочить раненый не успел, да ещё и помешал подскочившему третьему — нож Димки глубоко вошёл в открывшуюся левую подмышку сторка и тут же вынырнул обратно.