Вот, часть оставшихся в живых матросов с трудом развернули уцелевшую пушку и направили её в сторону атакующих. Один из моряков дотянулся, через кровавое месиво на палубе, до убитого канонира. Поднял выпавший из его руки фитиль и поднес к запалу.
Жерло орудия пыхнуло ярким огненным языком. Грохот выстрела. Со страшным воем рваная масса металла понеслась в сторону наступающих пиратов. Осколки в мгновение ока, словно смерч разбросали людей, в щепки разорвали и расщепили отдельные части корабля, навели вокруг ужас и разрушение.
..........
— Видите ли, мой седовласый друг! — произнес Хейлли, крякнув после распития очередного кубка. — "Ля витэс" находиться ближе к месту сражения, чем ваша "Серая чайка" и мне с вершины мачт, в хорошую оптику, бухта видна лучше. Мы в капкане. Воспользовавшись отсутствием ветра, весельные галеры алжирцев заранее перекрыли выход. Поэтому, ни с ветром, ни без него нам уйти не дадут. Мы так сказать приз, вишенка на торте оставленная напоследок, на сладкое.
— Кстати, — к ирландцу вновь вернулось чувство юмора. Он ухмыльнулся, как будто у него в рукаве были спрятаны козыри. — В баталии, вон на том корабле, на который я поставил деньги, пока вроде выигрывают мои соотечественники.
— Поэтому... — Бастер с помпезностью достал из кармана тонкие золотые часы. Деловито открыл крышку.
— Ставлю двадцать талеров, что он не продержится на плаву и пятнадцати минут, — часы со щелчком закрылись.
— Принимаете пари?
— Господин адмирал, разрешите обратиться? — по-русски произнес один из матросов, который осуществлял связь между кораблями эскадры.
— Обращайтесь.
— Установлена связь с островом. Подтверждена команда "Красна тревога". Через десять минут вас просят прибыть в кают-компанию для анализа ситуации и разбора плана военной операции.
— Это всё?
— Так точно.
— Хорошо, передай ответ. Вас понял. Ждём гостей.
— Есть передать ответ, ждём гостей.
В тот же миг расхлябано ленивое состояние адмирала изменилось.
— Послушайте, мой дорогой друг, — он внезапно обратился к седовласому капитану.
— Пусть дьявол сожрёт кишки медузы! Я всегда восхищался вашим умом, талантом и прозорливостью! Вы были правы по поводу поднимающегося ветра! Нам надо срочно уходить из этой чертовой дыры. Возвращайтесь к себе на "Серую чайку". Поднимайте паруса и следуйте курсом за "Искателем Сокровищ". Сам же я выдвинусь вперед и огнем своих пушек прикрою ваш отход.
— Хейлли, ты сумасшедший? — на лице, Вандеркоффа отразилось глубочайшее удивление и изумление.
— Ты собрался одним кораблем прикрыть наше отступление? Ты явно безумец или перегрелся на солнце? Ты забыл, что продал все пушки испанцам? Ты, что делаешь? Из чего ты будешь стрелять? Не пройдет и двадцати минут как от твоего корабля останутся одни обломки!
— Я не могу поступить по-другому! — слезы от умиления заблестелели в глазах истинного джентльмена.
— Гори тысяча ведьм на огненной сковородке! Кто-то должен пожертвовать собой ради других? Зато, спустя годы... Благодарные потомки... Маленькие ирландцкие, а возможно еще и русские детки! Назовут меня — Хейлли "Благородный" или Бастер "Великодушный". Или ещё как — я пока, не придумал!
— Так, всё, иди. Не стой над душой! Не порть красоту момента!!!
..........
— Велик Аллах! — звучит молитва на большой золотистой лодке с огромным синим шатром. Военачальник пиратов подняв свой воинственный взор, продолжил на четках отчитывать часы, минуты, секунды до окончания битвы.
— Шевелитесь! Живей, живей, сыны оспы! — он шептал побелевшими губами, мысленно подгоняя своих воинов.
