Это явно задело грабителя за живое.
— Что, гринго, только в молоко умеешь палить? — выкрикнул он.
— Не только, — скромно ответил я. — Ну хорошо... видите во-он на той опунции цветок? Собьете его с этого самого места первым же выстрелом, я поверю, что вы действительно Стрелок.
— На что держим пари? — деловито осведомился молодой человек.
— Какое пари? — не понял я. — Я просто хочу удостовериться, что меня грабит прославленный бандит, а не какой-то молокосос, нацепивший дедушкину шляпу и не умеющий толком сидеть в седле!
— Ну что ж, сеньор, я докажу! — гневно фыркнул он и развернул лошадь.
— Стрелок обычно атакует на полном ходу, — подсказал Педро.
— Не надо, это жестоко. Видели, какая у него нервная кобыла? — негромко ответил я. — Убьется еще, чего доброго.
— И то верно, грех на душу брать... — кивнул возница. Наш мул только ушами прядал, но с места не двигался, а вот белая лошадь приплясывала на месте. — Я еще подумал: вроде все говорят, у Стрелка вороной жеребец, послушный, а тут, сами видите...
Юноша тщательно прицелился... Грянул выстрел. Опунция, как я и ожидал, стояла цела и невредима, цветок по-прежнему красовался у нее на макушке, будто у модницы на шляпке.
— Поздравляю, вы проиграли, — сказал я. — Трогаемся, Педро. И так много времени потеряли.
— Стрелок! — пренебрежительно бросил возница, сплюнул в пыль и взял поводья. — Промазал на милю! Я вон кнутом могу с уха мула слепня снять, а этот выпалил в белый свет!
— Вот-вот, Стрелка так же нахваливали... Ну, едем!
— Нет уж, постойте! — юнец подскакал к самой повозке. В прорезях маски яростно сверкали черные глаза. — А вы, сеньор, не удивите ли своей меткостью ничтожного бандита?
— Приятно слышать, что вы осознаете свой статус, — ответил я и встал. — Надеюсь, вы сделаете скидку на мои почтенные годы и не потребуете сесть верхом? Прекрасно. Тогда я буду стрелять навскидку, по вашему сигналу. Идет?
— А что на кону? — повторил он.
— Если я выиграю, вы снимете маску, — на ходу придумал я. — Если проиграю, так и быть, отсыплю вам десяток песо на бедность, а то у вашей доходяги уже мослы наружу торчат!
Он вспыхнул, но промолчал. Вблизи и впрямь было видно, что лошадиные бока напоминают стиральную доску, да и вообще кобыла выглядела неухоженной.
— По рукам, сеньор! — сказал он. — Приготовились? На счет три... И-и-и... Три!
Этот фокус был мне давно известен, сам сколько раз им пользовался.
Я картинно сдул дымок с дула револьвера и посмотрел на проигравшего. Меткость и твердую руку не пропьешь! Хотя нет, второе как раз пропить вполне реально...
— Ваша взяла, сеньор, — печально сказал горе-бандит и снял маску.
Физиономия у него оказалась довольно симпатичная, характерная для местных уроженцев. На вид парнишке было лет двадцать, но здесь рано взрослеют, так что ему могло оказаться и пятнадцать.
— Ты откуда такой взялся? — жалостливо спросил Педро, развернувшись на облучке. Мул невозмутимо шагал по дороге.
— Из долины, — хмуро ответил тот. Он спешился и вел лошадь в поводу. — Жили — не тужили, а тут... Был дом — не стало дома, все затопило. Мать кухаркой пошла к какой-то городской сеньоре, сестры, слава Иисусу, обе замужем в других деревнях, а мне куда деваться? Либо в рудокопы, либо в солдаты, либо на эту стройку. Тут как раз Стрелок объявился... Дай, думаю, подзаработаю, может, смогу в Техас удрать!
— Много заработал? — спросил я.
— Не особо, — фыркнул юноша. — Револьвер — это еще отцовский, с войны. Ну да его кому покажешь, те и пугаются. Не все ж такие смелые, как вы! Вот лошадь раздобыл и деньжат немного... На богатых-то не нападешь, с ними охрана, — добавил он, — а с бедноты взять нечего. Кобыла-то совсем старая, на убой вели.
