Тропой лекаря-3. Дар целителя

— Запомним. Судя по тому, что они общаются... эта Марта не знает, кто убил ее мужа?

— Полагаю, ей что-то рассказали, но далеко не все.

— И никто ее не просветил?

Нанятый человек просто развел руками. Есть вещи, о которых не говорят. Из жалости ли, из понимания, из сострадания и порядочности...

Жестоко было бы обсуждать дар Ветаны и обстоятельства, при которых она его утратила. Люди это понимали. Люди были ей благодарны и молчали. Вот и получилось так, что все знали, и все думали по-разному.

— Нет, ваше сиятельство.

Леклер сделал себе зарубку на память и продолжил расспросы.

— А ее брат?

— Типичный прожигатель жизни, ваше сиятельство. Глупый, бездарный... достаточно скучный молодой человек.

— Ветана к нему привязана?

— Нельзя сказать, что очень сильно. Так... общаются.

Леклер кивнул.

Значит, Марта. А брат пойдет запасным вариантом. И на стол опустился еще один мешочек с монетами.

— Продолжайте следить, любезнейший. Ваши усилия не останутся без награды.

Мужчина поклонился, сгреб монеты и исчез за дверью.

Леклер смотрел, как он уходит, потом ухмыльнулся. Зло, хищно, становясь почти копией своего отца.

На месть — ни сил, ни денег, ни жизни не жалко.

* * *

Марта Дайнир. Какая она?

Первое впечатление не обмануло меня. Симпатичная, доверчивая, глупенькая, с насквозь промытыми мозгами, на которых золотыми буквами выдавлена одна мысль.

ХРАМ ВСЕГДА ПРАВ!!!

Именно так и никак иначе.

С большим животом, на поздних сроках, но уверенно и весело шуршащая по дому. Поливающая цветы, моющая посуду... это было для нее легко и привычно. Она вязала приданое для ребенка и беспрестанно щебетала.

Терри был замечательным.

Доверенный одобрил их брак.

Терри был чутким и умным.

Доверенный так чувствует людей, так чувствует людей...

Других тем для Марты не существовало. Вообще. Никаких.

Интересно, что бы она сказала, если бы узнала правду обо мне и ее муже? Но девушка не знала, и шуршала по дому, готовясь к рождению ребенка. Я помогала, купила все необходимое, а когда Марта начала протестовать, предложила ей после родов подработать у себя в лечебнице. Все же маг воды, да и ребенок под присмотром, найдем, кому понянчиться, и помощь больным дело богоугодное. А я помогаю пока в счет будущей зарплаты.

На такое Марта согласилась.

В будущем она собиралась выкупить у меня домик, воспитывать ребенка и работать. Выйти замуж?

Никогда!

Память мужа она не предаст! Лучше смерть!

Ребенку нужен отец? У него будет дядя, будет тетя... все там будет хорошо! А отец? После Терри? Нет-нет, это невозможно...

Она действительно любила этого несчастного замороченного мальчика. И была с ним счастлива, и ребенка любила. И каждый раз, приходя в ее домик, я чувствовала себя просто ужасно.

Я не знала, что... вот так. А если бы знала? Поднялась бы у меня рука на мальчика?

Не знаю. Тогда я не думала, что у него могут быть жена, дети, любящие его люди... я ни о чем не думала. Я понимаю, почему нельзя убивать магам жизни. Это — больно и несправедливо.

Но как он-то решился на такое?

А так.

Терри ничего не угрожало. Реальным противником мага жизни может быть только другой маг жизни, редкость жуткая. А мой племянник тоже будет магом жизни...

Главное, чтобы Марта его не испортила. Но я буду рядом и пригляжу. Я лишила этого ребенка отца, и я сделаю для него все то, что должен был сделать отец. То есть — дам корни и крылья. Научу думать, полагаться лишь на себя, гордиться своими предками, научу быть магом жизни...

Может быть, этим я отдам свой долг и бабушке — и его отцу?

Не знаю. Но я попробую.

Я работала, болтала с Рамоном, ходила в гости к Марте, ругалась с Линетт, смеялась с Алемико и обсуждала дела государства с канцлером. Жизнь шла своим путем, а день свадьбы неумолимо приближался...