— Бумм-дан-бабах-хах-дудан-дах, — стоны, вой, звуки выстрелов, непонятные команды, отборная брань, треск ломающегося дерева и рвущихся парусов — все это слилось в единый невероятный гул поединка. На сцепившихся кораблях всё ещё продолжается бой. Люди сражаются из последних сил. Несчастные уже не орут, а рычат по-звериному. В помощь пиратам, облепившим со всех сторон английские корабли, изредка подплывают галеры с подмогой, подпитывая "живым хворостом" костер битвы.
Чуть вдали от поля боя видны уродливые обломки неприятельских судов, медленно уносимые течением. Нельзя счесть, сколько сотен людей барахтаются по всей бухте. Из последних сил они держаться на обломках мачт и рей, на ящиках и досках. Зовут на помощь. Нельзя счесть число трупов, что темными пятнами плавают и тонут в "кровавой воде".
..........
— Давай, Бастер, докладывай обстановку, — недовольный Рязанцев с ходу обрушился на адмирала. — Почему стоим, кого ждем? Зачем в одном месте собрал столько кораблей? И вообще, что происходит? Я же просил, по возможности избегать вооруженных столкновений. У нас молодая, не обученная команда! Опыта вождением судна мало. Люди после неволи. Психика травмирована. А ты словно специально лезешь во все неприятности.
— Я четко следую твоим указаниям, — Хейлли начал отнекиваться.
— Идём не спеша. Никого не трогаем. Ни на кого не нападем. Можно сказать, ползем как сухопутные крысы, по берегу. Пересчитали все прибрежные мели. Ночуем на суше. А тут незадача — ветер ослаб, обездвижил парусные корабли английской эскадры. А потом алжирцы напали на несчастных соотечественников. Терзают, грызут их помаленьку. Видит бог, я тут не причём.
— Так уж и не причем?
— Истину тебе говорю! — стал недовольно брюзжать ирландец. — Сижу себе спокойно в сторонке, отдыхаю, занимаюсь французским, учу спряжение глагола "Йtre", попиваю вино. Жду, когда все более-менее успокоиться.
— И только в случае крайней потребности... Я думаю, вряд ли это произойдет, — поправил он себя.
— Может быть, немного... Немного постреляю. Так, совсем чуть-чуть, пифф-пафф — не более. После чего поплыву дальше.
— Хорошо, молодец! — стратегический расклад молодого талантливого флотоводца произвёл на Рязанцева глубокое впечатление.
— Только мне не понятно: Про совсем чуть-чуть и пиф-паф? — в холодных синих глазах странника блеснула молния и мгновенно потухла.
— Ты, что француз недоделанный, — строгое начальство произнесло ледяным тоном.
— Собрался нарушить наши с тобой договоренности и организовать здесь небольшой Армагеддон? Хочешь, чтобы о тагановских моряках пошла слава как о приемниках дьявола? Чтобы впоследствии ими и тобой пугали детей?
— Нет, как можно! Ничего такого я не планировал.
— Зачем тогда на борту приготовлено столько оружия?
— Ну-у, на всякий случай...
— Значит так...
— Первое — никакого всякого случая не будет. Разрядить пушки. Вернуть в оружейку РПГ и АГСы. Крупнокалиберные пулеметы применять только в крайнем случае.
— Второе... Вести огонь только по тем судам, которые будут проявлять агрессию. Даже не по судам, а по вёслам. С перебитыми вёслами они никуда не уйдут. Если вздумают поднимать паруса — вали пулеметами мачты.
— И третье... Главное — охрана корабля Вандеркоффа. У нас с ним контракт. Надеюсь, ты не забыл об этом?
Глава 15.
— Ведите ли, у них, имеются вёсла!!! — в очередной раз недовольно процедил Бастер Хейлли, заскрежетав зубами. Настроение у него было мрачнее тучи.
Нет, не так!
— Тысяча чертей и ведьм на сковородке! — выпалил "прославленный флотоводец".
Настроение у адмирала было ужасное. Отвратное. Мерзкое.
