Тропой лекаря-3. Дар целителя

— Полагаю, что король проверит любого кандидата.

— Не все можно узнать и выявить. Но допустим. Это будет кто-то назначенный даже самим королем. Ты ведь неглупая, рано или поздно ты все узнаешь и поймешь, и что тогда?

— И что же?

— Ничего хорошего. Неприятное объяснение, разбитые мечты, привкус пепла на губах, мужчина, в глаза которому даже смотреть не хочется, и что самое ужасное — дети. Ваши дети, которые будут жить в этой неприязни, дышать отравленным воздухом, и не находить выхода из ситуации. Это еще, если они не окажутся магами жизни. Которых, кстати, можно вырастить более покорными и сговорчивыми, чем их мать, которая имеет наглость размышлять о жизни и высказывать свое мнение.

Мне оставалось только вздохнуть. Бабушка говорила примерно то же самое.

— И что мне теперь делать?

Выхода не видели ни она, ни я...

— Выйти за меня замуж.

Я вскинула брови.

— Чтобы нарисованная вами картина осуществилась со всей возможной яркостью?

— Вета, я ведь тоже маг.

— Да, ваша светлость, я в курсе.

— Мы можем поклясться друг другу на крови. Я не могу обещать тебе многое... но я смогу защитить тебя. И наших детей тоже.

— И они вырастут покорными воле Короля?

— Его величество — не самый плохой человек. Или у тебя другое мнение?

— Он — не человек, — мрачно поправила я. Но мнение высказывать не стала. Действительно, для полудемона его величество очень неплох. Да и для чистокровного человека — тоже. Уж получше многих.

— Тем не менее? Я ведь не прошу тебя слепо доверять мне. Можно обговорить наши права и обязанности друг перед другом, поклясться силой... хотя мой дар и ущербен, но лишиться его я не хочу.

Лишиться дара? Меня передернуло от одной мысли.

Я не представляла себе — себя, но без магии жизни. Ни для чего я тогда, ни чем буду заниматься... И в то же время...

— Зачем это вам нужно? Я понимаю, для чего это нужно мне, но вам?

— Есть причины, — вздохнул Рамон. — В нашем браке мы получаем то, чего нам не хватает. С обоих сторон. Ты получишь защиту моего имени и моей семьи, на тебя почти никто не будет влиять...

— Кроме вас и короля.

— Это и сейчас присутствует, и даже если ты выйдешь замуж за Леклера, никуда от этого не денешься. Разве что еще мужа к списку добавишь.

Спорить было сложно, но...

— Допустим.

— Допусти. Ты получаешь защиту, можешь не думать о завтрашнем дне, потому что моего состояния на десять поколений хватит, именно моего, личного, а не семейного. Я не пью, не гуляю, не проматываю деньги за игорным столом, может, ты и видеть-то меня будешь не часто, потому что у меня своя работа, у тебя своя, и надо будет выбирать время, чтобы встретиться. Ты ведь не бросишь лечить людей, я и не потребую этого. А я не оставлю королевскую службу, и думаю, ты не будешь требовать от меня постоянного и обязательного присутствия на балах и увеселениях.

— Не стану.

Ума не приложу, что во всех этих увеселениях такого хорошего? Может, раз в год и интересно, а каждый день, да три раза в день... не надоест ли увеселяться?

— Вот. И наши дети тоже получат все это. Я смогу и вырастить их, и защитить, я еще не настолько стар. Конфликта сил у нас тоже не будет, огневики и маги жизни совместимы. Это с некромантами тебе лучше не связываться, может получиться нежизнеспособный плод.

— Его величество сказал?

— Да, он в курсе.

— Вашего предложения?

— И его тоже. Вета, ты не думаешь, что я пришел свататься, не поговорив с королем?

— Я вообще об этом не думала.

— Его величество очень ревниво относится к посягательствам на его...

— Имущество?

Почему-то получилось горько. Хотя чего удивляться, я ведь знала, что так будет?

— Да, пожалуй.

— И любой, кто решится...