Глава 11

Я медленно иду по проходу в Храме.

Сверкают золото и бриллианты, сияют свечи, вспыхивают глаза людей, а я плыву, словно ребенок, заблудившийся в тумане.

Платье с роскошным шлейфом тянется за мной, Линетт все же отстояла шелк с легким голубоватым отливом, и черный жемчуг, и все это выглядит просто великолепно. И белые розы, которые перевивают мои черные волосы — тоже.

Я красива, я знаю это, и женщины в храме завидуют мне. Не только из-за внешности, но и из-за жениха.

Рамон Моринар ждет.

Даже сейчас Палач во всем черном, только на груди приколота белая роза. И он смотрит...

Как?

Странно, голодно, почти зло, а потом вдруг опускается на одно колено.

— Моя леди...

Я вкладываю пальцы в его протянутую ладонь, и они почти не дрожат. Я ведь не боюсь, я сильная, я справлюсь...

Приближенный Фолкс, недавно указом Короля объявленный главой церкви Светлого Будущего, прокашливается.

— Светлые братья и сестры, дети Сияющего, сегодня мы собрались здесь, чтобы соединить этих мужчину и женщину узами превыше человеческих...

Красивые слова, красивая церемония, даже браслет, который Рамон защелкивает у меня на запястье — и тот красивый. Не кандалы с гербом Моринаров, как можно было бы ожидать, но тонкое, почти невесомое золотое кружево, в переплетениях которого там и тут поблескивают крохотные черные бриллианты.

Второй такой же я застегиваю на его руке. Пальцы дрожат, и взгляды со всех сторон не придают мне уверенности.

Рамон склоняется ко мне и медленно-медленно, очень осторожно касается губами моих губ.

Едва-едва, словно боясь испугать.

Его губы холодные и твердые, подозреваю, что я тоже не теплее статуи, но это и неважно. Нас уже спешат поздравлять.

Первый, разумеется, его величество, за ним его высочество, которого я наконец-то увидела. Алекс подмигивает мне, и я улыбаюсь ему в ответ. И кто бы сказал, что этот смешливый парень с длинным белым хвостом — четвертьдемон? Обаятельный, веселый, всегда готовый пошутить... впрочем, король — тоже само обаяние, до тех пор, пока ему не перейдут дорогу.

А потом...

Потом он смертельно обаятелен. До летального исхода.

С Алексом мы быстро нашли общий язык, и постоянно перешучивались. Он обозвал меня сестренкой, я ведь выхожу замуж за кузена, и отца спасла, и другие поводы есть, а я не стала сопротивляться...

Брат?

Родной меня так и не понял. Пусть хоть приемный будет. В конце концов, родство — это не общая кровь, а общность душ.

Принц звучно чмокнул меня в щеку и скорчил рожицу Рамону.

— Твое счастье, кузен, что вы раньше меня познакомились. А то бы увел я у тебя эту принцессу.

— Утоплю. Или на рее повешу, — пообещал Рамон, но глаза у моего мужа (Темного крабом, до сих пор не верю!!!) смеялись.

Алонсо пожал руку племяннику и поцеловал меня, его примеру последовал Алемико, гордый от выполнения своей важной миссии — он держал на подушечке наши браслеты и вовремя подал их. Линетт повисла у меня на шее и крепко-крепко обняла, по-простонародному шмыгая носом,

А потом пошли все остальные.

Вот Марта, живот ей уже откровенно мешает, до родов дней десять, но разве можно пропустить свадьбу?

Вот мой брат, довольный и счастливый, ему пожаловали графский титул и земли, и он надувается от гордости.

Вот Ренар Дирот, который как-то очень интимно смотрит на Даилину Террен, она хоть ив трауре, но ради такого случая выбралась из дома, и Лорт маячит за ее спиной, я лично отпустила его охранять маркизу, меня-то и так охраняют в три смены, да и кто решится поднять руку на жену Палача?

В какой-то миг мне показалось, что за спинами людей мелькнул виконт Леклер, словно песком по стеклу царапнул злобный, ненавидящий взгляд, но я списала это на нервы. Примерещилось, не иначе.