— Неужели он думает, что я такой идиот, который суёт голову в петлю, не зная заранее, как её оттуда вытащить? А главное, он мне в ответ: "Стреляй только по вёслам и в случае необходимости!".
Одинокая фигура ирландца, прижав к глазу окуляр большой подзорной трубы, грозно изрыгала проклятия на нескольких языках, маячила на шканцах "Ля витэс" и уже несколько часов подряд вдоль и поперёк гневно мерила шагами палубу.
Вперед-назад... Вперед — назад по подветренному борту, каблуки адмирала стучали по выскобленным доскам.
Горизонт был по-прежнему девственно пуст. Ни один парус не был заметен вдали, ни одна черная точка, которая указывала бы на присутствие шлюпки или рыбацкой лодки. Ни-ко-го! На ком можно было бы выместить свою злобу. Только ветер мелодично пел в снастях, да небольшие волны с шепотом лизали борта.
— У меня, незаслуженно украли победу, — недовольно ворчал Хейлли.
— Причем, "Великую победу". Победу, в которой я смог бы прославить свое доброе имя, получить признательность будущего тестя и, конечно же, горячее восхищение моей несравненной возлюбленной Элизабет.
— А теперь!!! Мать твою голым задом через весло! — Бастер выругался по-русски.
— Придётся снова быть ни кому неизвестным оборванцем, с утра и до вечера дрессирующим этих тупых северных медведей, возжелавших непонятно зачем стать матросами.
— Нет, каково, а? — обиженный моряк не мог успокоиться. — Стреляй, только по вёслам и в случае крайней необходимости! Ну, и где в этих действиях славная победа?
Хейлли на миг остановился. Бросил взгляд на палубу. Две-три дюжины сильных и коренастых матросов беспечно сидели на снастях, оканчивая с веселым смехом и шутками какую-то работу, очевидно, заданную им скорее во избежание дурных последствий праздности, нежели в силу необходимости.
— Лэсли, разрази ромом глотку пьяного висельника, и это ты называешь такелажной работой, — начальство изрыгнуло очередное проклятье в сторону своих подчиненных.
— Научи дураков вязать муссинг, сдвижной кноп, и редьку — они с дури тебе все канаты позапутают. Немедленно займи матросов нормальной работой! Они с утра и до вечера должны тренироваться и проливать кровавый пот, а не ржать как потные лошади.
— Компран-па, мон капитэн. — раздался громкий крик второго помощника. (Понятно, мой капитан. Франц.) — Будет исполнять. Муштраль молодой матрос, есть отшень карашо!
Паруса небольшой эскадры из трех кораблей лениво наполнял западный ветер, и суда шли, вперед неспешно переваливаясь с боку на бок на крутых гребнях волн Атлантического океана.
Скрип блоков, в то время как тянули вздутые снасти, топот ног по палубе, редкие крики с полуюта, всё сливалось в общий хор от шума при движении фрегата.
Бастер совершив несколько очередных кругов по шканцам, яростно натянул на лоб шляпу, остановился, скрестил руки и сердито уставился в сторону горизонта.
То, что его матросы по приказу "высшего руководства" немного постреляли из крупнокалиберных пулеметов по веслам четырех галер, бросившимся наперерез каравану, когда они выходили из бухты, где кипело кровавое сражение, мало утешило "прославленного адмирала". Душа бывшего пирата требовала размаха! Полёта в вышине. Славы и признания! А не этой мышиной возни в "навозной куче".
— Биверстон! — Хейлли грозно позвал боцмана, ядом изливая на него свое испорченное настроение.
— Кончай разводить сонное царство. Ветер в корму. Поднимай новичков. Ставь лисели. Затем снимай, а потом ставь заново. (Примечание автора. Лисели — дополнительные паруса, ставившиеся в помощь к прямым парусам для увеличения их площади при попутных ветрах.)
Едва группа матросов, перебирая руками и ногами выбленки, добралась до рей и начала разворачивать дополнительные полотнища парусов, как сверху, с мачты донесся крик дозорного:
— Э-ге-гей! Вижу два паруса справа по борту! Идут вслед за нами.
