— Добрый день, мистер Блэк.
— Привет, Гермиона, — Сириус немного рассеянно оглядывается. — Гарри не видела?
— Где-то тут ходил с таинственным видом, — пожимаю плечами.
Было это с час назад, правда. За размышлениями и перебором вариантов время почему-то летит особенно быстро. Вот когда делаешь что-то нудное и тоскливое, время тянется и тянется, как будто замедляясь. Тезис относительности времени в быту, так сказать.
Сириус по какой-то причине внезапно успокаивается и садится в кресло.
— Он пошел к делегации Шармбатона, — доверительно сообщает и подмигивает.
— Почему?
— Так ведь — таинственный вид, день всех влюбленных, куда еще мог пойти Гарри?
— А-а-а, теперь понятно, — дежурная реплика, сказанная, чтобы что-то сказать.
Сам Сириус, понятное дело, к девушкам Шармбатона не пойдет. Во-первых, надо полагать, ему нравятся женщины постарше, и это правильно. А во-вторых, не хочет отбирать у Гарри шансы. Нет, все-таки на любовную трапецию это не тянет. Трапеция была бы, если б отношения замкнулись, и что тогда получается: Сириусу пришлось бы неровно дышать в сторону Габриэль? Нет, нахрен такую педофилию, пусть лучше любовный зигзаг «Габриэль — Гарри — Флёр — Сириус» будет, чем трапеция.
Невольно улыбаюсь, представив, что в Гарри влюбились бы обе сестры Делакур. Как бы они его делили? «С понедельника по пятницу он мой, а с пятницы до понедельника — твой? Распишем сладкого по календарю?» Или у Гарри был бы реальный шанс «покататься на трехколесном велосипеде»?
Естественно, организм услужливо дорисовывает соответствующие картинки и возбуждается.
Чем отвлечься от мыслей о бабах? Правильно — политикой!
— Как выбирают министра?
— Что? — Сириус удивлен, и это неудивительно, хех.
— Вот везде говорят и пишут о выборах министра магии, а как это происходит?
— Решила стать министром, Гермиона? Это правильно! — заходит Грюм.
Весь раскрасневшийся с мороза (и глаз вращается сильнее обычного), товарищ Аластор садится поближе к камину и вытягивает в его сторону правую ногу. Не сказать, что он сильно замерз, но, видно, набегался по снегу и морозу. Зачем? Да хрен его знает.
— Только министром тебе не быть, — подытоживает Грюм и достает фляжку.
Засосав добрый глоток «Резвого мага», коктейля из зелья-энергетика и алкоголя в объемном соотношении один к одному, Аластор утирает слезу и продолжает развивать мысль. Так как он рассказывает именно о выборах, внимательно прислушиваюсь. Сириус, к моему удивлению, тоже. Странно, уж кто-кто, а Блэк точно должен был знать такое!
— Тут ведь оно как, — рассказывает Аластор, — мало быть сильным магом, нужно еще иметь связи. Или деньги. Еще лучше — и то, и другое: связи среди старых чистокровных семей и деньги для всех остальных. Кто против, тех затыкать личной силой. Ну и там красота, обаяние, хорошо подвешенный язык и прочие вещи. Парочку прикормленных репортеров неплохо, чтобы нужные статьи про тебя тискали и славу повышали. Вот тогда, если вдруг настанет время выборов, тебя все единодушно выберут министром, и будет тебе счастье. Или несчастье, это с какой стороны посмотреть. Все-таки министром быть плохо, считаю, там сплошная бюрократия и лавирование между выбравшими тебя группами.
— Группами? — тупо спрашиваем вдвоем с Сириусом.
— Выборы у магов не то же самое, что выборы у магглов, — поясняет Грюм. — Если бы ты, Сириус, не ушел из семьи, то узнал бы много любопытного на эту тему.
Сириус презрительно улыбается, мол, оно того не стоило.
— Ну, тебе, Гермиона, понятное дело, это неоткуда узнать было, разве что в книге какой прочла бы. Но зато ты знакома с механизмом выборов у магглов.
— Да, сэр.
— Ну вот видите, часть информации вы и так знаете, — удовлетворенно заключает Грюм и замолкает.
Мы ждем, Грюм сидит возле камина и греется. Откашливаюсь.
— А? — приподнимает голову. Задумался, одноглазый.
— Выборы министра, — напоминаю я.
— Подробности можете узнать у нашего любимого Альбуса Дамблдора, — сообщает Грюм, — но суть выборов в следующем. Вначале все, кто хоть что-то из себя представляет в плане силы и влияния, начинают переговоры. Выдвигают кандидатуры, торгуются, выставляют требования и так далее. Семья Сириуса представляла одну из сторон — часть старых чистокровных семей, с особым цинизмом и нетерпимостью относившихся к людям и другим существам низшего сорта.
— Поэтому я и порвал с семьей, — мрачно ухмыляется Сириус, — из-за таких вот взглядов, которые и в меня пытались вдолбить, но я не поддался. Расплевался, сбежал и жил у родителей Гарри.
— Жалеешь? — внезапно спрашивает Аластор.