— Леклер тоже получил разрешение от его величества.

Я резко выдохнула — и не удержалась.

— А на вашу авантюру с гвардейцами и лекаркой, его величество дал бы согласие?

Рамон поглядел на меня, перевел взгляд на огонь.

— Вета, ты сама видела, на что он готов ради столицы. Неужели не можешь ответить на свой вопрос?

Могу. Но хотелось еще раз получить подтверждение.

— Маг жизни — ценность. А обычную девчонку хоть на воротах распни...

— Мы не выбираем, кем родиться. Но какими стать — можем решать только мы. Как жить, кого любить, куда идти... Хочешь? Завтра я приведу к тебе преступника. Убей его своим даром, и станешь просто женщиной. Тебя никто не будет неволить, иди, куда пожелаешь.

— И ваше предложение...

— А вот оно останется в силе.

— Почему? Вы так и не сказали, для чего это вам.

Рамон откровенно поморщился.

— Вета, ты думаешь, давят на тебя одну. Я — такая же собственность Короны, как и ты. И тоже должен оставить потомков. Спасибо тебе за Лима, иначе бы... когда узнали, что он болен, на меня начали давить с двух сторон. И дядя, и король. Я обязан жениться на ком-то подходящем... думаешь, это так легко?

— Договор можно предложить любой женщине.

— Ты — сильный маг, у тебя нет семьи, которая будет интриговать в своих интересах, ты неглупа, можешь родить здоровых детей и достойно их воспитать, если со мной что-то случится, у тебя есть свое дело, которое тебе важнее балов и праздников, а значит, ты не будешь покушаться на мои дела. Этого мало? Ты красивая девушка и меня к тебе тянет.

Я хмыкнула.

Красивая... ну, последнюю фразу можно в расчет не принимать. А остальное... звучит логично.

Тяжелая рука легла мне на затылок.

— Вета... погляди на меня?

Как Рамон оказался настолько близко? Я и не заметила.

Отблески алого в черных глазах, на лице, на белых прядях, и сами глаза так близко... непозволительно близко. И я теряюсь в них.

Я попросту не знаю, что делать.

Зато отлично знает Палач.

И прежде, чем я успеваю увернуться, крикнуть, даже просто выдохнуть, его губы накрывают мои. Уверенно, властно, требуя если и не ответа, то хотя бы покорности. Сквозь запах малины пробивается привкус вина и дыма, голова запрокидывается назад, и только уверенная рука не дает мне упасть.

Наверное, я сумасшедшая. Потому что я снова не чувствую ничего из того, что пишут в романах.

Головокружение? Да, безусловно. И комната почему-то плывет перед глазами, а теплые руки уже давно переместились с шеи на спину, и теперь нагло путешествуют по всему позвоночнику, сминая платье... и губы уже на шее...

— Вета...

Тихий шепот приводит меня в чувство. Я отстраняюсь одним рывком, резко, едва не падая в камин.

— Да как вы...

Удобно лежащий на шкуре Рамон Моринар подносит палец к губам, призывая меня молчать.

— Не надо оповещать весь дом о наших отношениях.

— Нет у нас никаких отношений.

Я как раз обнаружила, что несколько пуговичек на платье расстегнуты, и теперь пыталась попасть в петельки. Пальцы слушались откровенно плохо — дрожали от злости. Пнуть бы сейчас этого негодяя... только себе дороже выйдет!

— Будут, если согласишься.

Я хмыкнула. И титаническим усилием воли взяла себя в руки.

— Ваша светлость, я должна сейчас растаять от вашего поцелуя, потерять голову, вместе с честью, и проснуться завтра утром в вашей постели? А потом умолять спасти меня от позора?

Рамон откровенно фыркнул.

— Последнее не обязательно. Я и так готов... спасти.

Свидетельство 'готовности' виднелось достаточно выразительно.

— Ваше благородство не знает границ, ваша светлость.

— Вета, называй меня просто по имени? Ты же не станешь так формально обращаться к жениху?