* * *

Свадебный пир его величество закатил прямо на площади и за счет казны. Как он объяснил, людям нужен праздник, а тут такой повод! Я — в любимицах всего Алетара, Рамона тоже ценят и уважают, а после всех передряг народу надо пар спустить, так что...

Отдельно поставили столы для благородных, отдельно для простого люда сделали фонтаны с вином, устроили костры, на которых жарили бычьи и бараньи туши, привезли целые подводы овощей и фруктов — гуляй, народ!

Народ и гулял. И здравницы кричал вполне искренне.

А что? История романтическая, в духе народа. Как маг жизни (да, это громадный секрет, весь Алетар в курсе) спасла город и короля, дар потеряла, но зато вышла замуж за влюбленного в нее герцога. Лирика!

Что мы с женихом просто заключили соглашение, никто не знает, может быть, кроме короля и канцлера. Но этим говорить не надо, они такие, они все знают, даже то, о чем я не догадываюсь.

Мы сидели не слишком долго, когда солнце скрылось за горизонтом, я поднялась из-за стола, и отправилась в супружескую спальню.

По спальне можно многое сказать о человеке, вот и эта спальня была отражением своего хозяина. Массивная мебель, темного дерева, стены, обтянутые кремовой с узором тканью, тяжелые красивые шторы, коллекция холодного оружия на одной из стен...

— Ты не волнуйся, Рамон — добрый, уверяла меня Линетт, помогая раздеться. — Даже если что-то, с кем-то...

— Не было, — честно призналась я.

Линетт посмотрела с недоверием, но вслух ничего не сказала. И правильно.

Да, я знаю, что моя репутация далека от идеала, что я сбежала из дома, пошла работать, долгое время жила одна, и к дому моему народная тропа не зарастала, и мужчины по ночам приходили. Лечиться.

Или вызвать меня к кому-то из родных.

Но поди ты, объясни это кому-то постороннему? Это на нашей улице все и всё знали, и за малейшую попытку что-то вякнуть, могли быстро объяснить человеку всю его неправоту. Лопатой пониже пояса. Или вопросом — ты к кому пойдешь, когда заболеешь, гад?

Это — среди простонародья. А вот в 'высшем свете'...

Представляю, какие сплетни обо мне ходят, жаль, послушать не удастся.

Было ли мне страшно?

Да, очень. Здесь и сейчас я доверяюсь честному слову Палача, и если он решит его нарушить... Я полностью окажусь в его власти. Вряд ли его величество полезет в чужую семью, ребенка-то он как раз и получит, а я — я уже не маг. И не так полезна.

Но выбора у меня нет.

Пока я размышляла о превратностях судьбы, меня облачили в нечто прозрачное, летящее и возбуждающее, похлопали по плечу, еще раз пообещали, что все будет хорошо и оставили одну. Наконец-то, а то спальня большая, сквозняки гуляют, и по полу тоже...

Ворчала я больше, чтобы не нервничать.

Минут пять — и сквозь кружево будет очень эротично просвечивать синюшная пупырчатая девушка.

Я сунулась в шкаф, и к своему удовольствию, нашла там здоровущий теплый халат с кистями. Кажется, он принадлежал моему мужу?

Вот и отлично! Пусть делится. А то замерзнешь тут вусмерть...

Так меня и нашел Рамон Моринар — в кресле, свернувшейся клубочком, и старательно прячущей голые пятки в полах халата. Тапочек-то мне тоже не оставили!

Неромантично, первая брачная ночь, а невеста в тапочках...

Кошмар!

Мужчина поглядел на это, покачал головой и кивнул на графин.

— Выпьешь со мной?

Темно-багровая жидкость энтузиазма не вызывала, но...

— Давай.

Ага, каков холоп, таков и храм. В графине у ужаса всего Алетара оказался черничный морс. Вкусный, кстати, с мятой и корицей, судя по привкусу.

— Вета, все мои обещания остаются в силе. Только у меня будет просьба.

Ну вот.

Начались примечания, уточнения, дополнения... Кто бы сомневался?