— Нет. Случись сейчас все снова — повторил бы все поступки... ну, кроме одного, но к семье Блэк он отношения не имеет, — вздыхает Сириус.
Это, надо полагать, отсылка к гибели родителей Гарри и событиям Хэллоуина восемьдесят первого года. Хэллоуин. Опять. Надо же, как-то не обращал внимания. Так, если вдруг стану властелином всего мира и магии, первым же указом запрещу Хэллоуин. Эта дурацкая мысль странным образом поднимает настроение, и мне вдруг становится беспричинно весело и легко.
— В идеальном случае, — продолжает наставник, — все стороны сходятся на какой-то одной кандидатуре, вот как было с нынешним министром. Мадам Боунс устроила всех и легко выиграла выборы. Еще бывает, что какая-то из сторон становится очень сильна, и тогда министром становится человек этой стороны.
Ага, ага. Как в оригинале: Орден Феникса победил и поставил министром своего мага. Если Орден этого и не сделал, то уж возможность у него точно была. После победы над Волдемортом, так сказать, Феникс воспарил над Британией. В сущности, и сейчас можно повторить такую ситуацию. Побеждаем Тома и через Гарри Поттера ставим своего министра. Получаем привилегии и льготы, радуемся, и что там еще победители делают? Грабят города три дня и насилуют женщин? Хм-м-м, не знаю насчет насилия, но перспектива с женщинами радует.
Еще один довод в копилку необходимости победы над Волдемортом силами Гарри и компании.
— Так что это и правда выборы, из нескольких кандидатур, — говорит Грюм, — только у магглов все идут и бросают бумажки, а потом специальные люди их считают, правильно, Гермиона?
— Ну не всё, но в целом верно, да, — киваю.
— А у магов вначале проводят переговоры, выбирают из всех кандидатур, и уже потом представляют остальным, мол, вот, мы выбрали министра. Кто это «мы», обычно не озвучивается, кому надо — те в курсе, остальные просто знают, что наверху договорились и выдвинули министра. То есть драки за власть не будет, все стороны договорились и провели выборы нужной кандидатуры. Это помогает предотвратить возможное кровопролитие, хотя и не всегда. Приходит какой-нибудь Волдеморт и начинает власть требовать...
— Это да, — понимающе вздыхает Сириус.
И снова тишина, только дрова в камине потрескивают. Дружно молчим втроем, каждый о своем.
Глава 10
24 февраля 1995 года. Дурмштранг. Полигон N22, второе испытание Турнира.
Для второго испытания организаторы преобразовали один из полигонов, и теперь огромная каменная чаша в форме вытянутой капли с высокими гладкими стенами отражала эхом голоса собравшихся зрителей. Гарри глянул вниз и машинально подумал, что высота стен превосходит даже уровень расположения колец в квиддиче, видимо для того, чтобы опасные твари не добрались до зрителей. Диаметр круга, как сообщил Грюм, составлял сто метров, и дно чаши не было гладким. Камни, деревья, небольшое озеро — в общем, разнообразный ландшафт, который мог бы показаться красивым, если не знать, что сейчас будет.
— Итак, дорогие зрители, приветствую вас на втором туре Турнира Трех Волшебников! — загремел над чашей голос главного судьи.
Трибуны, набитые битком, радостно загудели в ответ. Взлетела пара фейерверков, донеслись аплодисменты.
— Сейчас Чемпионы получают последнюю инструкцию перед испытанием! Где-то там, внизу, лежат шкатулки с заданием на третий тур! Цель Чемпионов — найти эти шкатулки и суметь забрать! Как вы помните, каждый из Чемпионов заранее узнал, какое существо ему достанется во втором туре, и имел три месяца на подготовку!
— Ма-а-ало! — раздался дружный вопль с трибуны, набитой фанатами Крама и по совместительству — учениками Дурмштранга. — Но Виктор победит!
— Можете не сомневаться, шкатулки нельзя приманить или найти чарами! Запрещены летательные устройства и вообще полеты! И-и-и-и встречайте! Чемпион Хогвартса, Гермиона Грейнджер против мантикоры!
Гарри сразу ощутил беспокойство. Повернулся к Сириусу:
— Почему против? Гермионе придется сражаться с мантикорой?
— Турнир должен быть зрелищным, так что, скорее всего, да, — спокойно ответил Сириус. — Не волнуйся, дюжина магов сидит в засаде, готовая оглушить мантикору.
Нельзя сказать, что Гарри стало спокойнее, но он приник к омниноклю. Внезапно его как будто пронзило иглой, а перед глазами опять предстала ужасная картина. Гарри представил, как Кубок Огня выкидывает его имя, понуждая принять участие в Турнире. Поттер живо представил, как он сейчас выходил бы в эту огромную каменную чашу, слыша гул голосов над головой, и как, с пересохшими губами и потными руками, готовился бы к схватке с опасным зверем. От такой картины у Гарри перехватило дыхание и подкосились колени. Затем он опять, как на первом испытании, вспомнил, что сидит на трибуне, и с чувством непередаваемого облегчения выдохнул.
— Да, впечатляет, — кивнул Сириус, неправильно истолковавший телодвижения Гарри.