— У меня пока и нет жениха, — пожала я плечами. — Но, когда появится, я вас обязательно познакомлю.

Ответом мне была ленивая улыбка. И я не выдержала. Понимаю, что это было мелко, недостойно и неподобающе, но... а кто бы выдержал на моем месте? Я не железная.

— Ваша светлость, в следующий раз, когда будете целоваться с девушкой, соблаговолите почистить зубы.

Развернулась и вышла, не вслушиваясь в смех за спиной.

Понимаю, что броню этого... герцога такими мелочами не пробьешь, но... не пробовать же по народному методу — ухватом? Как соседка? Или все же... она говорила, что до мужа доходит. И очень советовала сковородку.

И что за глупости лезут в голову?

Эх, бабушка, научила ты меня, как дар развить, а вот жить-то с ним и не получается...

* * *

Ночь прошла спокойно. Маг жизни не станет ворочаться с боку на бок, переживать и нервничать. Уж успокоить саму себя, и крепко уснуть, я могу.

Настолько крепко, что с утра меня разбудила Линетт.

— Вета! Ты вставать собираешься?

— А надо? — пробормотала я из-под одеяла.

— Надо. Его величество прислал гонца.

— Что случилось?

— Он ждет тебя при дворе. Приехали Оломары.

Одеяло отлетело в сторону. Я подскочила на кровати.

— Срочно! Одеваться!

Линетт фыркнула.

— Вета, служанки ждут, горячая вода готова, платье я выбрала на свой вкус, а завтрак на столе.

И прежде, чем я успела поблагодарить, герцогиня вышла, оставив в комнате лишь легкий запах духов. А я заметалась по комнате.

Родители здесь.

Страшно?

Да, и еще как.

В детстве я не так часто видела и отца, и мать. Они приезжали, одаривали нас взглядами, подарками и улыбками, трепали по щечке, и передавали с рук на руки служанкам. А мы оставались ждать следующего приезда. Мной хотя бы бабушка занималась, а у брата с сестрой и этого не было. Так уж получилось, я всегда была любимицей у бабушки, всем остальным внимание доставалось по остаточному принципу.

Родители мне были не так и нужны, но они — были. И я привыкла относиться к ним, как к грозной силе вдали, силе, от которой нужно таиться, которая может распоряжаться моей жизнью... Я привыкла опасаться.

А сейчас мне придется встретиться с ними лицом к лицу.

Я остановилась. Поглядела в зеркало. Из-за стекла в ответ посмотрели серые глаза. Большие, испуганные...

А чего я — боюсь?

Я уже Ветана Моринар, у Оломаров нет надо мной никакой власти, да и его величество не даст меня в обиду. Почему я испугалась?

Не знаю. Но это повод пойти и выяснить.

В комнату вошли служанки, и принялись суетиться вокруг меня. Тазик с горячей водой, волосы, лицо...

Не прошло и часа, как я была готова.

Правда, пришлось постоянно останавливать девушек, чтобы они меня не разукрасили, как куклу. Никакой краски для лица, никаких сложных причесок. Та же коса, может, чуть более сложно заплетенная, а брови и ресницы у меня и так черные. Ни к чему добавлять.

Платье тоже пришлось забраковать. Линетт выбрала мне очаровательное творение из шелка и кружев, ярко-голубого цвета, с глубоким вырезом и вышивкой жемчугом. Я понимала, что это вполне пристойно для появления при дворе, но...

Не могу я! Попросту не могу!

Наверное, у меня мещанские вкусы, но я решительно отложила платье, и выбрала из шкафа другое. Простенькое, темно-зеленое, из дорогого сукна, с закрытым воротом, без особых украшений, милое, но повседневное. В таких знатные дамы хлопочут по хозяйству, но уж точно не отправляются ко двору. В тон подобрала ленту и решительно отказалась от украшений. Ни к чему.

Линетт покачала головой, но настаивать не стала.

— Вета, ты уверенна?

— Мне так больше нравится. Прости, я понимаю, что ты старалась...

— Это неважно! Лишь бы тебе было удобно.

— Репутация семьи...

— Вета, репутация семьи Моринар такова, что ее твоими платьями уже не испортишь. И даже отсутствием платья. После Рамона-то...

Я улыбнулась. И только в карете поняла, почему было выбрано именно это платье.

Мать я никогда в простом наряде не видела. Всегда с роскошной прической, в дорогих, почти бальных нарядах, да и отец недалеко от нее ушел...

Внутренне я противопоставляла себя Оломарам. И выбирала не платье — броню. Вызов. Но примут ли его? И будет ли кому?

Зная его величество, я не сомневалась, мои родители живы, пока ему не мешают. А потом... судьба Артау в некотором отношении очень показательна.

* * *

Дворец жил своей жизнью.

Так же стояли перед входом гвардейцы, так же суетились придворные... единственное отличие — форма на гвардейцах была подозрительно новой, необмятой. Либо выдали новую, либо гвардейцы были из последнего набора. Который состоялся уже после бунта.

Мы с Линетт поднялись по мраморной лестнице, раскланиваясь со знакомыми. То есть она улыбалась и щебетала с каждым встречным, а я молчала и изучала людей.

Ничем они не отличаются от обитателей бедняцких кварталов. Две руки, две ноги... ничего нового или интересного, разве что кружев побольше.

Коридоры, тронный зал...

Войти туда мы так и не успели.

Вышедший из зала мужчина, лет пятидесяти на вид, вдруг схватился за сердце, пошатнулся, и начал оседать на пол, серея лицом.

Сколько можно увидеть за секунду? Но как-то все отпечаталось в мозгу. И мужчина в кирпично-красном камзоле, и капельки пота на его висках, и придворные, которые шарахнулись в сторону, и Линетт, вытянувшая руку, чтобы остановить стражников, и даже паж, который метнулся в двери зала... Секунда, не больше, была у меня на осознание и принятие решения.

Что мне оставалось делать?

Только шагнуть вперед, и призвать свой дар.

И сила откликнулась. Послушно хлынула в руки, окрасила румянцем щеки, забегала золотистыми искорками по пальцам, и даровала прозрение.

Разрыв сердца.

Да, так бывает, когда сердце не выдерживает нагрузок, и рвется, словно старая тряпочка. И спасти человека нельзя. Если просто надрыв — тогда да, шансы есть, а если как сейчас...

Почти мгновенная смерть.

Почти...

Пара секунд у меня все же была, и я впечатала правую ладонь в грудь умирающего, как раз над сердцем...

Сила хлынула потоком. Легко, весело, даже игриво, как бы это не звучало в данных обстоятельствах, искры слетали с моих пальцев сотнями, почти сливаясь в лучи золотистого света.

И в такт их движению начинало биться сердце, сратались края порванной мышцы, весело мчалась по телу кровь...

Раньше я бы даже пытаться не стала. Нет, стала бы, вычерпала бы себя до дна, но вряд ли получилось бы что-то... подобное.

Я же помню, как принимала роды у госпожи Лиот! Там был куда как более простой случай, а я вымоталась так, что не могла дойти до дома... А что сейчас?

А сейчас срастались края порванной мышцы... вот так, еще чуть-чуть, и закрепить, чтобы не повторилось в ближайшие лет двадцать. А лучше — вообще никогда, пусть выбирает себе другую смерть.

Минута, вторая... все.

Золотистые искры перестают плясать на кончиках моих пальцев, я убираю руки, поворачиваюсь, чтобы передать больного на руки кому-нибудь еще, и словно на копья, натыкаюсь на людские взгляды.

Я ведь не смотрела, что происходит. А пока я лечила этого мужчину, двери тронного зала распахнулись, и высыпавшая оттуда толпа во главе с королем, окружила нас. На меня смотрели жадно, хищно...

Вот так и попадаются маги жизни. Но что еще мне оставалось делать? Бросить на произвол судьбы этого беднягу? Пусть умирает? Мне не позволил бы мой дар.