— А скачет резво, — заметил Педро.
— Это она с перепугу. Так-то еле плетется, вроде вашего мула.
— Мой мул твою клячу догонит и перегонит! — рассердился возница.
— Так, угомонитесь, — попросил я. — Парень, как тебя зовут?
— Диего, — ответил тот. Что ж, я мог бы не спрашивать, тут куда ни ткни пальцем, попадешь в Диего, Хуана или Педро. Хотя поступать так не рекомендую, палец могут и отрезать.
— Есть хочешь?
— Еще бы, — облизнулся он.
— Тогда привяжи лошадь к повозке и залезай сюда. Перекуси и расскажи мне все, что знаешь о долине, стройке и... да вообще, все сплетни, какие вспомнишь, — решил я. Спина Педро выразила некоторое возмущение, но он промолчал. — Про Стрелка тоже рассказывай.
Диего не заставил себя упрашивать, а уж как обрадовался немудреным припасам...
— Про Стрелка проще всего, — сказал он, одним махом проглотив лепешку и ухватив вторую. — Появляется всадник на вороном коне. Бац-бац, охрану по кустам разогнал, денежки прихватил, знак свой нарисовал и исчез.
— Как знак выглядит, знаешь? — спросил я.
— А то. Его в Кампочите два дня с ратуши отскрести пытались, — фыркнул он. — Чем бы намалевать...
Я подсунул ему блокнот и карандаш. Диего, высунув от усердия язык, прочертил несколько линий, и я подавил желание протереть здоровый глаз (стеклянный тоже, запылился): передо мною красовалась руна тейваз. Ну да, я ведь уже думал об этом.
— Что ему нужно? — спросил я. — Слышал, он деньги и вещи раздает бедным, это так?
— Не знаю, сеньор, мне от него ничего не перепадало, — ухмыльнулся Диего. — А слухи разные ходят. То ли девушку его, то ли сестру гринго изобидели. То ли, как меня, из дома выгнали, а дома того уж нет. То ли землю обманом выкупили, ну, там, где железка пойдет...
— Погоди, какая железка? — насторожился я.
— Ну, где паровоз, — пояснил он. — Чтоб с рудников побольше да побыстрее вывозить, а то обоз пока дотащится... Там у кого за бесценок купили, пообещали, как достроят, сразу рай земной настанет. Кто сдуру подписал бумажку, теперь вот мается неприкаянный. А кого просто выгнали, особенно одиноких да стариков, кто за себя постоять не может...
— Значит, Стрелок — воплощение справедливости?
— Я, сеньор, неграмотный, что такое это ваше воплощение, не знаю, — Диего взял еще лепешку, — но только проку от него мало. Ну раздал деньги бедноте, и что? Все равно их назавтра за долги заберут и обратно повезут. Ладно еще еда... А уж мануфактуру жечь — вообще ума не иметь надо!
— Это у которой Джонс и Джонсон владельцами были? — ожил Педро, активно шевеливший ушами.
— Она самая. Полыхнуло на полнеба, я в горах был, и то видел! Думал, город горит...
— Так тряпки же, занялось да понеслось, — изрек возничий. — Хозяева разорились, рабочие все на улице. Теперь им только в рудники.
— Вот-вот... Куда женщине с детишками в рудники-то? На мануфактуре она хоть как могла работать, а тут еще и не возьмут!
Они заговорили о своем, а я задумался. Как-то очень уж много совпадений, и все дороги ведут в Кампочиту... Что ж, приедем — разберемся! А вдобавок...
Интересно, права ли Хуанита, предположив, что дед оставил ей земли в наследство? Разберусь, доверенность дает мне такое право.
4.
Кампочита мало изменилась с тех пор, как я бывал здесь в последний раз. Небольшой сонный городок, где любая мало-мальски значимая новость становилась предметом обсуждений на многие недели. Яркие домики, зелень садов, вездесущая пыль...
— Куда едем, сеньор? — неуверенно спросил Педро, натянув поводья. — В гостиницу?
— Давай, — согласился я, переборов желание немедленно отправиться в мэрию. Не в таком же виде — я был весь в пыли.
— Сеньор, когда назад-то собираетеь? — опасливо спросил Педро.
— Не имею представления, — покачал я головой. — Так что отдохни да возвращайся домой, любезный. А я, когда понадобится, найму кого-нибудь здесь.
— Я вам скажу, кого, — деловито сказал он и посыпал именами родственников и знакомых, поясняя, где кто живет и сколько возьмет. Я слушал, кивал, но не запомнил и половины.
— Диего, что иы намерен делать? — спросил я, перебив поток красноречия.
Тот пожал плечами.
— Если в полицию не сдадите, продам лошадь, куплю поесть на дорогу да пойду к дальней родне. Может, там какая-нибудь работа найдется...
— Послушай-ка, — осенило вдруг меня, — погоди пока уходить. Мне придется ехать в горы, на рудники, а в одиночку как-то не хочется.
— Что с меня проку? — удивился Диего. — Сами видели, как я стреляю, а кляча моя только на бойню годится!
— Ничего, чтобы испугать кого-то вроде тебя, твой ветеран годится, большой, внушительный и бабахает громко, — улыбнулся я. — Даже если поверх голов выстрелить, уже недурно выйдет, да и лошади могут напугаться. Ну а против большого отряда такой же нужен, а где его тут наймешь?
— Это верно, — встрял Педро. — Мужчины все или на рудниках, или разбежались. Остались только малолетки да такие вот молокососы...
— Ну, сеньор, если вы заплатите, тогда я согласен, — поскреб он в затылке. — Хоть не с пустыми руками к родне явлюсь.
— Заплачу, конечно. Лошадь и впрямь продай и купи себе одежду поприличнее, — велел я. — Потом приходи в гостиницу и жди меня. Ну или разузнай пока, где тут купить лошадь и мула.
— Сделаю! — повеселел Диего. — Спасибо, сеньор, все узнаю!
На том мы и распрощались:
Ох, как же мне недоставало верного Ларримера — дворецкого, камердинера и няньки в одном лице. Если его первая ипостась мне сейчас без надобности, то вторая пришлась бы как раз кстати. Во всяком случае, Ларример не допустил бы, чтобы я надел помятый костюм.
"Изнежился ты, дружок, — попенял я себе, спрыгивая наземь и разминая затекшие ноги, — а ведь раньше на голой земле спал и не жаловался!"
Гостиница оказалась на удивление приличной: горничная живо привела в порядок одежду, поданный обед оказался сносен, а вино даже неплохим.
— Сеньор собирается к сеньору мэру? — почтительно осведомился портье, увидев меня при полном параде.
— Вроде того... Да, и не подскажете ли, где разыскать начальника полиции? — поинтересовался я. — И еще мне нужен поверенный.
— Сеньор хочет написать завещание! — воскликнул он и посмотрел на меня, как на свежего покойника. — Я сейчас кликну мальчика, он проводит!
— Зови, — кивнул я и вышел на улицу.
— Сеньор, сеньор! — тут же окружила меня стайка местной ребятни. — Дайте монетку, сеньор!
— Пошли прочь отсюда! — сурово шикнул на них мой сопровождающий, вихрастый мальчишка лет десяти. — Сеньор, меня звать Хосе. Я провожу, куда скажете.
Мальчишки загоготали, перебрасываясь фразами на местном диалекте испанского.
— Что-то он бледный! — говорил один, ковыряясь в носу.
— Ага, надо оставить на солнышке, — редложил второй, сплюнув через дырку на месте зуба. — Быстро подрумянится!
— Какие добрые дети, — похвалил я на том же диалекте. Надо же, еще помню кое-что! Мальчишки переглянулись и порскнули во все стороны, как вспугнутые воробьи, а я еще крикнул им вслед: — Да хранит вас святой Христофор!
Ей-ей, не знаю, за помощь в чем отвечает этот самый Христофор, но почему-то именно он пришел мне на ум.
Мой проводник хихикнул:
— Эк вы их ловко! И святого самого что ни на есть своего помянули!
— Что ты имеешь в виду?
— Ну как же, сеньор! Все знают, что святой Христофор покровительствует путешественникам и торговцам, а вы разве не путешественник?
— Да, действительно, — улыбнулся я.
Должно быть, какие-то обрывки религиозных знаний, вбитые в мою голову в воскресной школе, все-таки там задержались. Впрочем, иногда поражаешься, какие невероятные вещи умудряются помнить люди, благополучно позабывшие даже таблицу умножения...
— Вот она, ратуша, — указал мальчик.
— Погоди, зачем мне ратуша? — не понял я.
— Вы разве не к мэру идете? — удивился он. — Дядя так сказал.
— Дядя твой, наверно, неправильно меня понял. Мне нужен поверенный, это раз, и начальник полиции — это два. В любом порядке.
— Так бы сразу и говорили, — кивнул мальчишка и потопал дальше. — Участок — во-он он, только сеньора Гонсалеса там наверняка нет.
— Как это? До сиесты, — я взглянул на солнце, — еще далековато.
— Ну а что ему делать в участке? Там один только пьяница Лопес дрыхнет, да полицейские в карты играют, стены-то толстые, хорошо, прохладно, — со знанием дела ответил он. — Так что сеньор Гонсалес или у себя в асьенде, или уехал в горы искать Стрелка, вот!
— Что за таинственный Стрелок? — спросил я, рассчитывая на познавательный рассказ. — Столько про него слышал, но, похоже, это сказки...
— Ничего не сказки, сеньор! — обиделся мальчишка. — Его много кто видел, даже полицейские, но их было много, они обоз охраняли, и Стрелок не рискнул напасть, у них же у всех ружья, а у него один револьвер. Они за ним целый день гонялись, но он всё равно их обманул и скрылся, вот. Говорят, — понизил он голос, — где-то в горах есть пещеры, ну, старые рудничные выработки, вот он там и прячется. Полицейские туда забраться никак не могут, потому что только Стрелок знает тайное слово, чтобы кактусовый лес пропустил его в пещеру...
— Какой-какой лес? — среагировал я на это словосочетание.
— Кактусовый. Там, говорят, заросли выше дома, опунции толщиной в три обхвата! Прорубиться можно, да только кто ж добровольно в колючки полезет? — охотно продолжал Хосе. — А если насильно пеонов сгонят, так это ж шуму сколько, Стрелок услышит и другим ходом уйдет с конем вместе!
"Прекрасно, — подумал я. — Кактусовый лес, пещеры, потайные ходы... Настоящий приключенческий роман!"
-А еще, — вошел во вкус мальчишка, — поговаривают, что Стрелок вовсе никакой не пеон. И правда, откуда у него такой скакун, которого ни один конь догнать не может? И револьвер? И стрелять он точно умеет!
— Это ты на что намекаешь? — с интересом спросил я.
— Как на что? Вдруг это кто-то из молодых господ? — непосредственно ответил Хосе. — Им тоже не очень-то нравится, что тут всё гринго захватили! Вот, например, сеньор Гарсиа. Не который Хосе, как я, а который Матео... Отец ему оставил в наследство хорошую землю, дом... только оказалось, что он перед смертью подписал какую-то бумагу гринго, а толком не разобрался. Оказалось, это было все равно что завещание, поэтому сеньор Матео ничего не получил. Пришлось ему жениться на вдове с детьми, чтобы вовсе бездомным не остаться...
Я задумался. Хм, а это вариант!
— Вряд ли женатый человек станет носиться по горам в маске и грабить обозы, — сказал я. — Жена сразу заметит, что он куда-то пропадает.
— Ваша правда, сеньор, — кивнул Хосе. — Или вот еще сеньор Фернандес. У него только матушка и сестра, так их тоже хотели выселить за долги. Но он дошел до самого старого губернатора, и тот позволил платить в рассрочку. Правда, большую часть земли все равно отняли, но хоть дом оставили... И сеньор Фернандес был влюблен в одну сеньориту, но ее хотели отдать замуж за янки, который на губернаторских приисках был каким-то важным чином. Только она пропала, вот, да и его не видать. Поговаривали, это янки силком ее увез куда-то за океан.