— Ты не возражаешь, если я буду каждый вечер подниматься к тебе и оставаться на пару часов в твоей спальне?

Я пожала плечами.

— Почему бы нет? Если так надо...

— Надо. Более того, иногда я буду оставаться у тебя до утра, если ты не против. Знаешь, у мужчин есть такое чувство... самомнение.

— Правда?

— Чистая правда. Не хотелось бы, чтобы о нас сплетничали. Мол, Рамона Моринара жена из постели выгнала сразу после брачной ночи.

Это было справедливо. Я подумала пару минут, кивнула.

— А...

— Просто — спать в одной постели. Можем даже под разными одеялами, мне не жалко. Только меч, как в сказках, я между нами класть не буду, ладно? Не хочу проснуться без пальцев или носа.

Я тоже не хотела, но на кровать покосилась с недоверием.

— Честное слово, я до тебя даже пальцем не дотронусь, пока сама не попросишь, — Рамон поднял руки вверх, демонстрируя свою безобидность. — Вета, я что — дикое животное, которое женщин сто лет не видело? Да уж поверь мне, найдется и с кем, и где... не стану я тебя ни к чему принуждать, обещал ведь.

Я кивнула.

— Можем попробовать.

— Ты спишь справа или слева?

— Никогда ни с кем не спала, вот и не задумывалась.

— Тогда выбирай себе место по вкусу. Я тоже как-то ни с кем не спал... А... минутку.

Рамон снял со стены кинжал, подошел к кровати, вытянул руку и резанул себя по внутренней стороне плеча, чтобы было не слишком заметно. На простыню закапала кровь.

— Ты что делаешь?

— Вета, мы можем делать все, что пожелаем, но я не хочу, чтобы о нас сплетничали. Ты — моя жена, у нас все было, и ты ко мне пришла девушкой. Надеюсь, это понятно?

Я кивнула.

— Понятно. Так и буду всем говорить.

Тем более, что это — чистая правда. И все было, и пришла девушкой, и жена. А что именно было — никого не касается. Не лезьте, господа, под чужие одеяла, лучше в своем клопов поищите!

— Вот и отлично, лезь в кровать, а я сейчас приду.

Я послушно встала, сняла халат и полезла, как была. Не спать же в чужой одежде?

Сзади донесся какой-то кашель.

— Эммм... Вета, а у тебя ничего практичнее нет?

— Есть. Но не здесь.

— Перевези, ладно?

— Конечно, — кивнула я. — Просто сегодня выбор был не за мной, но мне эта штука тоже не нравится. Скользкая вся и замерзнешь в ней, наверняка. Почему-то здесь холодно...

Герцог покосился на камин, от которого тянуло жаром.

— Да вроде бы не так холодно?

— Сквозняки.

Рамон фыркнул что-то невнятное про нервы, и ушел за ширму, чтобы появиться оттуда в халате — уже другом, кстати, и тоже забраться под одеяло.

— Надеюсь, ты не лягаешься?

— Надеюсь, ты не храпишь?

Мы переглянулись, фыркнули, развернулись друг к другу попами и попробовали уснуть. Получилось не сразу, успокоиться, согреться и отключиться от реальности я смогла, когда уже перевалило за полночь.

Брачная ночь, говорите? И когда у меня что было, как у людей?

* * *

Его величество поднял бокал с любимым вишневым компотом, привычно отсалютовал зеркалу.

— Что ж, за нас!

Полудемон в зеркале иронично прищурился. Он тоже был доволен.

Что мы имеем в сухом остатке после всех перипетий жизни?

Храму досталось так, что долго в себя не придут. Это плюс?

Безусловный.

Правда, пришлось завести себе такую же свору, но это уже своя стая. Ручная и не тявкающая без команды.

Тиртанцы?

Там пройдется небольшим маршем его высочество. Пусть потом плачут и рыдают. Трею Лантару, вот, уже досталось через родственную кровь. Некроманты же, порчу навести, как плечами повести. Гниет бедолага заживо, и помочь ему никто не в силах. Разве что маги жизни, но поди, найди таких в Тиртане?