| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Остальные закружили перед воротами, и смерть кружила вместе с ними.
Вот один, с волчьим хвостом на темени, вскинул лук, и Знак Солнца вздрогнул, закачался от вонзившейся стрелы.
Торп вздрогнул, будто попали ему в голову.
Другой, с головой медведя, гоготнул, пустил коня вскачь, хлестнул, и взвились перья глупой курицы. Третий бросил топор в сплетённую из прутьев птицу, которую старый Хван поставил для внуков. Четвёртый кружился и рубил молодую яблоню.
Торп сидел за забором, и слабость плескалась в его ногах.
— Тихо. Тихо, — шептал он непонятно кому.
Он не хотел делать шаг.
— Молодец, старик! — громко крикнул верховой в железной шапке. Он выехал через ворота, которые открыл староста.
Турд казался меньше ростом и глядел в землю перед собой. Он молча поклонился, что-то тихо сказал, и прикоснулся лицом к упрятанным в грязную перчатку пальцам.
Вот из ворот появилась хозяйка с отчаянно визжащим мешком в руках. Серолицая и испуганная. Потом Млан, сын старосты, вынес молчаливые мешки, оказавшиеся поперёк сёдел.
— Телегу отправлю к вечеру, — тихо сказал Турд.
Но страшные гости не спешили уезжать.
— Девка! — вдруг громко сказал один, — Подь сюда!
И направил коня к двору Мраны, в котором кто-то ойкнул и метнулся.
Торп до боли вцепился в забор пальцами. Заозирался и вздрогнул староста.
Ворота затрещали и распались. Стоявший за ними Квер, отец девушки, попятился с нелепо занесённой рукой.
Всадник надвигался, и его рука тянулась к клинку на боку. Чужаки замолчали.
— Почтенный вожак!
Прутья захрустели у Торпа под пальцами, а всадник во дворе повернулся.
Перед домом старосты стоял заморыш, и казался ещё меньше прежнего.
— Возьмите меня к себе! — продолжал непутёвый брат, — Научите своему искусству! Я готов работать на вас, сражаться с вашими врагами! Воровать за вас! Творить тёмные дела! Иначе вам придётся отступить — ведь это село находится под моей защитой!
Вожак глядел на него, как на двухголовую лошадь.
А потом засмеялся.
Через мгновение зарычали, зафыркали, засмеялись остальные.
Новый брат стоял, вскинув лохматую голову с невидной отсюда свежей шишкой от отскочившего полена.
Его заслонили, закружились в хороводе веселящиеся всадники. Лошади всхрапывали и танцевали, взлетали и опускались руки, словно у Знака Солнца уже начался праздник первой травы.
А потом круг вдруг разомкнулся.
Мрум висел меж двух лошадей, подхваченный под руки. И его голова бессильно моталась.
С гоготом всадники направились мимо солнечного столба, каждый со своей стороны, и брат между ними. Солнечный диск качнулся от удара, уронив торчащую стрелу.
А лихие гости всё смеялись, будто в жизни не видели ничего веселей.
Брат упал, но его тут же ухватили за ногу петлёй, и помчали прочь из Кашек.
Брат волочился за ними, подпрыгивая и колотясь о землю.
Торп побежал следом. Изо всех сил. Мимо домов, ворот, по пологому натоптанному спуску, по мелькающей в траве колее.
В груди колыхался огонь. Торп остановился, хватая воздух.
Солнце ласково грело землю за чередой облаков. Под небом кружили коршуны.
Пять тёмных пятен скрылись за холмом. Лишь пятеро. И они шли неспешным шагом, сберегая силы коней.
Торп с трудом пошёл, оглядываясь по сторонам. Но он прошёл бы мимо, если бы не стон.
Скособоченный тёмный комок лежал среди травы далеко от дороги. Брат больше не был серым.
Торп оказался рядом, повернул, и одёрнул руку, когда плечи смялись под его пальцами, будто в них не осталось костей. Рубаха глубоко вбилась в правый бок, на левом выпирал бугор под кожей.
Мрум выдохнул, и тёмная влага хлынула из рта.
— Держись!
— Я... — Мрум засучил ногами, — Я...
— Держись! Молчи!
— Я...
И затих.
Торп негромко завыл без слов.
Ветер перебирал траву, в небе пели птицы. И солнце светило по-прежнему, ласково и тепло.
— Что же ты, брат, — прошептал Торп.
Заморыш долго не протянул. Как он и загадывал.
Парень встал и пошёл за людьми. И пусть староста спустит с него шкуру.
Когда они вернулись с волокушей, Мрума не было. И даже залитую кровью траву Торп не нашёл, сколько не рыскал.
— Здесь же лежал, — растерянно бормотнул парень. Заморыш будто растворился.
Отец с Квером хмуро почёсывали бороды.
Они прошли до холма, огляделись оттуда, но увидели лишь любопытного зайца на пригорке.
— Значит, вернулись за ним, — хмуро заключил отец.
Они вернулись в Кашки молча. Торп сам ткнулся в старостов двор. Отворил сорванную с навеса калитку, шагнул, склонив голову.
— Чего печалишься, брат?
Торп шарахнулся, и едва не упал в яму. На куче земли, с котом на коленях, сидел Мрум. Грязный, в крови, но живой.
— Но ты же... Ты... — пробормотал парень.
— Отлежался, — сверкнул прежней щербинкой пришелец.
Раздался осторожный стук в забор.
— Ну ты пока тут посиди, — легко поднялся с места заморыш, — А мне тут надо сходить кой-куда, договориться.
Он подмигнул, и выскользнул за двор. Послышался шёпот, девичье хихиканье.
— Ээээ...— протянул вслед Торп.
Нет, с него точно спустят сегодня шкуру.
++++++++++++++++++++++
Колдун
Он вздрогнул и проснулся. Тонко пели комары. Злая сестра сияла тёмным детям через прореху облаков. В ночном безветрии плыла далёкая волчья песня.
Торп присел в шуршащей траве, потирая затёкшую руку. Напротив блеснули жёлтые глаза.
Парень дёрнулся. Схватился за солнечный знак.
— Черныш!
Пёс следил за ним, положив голову на лапы. Луна как раз вошла в силу. Плохое, тёмное время.
Он огляделся.
— Мрум!
Встал, обошёл спрятанную под навесом копну, споткнулся о палку.
— Мрум! — позвал он ещё раз вполголоса, чтобы не разбудить родных. Теперь они спали в копне за домом. Поближе к людям, но подальше от подзатыльников. Лихие люди ещё могли рыскать неподалёку.
А ещё мог рыскать его непутёвый брат.
Торп вздохнул, и пошёл через двор.
Черныш неслышной тенью двинулся следом.
Где ты опять терзаешь телеги, неуёмный?
Парень прошёлся, пригнувшись, у заборов, и почти сразу услышал мерный тележный скрип. Ну вот, опять за своё. Уже вчера две телеги пошли вразнобой, потому что переставленные колёса были больше или меньше прежних. И быть бы в селе большой сваре, но всё заслонили разбойники. Повезло Мруму.
И имя у него... До чего дурное, прости свет.
Торп откинулся у забора и зевнул. А потом понял, что к скрипу добавились вздохи, перешёптывания, хихиканье, возня.
— Ну, хватит, иди, — услышал он, сжался за кустом, и рядом через забор перекинула ногу гибкая фигурка в белой рубахе. Шикнула ещё раз через забор, и побежала, ловко ступая босыми ногами, на Кверов двор.
В косе моталась лента, серая в лунном свете, но Торп и так знал, какого цвета она днём.
Чуть позже через забор прыгнул ещё один человек. Мягко и ловко, натягивая рубаху. Сладко потянулся, огляделся на куст и сказал:
— А, проснулся.
Сел рядом с потерявшим язык парнем, и довольно вздохнул.
— Ты, — выдавил из себя Торп наконец.
— Я, — легко согласился щербатый оборванец. В лунном свете он терялся, сливался с листьями, землёй, забором, но сверкал бесстыжими зубами.
— Ты. Шкуру спустят, — добавил Торп и понял, что шкуру спустят не только приёмышу. Запнулся, и беспомощно продолжил:
— Но она. По любви. До свадьбы.
— Свадьбы, гулянки, — проворчал Мрум лениво, — Будет осень, и попросим.
Торп сжал кулак и вдруг вспомнил, как хрипел и плевался кровью брат. Пальцы разжались.
— А как ты с ними? С девками? — неожиданно для себя спросил он вдруг, — Слово какое знаешь?
— Пикап и политес, прокачен плут, — вздохнул Мрум, и печально добавил, — Вот бы и в реале так...
Торп схватился за солнце. Нет, ему такого не повторить. Его даже бить не будут. Просто сожгут.
— Но почему в телеге? — вдруг спросил он, — Вдруг увидит кто?
Подобравшийся ближе к деревне волк подал голос, визгливо отозвались собаки.
— Пробовал и на сене, — потянулся ещё раз горе-братец, — Баллов меньше дают. Ну, давай, отдыхай, а у меня ещё две встречи. Надо квест закрывать!
Заморыш легко вскочил, перебрался в гванов двор, и чуть позже оттуда тоже донеслись скрипы и перешёптывания.
Торп остался сидеть, где сидел.
У него не было слов.
* * *
— Слышали, что вытворяет седьмой? Научился скидывать на напарника минусовую репу*!
— Это рога*, что ли? Которого три раза в день казнили?
— Ага.
— Ничего се поворотик...
— А что он сегодня ночью в локе* исполнил! Казанова отдыхает!
— Везёт же людям с работой...
(отрывок служебного секретного чата Альфа-мира)
*рЕпа — репутация
*рОга — вор
*лОка — локация
* * *
— Тихо, тихо, — ласково похлопывал он по шее лошадь. Лошадь всхрапывала, дёргала ухом, и терпела.
Лопухи здесь вымахали знатные. Укрывали с головой. А если кто его бы и нашёл — он пришёл наломать жёлтого камня. В телеге лежали железные и деревянные клинья, верёвки, молотки.
Он снова скользнул к краю зарослей и поглядел на дорогу. За спиной тревожно дёрнула ухом лошадь, пришлось подойти.
— Потерпи ещё, милая, шепнул он, успокаивая её привычной рукой, и вернулся к дозору.
Он умел ждать.
Две фигурки появились внезапно. Только что среди деревьев никого не было — и вот они уже шагали по натоптанной зверями и людьми земле.
Главное — чтобы лошадь не подала голос.
Он замотал лошадиную голову рубахой и замер.
Вот-вот должны были раздаться шаги.
Никого. Значит, свернули к солончаку.
Он быстро распряг лошадь и кинул поводья на ветку.
Кобыла тут же тут же принялась объедать траву.
А он уже двигался вдоль дороги с повадкой привычного лесовика. Перебегал от куста к кусту, нырял в распадки обходил холмы, и замирал, слушая птиц. Котомка на его спине не качалась, будто пришитая.
Выглянув из-за очередного холма, он увидел свою цель.
Рыжий здоровый парень шёл неспешно и ровно, мягко ставя ноги. Его серый спутник носился вокруг, прыгал по камням и даже один раз прошёлся колесом.
Рыжий сурово покосился на него и что-то сказал. Они скрылись за кустом.
Он подождал, пока снова зачвикают птицы, и побежал по широкой дуге через подлесок. Занял место в двадцати шагах от тропы. Он не шевелился и почти не дышал.
Они прошлись, ничего не заметив.
Ещё раз пробежавшись по лесу, он принялся ждать у тропы. Время шло. Никто не появлялся.
Он медленно и чутко пошёл навстречу, держась между деревьями.
Они нашлись у Вирова оврага, и уже никуда не шли. Серый заморыш сидел у толстого дерева и качался, ухватившись за ногу. Перед ним стоял рыжий, и что-то сурово говорил. Вот он тронул ногу серого, тот отозвался воем. Что-то спросил. Серый ответил. Рыжий чуть подумал, вздохнул и сел рядом, на охапку сухих листьев. Потянулся и раскрыл котомку, достал и начал жевать хлеб.
Серый щёлкнул его по голове. Рыжий досадливо дёрнулся, показал кулак. Серый начал водить руками над головой спутника, не касаясь волос. Вскоре глаза рыжего начали закрываться, раздался храп, кусок недоеденного хлеба выпал из рта.
Серый легко поднялся и огляделся. Деревья вставали здесь угрюмой стеной, замшелые и старые. Перед ним темнела широкая расщелина с торчащими из склонов корнями, через которую было перекинуто бревно.
Со дна доносился шум бегущей воды.
Серый заморыш повёл головой, к чему-то прислушиваясь, ступил на бревно босой пяткой и пошёл через овраг. Непохоже было, что его так уж тревожит нога.
Посередине пути он прыгнул с разворотом и чуть не упал, дальше двинулся осторожней.
Вот он миновал отсечённые корни, и оказался на той стороне.
Наблюдавший зловеще улыбнулся.
Этого момента он и ждал.
Бревно он перебежал легко и тихо.
Оборванец пошёл вдоль оврага, внимательно глядя вниз. Часто он цеплялся за ветки, нависая над глубиной, и из-под его ног вниз летели мокрые комья.
Преследователь приближался. Теперь его движения напоминали кошачьи. Вот он потянулся к котомке. Но заморыш как раз замер, вгляделся, и поехал вниз, цепляясь за корни.
Его преследователь беззвучно помянул тьму.
Заморыш исчез из виду, оставив только шорох земли, треск, и редкие ойканья. Потом всё стихло. Чуть позже следом двинулся его преследователь. Он спустился гораздо легче и огляделся. Совсем рядом тянуло влагой из большой норы.
Странно. Он был здесь десятки раз, но не видел её раньше.
Но следы заморыша вели в неё.
Из тёмного провала полыхнул слабый отблеск, и преследователь снова улыбнулся. Плавным движением он достал из котомки берестяную личину с прорезями под глаза, и надел на голову. Сжал крепче гладкую палку из котомки, и шагнул во влажный полумрак.
Чужак за всё расплатится!
С тех пор, как он пришёл, Кашки не знали покоя. Хуже доились коровы, пропадали ложки и топоры, набегали лихие люди, ломались телеги, и девушки... Преследователь скрипнул зубами. Если и правда он тянул к Тивне свои лапы... И староста ему не указ!
Увлечённый своими мыслями преследователь спешил за отблесками впереди, и не заметил, как расширилась пещера. Он лишь прибавил ход.
Слабый огонёк впереди приближался, временами замирал возле каких-то выступов.
— Ого! — сказал ненавистный голос впереди.
Два десятка шагов.
Десяток. Видна тощая спина с плывущим в руке огоньком.
Пальцы обхватывают гладкое дерево. Он проучит чужака не до смерти.
Серый стоял под каким-то уступом, и снизу его разглядывал.
Пять шагов. Он вскинул палку, поднял голову, чтобы не ударить в камень.
И с криком попятился, упал на спину.
В свете огонька над ним замер медведь. Огромный, страшный. Гораздо выше, чем всадник в холке.
Щёлкая зубами и подвывая, преследователь попятился, пополз по земле, упёрся спиной во что-то мохнатое, огляделся, и покатился, отскочил.
Огонёк из рук заморыша вдруг поднялся вверх, сияя всё ярче и ярче, будто солнечным днём.
Пещера была огромна. Стены терялись вдали. И всюду ровными рядами стояли чудовища. Огромные медведи, волки ростом с лошадь, зайцы, которых он не поднял бы даже двумя руками. Здоровенные лисы, еноты, барсуки. Свёрнутые в клубок змеи, толще его обеих ног. Пауки в его рост, и вовсе неведомые страшилища.
Потеряв голос и забывая дышать, он глядел на ровные своды, под которыми висели страшные остроухие звери без перьев, но с крыльями.
Они были всюду, разные, но огромные. Застывшие, но с жизнью в остановившихся взглядах.
Серый шёл вдоль них и довольно хмыкал.
А потом серый обернулся.
— А, это ты, Бунг, — сказал он, ничуть не удивившись, — Не в свою тайну залез.
Он оказался рядом одним движением, и быстро коснулся бересты на лбу.
Сияющие буквы побежали по коре. Бунг замер. Его взгляд остановился, а потом глаза закрылись.
Он уже не видел, как заморыш быстро шёл вдоль чудовищных лап и морд, трогая их рукой, и чудовищные лапы и морды начинали шевелиться...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