Внизу, после слова «Встречайте!», раскрылась стена в том месте, где находилось острие капли. За стеной оказалась пещера, из которой сейчас медленно выбиралась мантикора, завораживая зрителей. Мышцы на львином теле перекатывались, а хвост скорпиона подрагивал, как будто готовясь вонзиться в жертву. Женское лицо, обрамленное львиной гривой волос, морщинистое и злобное, показалось Гарри самым неприятным зрелищем в жизни. Мантикора втягивала воздух и вертела головой, пытаясь понять, что происходит, где она и кто все эти маги.
Гарри покрутил омниноклем в разные стороны и внезапно обнаружил, что Гермиона уже вышла на арену с противоположной стороны, из основания «капли», оставляя зрителей за спиной. Трибуны притихли, ожидая первых действий. Мантикора пока не видела Гермиону, и Гарри сжал кулаки, умоляя подругу атаковать первой. Или взлететь... ах нет, полеты запрещены! Найти шкатулку? Площадь чаши огромна, видимо, Чемпионам выдали какие-то дополнительные инструкции, иначе искать тут можно сутками.
Тем временем Гермиона что-то наколдовывала уверенными, скупыми движениями.
Гарри узнал Омут Памяти, и еще Гермиона попутно что-то делала с ожерельем, и все это не торопясь, как будто на тренировке. На фоне страха, обуявшего минуту назад Гарри, спокойствие Гермионы казалось чем-то недостижимым. Она действительно словно вышла на обычную тренировку, а не готовилась схватиться с существом пятой категории опасности, которое официально именовалось «известным убийцей волшебников».
Гарри опять вспотел и опустил омнинокль, чтобы вытереть руки.
— Уважаемые зрители! — разнесся в это время голос Гермионы. — Заранее прошу прощения у тех, кто, возможно, пострадает от моих действий.
По трибунам прокатилось «бу-бу-бу», маги разговаривали, но для Гарри все сливалось в единый гул.
— И сейчас, чтобы всем было веселее, немного музыки. Сонорус! Активация!
По каменной чаше, отражавшей и усиливавшей звуки, внезапно прокатился звук удара в гонг. Потом послышалось тяжелое дыхание, как будто великан пробежал огромную дистанцию и остановился передохнуть. Затем великан внезапно начал кричать на английском: «Проверь свою мощь! Проверь свою мощь! Битва насмерть!» Все это сопровождалось ритмичной музыкой с обилием ударных. Пока Гарри пытался понять, в чем тут смысл, мантикора уже огромными прыжками приближалась к Гермионе.
Музыка — непрерывные ударные под выкрики «Бой!» — оглушала и заглушала рев толпы на трибунах.
Мантикора скакала, Гермиона подняла палочку — и ближайший валун полетел в зверя. Прыжок! Мантикора занесла лапу для удара, Гермиона увернулась и тут же приподняла еще один валун. Мантикору, которую пронесло вперед инерцией прыжка, ударило валуном в живот и отбросило прочь.
Существо по-кошачьи извернулось и приземлилось на лапы.
Гермиона, сорвав ожерелье, быстро увеличила его в размерах. Мантикора, пригнув голову, обходила девушку полукругом, как будто по спирали, сближаясь и сближаясь. Они стояли на открытом пространстве, и Гарри закричал, чтобы Гермиона отходила правее, где был огромный валун. Метров пять в высоту: если на него забраться, то мантикора не допрыгнет. Но Грейнджер не слышала; да что там, Гарри сам себя не слышал, так как музыка гремела, а трибуны орали. И что там кастовала Гермиона, он тоже не слышал, зато отлично видел результат.
Увеличенные шарики ожерелья разлетелись в мелкую пыль возле мантикоры.
В это же время мантикора ударом лапы отбросила Омут Памяти в сторону. Музыка оборвалась, и внезапно воцарилась тишина, так как трибуны тоже не могли понять, что происходит. Зрители жадно вглядывались и вслушивались. Не медля ни секунды, Гермиона сделала резкий протыкающий жест палочкой и выкрикнула:
— ОДАБ!!!
После чего быстро аппарировала вправо, прямо под стену арены.
Гарри в омнинокль прекрасно видел каждое ее движение.
— Вингардиум Левиоса!
Ближайший трехметровый камень встал между Гермионой и взрывом. Там, где стояла мантикора, вздулся огромный огненный шар, настолько огромный, что на трибунах зазвучали встревоженные крики.
— Протего Максима! — рявкнул Грюм и стукнул посохом.
Взрыв! Оглушающий и ослепляющий. Ударная волна сметала зрителей, неосторожно подошедших к краю арены. Скала под ногами мелко дрожала, и Гарри испугался.
Когда осело облако пыли, листвы и каменной крошки, Грюм убрал щит.
— Кхех, на тренировках это было не так зрелищно, — выдал Аластор.
Зрители кинулись к краю арены, и Гарри тоже жадно всматривался вниз: как там Гермиона? Где она? Ее нигде не было видно, хотя после взрыва укрытий и разности ландшафта на арене не осталось. Затем кто-то что-то заметил и закричал:
