Мрум лежал на мягкой моховой подушке и громко сопел, дёргаясь даже во сне. Вот его нога дрыгнулась и попала по Торповой пятке. Так вот что его разбудило...

Торп лягнул в ответ. Заморыш подскочил, хлопая сонными глазами, ойкнул и схватился за ногу.

— Заспались мы, — проворчал названный старший брат, — Ну что, как нога?

— Вроде ничего, — неуверенно ответил прийдёныш, становясь на вывернутую пятку.

— Дойти сможешь?

Мрум ещё раз осторожно перекатился с носков на пятку.

— И до солончака, и домой!

— Вот и славно, — облегчённо отозвался Торп и подхватил короб. Хоть одной печалью меньше.

Они пошли через бревно. А где-то далеко за ними Бунг открыл глаза, удивлённо поглядел на обнюхивающую его Белянку, чуть подумал, сходил к телеге за клиньями, и ударил в выпирающий из-под земли слоистый камень.

"Надо бы проучить чужака", — мелькнула и пропала вялая мысль. Но сначала надо наломать камня.

* * *

— Мир Альфа не будет скучным и монотонным. Игроки сразу попадут в кипящий котёл войн, заговоров, нашествий чудовищ, столкновений между богами. Наши тестеры как раз запускают все эти события, чтобы к моменту открытия всё было готово.

* * *

Лошадь качалась, роняя хлопья пены. Всадник выглядел не лучше. Грязь покрывала его целиком, и местами была подозрительно похожа на кровь. Знак Синей Сотни едва виднелся на плече, и лишь алый флажок гонца ярко трепетал над головой маленьким кусочком пламени. Он загнал уже трёх лошадей и был близок к тому, чтобы прикончить третью.

— Я должен. Срочно. Письмо королю, — прохрипел он ещё раз.

Раньше посылали почтовых голубей, но их уже год ловили и разрывали какие-то крылатые мелкие твари.

— Подожди, доблестный воин, — спокойно отозвался стражник, придерживая за повод измученного коня, — Ты пройдёшь, как только выйдут они.

И добавил:

— Видно, вы давно не были в столице.

Всадник захрипел и провёл по грязному лицу грязным рукавом. Его лицо покрывала длинная щетина — а ведь в Дроздах служили записные щеголи, которые скорее бы умерли, чем пошли в бой непричёсанными.

Он потянулся к клинку у бедра. Нет. Не получится. Не хватит сил. Стражников было пятеро, сильных и отдохнувших.

Тень Пятой Башни укрывала их прохладным пологом. Темные камни перегораживали небо, упираясь зубцами в облака. Они видели сотни лет и войн.

Гонец покорился и опустил голову.

Тёмные доски вздрагивали под ногами и колёсами. Конные латники держали строй ближе к середине, держась подальше от плещущейся глубоко за краем воды.

Ограждение с моста убирали только в войну.

— Я должен спешить, — устало повторил всадник, — Там... битва.

— Всё королевство в огне, благородный воин, — вежливо, но твёрдо отозвался стражник, — Этот отряд должен выйти первым. Приказ короля. Отдохни. Желаешь молока?

Гонец принял флягу и бросил безразличный взгляд на отряд.

Синие Леопарды. Почти целиком. И сотня лучников. И пара стреломётов. Длинные тяжёлые повозки. С осадными копьями, не иначе. Как бы они пригодились у Серых Холмов...

А солдаты шли и шли, и вскоре гонец потерял им счёт. Всё равно уже не успеть. Вторую такую армию надо собирать месяц, не меньше.

Приказ короля.

Войско тянулось. Вот прогрохотал обоз, дальше прогарцевали лёгкие пикинёры. Войско шло боевым порядком, будто через дикие земли.

— Путь свободен, благородный рыцарь. Вот свежая лошадь.

Всадник качнул головой. Если он спустится с седла, то уже не сможет в него залезть.

Он долго ехал под башней, и подковы выбивали гулкое эхо из мостовой. Но вот стены остались позади. Хлестнуло солнечным светом. Впереди высились нарядные белые дома, выстроившиеся вдоль широкой дороги. Спешащие куда-то нарядные люди, цветы в окнах, побеги винограда по стенам... Харвендел...

Гонец покачнулся.

К нему подъехали трое в одеждах дворцовых слуг.

— Мы вас проводим, господин, — сказал ему один и подхватил поводья его коня.

Двое других пристроились с боков.

Они быстро промчались по предместьям, миновали Купеческую улицу, кольцо внутренних стен. Пошли дома знати с башенками и зубцами.

Гонец качался, как во сне. Он уже не заметил, как въехал во дворец, как его сняли с седла и расстегнули пояс с клинком, как переговорили вполголоса с царедворцем, и почти под руки поволокли к Ласточкиной башне.

Переходы, лестницы, отступающие в сторону люди в богатых одеждах, среди которых когда-то был он сам. Долгий, долгий подъём по закручивающейся лестнице.

Он очнулся, когда после очередных дверей его втолкнули в прохладный полумрак. На окнах висела тяжёлая ткань, будто здесь желали загородиться от солнца. Он прищурился, привыкая к темноте.

У большого круглого стола посреди зала молча сидели люди. Напротив света стояло кресло с высокой спинкой, и было совершенно непонятно, сидит там кто-то или нет.

Но гонец откуда-то знал.

— Ваше величество. Письмо от графа Рэндога, — прохрипел он, и потащил из-за пазухи свёрнутый в трубочку лист, — Зелёные напали из Ясеневого Леса верхом на волках. Рэндог ранен. Мы потеряли пятьдесят рыцарей. Если они соединятся с великанами...

— Я знаю, Квилег. Я знаю, — прервал его мягкий голос из кресла.

— Но они...

— Ты можешь идти, отважный воин. Тебе надо отдохнуть.

Слова о потерях и врагах застряли в пересохшей глотке. Он подошёл и положил на стол свиток, что-то опрокинув. Люди вокруг не шевельнулись, будто не были людьми. Он видел только чёрные контуры в сером полумраке.

Поклонившись и чуть не упав на стол, он развернулся и вышел. Тупая боль легла на многодневную усталость. Он и вправду слишком долго не был в Харвенделе. И нечего ждать от королевства, король которого запирается в темноте.

— Я проведу вас в вашу комнату, господин, — встретил гонца лощёный слуга, — Любые ваши распоряжения будут выполнены.

— Дай свежую лошадь, — бросил он горько и твёрдо, — Я уезжаю.

В зале снова настала тишина. Люди сидели и не шевелились в полумраке, лишь у первожреца отсвечивали глаза, будто поймавшие отблески солнца.

— Разрешите выступать, ваше величество? — спросил Горнан.

— Да будет с тобой свет, — сказал король.

Славный полководец, герой пяти битв, укротитель степи, поднялся, чуть звякнув парадным доспехом.

Поклонился, блеснул улыбкой, и направился к двери. Распахнувшиеся створки впустили немного света, и в них глаза короля блеснули.

Граф Храмн завистливо глядел вслед счастливому товарищу, явно жалея, что кракены не нападают на королевскую гавань. Но молчал.

Теперь все молчали без дозволения короля.

— Совет окончен. Артхак, Ваша Светлость, вы мне нужны.

Градоначальник, казначей и морской маршал поспешили выйти.

Оставшиеся трое сели ближе и сцепили руки. Им не были нужны слова.

Верховный жрец завёл горлом странную песню, его пальцы засветились. Все трое замерли. Песня лилась долго, вздымаясь и падая, и с каждым звуком всё сильней дрожали руки и лица троих.

Потом руки разжались, и песня стихла.

— Ваша Светлость, оставьте нас, — выдохнул король.

Первожрец поклонился и молча исчез.

Они остались в темноте с архимагом наедине. Бессильная власть и слепая мудрость.

— Он не справится, — тихо сказал король.

— Но остановит, — неслышно отозвался старый архимаг.

Мрамор кресла захрустел под пальцами Дорнана.

— Я провёл каждого. Я запомнил их лица. Они радовались, что их напутствует король.

— Кто-то останется в живых, — рассудительно отозвался старый маг.

— Ты это видел? — быстро, с надеждой бросил Дорнан.

Артхак двинул ладонью, и над столом заплясало призрачное пламя. Очень похожее на то, что было в их видении.

— Я на это надеялся, — отозвался маг.

Он был сильней целой сотни, может тысячи. Но должен был оставаться на месте. Горнан — генерал сорок первого уровня. Он справится.

"Он справится", — мысленно повторил король.

Свежая лошадь, перехваченная по пути копчёная курица, да ветер в лицо — что ещё нужно солдату для счастья?

Квилег улыбался, спеша обратно к друзьям. Впереди были битвы и смерть. Что может быть лучше?

Позади послышался топот. Его нагоняла карета с великолепными лошадями. Гонец сдал чуть в сторону.

— А, десятник, — услышал он, повернулся, и склонился перед полководцем. Горнан улыбался в окно, его доспехи сияли, — Садись, поедешь с нами.

— Но я спешу на Холмы, ваша светлость, — кротко возразил офицер, слишком уставший, чтобы бояться.

— А куда, по-твоему, спешу я? — блеснул зубами прославленный полководец. Впереди показался хвост вышедшего недавно из столицы отряда. Он бодро топал по Восточному Тракту в сторону Серых Холмов.

— Но откуда... Король... — поражённо прошептал гонец.

— Король знает всё, — отозвался Горнан, — Ты давно не был в столице.

А в Ласточкиной башне плакал маленький мужчина, сидящий в полумраке на мраморном троне.

До глобального события "Разгром под Серыми Холмами" оставалось два дня.

И только Дорнан Добрый знал, что ещё вчера оно называлось длинней. "Разгром под Серыми Холмами. Смерть короля"

Глаза короля влажно блестели.

— За что мы прокляты, о свет? За что?

++++++++++++++++++++

Игрок

— В мире Альфа всё будет расположено удобно и близко. Герои смогут найти приключения, даже не выходя из селений.

* * *

Торп проснулся и уставился на белые точки в тёмном небе. Ночью могут выть, лаять, орать с деревьев, мычать, шуршать. Но крик человека значит беду.

А чего ещё ждать при полной луне?

Парень моргнул и дёрнул за верёвку, которой привязал к себе на ночь неугомонного брата.

Раздалось бурчание, верёвка дёрнулась и натянулась к чёрному пятну.

Черныш. Ну конечно.

Шёпотом поминая свет, Торп высвободил руку и поднялся, повернулся к невидному за деревьями дому.

Что творится в селе?

— Стой! — грозно рявкнул вдалеке мужской голос, — Стой, голову оторву!

Звонко треснуло дерево о дерево. Остальные посулы смялись в неразборчивый рык.

Торп потёр сонное лицо, вздохнул, и сел обратно в мягкое сено.

Пожалуй, он знал, что за беда пришла в Кашки.

Залаял пёс, второй. Грозный голос крикнул что-то ещё. Черныш встал и насторожил уши.

Торп начал засыпать.

Вскоре через смородиновые кусты скользнула ловкая тень. Сидящий пёс вильнул хвостом, разгоняя траву.

— Шшш! — попросила его тень, опустилась в сено и охнула.

— Оглоблей? — с пониманием спросил Торп.

— Угу, — отозвалась тень и ещё раз охнула, уже не таясь.

Парень ухмыльнулся. И ему доставалось иногда от строгих отцов.

— Ничего, завтра квест закрою, — пробурчал неугомонный Мурм, мостясь в сене, словно кот.

Торп пихнул его локтем. Надо будет завтра попросить старосту хоть как-то вразумить непутёвого брата. Или запереть его в овине на ночь.

В селе перекликались, потихоньку стихая, мужские голоса.

Торп зевнул, засыпая.

И тут снова раздался крик. Теперь отчаянный, женский.

Парень открыл глаза, и уставился на брата.

— А чего я? — обиделся тот, — Я здесь, ты сам видел.

Крик повторился.

Торп поднялся, отряхивая с рубахи траву. Они двинулись, не сговариваясь, Мрум чуть впереди. Названный брат лучше его видел в темноте, Торп уже понял.

Идти было недалеко. Во дворе наискось качались огни, звучали тревожные голоса.

Створка ворот была приоткрыта.

Пламя факелов колыхалось на лёгком ветру, гоняя тени под ногами. Мужчины стояли чуть в стороне, глядя в землю и почёсывая сонные головы.

— Говорит — погладить хотела. А она цапнула — и шасть в нору, — в который раз говорил один.

Посреди двора столпились над чем-то женщины. Стоны и всхлипывания шли оттуда.

Мрум решительно пошёл и раздвинул толпу. Торп двинулся следом.

В отблесках пламени на земле ревела маленькая девочка в белой рубашке, сестра Мраны. Её держали, убирали от ноги руки. Рядом рыдала Квета.

Над ней стояла растерянная знахарка.

-Кися, кися, — захлёбываясь твердила девочка.

Знахарка снова склонилась с баночкой над ногой, девочка дёрнулась и отозвалась криком. Травница отпрянула, и Торп увидел дорожку крови на тонкой ноге, и чёрное пятно вокруг, которое не могло быть кровью или грязью.

Девочка уже даже не плакала. Только стонала.

— Чумная, — процедил Мрум.

Он шагнул вперёд, отодвинул знахарку и стал на колени.

— Пей, — властно сунул он девочке розовую баночку, вдруг оказавшуюся в его руках, — Пей!

Девочка, захлёбываясь, сделала пару глотков. По губам побежала дорожка.

— Не помогает, — бросил прийдёныш.

Торп стоял над ним дурак дураком, держа отобранный у кого-то факел. Ему показалось, что пятно на ноге девочки ширится.

Женщины переминались, придерживая накинутые на плечи платки. Многие выскочили в одних рубахах.

Мрум огляделся, серьёзный как никогда.

— Разойдите... Несите... — начал он, глянул ещё раз на девочку и закончил, — Молчите и не мешайте! Держите её!

Торп упал, прижимая малявку к земле.

Палец оборванца вспыхнул белым пламенем и опустился на ногу.

Женщины ахнули.

Мрум быстро выводил по коже хитрые знаки, один за другим. Покрыл ими пятно, замкнул в круг, и сильно вдавил в ногу свою ладонь.

Девочка вскрикнула. Рука засияла.

— Всё, — выдохнул Мрум, убирая ладонь.

Под ней оказалась гладкая кожа, без крови и ран. Девочка замолчала.

Когда он встал, толпа качнулась.

— Заберите девочку, — громко распорядился заморыш, и пошёл к мужикам.

Пламя от факелов и ламп падало на тёмное пятно посреди двора. Свежая дыра, в которой без труда мог развернуться даже могучий Турд, тянула мокрым вонючим ветром. Выброшенной земли вокруг не было, будто её кто-то унёс.

Рядом скулил и дрожал схваченный за ошейник здоровенный пёс. Пятился, загребая землю.

— Я. Глаза. Там, — дрожащим голосом сказал мужик, — Копьём. И вот.

В его руках дрожало древко с разлохмаченным концом вместо наконечника.

Мрум быстро пощупал край дыры.

— Значит так, — сказал он коротко и по-прежнему серьёзно, — Следом никому не лезть. Что бы не случилось — не лезть! Понятно!

И посмотрел на брата.

Торп кивнул.

— Эх, репа моя репа, — непонятно сказал заморыш, ступил в яму и исчез, как в тёмной воде.

Без оружия, верёвки, света.

— Слышали? — негромко и звучно сказал Турд, — от норы на три шага!

Все, кроме Торпа, отступили.

Заморыш съехал шагов на пять. Дальше проход шёл ровно. Он встал на четвереньки и полез, быстро уверенно ставя ладони среди камней и корней. До свода был ещё локоть. Слишком низко, чтобы идти, но хоть можно было не бояться разбить голову.

Шагов через десять он остановился, отполз чуть назад, посмотрел влево, поколебался и двинулся дальше.

Проход уводил в глубину. Шагов через двадцать он разошёлся в широкую яму.