— Два паруса по правому борту, — громко повторил боцман индивидуально для адмирала. После чего уставился на него с немым вопросом.
— Да хоть десять! — недовольно проворчал обиженный Хейлли. — Я сказал поставить лисели. А потом снять. А затем ещё два раза поставить и снять! Кому, разрази ядром печень, непонятно? Выполнять!
— Есть, выполнять! — проревели в ответ.
Маленькие, едва заметные точки, показавшиеся на самом краю горизонта, там, где небесный свод, по-видимому, сливается с поверхностью океана, через час выросли в две небольшие пирамидки парусов. А ещё через час удалось хорошо рассмотреть нагоняющие эскадру корабли. Это были раздутые в боках низко сидящие в воде галеоны построенные, по всей вероятности, на одной из английских верфей. Паруса неизвестных кораблей тянули из всех сил, выпячивая свою тугую белоснежную грудь под легким дуновением бриза. Медные края портов в свежеокрашенных черно жёлтых бортах и позолоченные деревянные скульптуры на носу ярко сверкали в лучах дневного солнца. На топах фок-мачт развевались длинные вымпела с изображением креста святого Георга.
Хейлли прикинул, что водоизмещением каждый из двух парусников потянет тонн на семьсот — восемьсот. Отсюда следовало, что у незнакомцев, если они не торговцы, должно было быть немалое количество пушек и многочисленная команда.
— А это значило, что? Что? — в голове Бастера возник вопрос и задрожала тростинка надежды. "Может быть, незадавшийся с утра день не такой уж и плохой!".
— Аля гер ком аля гер, как говорят мои друзья французы, — подбодрил он сам себя и начал мурлыкать под нос какую-то веселую мелодию.
Корабли, лавируя легко и проворно, подходили всё ближе и ближе. Вскоре Хейли, мог уже отчетливо рассмотреть преследователей. Различить количество орудийных палуб, посчитать число пушек. Впрочем, не особо интересуясь подсчётом. (Какая разница, сколько, у них, пушек? Гром их разорви на две тысячи частей! Конечно, хотелось бы побольше.)
— Вот ещё, стану я считать их пушки! — отговаривал себя адмирал. В свете падающих лучей вечернего солнца, его профиль казался строгим и благородным, зато взгляд был жестким и цепким.
— Двадцать четыре орудия с правого борта, — он не удержался и всё же начал подсчёт... — Столько же с левого, плюс две кормовые пушки — дают в общей сложности пятьдесят орудий на одном корабле. Это не считая легких.
— Неплохо!
— Так, и сорок два ствола на другом фрегате. Это в сумме почти сто пушек. Сто!!! против меня... Против моей... Против...
— Чёрт подери! — глаза адмирала алчно заблестели. — Да какая, к дьяволу разница, сколько у них пушек! Теперь, всем известно, что в современном бою всё решают ум и талант флотоводца, а не количество каких-то там допотопных каменных орудий. (Примечание автора. Теперь... Всем стало известно именно после встречи Хейлли с гостем из будущего.).
— А у меня! Этого таланта, в противовес, ихнему добру, хватит на целую флотилию!
— Да, я!, черт возьми, самый талантливый, в этой части океана!!! А если будет не достаточно таланта, достану ещё с трюма.
— Только бы они напали, — Хейлли внезапно взмолился, бросив взгляд в небеса. — Господи! Если ты есть, пусть они нападут!
Пока адмирал общался с небесами о нападении насущном, а команда корабля в очередной раз обучалась ставить и убирать дополнительные паруса, суда неприятеля прошли мимо торговой эскадры с подветренной стороны на расстоянии не более трёх полетов пушечного ядра. Чуть вырвались вперёд. Их орудийные порты оставались закрытыми, и ничего не предвещало возможного нападения.
— Не-ве-зёт! — с горечью промолвил разуверившийся в богах Бастер, после чего расстроенный, направился в себе в каюту. Настроение адмирала вновь ушло в отрицательную зону.
Предупреждающий выстрел с носовой пушки противника заставил его остановиться.
